12:18 Tomorrow Morning

Справляться с отсутствием Марка было легче в детстве, когда воспоминания были не так сильны и быстро исчезали. В школе отвлекали друзья, а дома родители. В юном возрасте Донхёк не понимал, что Марк, живущий в другой стране, может значить так много. Тогда он не чувствовал себя так паршиво как сейчас, после выпускного старшего. Донхёк повсюду видел призрачные следы Марка; оставленное им пустое место опустошало, и горячий, тяжелый воздух вокруг душил. Невозможность написать ему простое сообщение, попросить о встрече, невозможность снова поцеловать Марка, невозможность даже просто провести время со своим лучшим другом, — это всё выворачивало его наизнанку. Он изолировал себя от других, зная, что он уничтожал атмосферу всякий раз, когда они проводят время вместе. Ренджун всё ещё пытался вытащить его из дома, но тщетно, так как Джено принял сторону Марка, а Джемин принял сторону Джено. Донхёку было больно думать, что он полностью отгородился от всех своих друзей, и он сожалел, что не проводил больше времени хотя бы с Ренджуном, прежде чем тот уедет в Отагский университет. Он хотел пойти на вечеринку в честь проводов Марка и Ренджуна, но собственно из-за присутствия старшего решил её пропустить, приглашая Ренджуна к себе на ночёвку в последний раз перед его отъездом. Они спустились к речке, где они плавали в детстве, когда уровень воды доходил до их макушки, а вокруг плавали соседские собаки. Они разложили полотенца на травяной берег и зашли в воду, балансируя на спине и наслаждаясь остужающей водой и лучами солнца, пробивающимися через листву деревьев. Донхёк старался не позволять своему разуму прокручивать события недалёкого прошлого, но было трудно игнорировать боль в сердце. Ренджун, нахмуренный, подплыл к нему. «Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить…» «Я действительно не хочу», — со стоном отрезал его Донхёк, закрывая глаза. «Не перебивай меня. Тебе нужно поговорить об этом. Мне не нравится видеть вас всех такими убитыми. Это не похоже на тебя, быть таким тихим, — Он плеснул немного воды на живот друга. — Я скучаю по твоему не затыкающемуся рту, близнецы». Донхёк вздохнул, не видя возможности уйти от разговора: «Ладно. Но давай поднимемся на берег, мне не нравится, что ты стоишь надо мной в водоёме». «Что, ты думаешь, я тебя утоплю?» Донхёк встал и направился к берегу: «От тебя можно ожидать всё, что угодно». Они легли на свои полотенца, Донхёк накрыл глаза рукой, защищаясь от солнца, которое было уже не за деревьями, а светила напрямую. Ренджун лег на бок лицом к Донхёку, и тот мог чувствовать его хмурый взгляд даже боковым зрением. «Так что случилось, Хёк?» Донхёк закрыл глаза, ему было легче говорить, если не нужно было смотреть в глаза Ренджуну. «Он спросил, чего я хочу, и я ответил, что хочу остаться как есть, — неопределенно указал парень, — и он встал и ушел. Сказал, что кто-то влюбится и всё разрушит. И я полагаю, он был прав». «Подожди, ты был влюблен в него?» Донхёк пожал плечами: «Я думаю, я всё ещё влюблён. Иначе я бы не чувствовал себя так дерьмово сейчас». «Чёрт. Я этого не знал». «Я никогда не рассказывал об этом, так что не удивительно». «Давно?» Донхёк попытался вспомнить. Трудно было точно указать, когда он влюбился в Марка, поэтому он остановился на том моменте, когда понял, что влюблён: «С дня, когда мы катались на коньках?» «Дерьмо. Хек, мне очень жаль». «Ты не виноват, что он не любит меня взаимно, — Донхёк открыл глаза и повернул голову, видя как Ренджун почти плачет. — Не плачь, Инджуни, пожалуйста, не плачь из-за того, что я жалкий педик». Ренджун протянул руку, и Донхёк взял её. «Хватит шутить над этим, боже». «Прости, — Донхёк прикусил губу и повернулся на бок. — Я думаю, что Джено тоже злится на меня или что-то в этом роде. Он определенно принял сторону Марка, а значит, и Джемин вместе с ним. — Он почувствовал, как слёзы застилают глаза. — Чёрт, Ренджун, я буду очень по тебе скучать». Ренджун подвинулся, чтобы прилечь рядом с Донхёком, обнимая его: «Я собираюсь приезжать на каникулах, так что ты не сможешь избавиться от меня так легко». «Как мне выжить в школе без тебя? Я буду третьим колесом весь следующий год». «Ты не можешь знать наверняка. Они могут расстаться и разделить с тобой боль». «Это будет ещё хуже, — пробормотал Донхёк в кожу Ренджуна, ощущая влажность на ней от своих собственных слёз. — Без тебя не будет как прежде». «Когда это тема разговора перетекла ко мне? Предполагается, что мы сейчас разбираем ваши отношения с Марком». «Чёрт, я знаю, — Донхёк отстранился от объятий, и Ренджун переместился на свое полотенце, они оба повернулись друг к другу, переплетая пальцы. — Я так зол на себя за то, что отпустил его. Я так сильно по нему соскучился». «Это не твоя вина, это он решил уйти. Я думаю я поговорю с ним об этом как-нибудь. Но ты сильный, Хёк. Ты пройдёшь через это также, как и через все трудности в своей жизни». «Я знаю, но сейчас ужасно тяжело». Ренджун выпустил легкий смешок: «Да, это отстой». Они лежали вместе, обсуждая то, что Донхёк душевно ранен, и как Ренджун теперь зол на Марка, и теперь грустил, что ему нужно уже через несколько дней покинуть друга в такой тяжёлый для него период времени. Школа началась снова, и потребовалось несколько недель, чтобы Джено снова относился к Донхёку как к другу, и из-за этого было больно. С Джемином изначально не было проблем, он по-прежнему предлагал потусоваться с ними, если была такая возможность. Но ничто не изменило того факта, что Донхёк не был частью их отношений, и из-за этого также было больно. Но он всё-таки подружился с некоторыми ребятами, которые были с ним в одной группе в этом году: Хиджин, которая посещала с ним уроки драмы, помогала с текстами и пересекалась во многих действиях на сцене; Хёнджин, который был самым самоуверенным студентом в классе СМИ; и Санха, который сидел позади него на уроках английской литературы и оставлял тихие комментарии о содержании произведений. Он заполнял пустоту, которую оставил Марк, частички жизни, которые он увёз вместе с собой. Он начал поправляться и исцеляться, хотя и никогда не исцелиться полностью. Тоска по Марку съедала каждый раз, когда он просыпался посреди ночи, желая быть кем-то объятым. Когда бессонница брала верх, он взбирался на крышу с одеялом, подушкой и мягкой игрушкой, что подарила ему его двоюродная тётя, когда ему был месяц. Когда он увидел мать Марка в фруктовом отделе супермаркета, то побежал к другому концу магазина в молочную секцию, пытаясь избежать каких-либо напоминаний о нём. Это был долгий и болезненный процесс, но ему необходимо было отойти от того, что произошло. И к тому времени, когда он шёл на сцене на своём выпускном, пустое место в зале указывало на отсутствие Марка, и было не так больно, как он думал.