«Я понял, что это была за «секта». Всего лишь довольно масштабный троллинг с парой сходок в Москве. Смысл его заключался в том, чтобы правдоподобно иммитировать сатанинскую секту и ждать реакции администраторов, полиции. С этой целью и было записано видео, которое я прислал тебе. Это все глупая шутка, не переживай по этому поводу».
Я сидел как громом пораженный. Вся моя жизнь мне в миг показалась неправильной, бесполезной, как будто с нее сошла краска, обнажая голые серые доски. Я пытался и не мог понять, зачем я вообще ввязался во все это дело, ввязал брата, девчонку, которая никому не мешала, какого-то случайного анонимного писателя с забытого всеми сайта. Все ради чего? Страх мой перед тем страннейшим видео и тем, как оно было преподнесено бесследно исчез, вероятно, уступая место другому, более навязчивому и основательному — страху смерти в чужом мире. Только теперь я отчетливо понимал, что первопричиной моей игры в детектива был далеко не первобытный ужас перед неизведанным, который я вполне мог обуздать, а моя усталость от скучной жизни нелюдимого студента. Любопытство — безусловно двигатель прогресса, но только если оно произошло не от праздности или отягощенности серыми буднями. Но главной моей проблемой все же было столь странное перемещие. Это был сон? Едва ли, но в это утверждение было поверить многим легче, чем в существование неких ключников, перемещающих невинных людей из мира в мир по щелчку пальцев. Но тут я снова отвлекся: пришло еще одно сообщение от моего друга. Или врага.«Не верь никому, не общайся с незнакомцами».
Меня бы передернуло еще пару дней назад, но я могу назвать себя привычным ко всякого рода странностям, нагло ворвавшимся в мою скромную жизнь. Конечно, кого я обманываю, я сам им дверь открыл. Сообщение вызвало легкую дрожь возбуждения, но не более. Однако довольно лирических отступлений. Я тут же начал строчить Авелю: — Что ты имеешь в виду? Ответа не последовало, мой друг уже был оффлайн. Зная Авеля и его любовь говорить загадками, можно и не рассчитывать на внятный ответ в ближайшую неделю-полторы, а разгадывать шарады я мог едва ли. — К чему ты это написал мне? — не теряя однако слабой надежды, вновь спросил я. Авель не заходил в сеть и мои сообщения не проверил. Но у меня осталась еще одна ниточка — Владлена. Я чувствовал, как во мне вновь разгорается азарт исследователя, который, по-видимому, снова аккуратными маленькими шажками заведет меня прямиком в могилу. Конечно, на самом деле было бы легче всего поверить в нереальность происходящего и забросить эту ерунду. Я даже чувствовал, что не готов принять все эти параллельные миры, которые просто не укладывались в голове, в глубине своего сознания верил, что это просто дурной сон, поэтому всей душой желал доказать себе, что мои перемещения, таинственный незнакомец и прочие приключения действительно были. Эмоции слишком быстро сменяли одна другую. Очевидно, шоковая терапия в виде разоблачения сект Авелем прошла даром. Взяв телефон в отощавшие дрожащие руки, я открыл переписку с Владой. Всё на своих местах. Но только собравшись печатать, я понял, что я не знаю, что спросить. «Почему твой брат сказал мне не общаться с незнакомцами?» Глупо. «Почему Авель не отвечает?» Навязчиво. «Реальны ли параллельные миры?» Абсолютно абсурдно. Ко мне ясно пришло ужасное в своей четкости и неоспоримости осознание того, что я не умею общаться с девушками, а особенно с необычными девочками-подростками, замешанными в какой-то истории, в которую я умудрился вляпаться. Наверное, наилучшим решением было бы предложение личной встречи — так я и поступил. — Мы можем встретиться сегодня вечером? — спросил я. В крайнем случае, я ничего не теряю, а через экран меня никто не укусит. Ответ последовал незамедлительно. — Зачем? Жизнь была бы намного проще, если б я сам мог всегда ответить на этот вопрос. На данный момент — не мог. — Есть кое-что, что я бы хотел обсудить при личной встрече, — строчил я, ясно понимая, что не могу себе представить наше рандеву и также осознавая, что предложение о личной встрече было самым что ни на есть лишним телодвижением, потому что намного проще было бы подойти к теме через переписку. Но отступать уже некуда. Моя гениальность вступила в игру. — Во сколько? Где? — задала Влада абсолютно нормальный вопрос, но я уже чувствовал насмешку. Чертова мнительность. — В шесть часов, на набережной. — Идет. Надеюсь, меня отпустят.***
Ровно в шесть часов я сидел на набережной с ноутбуком, пытаясь выгадать момент, когда Авель будет онлайн. Влады нигде не было. «Опоздаю, извини», — гласило ее сообщение. Чтоб ее, зараза. Через некоторое время она и впрямь появилась. Она шла быстро, бесшумно, ссутулившись, как какой-то призрак или что-то в этом роде. Нижняя половина ее лица была закутана шарфом. Она была красива, но не была бы красавицей. Отец с детства учил мою сестру, что «красивая женщина» и «красавица» — два разных понятия. Истинная красавица должна вести себя как леди, статно держать прямую спину, гордо нести светлую голову, вежливо говорить, соблюдать нормы этикета и прочее, прочее, прочее. Я когда-то дал себе обещание, что влюблюсь только в красавицу и ни разу его не выполнил. Она подошла и встала прямо передо мной. Тут я понял, что совершенно не знаю, что и как ей сказать. — Салют, Роман! — сказала она, ехидно прищуриваясь. — Здравствуй, — ответил я, чувствуя сильное желание закончить встречу прямо сейчас. — О чем же ты хотел поговорить? — Да так, просто захотел встретиься с симпатичной девушкой. — Молчал бы, коли нечего сказать, — недовольно процедила она. — Ну так как прошел твой день? Чего нового за последнее время? — День прошел хорошо. Абсолютно ничего нового. У тебя как? — Вот, видел очень странный сон… Влада нахмурилась, но промолчала, отведя глаза куда-то в сторону. Я явно двигался в нужном направлении. — Странный сон, — продолжал я не без издевки в голосе, — Будто бы некий подозрительный тип пригласил меня на Суворовскую площадь, отправив послание во сне, который был во сне. Я пришел, он начал спрашивать, как и кем мне приходится Авель. Я из упрямства сказал, что Авель — друг мне и товарищ, человек хороший. А он схватил меня и кинул в стену с нечеловеческой силой. Очнулся я среди пустыни серой, туманной. За мной погналось чудовище, но меня спасла девушка Рутен, проводившая меня до крепости, похожей на ржавое ведро. Там меня обвинили чуть ли не во всех грехах (решили, что из-за меня умирает их священное древо) и решили казнить. Рутен пообещала помочь мне за определенную плату: я был должен выяснить, что именно такое это древо. Был в библиотеке, но ничего стоящего не нашел, пошел к самому священному растению, там меня застали мой благодетель и мой кровный враг — Кизу и Эидзи. Они начали надо мной насмехаться, бить меня. Как оказалось, Кизу управляет этим древом. Меня швырнули об стену и я проснулся. Как тебе мой сон? Влада молча разглядывала резной подлокотник скамьи. Ее лицо краснело, бледнело, снова краснело. Она плотно сжала губы и нахмурила брови. Судя по ее виду, Влада столкнулась с внутренней дилеммой и силилась ее решить. Я молчал, скрывая злорадство. Теперь я ведущий, а Влада — ведомый. Наконец, она обернулась и уверенно сказала: — Я не твой личный психиатр, чтобы разбираться, что тебе там приснилось. — А жаль. Мне бы сейчас анализ этого видения не помешал. — Сны — это подсознание. Они не всегда отражают твои стремления и желания, — отчеканила она, делая вид, что не замечает моего злорадного тона. — Еще бы я желал умереть в параллельном мире. — Твои интонации мне ясно дают понять, что ты рассказываешь мне эту лабуду с какой-то целью. Какой? Я умолк. Я не знал, в каких выражениях сказать ей все, что я думаю так, чтобы это не выглядело абсурдом. Ее тяжелый, испытывающий взгляд светился недружелюбием и даже враждебностью. Я молча разглядывал свои худые колени, которые торчали, как штыки. Эта минута казалась целой мучительной вечностью. С другой стороны, я с Владленой не детей крестить собрался, и пришел не на свидание, а на деловую встречу. Я забрался в настоящие дипломатические дебри, выход из которых я потом едва ли смогу найти. Но рассчитывать на «потом» — не моя стратегия. Я поднял взгляд, стараясь хотя бы казаться уверенным. — Очень, очень реалистичный сон. Настолько реалистичный, что будто и не сон вовсе, — выдавил наконец я. — И чего? — Я не думаю, что это сон. — Белочка? — Смешная шутка. — А я и не шучу. Кто знает, кто знает, как ты коротаешь долгие осенние ночи, — зло изрекла Влада. Я чувствовал, что наши отношения становились все хуже и хуже. Почему-то я сильно переживал из-за этого, хотя, казалось бы, какое мне дело? Тем не менее, ситуация усугублялась и это угнетало меня. Не знаю, почему я так волновался из-за общения с этой странной девочкой. У нас должны быть чисто деловые отношения — я вляпался, она моя пусть шаткая, но лестница из той ямы, в которую я угораздился попасть. Однако я желал чего-то большего, нежели диалога из разряда «сыщик-подозреваемый». Чего — я и сам понять не мог. Эта странная девочка задевала во мне то живое, что во мне еще осталось. Она зрила в корень, видела многое из того, что я предпочел бы скрыть. Моя плоскость отвращала ее. Владе в друзья нужны рыцари, а не герои-неудачники, как я. Почему все, что я делаю, обречено на провал? Она молчала, ожидая моего ответа. Она терпеливо ждала, когда я снова спущусь с небес на землю и продолжу остроумный обмен колкостями. Однако я не желал вести столь целеноправленный и познавательный диалог, дабы не ухудшать с ней отношения. Я решил больше не вихлять, и спросил прямо: — Что ты знаешь о ключниках? — Это люди, которые заведуют ключами. — А в другом смысле? — Понятия не имею, — безразлично ответила она, смотря куда-то в сторону. — Возможно, люди, осуществляющие связь между мирами? — А! Ты все о том же. Ничего не могу сказать о твоем сне (или не сне, сам черт ногу сломит, пока тебя поймешь), — уже непринужденнее сказала Влада. Мы сменили тему и довольно долго разговаривали о всяких мелочах: рассказывали истории из жизни, обсуждали наших учителей, просто о бытовых ситуациях. В другое время я был бы рад тому, что нашел интересного собеседника, с которым можно так мило и непосредственно поболтать о мелочах. Но сейчас я больше всего хотел вернуться к наболевшей теме. Как я бы ни пытался вовлечься в диалог, мои мысли все время возвращались и возвращались к пережитым мной событиям. Я болезненно, лихорадочно старался отвлечься от навязчивых размышлений, циклично крутившихся в моей голове, но все равно из конца переходил к началу. Владу, похоже, совершенно не раздражали мои реплики в духе: «Ага, да, ясно, удивительно», а также мои путанные и сбивчивые рассказы о минувших школьных днях. Возможно, она даже наслаждалась моим болезненным состоянием. Я чувствовал, что, несмотря на некоторую откровенность в нашем диалоге, между нами стоит невидимая, но прочная стена. Между тем пошел мелкий дождь, уныло накрапывавший по крепким веткам каштанов, моочаливых свидетелей наших словесных баталий, по деревянной скамье, по случайным серым прохожим. — Наверное, мне уже пора, — сообщила Влада, бегло взглянув на низкие толстобрюхие тучи. — Мы бы могли продолжить в кафе или дома… — начал предлагать я, сам не зная, зачем продолжать этот бессмысленный и никому не интересный диалог. — Нет. Меня ждут дома. Бывай, Роман! — сказала она, заметно повеселев. — Кстати, все чем мы одержимы, рано или поздно убьет нас. Махнула рукой и скрылась меж неподвижных каштанов, будто ее и не было никогда.***
Будучи уже дома, я вновь открыл переписку с Авелем. Ничего нового. Мои сообщения мой загадочный друг так и не прочитал. Зато у меня было время. Много времени, чтобы обдумать встречу с Владой и ее слова, сказанные на прощание. Она намекнула на мою одержимость всей этой историей, это точно. Но откуда ей, как будто бы простой девчонке, знать о моих внутренних переживаниях? Даже если предположить, что она связала мою отчужденность со сном, такое основательное утверждение, что я именно одержим всеми этими событиями было более чем странно и подозрительно. Возможно, это утверждение имело несколько другой контекст… Впрочем, ничем подкрепить ни одно из этих предположений я не мог.***
Темная комната, слабо и призрачно освещенная настольной лампой. Все здесь черного цвета: черные кожаные диваны, столы из черного дерева, черные массивные канделябры на черном фортепиано, черные обои, черный паркет. В кресле сидит с книгой странная девушка, которую я не вполне смог разглядеть, читает книгу. В тени, в самом черном углу черной комнаты, стоит высокий человек. Он виден лишь как темная фигура. — Выйди, — коротко, но со звериной яростью в голосе скоммандовал он. — А? Что? — переспросила девушка, лениво оторвавшись от книги. — Выйди. Я слишком зол, чтобы контролировать себя. — Что не так? — В наших рядах присутствует предатель, — уже хладнокровнее произнес он. — Кто же? — Не имею чести знать, — сказал он высоким дребезжащим голосом с елейными нотками. — Что случилось? — Информация о нас просочилась. Они о нас знают. — Но кто мог нас предать? — с удивлением спросила девушка. — Никто. — Вот именно, что никто, — сказала она озадаченно. — Однако о нас знают, против нас замышляют, нас хотят уничтожить. — Каким образом? — Думаю, мною была допущена возможность тогда… Кто-то из моих жертв еще жив. Надо проверить. Выйди.***
Вскрик, будто бы не моим голосом. Я проснулся.