In the darkness losing my way

Чангюн играет жилами после того, как слышит, что Вонхо должен проводить Кихена и Хенвона, но молчит. Парни начинают отходить, а Шону говорит: - Хони, можешь оставить нас? - Конечно. Рыжий встаёт с дивана, наклоняется, мягко целуя в щеку Хену, и одаривает его очаровательной улыбкой. Тот улыбается в ответ, и Чжухон уходит следом за троицей в коридор, а Сон проводит рукой в воздухе в жесте располагайся. Им присаживается в кресло. - Что с тобой? - Шону наливает в пиалу виски, - будешь? - Не хочу. Хену делает глоток, осматривает комнату и младший видит, что он не совсем доволен. - Так что? Почему мне говорят, что ты срываешься в последнее время? - Все в порядке, - Чангюн не хочет отвечать, да и что ответить он не знает. Парень не хочет рассказывать, что заигрался и бесился из-за этого. Зачем? Сейчас ведь все хорошо. - Гюн-и, - старший выдыхает, откидываясь на спинку дивана, - сначала ты бегаешь весь счастливый, радостный, я вижу тебя в хорошем настроении, работа идет полным ходом. Затем ты нервничаешь, не спишь, роясь в архивах, выслеживая каких-то людей, рассказываешь мне, что твои новые дружки могут нам помочь, почти умоляешь меня, чтобы я назначил им встречу и по-хорошему поговорил, а не просто делал то, что посчитаю нужным. А теперь ты обозленный, плюешь на всех, тебе уже все равно, как они со мной разговаривают, как я с ними разговариваю, а я ведь стараюсь быть таким, каким ты меня просил быть, при их-то спесивости. Гюн-и, ты испытываешь мое терпение или как мне это понимать? Им вскакивает с кресла, сразу же кланяется так низко, насколько это возможно и, не выравниваясь, быстро тараторит. - Ни в коем случае, хен. Я очень дорожу твоими заботой, доверием и терпимостью по отношению ко мне и никогда бы не хотел пошатнуть твоей веры в то, что я достоин быть на своем месте. Если я каким-то образом провинился, то готов понести любое наказание, которое ты посчитаешь нужным применить ко мне. Им стоит, уперев взгляд в пол и нервничая так, что перед глазами мелькают разноцветные точки. Он не смеет шевельнуться, ожидая того, что скажет Сон, и готовясь выполнить любой приказ. Потому что его слово для младшего то, чего нельзя ослушаться, его персона то, чему нельзя прекословить. Шону встает с дивана и подходит к младшему с боку, кладя руку на его затылок. - Я знаю. Знаю, что ты сделаешь все, что я скажу. Даже если я прикажу сейчас застрелиться, ты сделаешь это. Поднимись, - парень убирает руку и отходит к окнам, - поэтому, Гюн-и, мне и непонятно твое поведение. Ты один из лучших моих людей, я могу считать тебя другом, а ты знаешь, насколько это громкое слово для нашего окружения. Но сейчас ты ведешь себя не как обычно. Поэтому я и спрашиваю: что с тобой? - Хену оборачивается и смотрит на младшего, который стоит, потупив взгляд и сведя брови, - присядь. Чангюн присаживается на диван, наливает все-таки себе пиалу и за раз проглатывает весь виски. - Я правда не знаю, что я должен тебе ответить. Просто позволил себе слабость, но сейчас со мной все в порядке, я клянусь, - парень смотрит прямо на старшего. - По твоему тону не скажешь. Послушай, я понимаю, что я твой босс, начальник, но это не значит, что я лишен способности понимать то, что не все люди состоят из железа и хладнокровности. Конечно, такие качества я ценю больше всего, но все же исключительно из них хороший сотрудник состоять не может. Ты состоишь не только из них. Я понимаю, что тебя может тревожить что-либо, и беспокоюсь об этом, потому что мне не безразлично твое состояние. Ты считаешь, что твой долг - служить мне. Это прекрасно. Но кроме долга твою голову могут занимать и другие мысли, и я хочу, чтобы ты знал, что это нормально. Ты должен уметь разбираться в них, потому что от этого зависит и твое равновесие, от равновесия - как ты можешь себя контролировать, а от этого - как хорошо ты выполняешь свою работу, что собственно важно для меня. Ты должен знать, что мне все равно чем ты занимаешься в свое свободное время, с кем знакомишься, общаешься. Но это не должно влиять на то, как хорошо ты выполняешь то, что от тебя требуется. Поэтому я хочу, чтобы ты навел порядок у себя в голове и больше не давал мне поводов сомневаться в том, насколько ты оправдываешь мое доверие. Им внимательно слушает, и где-то глубоко внутри падает камень, только парень еще не понимает, от чего он откололся и что конкретно облегчил, но он все же упал. - Я не думаю, что мне нужно тратить свое время на знакомства, потому что работа... - Гюн-и, все мы люди, у всех нас одинаковые потребности. Ты должен лишь понять, что я тебе ничего не запрещаю, но это не должно влиять на твою работу. Что бы ни происходило, ты должен уметь это контролировать и сдерживать, чтобы это не сказывалось на твоей работоспособности, ты меня понял? - тон становится грубее и раздраженнее, чем был. - Да. - Хорошо. Вывод? - У меня есть право на личную жизнь, но она не должна влиять на мою способность владеть собой. Я должен оставаться уравновешенным, чтобы не подводить тебя. - Умница, - Сон подходит к дивану, хлопает Чангюна по плечу и наливает себе еще одну пиалу, - если что-то захочешь спросить, ты знаешь, я не откажу. Младший кивает и отодвигается ближе к спинке дивана, облокачиваясь спиной и откидывая назад голову. Он признается сам себе, что у него было не все в порядке, даже пусть он прежде уже осознал, что ему мешает, и попытался сам себе объяснить, что ему нужно делать. Но все же его сдержанность после этого не стала прежней, ему нужен был другой человек, чтобы со стороны объяснить причины и следствия его поведения. Хену - идеальный вариант. Хену тот, кому Им доверяет, как отцу, Хену тот, кого Им будет слушать, Хену единственный человек, на кого Им может всецело положиться. Поэтому его слова и помогают, сцепляют между собой мысли и из нитей сознания делают цепи, укрепляют, придают сил и мощности. Парень чувствует себя лучше, правда лучше, ему словно дали опору, крепкий фундамент, он чувствует, как к нему возвращается его бесстрастие. Он знает, чего он хочет, и думает, какой смысл отказываться от того, что ему нравится? Никакого. Он - Им Чангюн, правая рука Сон Хену, ему не нужно спрашивать или волноваться, единственное, что его заботит - мнение его босса, того, кто дал ему шанс стать кем-то значимым, а значит парень обязан только ему. Человеку, который вытянул его и Чжухона с улицы, не дал бесполезно сгнить в приюте, позволил работать, а теперь являться теми людьми, которых уважают и боятся здесь, в их кругах. Больше никто не может заставлять его переживать или требовать от него хорошего отношения. Младший улыбается, после чего встает и снова кланяется. - Я могу идти? - Да и позови Чжу. - Хорошо, - еще один поклон и парень выходит из кабинета.

***

Губы на губы, руки скользят по худому телу, приподнимают майку, касаются гладкой кожи. Дыхание учащенное, шумное, горячее, но тяжелое, стекающее по коже возбуждающими волнами. Рыжий елозит бедрами, сидя на руках у Сона. Плотная ткань неприятно сдавливает, не дает почувствовать нормального трения. Парень водит ладонями по груди Шону, постанывает в поцелуй, выгибает поясницу, прижимаясь ближе и тут же отодвигаясь, дразнит, играет языком, просяще открывая рот, и посасывает чужие губы. Хену отвечает, с самого начала понимая, что он не устоит, что Чжухон выиграл; он всегда выигрывает, как ни сопротивляйся. Старший задирает майку выше и тянется к соскам, обхватывает один ртом, облизывает его, затем прикусывает, аккуратно, осторожно. Ли выгибается навстречу, подставляя свою грудь, зарывается рукой в короткие волосы, прижимает к себе. Сон перемещается к другому соску, а младший стонет, двигает бедрами быстрее, рубашка сама сползает вниз по плечам. Становится душно, одежда мешает и в то же время доставляет мучительное удовольствие в то время, пока избавляешься от нее. Чжухон хватает край водолазки пальчиками и тянет вверх, с трудом вытаскивая ее из-за ремня и наконец-то стаскивая через голову. Он осматривает обнаженное тело, и в этом взгляде сверкает восхищение, желание, чувство. Ладони бегут от шеи, по ключицам, обводят плечи, спускаются на грудь и отрываются. Рыжий наклоняется за очередным поцелуем: мокрым вязким изнывающим, кусается, требуя, чтобы Шону сделал хоть что-то. - Хони-и. Хони, мы еще не дома. Младший жарко выдыхает на губы, медленно поднимаясь и выравниваясь, стоя на коленях. Хену продолжает придерживать его за талию, будто боясь отпустить. Чжухон начинает дышать, кажется, еще глубже, грудь хаотично поднимается и опускается, одна рука тянет невидимый след по животу, вверх к груди, задирая майку еще выше, вторая - ползет вниз, быстро спускаясь к ширинке, и проводит по натянутой ткани. - Мммм, а-ах! - парень выдыхает стон, содрогаясь, хмурится, сведя брови и закрыв глаза, закусывает пухлые губы и продолжает себя ласкать. Проиграл. И спорить бесполезно. Сон нервно сглатывает, следит за действиями младшего. Тот уже начинает расстегивать ширинку, но Хену обрывает, притягивает его к себе, целует и сам тянет руку к ширинке. Пальцы расстегивают все препятствия и ныряют под кромку белья, обхватывая плоть, после чего тело вздрагивает, а спина рыжего выгибается дугой, руками же он упирается в спинку дивана. - Туки-туки, прошу прощения, - в двери появляется лицо Хосока с развязным взглядом и пошлой полуухмылкой, - я, конечно, все понимаю, но мы договаривались. Шону вздыхает и ждет, пока младший застегнет штаны и слезет с него, после чего натягивает свою водолазку обратно. - Мне опять выйти? Сон смотрит на надутые губы и жалостливо-расстроенное выражение лица. Коварный. - Иди собирайся. Рыжий не меняет выражения, но он снова победил. Хену закончит разговор максимально скоро. - Давай быстрее, чего хотел? - Хм, а ты мне сейчас ответишь, думая своими чреслами, а потом будешь возмущаться, что я творю? - Хосок, блять, не беси меня. - Да ладно-ладно, что я не вижу, что у тебя тут наклевывается. Я по поводу Хенвона. - Кого? - Длинный парень, который приходил к тебе вот, вечером. - И что с ним? - Могу я поиграть с ним? - Чего? Ты понимаешь, что нам через них еще работать? - Да, поэтому и спрашиваю. - Хеен! - из-за двери слышится ноющий голос Чжухона. Шону поджимает губы, смотря туда, откуда слышится звук. - Хену, Хену, не доведет тебя до добра этот парень, - Шин смеется. - Хенвон. Ладно, только так, чтобы он оставался в нормальном состоянии. - Это разрешение? - Да, у тебя все? - Я уже сказал, что Чжухон-и не доведет тебя до добра? Сон замахивается, морща нос, на что Шин смеется, поднимает руки и ретируется. Он доволен, это все, что ему было нужно. Возможно, если бы Чжухон в этот вечер не захотел поприставать к Шону, если бы тот не хотел быстрее уединиться, если бы думал о делах, а не о парнишке, который ждал его, то он не разрешил бы трогать Хенвона. Но обстоятельства сложились именно так, буквально решая судьбу другого человека. А все из-за чего? Из-за того, что другой человек хотел немного внимания к себе. Старший захватывает куртку и выходит из кабинета, стуча сразу в первую дверь справа от него. - Хони, пойдем. Рыжий появляется в проеме и осматривается. - Вонхо-хен ушел? - на лице все то же выражение. - Да. Ли протягивает ладони, спрятанные под длинными черными рукавами, за шею и увлекает Шону в поцелуй. Снова горячо, снова воздух становится невыносимо жарким, а всеобщая тишина дрожит от рваных вдохов и выдохов. Младший жмется ближе, требует внимания, манит своим телом, заставляя трогать его, хотеть касаться, желать. - Чжу.., - по нижней губе проскальзывает чужой язык, - потерпи до дома. Хену прижимает парня к стене, сам не слушаясь своих слов, крепко хватается ладонями за бока рыжего, впиваясь пальцами в кожу. От этого сладко-больно, шипяще-хорошо. Старший съедает губы, вбирая в себя все вздохи, кусает шею, доходя до мочки ушей, вдыхает головокружащий аромат волос, облизывает кожу, засасывает ее, но не сильно, чтобы не осталось никаких следов, потому что кожа его мальчика прекрасно-чиста, он не хочет уродовать ее пятнами, которые похожи на кровоподтеки от избиений. Он не считает их красивыми, у него с ними другие ассоциации. Чжухон прижимает ладошкой голову Сона за затылок к себе, другой обнимает его, постанывает, легко, но так тяжело выдыхая. Рука ползет вниз по водолазке, доходит до ремня и скользит по паху. Следом ощущается еле-слышное вздрагивание, которое не должно было быть замеченным, но младший чувствует его, ухмыляется, он знает, что выиграл. Шону резко поднимается, сдавливая плечи парня, и шепчет в пол: - Домой. Ли отталкивается от стены, мгновенно оправляясь, закусывая губу, отворачивается от Хену и уходит в сторону лифта, виляя бедрами. Дьяволенок. Старший прочищает горло и идет следом, вправив руки в карманы брюк. Пока кабинка едет до первого этажа оба прожигают друг друга взглядами, а, выйдя на улицу, Сон сразу же отпускает своих водителей, оставляя только двух мотоциклистов-охранников. Шону садится за руль, а рыжий на заднее сиденье по привычке. Машина выезжает с парковки, а в глазах Чжухона мелькают плутовские искорки. Он двигается ближе к водителю и протягивает руку к туловищу, расстегивает куртку и проводит ладонью по животу. Мышцы дрожат под пальчиками, прикосновения щекочут и распаляют. - Мы так попадем в аварию, не отвлекай. Младший не слушается, продолжает гладить, издевается, спускается, но не двигает рукой ниже ремня. - Хони! Руки исчезают. Слишком просто. Через пару секунд Хену смотрит в зеркало заднего вида и понимает, что да, слишком просто. Чжухон разваливается на задних сидениях, сняв с себя куртку, тянет ладонью по животу вниз, ласкает член через плотные штаны, облизывает губы, шумно дышит, постанывает, когда слишком сильно давит рукой. У старшего пересыхает горло, хочется глотнуть, но кадык только судорожно ходит по горлу. Центральные оживленные улицы города, Шону едет домой, а в зеркале заднего вида видно, как рыжий бесенок ублажает себя. Сон сжимает челюсть и газует, если они не доберутся домой в ближайшие пять минут, то его сознание слетит с катушек. Через пару минут они все же подъезжают к особняку и выходят на улицу. Ли спокоен, ступает грубой походкой с каменным серьезным лицом, Хену такой же, чеканит фразы охранникам без какого-либо дрожания в голосе. - Вы свободны. Мотоциклисты уезжают и никого не удивляет, что Чжухон едет вместе с главой, потому что вся верхушка организации живет в этом особняке: Чангюн, Вонхо, Шону и Чжухон, а когда-то и Минхек. Только вот никто, кроме этой самой верхушки не знает, что рыжий давно проводит ночи с Соном. Не знает и узнать не должен. Парни проходят к центральному входу и открывают двери. Никто ничего не говорит, они раздеваются, снимают обувь, проходят в ванную, моют руки, выходят обратно в коридор, после чего Хену делает пару больших шагов, стараясь нагнать и схватить младшего, но тот изворачивается и отскакивает в сторону, начиная бежать к лестнице. Шону пускается за ним. Они словно играют в кошки мышки, только не совсем понятно, кто есть кто и кто кому должен попасться. Рыжий юркает к ступенькам и быстро поднимается, за ним, перепрыгивая через одну, мчится старший. Последний догоняет, точнее ему позволяют догонять, пара мгновений и он словно ягуар делает последний прыжок и хватает жертву, удерживая ее. Сердце Чжухона жутко стучит от бега и беспричинного, но забавного страха погони, адреналина в крови, который разлился по телу из-за их маленькой игры. Младший улыбается, дышит ртом, лукаво, уверенно смотря на Хену. В следующую секунду последний наклоняется и касается приоткрытых губ, поцелуй неудобный, обрывающийся от того, что воздуха не хватает и никто еще не отдышался, поэтому Сон отрывается и начинает стягивать вещи, медленно утаскивая рыжего к двери в спальню. Они двигаются очень медленно, и, не пройдя и половины, оба стоят уже без верхней одежды. Шону разбирается с ремнем Чжухона, а тот только хаотично бегает ладонями по обнаженному торсу и просит поцелуй. Мокро, жадно, ненасытно. Губы краснеют, становятся опухшими, блестят, переливаясь всеми оттенками красного и розового. Старший спускается ниже, оставляя влажный след от шеи до низа живота, присаживается, спуская штаны и белье, обхватывает ладонью напрягшийся член, после чего касается губами пульсирующей плоти. Парень стонет долго вязко, вжимается поясницей в стену и зарывается пальчиками в волосы Хену, который смакует каждое движение, обводит языком, заглатывает совсем немного, распаляя сильнее. Ни с кем он себе не позволял такого раньше, никто не заставлял его хотеть доставить удовольствие не себе, а партнеру. Но не Чжухон. Чжухон другой. Его желаешь, хочешь, в нем нуждаешься. С ним разжигается жажда того, чтобы сделать хорошо ему, а не себе, сделать так, чтобы он изгибался, вился, стонал и показывал, насколько он доволен, как ты справился с тем, чтобы удовлетворить его. Он - сплошное вожделение, запретный плод, которым хочется владеть, но в реалиях это он владеет тобой. Сон заполучил его и понял, что он не тот, кто решил его присвоить, он тот, кому разрешили это сделать, тот, кто сам запутался, пока искал пути сближения. Теперь он лишь барахтается, увязая еще больше, лишь бы только затонуть еще глубже, лишь бы только эта пучина его не отпустила, не выплюнула на поверхность, как ненужную вещь, которая засоряет ее. Хену поглощает Чжухона, Чжухон растворяется в нем, поглощая в ответ. Старший позволяет происходить этому, позволяет себе быть таким с парнем, разрешает пробовать и откровенно наслаждаться им, а тот не пренебрегает этим, он умеет ценить все то, что дает ему Шону. Их симбиоз опасен: они словно два сверх переполненных организма, слитые воедино. Разъедини их, и оба опустошаться до последней капли. Хену причмокивает последний раз, стягивает полностью штаны, поднимается, продолжая держать член в ладони, и давит, потирая большим пальцем головку. Рыжий обессилено стонет, хватается ладонями за плечи Сона, сводит брови, закрыв глаза, и слепо тянется за поцелуем. Шону отвечает, чувствуя, что его ремень расстегивают, после чего младший опускается на колени, будто бессознательно действуя, смело берет член и проводит несколько раз, мягко прижимается губами, словно исследуя, приоткрывает рот, опуская лицо дальше, скользит по плоти, упираясь ей в щеки, после чего двигается, заглатывая до конца. Хену запрокидывает голову назад, выдыхая, смотрит вниз, начиная двигать бедрами. Чжухон хлюпает, причмокивает, в уголках глаз собираются капельки слез, но он не обращает на них внимания и продолжает. Старший укладывает ладонь на огненные волосы, наслаждается хрупким оголенным телом с выступающим позвоночником и такими деликатными чертами, после чего на него снизу вверх смотрит пара глаз. Сон шипит и поднимает парня на себя, прижимает лицом к стенке и сплевывает на пальцы, приставляя один ко входу и аккуратно проталкивая. Младший скулит. - Больно? - М, - парень смотрит за спину. Шону убирает руку, извиняясь целуя спину и разворачивает Чжухона к себе, придерживая, тот обхватывает его ногами за талию и целует снова и снова. Парни наконец-то заходят в спальню, и младший падает в кремовую бездну мягких простыней. Хену стаскивает штаны и белье, достает первую попавшуюся смазку и одним движением выдавливает ее на пальцы, потому что слюна плохо скользит и от этого становится больно, а боль не то, что должен даже в малой мере ощущать Чжухон. Старший устраивается между его ног и проходится ладонью между ягодиц, осторожно вводя один палец внутрь. Сон наблюдает за тем, как грудь парня вздымается от этого движения, после чего он наклоняется к ней, обхватывает сосок губами, всасывает, отпускает, быстро дуя на влажную кожу, после чего снова пленяя жарко-мокрым рабством, покусывает, чем вызывает еще больше стонов. Внутрь проникает второй палец и младший выгибается, Шону ласкает другой сосок, и вскоре добавляет третий палец. Чжухон льнет навстречу, хнычет, путает ладошки в волосах старшего, тянет за них, заставляя подняться и поцеловать себя, он двигает худыми бедрами, сам насаживается, отрывается от губ, поворачивает голову так, чтобы его рот оказался у чужой мочки и шепчет тихо, с выдохом: - Хен..., - одно единственное слово тянется патокой по уху, сладким вязким сиропом. У Сона мурашки бегут по коже от того, что его волосы оттягиваются, сплетаясь между пальчиков младшего, а теперь еще и этот медовый голос, заставляющий вибрировать каждую клеточку тела, резонировать с ним и хотеть большего. Хену вытаскивает пальцы, на что получает разочарованные всхлипы и наносит смазку на член, отодвигается от парня, расставляя его ноги шире, после чего приставляет член и аккуратно входит. В комнате раздается еще один стон, только намного громче, чем все предыдущие. Старший подхватывает ноги под колени и дергает на себя, от чего член входит глубже, он смотрит в потолок, зажмуриваясь на секунду, блаженно прикрыв глаза, после возвращая свой взгляд на Чжухона, который хватает простынь и кусает губы. Сон двигает бедрами первый раз не спеша, тянет на себя ноги, насаживая младшего по максимуму, второй - такой же неторопливый, вкушающий. Он не срывается, давая привыкнуть к себе и точно зная, что такой темп не продлиться долго, что рыжий слишком возбуждающий, чтобы хотеть его медленно. Его хочется глубоко, страстно, чтобы каждый толчок откликался стоном, а каждое движение приносило максимум удовольствия. Толчок, еще толчок, контролировать себя становится все сложнее и сложнее, член, плотно сжимаемый кольцом мышц, скользит, предельно ощущая жар и влагу. - А! А-а-ах, еще-мммм... Хену слышит, как ноги Чжухона дергаются от легкой судороги, а этот возглас срывает тормоза, ломает все способы сдерживания. Старший набирает более быстрый ритм, наваливается вперед, запрокидывая ноги на свои плечи, впивается поцелуем в губы, по большей части кусая, будто наказывая за то, какой парень вожделенный, красивый, кажется, что невинный, но такой порочный. Ритм становится все более спешным, немного хаотичными. Сон привстает, переворачивает податливое тело и поднимает бедра, сжимая их руками и будто пытаясь еще больше натянуть их на себя. Чжухон упирается ладонями и коленями в мягкий матрас, что не особо удобно, он теряет равновесие, тело расшатывается от неустойчивости и быстрых толчков. Хену это тоже не особо нравится, поэтому он резко выходит, спрыгивает с кровати, младший успевает только повернуть голову, как его подтаскивают к краю и заставляют встать на пол, при том, что конечности очень плохо слушаются. Его прижимают к стене грудью, снова входят сразу резко, грубо, одним рывком. Парень вскрикивает, стонет, выдыхает возбуждение, вся комната заполнена только пошлыми звуками, хлюпающими, протяжными и рычащими. Сон поднимает одну ногу младшего, отодвигая ее в сторону для более удобного проникновения, толкается еще быстрее, будто это вообще возможно. Наклоняется к шее, кусает, блуждает по ней губами, потому что мало. Чжухона всегда мало. Хену хочет получить его всего разом, каждую клеточку его тела, каждый его вздох, взгляд, мысль, его хочется поглотить так, чтобы он принадлежал только одному тебе. Старший проходится поцелуями по всей шее, спускается на плечи, кусает кожу и на них, мягко, лишь слегка прихватывая, на что парень отзывается своим восхитительным голосом и поворачивает голову. Сон хочет эти губы, тянется к ним, заставляя младшего выгнуться, целует порывисто, до тех пор, пока ему не надоедают такие рваные поцелуи. Хену разворачивает парня к себе лицом, поднимает, прижимая спиной к стене, входит, толкаясь более размеренно, но все еще хлестко, после чего целует, в полную меру наслаждаясь вкусом этих медово-персиковых губ. Чжухон изнемогает, прикрывает глаза, оставляя их лишь слегка прикрытыми, чтобы смотреть своим превосходным взглядом, будто говорящим старшему его же излюбленное умница, тянет руку к своему члену, начиная лениво водить по нему и опускает веки совсем, накрываясь наслаждением с головой. Сон чувствует, как от этих глаз, от их взгляда внутри крошится самообладание, и парень готов на все, что угодно, только бы видеть эти темные зрачки, смотрящие только на него. Младший надавливает на головку, проводит еще несколько раз по члену и кончает с громким долгим стоном. Хену продолжает двигаться еще какое-то время, кончая следом через несколько мгновений, и выходит. Дыхание сбивчивое, обрывающееся после каждого вздоха, каждого выдоха. Сон стоит, прикрыв глаза и уткнувшись лбом в плечо, стараясь прийти в себя. Чжухон закидывает руки за шею и начинает одной ладошкой копошиться в волосах парня. Последний поднимает голову, хлопает пару раз веками и прижимается к губам младшего. Поцелуй воздушный, легкий, будто пух, падающий на землю. - Мм, хочу в душ. Старший смотрит на парня, на его лицо, которое уже успело вернуться к своему обычному выражению, разве что легкий румянец и улыбка отличают его от обыденного вида, и думает, что Чжухон всегда такой: сначала изводит, соблазняет, а потом, получив то, что хочет, убегает, снова игриво смотрит, но так, будто эта игра может ему наскучить. Он ничем не держит, но заставляет притягиваться похлеще любого магнита, он всегда рядом, но только приближаешься к нему достаточно близко, как он находится уже на другом конце вселенной, манящий снова своей отдаленностью. Хену опускает его на пол и последний раз целует в шею. Младший уходит в ванную, хлопая дверью и думая, что по-другому он не может. Он бы сейчас хотел остаться там, в комнате, нежиться в поцелуях и не отрываться от объятий, но так нельзя. Так он быстро наскучит Сону, станет для него очередной игрушкой, мальчишкой на ночь, а он не хочет, чтобы так было. Он хочет оставаться со старшим, быть с ним, потому что...потому что чувствует, потому что глупый и позволил себе чувство здесь, в месте где оно не имеет никакого значения, но исправить он никак этого не может. Ему нужно поступать так, чтобы оставаться рядом с человеком, который в каком-то смысле ему дорог, чтобы наслаждаться хотя бы теми моментами близости, которые он может себе позволить.