12:18 Tomorrow Morning

Надвигающиеся школьные экзамены заставляли Донхёка задыхаться. Сокрушительное чувство тревоги за будущее нависло над ним. Он проводил большую часть своего времени погрузившись в учебу: поздно ложился спать и по утрам читал конспекты в автобусе. Кофе и ред бул стали его неотъемлемыми атрибутами жизни, а все школьные уроки записывались на телефон для дальнейшего прослушивания дома. Ренджун брал порцию обеда для него, потому что Донхёк часто забывал есть, когда так усердно учился. Джено постоянно наблюдал за ним с тревогой, иногда протягивая руку, чтобы дотронуться до его лба всякий раз, когда его мигание замедлялось во время перемен. Джемин продолжал подсовывать ему кусочки шоколада, настаивая на том, что это полезно для энергии и настроения. Марк всегда держал свою руку на парне; на его бедре, или ляжке, или предплечье, или задней части шеи. Донхёк тянулся к этим прикосновениям, позволяя Марку немного его истощить. Он думал, что мир развалится после того, как понял, что влюблен в Марка, но всё было наоборот. Как только он принял это, придя домой и сказав себе это в зеркало, всё стало проще. Он чувствовал, что может выдохнуть и нормально вести себя рядом с ним, не то чтобы он собирался сломать что-то деликатное и невидимое между ними. Он чувствовал себя более комфортно, как дома, он ощущал себя в своей коже, которая ранее слезала в присутствии Марка. Он позволял себе наклониться в сторону Марка и отвечать прикосновениями, барабаня пальцами по внутреннему бедру парня. Марку исполнилось восемнадцать, незадолго до того, как Джемину исполнилось семнадцать. Где-то между у них было совместное празднование дня рождения, и все они отправились в город на ужин. Это было приятно, и Донхёк чувствовал себя странно взрослым в шикарном ресторане на набережной. Всякий раз, когда он начинал чувствовать себя некомфортно, он опирался на колено Марка, и тот слегка сжимал ладонь вокруг его ноги, чуть выше колена. Неделю спустя, когда Донхёк пытался не плакать, ожидая, пока мама заберёт его с последнего экзамена, позвонил Марк. Донхёк глубоко вздохнул, осматривая парковку вокруг него, прежде чем ответить. «Привет». «Я всё сдал», — он услышал усмешку в голосе Марка. Донхёк заставил себя улыбнуться: «Это так здорово, Минхён. Я горжусь тобой». «Эй, ты в порядке?» У Донхёка пересохло горло, и он упал на скамейку: «Да, только что закончил последний экз». «И ты не чувствуешь себя замечательно после этого?» «Не очень, — он решил не раскрывать свои планы плакать в объятьях матери в течение десяти минут. — Я с этим справлюсь. По крайней мере, теперь я смогу спать». Марк прогудел, как будто он колебался: «Я хотел спросить, не хочешь ли ты отправиться в путешествие». «Сейчас август. И я думаю, что у остальных еще есть экзамены… — Донхёк нахмурился. «Нет, я имел в виду только нас двоих. Ты знаешь, как доехать к коттеджу твоей тёти? Я сомневаюсь, что кто-нибудь будет на пляже в это время года, и было бы неплохо просто оторваться от мира на пару дней. Я думаю, что нам обоим это нужно прямо сейчас». Донхёк сглотнул: «Я спрошу маму». «Отлично! И, эй, если тебе нужна жилетка для рыдания, я всегда готов её предоставить, а лучше поцеловать. Я имею ввиду, тебя поцеловать, а не жилетку. Ну, ты понял, да?» Несмотря на расстроенные чувства, Донхёк улыбнулся тому, как взволнованный Марк потерялся в своих мыслях: «Да, я понимаю тебя». «Я позвоню тебе завтра, хорошо? Поспи немного, Хёки». Донхёк закатил глаза: «Да, дедушка». Секундная пауза, а затем: «Я люблю тебя». И это была всего лишь платоническая любовь. Донхёк знал, что это было по дружески, и что он никогда не будет чем-то большим, чем просто друг. Но всё-таки биение его сердца участилось, а кончики пальцев, соприкасающиеся с корпусом телефона, онемели. «Я тоже тебя люблю, Минхён».   После недолгого разговора со своей матерью Донхёку было разрешено уехать с Марком на пару ночей. Он забил свою сумку теплыми свитерами и джинсовыми шортами, желая дать свободу ногам. В любом случае он проверил прогноз погоды, и он предвещал солнечные деньки. Марк встретил его наверху дороги, с открытым лицом и настолько ярким, что Донхёку пришлось отвести взгляд. Мысль о том, чтобы разделить дом с Марком на несколько дней, была одновременно пугающей и захватывающей. Они будут только вдвоём, вроде ничего необычного. Но интимность ситуации, когда они будут вместе в одном и том же месте, готовить еду вместе и вместе утопать в домашнем уюте, заставляла кожу Донхёка покалывать. Где-то на северной автомагистрали Донхёк положил руку на бедро Марка. Это было не предложение чего-либо, а простой жест, чтобы сказать я здесь. Они слушали плейлист из музыки двухтысячных и кричали во все лёгкие, а потом включили на повтор Primadonna Girl, которая играла в течение следующего получаса. Марк настоял, чтобы они поставили ABBA, утверждая, что Донхёк не настоящий гей, если не знает текст хотя бы Mamma Mia. Донхёк обнаружил, что он знает слова всех песен. Они продолжили этот круговорот легкой, беззаботной музыки, и Донхёк отдаленно подумал, что это был хороший отдых от Purity Ring. Марк включил с-рop, иногда бормоча слова, и Донхёк не знал китайского достаточно хорошо, чтобы понять, правильно ли он подпевает. Они сделали быстрый забег в супермаркет, продуктов после которого хватит только на два ужина. Они решили взять рыбу с жареной картошкой и сходить один раз в ресторан при художественной галереи на обед. Было что-то почти волшебное в том, что в семь часов вечера они с Марком Ли ходили по супермаркету, соприкасаясь локтями, и везли перед собой наполовину наполненную тележку. Когда они наконец добрались до коттеджа, была поздняя ночь. Твердый деревянный пол ощущался холодным даже сквозь носки, и от одежды всё ещё чувствовался запах еды. Марк нёс их сумки с вещами, а Донхёк принес еду, раскладывая её в холодильник и чувствуя ностальгию. Марк остановился у края кухни с двумя сумками, перекинутыми через плечо. «Какую комнату ты хочешь?» Донхёк махнул рукой, проверяя срок годности бутылки с молоком: «В какую ты не хочешь. — Он обернулся, чтобы кинуть просроченное молоко в мусорное ведро, и увидел, что Марк смотрит на него. — Что?» Марк пожал плечами. «Я думал, что мы будем жить вместе». «Оу, — Донхёк с глухим стуком выкинул молоко. — «Да, конечно. Выбирай ты, мне всё равно». Марк кивнул и обернулся. Донхёк смотрел, как он входит в главную спальню — ту, что с видом на пляж. Он улыбнулся про себя, чувствуя разрастающееся тепло в груди, которое становилось все более и более привычным. Первая ночь прошла без приключений. Они смотрели фильм на ноутбуке Марка, Донхёк прижимал голову к его груди и обнимал его за талию. Они обменялись короткими поцелуями, прежде чем уснуть, переплетясь ноги и прижавшись телами. Они накрылись несколькими одеялами, чтобы не пропустить холод, и Марк рисовал фигуры на коже Донхёка.   На второй день они спустились на пляж, босиком ходили по песку, сцепив пальцы и качая руками между собой. На самом деле было слишком холодно, чтобы плавать, но они осмелились зайти в воду, таща друг друга вниз, чтобы полностью погрузить в воду. После того как Марк перестал визжать, Донхёк потянул его вниз для поцелуя на мелководье, где на них находили небольшие волны. Марк был счастлив подчиниться, нависая над ним и капая соленой водой на лоб. Они дрожали на обратном пути к дому, но к тому времени, как парни достигли вершины крутой дороги, выступил пот и появилась отдышка. Зайдя домой они помчались в ванную, обгоняя друг друга, оба хотели принять душ и снова согреться. Забежав в ванну, Марк вздохнул и встал между Донхёком и дверью. «Мы частенько целуемся». Донхёк застыл, чувствуя жар на шее: «Да?» «Мы должны быть в состоянии принять душ вместе. В шортах, конечно. — Марк покраснел и провел рукой по затылку так, что Донхёк задержал дыхание. — Ничего страшного, правда? Мы так делали в детстве, и этот вариант кажется лучше, чем борьба за ванну». Донхёк по возможности попытался оценить ситуацию. Шорты останутся на нём, и соль он смоет. Он и раньше бывал в маленьком пространстве с Марком много раз. Со вздохом он кивнул. «Да неважно. А теперь уйди с дороги, я замерз». Марк начал заразительно улыбаться, когда они наконец забрались в ванную, а Донхёк рванул к крану, чтобы сделать воду теплее. Марк изо всех сил пытался снять свою мокрую рубашку через голову, и Донхёк засмеялся, помогая ему выпутаться. «Почему ты просто не расстегнул пуговицы?» — спросил Донхёк, Марк пыхтел перед ним. «Да, это, вероятно, было бы лучше». Донхёк фыркнул и легко снял с себя рубашку. Он был рад не мерзнуть, но из-за снятой одежды дрожь становилась всё сильнее. Марк шагнул вперед и обнял его, направляя под душ и настраивая воду на терпимую температуру. Первые пять минут они просто обнимались под теплой водой, чувствуя себя всё менее и менее липкими от соли. Донхёк закрыл глаза, чтобы избежать попадания в них воды, и просто позволил себе прислониться к груди Марка. Через некоторое время Марк оторвался от Донхёка, и тот обнаружил, что заскулил от потери тепла. Марк просто закатил глаза, беря шампунь, который он привёз, и выдавил себе немного в руку, прежде чем передать Донхёку. Они мылись в тишине, стараясь избегать зрительного контакта, но это было совсем не неловко. Донхёк был рад краем глаза наблюдать за изгибом спины Марка. Старший вышел первым, повернувшись спиной и закутавшись полотенцем, он сбросил шорты и выскользнул из ванной. Не то чтобы это было нужно, но Донхёк отвернулся тоже. Донхёк снял свои шорты и вымыл свое тело гелем для душа, которое он взял из дома, затем сел на пол душа и позволил пене смываться самостоятельно. Шампунь Марка оседал в его волосах, оставляя запах, который был явно марковым. Он думал о том, что он пах, как сочетание их запахов — личного шампуня Марка и его собственного геля для тела. Донхёк никогда не думал, что лаванда и арбуз будут хорошо сочетаться друг с другом, но он полностью наслаждался запахом. Запах остался с ними, когда они готовили ужин вместе, одетые в толстовки друг друга, они смеялись и легко били друг друга, бегая по кухне. Марку пришлось приводить себя в порядок после готовки с Донхёком, который был лучшим поваром, но не таким уж аккуратным. Они ели фасоль из пакетиков, сидя в гостиной и наблюдая, как полная луна поднимается над заливом и отражается в воде, доходя линией света до берега. Марк убрал тарелки, когда они закончили пасту, и положил их в посудомоечную машину, запуская мойку. Они вместе скользнули в кровать, Марк быстро двинулся, чтобы притянуть Донхёка на себя и соединить их губы. Этот поцелуй был медленным и нежным, Донхёк расслабился на груди Марка, положив руки ему на плечи, а тот обнял его за талию. Через некоторое время Донхёк отстранился, решив вместо этого прижаться щекой к груди. Марк поднял руку, чтобы провести пальцами по волосам парня. «Я закончу школу через несколько месяцев». Донхёк застыл от прикосновения Марка: «Чёрт, действительно. Ты уже подавал заявление в универ?» «Да, я прохожу в AUT на факультет психологии, мне просто нужно сдать экзамены, что будет достаточно просто». Донхёк кивнул головой на груди Марка. Он немного повозился, пока Марк не раздвинул ноги, и он смог лечь между ними. «Я не могу дождаться следующего класса, двенадцатый год пинает меня под задницу». Марк усмехнулся и поцеловал Донхёка в макушку: «У тебя все будет хорошо, суперзвезда. У тебя всегда всё получается». Донхёк засмущался от комплимента: «Я знаю. У тебя тоже, хотя… Ты уже принят в универ, и всё такое». Марк вздохнул, проходясь кончиками пальцев вверх и вниз по позвоночнику Донхёка: «Спасибо. — Он зевнул. — Черт, я так устал. Хёки?» «Да?» «Ты знаешь, что я люблю тебя, верно?» Сердце Донхёка снова ускорилось, и он надеялся, что Марк не сможет почувствовать бешеный стук там, где их груди соприкасались: «Да». «Хорошо. Так что, не мог бы ты слезть, пожалуйста? Я не могу спать на спине». Донхёк засмеялся, но скатился на бок, отворачиваясь от Марка, чтобы тот мог пододвинуться сзади: «Слабак». «Отвали», — Марк прошипел в затылок.