In the darkness losing my way

Чжухону приходится открыть глаза, потому что его мочку целуют девятнадцатый или девяностый раз. Он сдвигает брови, а его надутые, будто бы от сосредоточенности, губы подрагивают. - Мм, - Ли тихо выдыхает, а затем глубоко и шумно вдыхает, совсем чуть-чуть поворачивая голову и улыбаясь от все еще непрекращающихся поцелуев. - Доброе утро, - тихим-тихим шепотом, а после опять поцелуи и ползущие вдоль талии ладони, касающиеся аккуратно кончиками пальцев кожи. Чжухону не дают повернуться, прижимая крепко спиной к теплой груди, а с учетом того, что сейчас лето, ощущение оказывается приятным только первые двадцать секунд, после - невыносимый жар и желание отодвинуться, пусть они и лежать практически совсем голые. - Хен... жарко, подвинься. - Еще не совсем... - Шону спускает ладонь на бедро и проводит от ягодицы к колену и обратно. У Ли бегут мурашки, и он лишь больше улыбается. Губы спускаются на шею, и становится не жарко, а душно. Младший подставляется под поцелуи и протягивает ладонь, путаясь пальчиками во всклокоченных волосах. Внизу живота легко потягивает, а в груди что-то приятно сжимается и разжимается, будто сердце заполняет все внутри и бьется медленно-медленно. Сон оставляет последний поцелуй, горячо выдыхает на кожу и нехотя отрывается, укладываясь на спину. - Мф, и в самом деле - жарко. Чжухон переворачивается буквально сразу следом и заскакивает на парня верхом, усаживаясь на живот и упираясь руками в грудь. - Раздразнил, а теперь говоришь, что на самом деле жарко? Хену слегка приоткрывает глаза, и на лице появляется несдержанная улыбка; ладони заползают на бедра. - Но ведь на самом деле жарко... Ли приподнимается, упираясь коленями и чувствуя, как кожа разлипается с мокрым потрескиванием. - Да, жарко, - парень падает обратно на свое место, - даже слишком. - Душ? - Прохладный. - И обратно в кровать. - Определенно. Они вдвоем поднимаются, правда, спустя несколько ленивых минут и вместе идут в ванную. Чистят зубы, моют головы, а когда дело доходит до геля для душа, то оба уже и не помнят, как его использовать - они целуются, и старший про себя ругается на парня, что тот полез со своими поцелуями, тот же в свою очередь думает о том же - и чего это Шону начал целоваться, если собирался просто охладиться в такую жару? Поцелуй цепляется за поцелуй, не дает оторваться друг от друга, вода не позволяет сделать ни одного даже короткого вдоха носом, поэтому оба, как рыбы открывают рты, чтобы хлебнуть воздуха, а затем снова смыкают губы. - Мне душно уже от воды, давай выйдем? - Сон выдыхает слова, прижимаясь к мокрому лбу своим. - Да, мне тоже. Парни возвращаются обратно в комнату, натянув на тело только белье, и раскидываются на кровати, вытянув как можно дальше руки и ноги. - Нам обязательно ехать в офис сегодня? Так жарко, хочу остаться здесь. - Сегодня - да, - Хену оставляет за собой манящую тишину, словно от незавершенной фразы. - Что это за акцент на слове сегодня? - Старший снова молчит, слегка натягивая уголок губ, - хен? - Не сегодня, потому что сегодня - нужно. А вот в понедельник мы с тобой уедем и сможем целых две недели не появляться в офисе... Шону не договаривает, потому что на его живот запрыгивают, буквально выдавливая оставшийся воздух. - Чего? - глаза Чжухона искрятся. - Самолет на шесть утра, поспать не получится много... - Хен! - парень заставляет посмотреть на себя, а сам улыбается, прищуриваясь. Сон смотрит наверх, в глаза, которые радуются совсем по-детски, и фактически опускает руки перед ними. Он не может держаться таким серьезным долгое время. - Ладно-ладно. Да, у нас выходные. Вонхо согласился поуправлять компанией один и дать нам отдохнуть, а мы едем под видом заключения договора с одним человеком. - Под видом... или на самом деле? - Ли наклоняет голову набок, убирая улыбку и щурясь сильнее. - ...на самом деле. - Ясно, - парень собирается уже сползти обратно на кровать, но его удерживают. - Чжу, постой. Встреча сразу после перелета, ты поедешь в гостиницу, пока расположишься, а я приеду через пару часов, думаю, к шести вечера мы будем уже совершенно свободны. - А куда летим? - Хельсинки. - Хельсинки? - в глазах снова озорные огоньки. - Правда? - Целых две недели, - Хену видит, как у младшего радостно поджимаются губы, как он бегает взглядом по его лицу. Он знает, что Чжухон желает побывать там. Почему именно Хельсинки, что в них так привлекает парня - старший понятия не имеет. Ли просто хочет туда. - К шести вечера говоришь? - Парень ерзает на месте, - целая неделя? - Прищур его глаз слишком хитрый, счастливый и манящий. Шону пытается ответить таким же, но кроме поглощенного чужим взгляда, ничего не получается. - Целых две недели... - Сон, шепча, поднимается и, прихватывая младшего за шею, целует. Только тот давит на плечи и опрокидывает парня на спину, продолжая целовать. Руки Хену ползут по выгибающейся спине, сжимают слегка шею, только оказываются убранными вниз на бедра. Чжухон поднимается, зачесывает челку на лице парня, ехидно улыбается и соскальзывает на кровать, подползая к краю, сбрасывая с себя белье и доставая тюбик смазки. Старший также стягивает с себя белье, и оба думают: Зачем они вообще его надевали? Ли возвращается на свое место и смотрит сверху вниз, слегка прикрыв глаза, и этот взгляд действовал и действует на Сона всегда одинаково - растворяет и в то же время придает сил, которые хочется потратить только на младшего, однако теперь это не страшно признать, не стыдно, можно. Пока Чжухон открывает крышечку на тюбике, Шону глотает, снова встает, пока парень занят и не способен опрокинуть того обратно на спину, гладит талию, поясницу, целует плечо и шепчет. - Если хочешь... можем уехать на три недели... на месяц... вообще бросить все и переехать в другой город... Ли запутывается пальчиками в волосах Хену и кладет тюбик рядом, опрокидывает парня на спину, смотрит ему в глаза и наклоняется близко-близко к лицу, охватывая одну щеку ладошкой. - Все бросить... - на губах проскальзывает легкая улыбка, - ...мы не можем... но... если ты будешь рядом - мне все равно, - пальцы слегка давят на нижнюю челюсть, от чего подбородок задирается слегка кверху, а губы в это время целуют натянувшуюся кожу под ним, - если я буду с тобой - мне все равно... По всему телу старшего бегут мурашки, и он меняет себя местами с парнем. Тот делает короткий быстрый вдох, но его грудная клетка быстро проваливается обратно, когда глаза встречаются с глазами напротив. Воздуха все меньше и меньше, ребра, кажется, вовсе растворяются, и от этой пустоты, этого непонятно откуда взявшегося чувства падения внутри становится щекотно, а после, когда губы касаются губ, давление вокруг словно резко падает и обоих парней начинает распирать от этого. Кровь приливает прямо к губам, и все, что нельзя сказать взглядом или объяснить словами, передается через них. - Верни... нас обратно... Младший шепчет, а Сон моргает и переворачивается на спину, утаскивая за собой и парня. Тот достает смазку, половина которой выдавилась на кровать от того, что ее придавили, и берет руку Шону, выливая на его пальцы то, что осталось, затем тянет ее к своим ягодицам и оставляет там, слегка приподнимаясь для удобства, а сам снова смотрит вниз из-под прикрытых век. Для Хену это чересчур, это слишком, потому что Чжухон чересчур, потому что Чжухон слишком. Он двигает рукой дальше между ног парня и приставляет один палец, проникая им внутрь. Ли упирается в грудь и двигается ближе, слегка натягивая уголки губ, потому что ему нравится, как смотрит на него старший, как тот моргает часто и скользит завороженным взглядом по всему телу. Парень двигается еще ближе, когда в него проникает второй палец, и наклоняется к губам, намекая на поцелуй, но выпрашивая только приоткрытый рот, оставляя его так. - Я тут подумал... давай сегодня без этого, - младший прикусывает нижнюю губу парня, чуть-чуть оттягивая ее, а затем отодвигается назад. Пальцы с хлюпом выскальзывают из него. - Давай сам, не хочу пачкать руки. Сон буквально добывает из тюбика остатки смазки и растирает ее по своему члену, который становится окончательно твердым от прикосновений и от вида разгоряченного и требующего Чжухона. Последний выгибает поясницу и задевает ягодицами член. Шону приставляет головку ко входу и перекладывает ладони на бедра парня, отдавая ему полное владение ситуацией. Тот начинает медленно опускаться, только застывает, едва головка успевает проскользнуть внутрь. Пренебрегать растяжкой было не самой лучшей идеей. Ли зажмуривает один глаз, стараясь сесть дальше, но поднимается обратно - дискомфортно. Хену это не нравится, пусть у самого уже дрожат бедра. - Чжу, может... - он делает движение, собираясь поднять с себя парня полностью, только тот шикает. - Лежи. Он зависает на какое-то время, потом двигается чуть дальше, снова зависает, а после, делая глубокий расслабляющий выдох, садится до конца. Его глаза закрыты, и парень томно вздыхает, слегка касаясь пальчиками живота старшего. Проходит еще какое-то время, прежде чем он позволяет себе сделать первое движение. Парень медленно поднимается, набирая полные легкие воздуха, и опускается обратно, подкручивает поясницу, поднимается, оттопыривает ягодицы назад, насаживается и снова повторяет то же самое. Сон сцепляет челюсти и сопит носом, сжимая кожу на бедрах младшего, а тот двигается несколько раз, не открывая глаз, после слегка приподнимает веки, и из-под них сверкают бесконечно-черные беспространственные зрачки, направившие всю бесконечность себя на Шону, и последний теряется в ней, ощущая ее всем своим телом, которое покрывается мурашками. Чжухон продолжает двигаться, его рот приоткрывается, а губ то и дело касается язык или зубы. В какой-то момент парень зависает наверху и позволяет себе не опуститься, а упасть, издав при этом негромкий, но глубокий стон, после сразу же цепляясь взглядом за Хену, чтобы подразнить его им и в то же время проследить за реакцией. Старший напрягается, уже затуманено глядя вверх, а после второго подобного движения и такого нагловатого зазывающего взгляда, который будто бы только и спрашивает, сколько он еще так выдержит, и вовсе сгибает ноги в коленях, упираясь ими в матрас, подхватывает ладонями бедра парня снизу и начинает толкаться, задавая свой собственный темп. При первом же толчке Ли вздрагивает, теперь уже не зная, как себя держать: то ли откинуться назад, взявшись за чужие колени, то ли отклониться вперед, в итоге просто сильнее расставляя ноги, чтобы упор был лучше. Его поясница оказывается выгнута, Сон же толкается и толкается, от чего младший начинает хватать воздух и старается ухватиться за что-то, потому что собственные бедра начинают трястись. - Х-хен... х-хен... а-ахх, м-мммм... Чжухон вздрагивает при каждом толчке и еле находит в себе силы держать глаза открытыми. - Х-х-хен, х-хен, погоди... стой... Ах! Хен! Мммхх... Парень зажмуривается, откидывая голову назад, вдыхает через рот, затаивая дыхание и выгибаясь, и кончает, так к себе ни разу не прикоснувшись. Шону, пользуясь тем, что Ли перестает контролировать свое тело, поднимается и подминает того под себя, заставляя раскинуться в стороны трясущиеся ноги, а сам падает вниз и шепчет. - Вот так значит... - парень прихватывает подбородок, удерживая лицо повернутым вбок и не позволяя тому поменять положение, и облизывает мочку, сжимая ее губами, а затем прикусывая, - ...меня не смог подождать?... Хену слышит, как все еще периодично напрягается живот младшего с каждым толчком, а после вздрагивает еще сильнее, когда ладонь обхватывает член. - Х-хен! Чжухон тянет руки вниз, только парень ощутимо прикусывает мочку уха. - Давай, Чжу... второй раз со мной... Голос слишком соблазнительный, и хотя Ли чувствует, как внутри все пульсирует, снаружи тоже, как горит кожа, как пылают его щеки, он все же не может противиться ему. Поэтому только вытягивает шею, поднимая ладони и укладывая их на напрягшиеся над ним плечи, стараясь вдохнуть поглубже, чтобы хоть как-то отвлечь свое тело от ощущений, но ничего не выходит, и ему приходится простонать. Его член еще слишком чувствительный, от чего ладонь на нем ощущается наслаждением вперемешку с незначительной саднящей болью. Тело, не выудив ни одной секунды отдыха после первого оргазма, четко не повинуется командам сознания, от чего младший не может толком сдвинуть ноги в более удобное положение, соскальзывая ими по простыням при каждом новом толчке. - Хен... Парень уже наизусть знает значение каждого чжухоновского хен, и конкретно это желает, чтобы его заткнули поцелуем. Поэтому старший наклоняется ниже, и все также смотря в почти полностью прикрытые веками бездонные глаза, целует вспухшие и покрасневшие губы, блестящие от слюны. Поцелуй не длится долго, потому что его обрывает очередное Ах! Чжухона, после чего Сон начинает толкаться медленней, но более чувственно. А после шипит сквозь зубы и наклоняется к шее парня, закусывая на ней кожу, кончая, но не прекращая двигаться. - Давай, Чжу... давай... Рука двигается быстрее, а Ли захлебывается, кончая второй раз, потому что уже невыносимо, потому что понизившийся голос Шону пробежался диковатой волной возбуждения под кожей. Парень опадает совсем, пусть и так лежит все это время на спине - силы выветриваются из его тела, так что теперь он не может пошевелить совершенно ничем. Хену же целует в щеку, поднимается, сводя ноги младшего вместе и укладывая их ровно, за что тот безмерно благодарен, после чего ложится рядом и прижимает парня спиной к своей груди, тяжело дыша где-то у шеи и целуя один раз в плечо. Чжухон много чего чувствует в такие моменты, в том числе и страх того, что сможет привыкнуть к этой нежности или старший - к нему, только этот страх не обоснован ничем, потому что: - Дай угадаю - хочешь в душ? - Дай угадаю - не отпустишь меня одного? И так всегда. Сон не дает никаких поводов разуверяться в себе или подвергать сомнению желание быть рядом. - А ты бы сам дошел? - А ты бы упустил возможность задать этот вопрос? Они улыбаются вместе, играясь друг с другом пальцами. - Конечно нет, - Шону поворачивает парня на себя, - потому что твои подрагивающие ноги - самая сладкая часть всего происходящего. - А-ээ, - парень кривится, улыбаясь, - как слащаво. - Знаешь, а впереди еще целых две недели отпуска... - Хену понижает свой голос до шепота, - как думаешь, сколько раз за нее я заставлю твои ноги дрожать? Ли чувствует, как по спине проходится дрожь, а после они смотрят друг другу в глаза и прижимаются друг к другу губами на несколько мгновений. - Все же отнесешь меня в душ? И пусть Чжухон думает, что не слишком-то круто превращать две недели отдыха в секс-марафон, но он считает так здесь, а не в Хельсинках. А там прохладно, и им все равно придется как-то согреваться и разгонять кровь по телу. Да и кто сказал, что марафон не может останавливаться на перерыв, прогулки по городу и различные поездки? В любом случае парень сам узнает все это, когда прилетит туда.

***

Кихен притворяется спящим, а через пару минут ощущает, как по его шее начинают ползать чужие губы, и ему это не особо нравится. После вчерашнего ему, наверное, мало что вообще понравилось бы сегодня, поэтому парень ворчит, отталкивая от себя Чангюна. Последнее время он все больше и больше сомневается в правильности своего решения по поводу Има, тот ведет себя все более нагло, эгоистично, лживо. Ю слышит разговоры по телефону, знакомые имена, мелькающие в них. Он понимает, что младший обманывает, но все равно старается оправдать его желанием быть вместе, но это не приносит облегчения. Совершенно. Кихен отталкивает от себя Чангюна, только у того более игривое настроение с утра, поэтому он продолжает лезть. - Гюн... отстань... мне больно! Ю отворачивается, поджимая ноги - Им вчера переборщил, поспешил и теперь старшему не совсем комфортно. Мягко говоря. Чангюн фыркает: Ну и ладно и уходит. Кихен же надеется на примирительный завтрак в знак извинения, только младший вообще не заботится ни о чем: все, что оставляет он для Ю - это немытая посуда. Кихен думает, что это совсем не то, как должны выглядеть отношения. Это - какая-то жалкая пародия на них, приносящая удовольствие только одному, и не щадящая, использующая другого. И Ю уже надоело терпеть происходящее, надеясь, что что-то изменится в лучшую сторону, потому что сейчас меняется только Им. Превращаясь во все более требовательного и нетерпимого любовника, заботящегося только о себе.

***

Хенвон просыпается от того, что у него затекла рука. Он пытается ее вытянуть, но она так задеревенела, что парень стонет. Не такое утро он себе представлял. Очередной рабочий день, идти вообще никуда не хочется, а тут еще эта рука. Че разворачивается, чтобы лечь на спину, только совсем забывает, что вчера вечером заснул на своей постели, повернувшись наоборот. Поэтому там, где по идее должна быть спинка дивана, оказывается пропасть и пол. Парень падает вниз лицом и так и остается лежать, жмуря глаза и достаточно громко проговаривая: - С добрым утром, Хенвон-а. Спустя несколько секунд он все же упирается ладонями и поднимает себя, чуть ли не падая второй раз, потому что в затекшей руке ощущается словно покалывание тысячи иголочек. Далее все идет еще лучше: вместо того, чтобы насыпать кофе в кружку, парень кидает его прямо в чайник - а чего мелочиться; когда все же чашка оказывается полной, то она решает разлиться; по пути в комнату мизинец всеми силами хватается за ножку стула и чуть ли не вырывает себя из плена стопы. И это еще совсем не весь список произошедшего. Вся Вселенная будто бы против этого утра, против Че, что подтверждается, едва он приходит на работу. - Почему вы так рано открываетесь? Хенвон, наверное, вздрагивает, а может, и нет - он находится в настолько сонном состоянии, что совсем не помнит, как реагирует на голос. Парень поворачивается и пялится - не замирает, просто смотрит на Вонхо. Тот же сидит с, кажется, не менее сонным выражением лица и таким отекшим лицом, будто всю ночь пил, рассматривая барную карту, подперев лоб ладонью. - У вас тут что-то нормальное опохмелиться есть? Че не может ответить несколько секунд. Они ведь договаривались... Что ему еще от него нужно? - У нас все нормальное. Хосок поднимает взгляд на бармена, пока тот поправляет униформу и подготавливает свое рабочее место. - Раз ты сказал, что здесь все нормальное, тогда я ничего не буду заказывать, но... Ты ведь бармен, может, наколотишь мне какого-нибудь протрезвительного коктейля? Должен же что-нибудь такое знать. Младший коротко оглядывает Шина и ставит перед собой высокий стакан, начиная готовить кое-что, чего точно нет в меню, решая вести себя так, будто перед ним обычный посетитель. Последний же вяло моргает, после чего на губах появляется мерзковатая похабная ухмылка. - Знаешь... вчера трахался весь вечер напролет, а сейчас смотрю на тебя и... - улыбка растягивается дальше, превращаясь в короткий смешок. На эту фразу Че морщится, кидая еще один быстрый взгляд на парня. - Обычно такие вещи идут за счет заведения, - бармен игнорирует Хосока и ставит перед ним стакан. К стойке подходит официант, и Че начинает копошиться с бокалами и чашками. Старший же отпивает немного из стакана, слегка морщась из-за вкуса, и продолжает разглядывать Хенвона. Тот не спеша делает заказ, а закончив с ним, протирает стойку перед собой и начинает что-то переставлять, упорядочивать. - Что ты скажешь на то, чтобы проехаться сейчас со мной? Младший замирает, смотрит куда-то перед собой и закусывает нижнюю губу. Он действительно верил в то, что его больше не побеспокоят, что он стал бесполезен для Шина после той ночи... Что тому опять нужно? - Я думал, что тебе хватило прошлого раза, ты даже обещал отстать... Зачем тогда таскаешься за мной? Тем более, что я этим заниматься не умею. Че кажется, что говорит он безмерно много и до смешного глупо, не сдерживает себя, потому что нервы рвутся наружу и выскакивают вместе со спешащим голосом. Старший же обжигает взглядом Хенвона и молча уходит, пока глаза последнего обреченно провожают его взглядом: парень понимает, что это их не последняя встреча.

***

- Это... - на этот раз Че точно не вздрагивает, потому что видит еще в дверях кафе вваливающееся внутрь тело, - сделай мне еще один... твой... за счет заведения... Вонхо словно растекается по стойке, бормоча и упираясь головой в ладонь. - Будешь теперь каждый раз сюда заявляться? - парень говорит без укора, однако старшим эти слова воспринимаются по-другому. - А что такое? Мне нельзя зайти сюда, чтобы выпить просто так? Или ты и это будешь считать, попыткой затащить тебя в постель? - Хосок говорит это намеренно громко, чтобы смутить парня. Люди, сидящие рядом за стойкой, косятся на бармена, только последнему абсолютно все равно. Он, кажется, и не замечает их вовсе, продолжая заниматься своими делами и спокойно отвечая. - Нет, просто такими темпами кафе может обанкротиться. Шин шумно вдыхает, морща нос и въедаясь взглядом в младшего, надеясь получить на это реакцию. Только Че, не глядя, ставит стакан на стойку, протирает рабочее место и берется за следующий заказ, не удостаивая Вонхо и каплей внимания. Последний закатывает глаза и залпом выпивает свой "за счет заведения", на последнем глотке давясь, из-за чего приходится прокашляться. Парень сидит еще несколько минут, прокручивая опустошенный стакан в руке, а после уходит фыркнув что-то неразборчивое напоследок.

***

- Я не соглашусь с тобой переспать добровольно еще раз, потому что в этом не будет никакого смысла. Вечером того же дня Хенвон идет домой, наслаждаясь прохладой летнего вечера до тех пор, пока не замечает до боли знакомую машину, которая провожает его до самого подъезда. - А в прошлый раз он был? - В прошлый раз ты обещал, что отстанешь от меня. - Мало ли что я обещал... Че морщится, косясь на Хосока, а тот, улыбаясь, начинает тянуться к нему. Парня передергивает из-за этого, он вжимается в сиденье и готовится уже защищаться, потому что не хочет больше терпеть этого, но... рука проскальзывает к двери и открывает ее. - Чего напрягся так? - Шин ухмыляется, передергивая бровями, - я только решил поухаживать за тобой. Так ты выходишь? Младший смотрит в ответ. Ему хочется спросить, что Вонхо от него нужно, зачем продолжает преследовать, только домой хочется сильнее; перспектива быстрее уйти от этого деспота прельщает больше, чем разборки с ним же. Поэтому Хенвон отвечает непонимающим взглядом и выходит.

***

Больше старший не тревожит Че на протяжении нескольких дней, но последний все ждет какого-то подвоха, очередной засады или кражи, в общем - чего-то в стиле Хосока. И ожидание не остается неоправданным. - Откуда у тебя столько коллекционного винила? Оно ведь все такое дорогое... - Шин стоит прямо посреди комнаты и вертит в руках одну из пластинок. Младший застывает в проеме, а в голове ярко всплывают картинки из прошлого, когда Вонхо так же поджидал его у него же дома, а после... И несмотря ни на что, Хенвон не хочет переживать это снова. Он успел отвыкнуть от этих ужасов, поэтому в данный момент чувствует себя практически так же, как и несколько месяцев назад, когда встретился со старшим второй раз в своей жизни. Только сейчас, может быть, не так страшно - просто очень сильно хочется бежать. Поэтому парень, качнувшись на месте, шагает назад. Вслед звучит пугающее: Эй, ты куда? после которого Че ускоряется. Он надеется успеть выйти на улицу, чтобы оказаться на виду у людей - лето, поэтому темнеет довольно поздно - а там уже подумать, где можно скрыться. Если это вообще возможно. Однако парень успевает только схватиться за ручку двери после игнорирования нескольких фраз, которые приказывают ему остановиться, за чем следует удар и головокружение, пока его самого поворачивают на сто восемьдесят градусов. - Оглох или как? - Хосок хватает парня за грудки и встряхивает. Младший борется с головокружением, моргая несколько раз. - Пусти... - Хенвон не успевает договорить слово из-за того, что его шею сжимают и придавливают к стене. Голова начинает кружиться еще больше, а сознание пропадает периодически, возвращаясь с таким хлопком и лопающим разум звуком, что Че кажется, будто он может провалиться в черную пустоту намного дольше, чем на пару секунд. - Я разрешал... уходить?... - парень слышит не все слова и притом нечетко, - потерял... могу и прихлопнуть... только... Шин говорит что-то еще, что-то, наверное, важное, только Хенвон вместо слов слышит звон в ушах и слабость в теле, когда падает на пол, после того, как его отпускают. Парня мутит, воздух крайне приятно расплывается по легким, ударяет в голову и заставляет приходить в себя. - ...поэтому веди себя с гостями поприличнее, - старший плюется последней фразой, словно ядом. В голосе чувствуется злость, которой не было в предыдущие две встречи, причем злость такая, будто ее причиной является сам Че, которая может заставить чувствовать себя виноватым. - Поднимись уже, - Хосок пренебрежительно фыркает, а младший прочищает горло, поднимая глаза вверх. - Не хочу. Вонхо одним движением наклоняется, чуть ли не скалясь и сверкая зубами, и поднимает парня на ноги, приставляя одной рукой к стене. - Не заставляй меня уродовать твое тело, - злость - нешуточная, сочится с уголков рта и скапливается невидимыми каплями в уголках глаз. - А какая мне разница, - Хенвон вздергивает подбородок и морщит нос, - изобьешь ты меня или изнасилуешь? В глазах напротив ярость меняется местами на секунду с замешательством, после чего в них сверкает еще непонятно что, а уже после они наливаются насмешливой ухмылкой. - Изнасилую? - хватка руки слегка слабеет, - нет, малыш, в сексе нет никакого толку, если ты сам этого не хочешь. - Зачем ты тогда пришел? - В гости, - гнев растворяется в довольной и гадкой улыбке, после чего парень отпускает Че и шагает назад, оправляя рубашку. - Чего? - младшему кажется, что он неправильно расслышал или неправильно понял, однако - нет, Шин сказал именно это. - В гости. Ну знаешь, выпить и посмотреть, может быть, какой-нибудь матч в атмосфере простого обывателя. - Зачем тебе я для этого? - Хенвон начинает думать, что он бредит, либо бредит Хосок. - Ты единственный мой знакомый из всей серой массы населения нашего города, к кому я могу обратиться. - С чего ты решил, что я этому буду рад? - А тебе не обязательно радоваться мне, да и это неважно. Я просто хочу отдохнуть. - Ты хочешь отдохнуть, и поэтому я должен жертвовать свою квартиру и свободное время? - Да. Впрочем, и выбора-то у тебя, собственно, нет. Кстати, на улице, если что, стоят мои люди, поэтому не пытайся сбежать. Лучше смирись и проведи со мной вечер, - в голосе снова мелькает желчь и жесткость, после чего парень уходит обратно в комнату хозяина квартиры, засунув ладони в карманы брюк. Сумасшедший, - Че сцепляет зубы и идет следом.

***

Когда Хенвон думает, что сможет отделаться одним вечером, он сильно ошибается. Старший начинает навещать его чуть ли не регулярно, как и в первый раз требуя лишь обычных вечеров, которые даются парню не так уж и легко. Со временем, правда, он начинает привыкать к этим непредвзятым посиделкам, что самого Че начинает пугать: становиться лояльным и безразличным к факту того, что его используют, парню кажется не совсем нормальным. С другой стороны, если бы он не начал рассматривать это, как что-то неизбежное, то со временем скорее всего бы получил нервный срыв, несмотря на то, что психика у него достаточно крепкая. Тем не менее Хосоку совсем плевать на то, ждут его или нет - он просто приходит и улыбается по-доброму. Первое время это получается довольно натянуто и настолько искусственно, что Хенвон был бы рад видеть ту жуткую шиновскую улыбку, потому что она хотя бы была настоящая и прямолинейная, а от этих совсем неизвестно, чего ожидать. Однако спустя несколько вечеров расслабленно растянутые губы Вонхо уже не кажутся такими неестественными. Хотя, возможно, у парня просто замыливается взгляд. Замыливается, скорее всего, не только взгляд, но и восприятие реальности Че, потому что в один из дней, когда старший снова приходит в гости, парень не сразу напрягается из-за предложения кое-куда проехаться. Летний вечер стоит прекрасный: прохладный, с легким ветром и пахнущий не выхлопными газами и пылью, а чем-то действительно приятным. Чистое небо понемногу темнеет и лоснится в лучах предзакатного солнца. А парень стоит на пороге квартиры, чувствуя, как по виску течет капля пота - куда они поедут? Хенвон выдыхает и наконец открывает дверь, встречаясь глазами со взглядом Хосока, после чего отворачивается и закрывает квартиру. - Ты ведь мне не скажешь, куда мы едем и зачем? - голос незаинтересованный, хотя до парня начинает доходить, что так просто соглашаться ехать неизвестно куда с Шином было не самым обдуманным решением. С другой стороны - будто у него есть выбор. - Почему это? Мы едем поужинать. - Ммм... - младшему кажется, что Вонхо врет, притворствует, хотя с недавних пор он перестал проявлять какую-либо агрессию и вообще злость, а если ему что-то нужно, то лишь настойчиво упрашивает или начинает отшучиваться, что не отпустит парня или что-то в этом духе. И Че не знает, как относиться к этим изменениям: с одной стороны это даже, возможно, хорошо, с таким Хосоком легче разговаривать, с другой - это все еще тот же Хосок, и с таким неоднозначным подобревшим поведением становится еще страшнее и непонятнее то, что находится у него на уме. Парни выходят на улицу и усаживаются в машину старшего. Поездка занимает совсем немного времени и Хенвон буквально не успевает придумать ничего, когда уже видит в окне очень знакомую верхушку многоэтажки. - Мы приехали к тебе? - внутри неприятно сжимает и щелкает. - Да, выходи, - парень цокает каблуками туфель по теплому асфальту и ставит на сигнализацию машину. - Я решил, что мы слишком часто ошиваемся у тебя дома, поэтому вот. Да и из своей коморки ты не особо часто вылазишь, так что идем. А еще с недавних пор Вонхо разговаривает и использует такие слова в общении, будто бы они друзья, ну или по крайней мере очень хорошие знакомые, а не состоят в негласных отношениях "подчиненный-раб". Пусть грубо, но по факту. Че ежится, в груди все больше ощущая жутковатое предчувствие того, что может произойти наверху. Что уже не раз происходило. - Ну? - Шин торопит, вроде бы даже весело. Парень отрывает нехотя стопу от асфальта и шагает вперед, но останавливается, не успев отойти от машины. - Не хочу, - голос - тихий сипящий, наверное, практически не слышен. - Мм? - Шин разворачивается. - Я не хочу... Отпусти меня домой, - Хенвон поджимает губы и чувствует, как по пояснице несутся мурашки. - Да чего ты, - на губах появляется все та же легкая радостная улыбка, - я же тебя не на пытки веду. Мы только поужинаем. Пойдем, - Вонхо возвращается к парню, берет его за руку и тянет на себя. Аккуратно, а не дергая, так, будто он не тот человек, который берет силой и заставляет, будто он на самом деле может общаться нормально. И Че поддается на это. Думает, что все это до невозможного жутко и такой старший пугает лишь больше, но поддается. Они поднимаются. Хенвон прекрасно видит, как на циферблате мелькают цифры этажей, как скоро они приближаются к верхушке здания, а после - звон раскрывающихся дверей и вид комнаты, из которой каждый раз хотелось бежать, из которой в последний раз он ушел, вроде бы, освобожденным, но теперь это помещение снова перед глазами, стучится в голову отвратительными воспоминаниями. Парень потупляет взгляд, исподтишка зыркая на Шина и пытаясь предугадать его действия. Они выходят вдвоем, и Хосок заворачивает на лестницу. - Идем-идем, - парень взбегает по ступенькам, а младший думает: достанется ли ему, если он сейчас же сделает шаг назад и нажмет кнопку лифта? Проверять не хочется, поэтому Че приходится последовать за Вонхо. Парень выходит на крышу. Здесь ветрено, из-за чего и легче дышать, тихо - слышен лишь очень далекий шум машин - и, наверное, красиво. Отсюда открывается прекрасный вид на город, на ясный ярко-красный, не алый, а именно ярко-красный закат, исполосовавший небо, на само небо, кажущееся отсюда таким необъятным и просторным. И по сравнению с прошлым разом, когда парень оказывался на этой крыше, здесь чище. Однако Хенвону некогда обращать на все это внимание - он полностью сконцентрирован на происходящем. Старший стоит на расстоянии десяти шагов у накрытого стола, на котором лежат лишь приборы, и разговаривает с кем-то по рации. - Мы приехали, выносите, - Шин кладет прибор себе в карман и поворачивается к парню, - проходи, садись, сейчас все подадут. Последний нехотя движется вперед и садится за стол. Через несколько минут на крышу выходят два человека: у одного на подносе несколько пиал, чашки и небольшой чайничек, у другого - блюдо, накрытое баранчиком. Пиалы ставят на обе стороны стола, как и чашки, с одной стороны оставляют чайник, а блюдо устанавливают в самый центр, после чего люди тут же удаляются, забрав с собой баранчик. Че рассматривает ужин, если вообще принесенное можно им считать: несколько пиал с джемами, чай и... персиковые блинчики. Парню стукает в грудь, он вспоминает мать и детство, смотрит на Хосока, и все это смешивается в такой гремучий для восприятия коктейль, что его начинает тошнить от всей этой обстановки. Вонхо же с относительным энтузиазмом кладет себе несколько блинчиков и неспешно начинает их есть. - Бери, а то остынут, - только младшему кусок в горло не лезет. - Я... не голоден... - парень встает и подходит к краю крыши, облокачиваясь о бетонный край руками. - Если сбросишься, я тебя убью, - Шин говорит с набитым ртом и оборачивается на секунду. Хенвон же разлепляет губы, ловя ими прохладные потоки воздуха, которые ласкают и щеки, и волосы, и забираются под длинную майку, после чего парень обнаруживает на лице легкую улыбку. Сбросишься, я тебя убью. Она тут же пропадает, а младший вдруг ощущает голод, спроецированный скорее нервами, чем потребностью, как таковой, поэтому парень возвращается за стол. Он ест и старается не смотреть ни на что, кроме своей тарелки, а вокруг все сгущаются сумерки, слизывая с неба последние остатки жгущих ярко-красных полос.

***

В тот вечер Хосок так же, как и в остальные, ничего не требует, возвращает даже Че домой. И возобновляет режим посещений. Младший не знает, что конкретно меняется после этого дня, но Вонхо кажется менее пугающим и... может, действительно и таким людям хочется иногда отойти от своих дел и сменить обстановку? Впрочем - какая разница? Хоть так, хоть так посмотри, а младшему все равно приходится терпеть его присутствие и составлять компанию, даже если не хочется. Правда, присутствие старшего превращается постепенно в то, что начинаешь замечать, если теряешь: Хенвон иногда начинает переживать, если парень нарушает свое негласное расписание, и даже порывается спросить причину, по которой Хосока не было прошедшим вечером, однако каждый раз останавливает себя. Потому что младший ведь надеялся на то, что тот больше не появится в его квартире совсем... Кихен через время узнает, что происходит и спрашивает Че, почему он ничего с этим не сделает, а тот только и оправдывается: - А что я еще могу, Ки? К тому же он мне ничего не делает. Ю кривится от этих оправданий, волнуется, но не возражает, все повторяя другу: Как бы после этого чего не случилось. После ужина на крыше, спустя какое-то время Шин снова ставит Хенвона перед фактом того, что они куда-то едут. - Опять к тебе в офис? - парень сидит на диване, поджав под себя ноги и безучастно пялится в телевизор, подперев щеку кулаком. - Нет, за город, - Вонхо же, зевая, встает с того самого дивана и направляется к выходу. - Зачем? - парень перебарывает волну мурашек и идет следом. - Сказать не могу, - старший устало улыбается и, быстро обувшись, выходит, - сюрприз. Дверь захлопывается, все-таки рассыпая беспокойную волну по телу младшего. За город.

***

Через два дня Че будит звонок в дверь ранним утром. По крайней мере восемь часов кажутся очень ранним утром для парня. После чего события кусками пролетают перед глазами: открывшаяся дверь, снова по-доброму улыбающийся Хосок, какая-то возня и спешка. Младший осознает себя, только когда уже стоит практически на выходе из квартиры. - Стой. - Ты все-таки что-то забыл? - Шин недовольно морщится. - Куда мы едем? - Я же сказал - сюрприз. Идем. - Я... - парень остается на месте и видит во взгляде вновь повернувшегося Вонхо уже слегка забытую слабую ярость, которая то ли быстро пропадает, то ли вовсе просто кажется. - Если ты так боишься, то я могу дать расписку полиции, куда я тебя везу и во сколько верну. Идем, - от того страшного блеска не остается и следа, а протянутая рука вводит в замешательство. Хенвон все же шагает вперед. На этот раз они едут долго, и парень успевает подумать обо всем, прежде чем они останавливаются перед задним входом здания, которое похоже на какую-то деревенскую постройку. Старший ничего не говорит, только просит выйти и сам проходит в широкие деревянные ворота. Через минуту возле них оказывается юноша, даже, наверное, еще мальчик, который ведет их вперед, обходит угол постройки, за которой оказывается огромная открытая арена, возле ближнего ограждения которой стоят две обузданные лошади. Че резко тормозит и тихо зовет Хосока: - Делай со мной, что хочешь, но туда я не пойду. Последний останавливается, хмурясь. - Почему? - Я жутко боюсь лошадей. - Боишься лошадей? Младший кивает, опасливо поглядывая на встряхнувшуюся темно-коричневую гриву. Шин на это ничего не отвечает, молчит, пока на его лице расползается будто бы робкая улыбка, а потом прыскает. - Боишься лошадей? - парень повторяет и прыскает во второй раз, ставя ладони на бока и заливаясь смехом, которой с каждой секундой пробирает все больше и больше. Вонхо хохочет так, что не может остановиться, а Хенвон только слабо улыбается - ему в свою очередь вовсе не смешно. Когда приступ понемногу стихает, старший утирает слезы. - Что - прям очень сильно? - Я и на десять метров к ним не подойду. - Вот это сюрприз... Ну... я за это уже заплатил, поэтому тебе придется подождать, пока я покатаюсь. Че удивлен отсутствием злости, но в тот момент больше радуется тому, что его не заставят приближаться к животным, а тем более - ездить на них. Парни снова начинают идти, только Хосок уходит в сторону арены, а младшего отводят в стоящую рядом беседку. Там парень усаживается на скамью и следит за Шином только первые минут пять-семь, пока рядом не усаживается местная кошка, ищущая ласки у любого зашедшего на арену. Все свое внимание Хенвон уделяет ей и все думает: Неужели Вонхо не с кем больше разъезжать по таким местам? Или ему действительно не хватает "простого" общения? Разум верит с трудом, вот только сам Че... Время пролетает достаточно быстро, и вот уже парни едут обратно, пока младший вглядывается в окно, сидя на переднем сидении. - Если я опущу стекло, ты вылезешь и высунешь язык? Хенвон, задумавшись, не сразу улавливает смысл фразы, а после смущенно улыбается и переспрашивает, наконец-то переводя взгляд с неба на водителя, который не отвечает, а только посмеивается. Снова. Че слышит снова этот заливистый откровенный смех.

***

Вечером следующего дня Хосок заявляется к младшему пьяным до такой степени, что еле стоит на ногах и чуть ли не сваливается на пол прямо на пороге. Парень успевает подхватить безвольную тушу, которая тянет за собой вниз, и удержать ее на весу. - Эй! Эй! - попытки Хенвона хоть как-то привести парня в сознание не увенчиваются успехом. Последний только что-то бормочет и бормочет, стараясь ровно встать на ноги. - Ван, прикинь я... заебался... в прямом смысле этого слова, - рот скалится в мерзкой ухмылке, а сам парень наконец-то полностью поднимает голову, - опа... а ты что тут делаешь. Че оказывается отпихнутым в сторону, а Шин проходится вперед, заваливаясь в горизонтальное положение, найдя первую попавшуюся поверхность - диван хозяина квартиры. Убрать куда-либо тело не предоставляется возможным хотя бы потому, что оно жутко тяжелое для младшего, поэтому последний уступает свою обитель. Он совсем не знает, как реагировать на этот случай: первый раз за полтора месяца Вонхо является к нему в таком состоянии, и первый раз за эти полтора месяца к нему возвращается его жутковатая ухмылка и взгляд. Однако они адресованы не Хенвону.

***

Хосок уходит ночью - Че не знает во сколько точно, однако когда он просыпается под будильник в шесть утра, чтобы перевести его еще на час позже, парня уже нет на диване. И во всей квартире тоже. После чего последний не объявляет себя нигде в течение недели. И Хенвон, наверное, должен радоваться или по крайней мере наконец расслабиться, только вместо этого он зацикливается на том, что со старшим могло что-то случиться. Сел пьяным за руль и попал в аварию или на улице напали: даже несмотря на свою форму, он вряд ли бы смог защититься от толпы в таком состоянии. Все же Че не был бы сам собой, если бы в ходе раздумий не решил, что ему нужно конкретно знать, что с Шином. Поэтому парень спустя неделю и один день в свой выходной берет такси и едет прямо к высотке Хосока. Охрана пропускает Хенвона, и тот поднимается наверх, после звона быстро шагая вперед и поворачиваясь к столу. - Добрый вечер, наверное? - парень смотрит на младшего, который молча хлопает глазами, то ли порываясь открыть рот, то ли - уйти обратно, надеясь, что его не заметят, - мне сказали, что ты пришел. Что-то случилось? - ...н-нет, - Че мнется на месте, теперь совершенно не зная, что ему делать, - просто ты не появлялся больше недели и... - он не понимает почему щеки вдруг начинают гореть, - ладно... раз ты тут... - парень поворачивается и заходит в лифт. - Я просто занят. - Да-да, конечно... - парень смотрит на цифры и не понимает, какая конкретно ему нужна. - И на этой неделе я тоже вряд ли смогу заехать, - голос становится ближе. - Угу, - у младшего потеют пальцы, и он все еще не может определиться с цифрой. - Если хочешь - можешь сам заезжать, - лицо Вонхо оказывается напротив лифта, - только заранее предупреждай. Я передам охране на первом этаже - они дадут тебе мои контакты. - Да, хорошо, - парень нажимает на кнопку, и лифт наконец-то закрывается. Хенвон чувствует себя в тот момент так странно, как только может.

***

Че решается еще раз самостоятельно поехать к старшему только в конце той же недели, и эта поездка оканчивается незамысловатым ужином и коротким разговором, во время которого Шин рассказывает, что на него взвалилось полное управление компанией, из-за чего он и не мог выкроить время для визита. В этот момент младший вспоминает, с чего вообще начались эти самые визиты, и это портит общее настроение и сложившийся за несколько недель способ чувствовать себя нормально в обществе Хосока. Однако в следующее мгновение Вонхо говорит, что все наверстается, и они встречаются взглядами. Хенвон не видит в глазах напротив того животного блеска, ярости, что непременно появлялись в них раньше, а потому все возвращается на круги своя в новую реальность. Ту, которая сменила свою полярность и перестала подчиняться старым законам. Старший объявляет, что теперь наступает его неделя отпуска, и он хочет уехать к морю. Куда оказывается приглашен и Че. - Я сниму виллу в любом случае. И в любом случае кроме меня там никого не будет. Так что решай - хочешь, нет. Это оказывается первым разом, когда Шин не ставит перед фактом, а спрашивает. Парень отвечает, что подумает, но в понедельник утром уже несется по мосту через реку в Инчхон, к морю. Кихену совсем не нравится эта идея, однако младший уверяет, что все будет в порядке. В течение часа - может, больше, может, меньше - парни приезжают к побережью и первым делом заносят вещи в дом, раскладывая их в своих комнатах. В это время Хенвон думает о том, все ли он делает правильно, только... все давно уже идет слишком неправильно, чтобы сейчас пытаться что-то исправить - только продолжать двигаться в выбранном направлении, надеясь, что все это не закончится... не закончится. Суетливое утро превращается в ленивый день с жарким и душным обедом, который оба парня встречают на пляже. Есть не хочется, только пить и спать, что оба, собственно, и делают, периодически окунаясь в соленую и неприятную от слишком теплой температуры воду. К вечеру же от купания и отсутствия нормальной еды в течение дня разыгрывается сильный аппетит, который обоим приходится как можно быстрее глушить фруктами, потому что животы бурчать чересчур громко. После фруктов идут шашлычки на маленьких шпажках, купленные в кафешке на берегу, а затем уже только наступает нормальный ужин на вилле. Второй день отдыха также зазывает лениться и отдаться совершенному и беспорочному безделью, однако Хосок решает его провести хоть сколько-то активно. Поэтому они идут в аквапарк. Там день закручивается вихрями горок и забрызгивается водяными всплесками, когда тело на полной скорости плюхается в воду, вздымая вокруг пенный фонтан. В том дне младший вылетает с горки, приземляясь прямо на Шина, и оба погружаются под воду, выныривая через несколько секунд. Че закашливается, стараясь улыбнуться и отплыть в сторону - он не столько давится водой, сколько ощущениями тела Вонхо, оказавшемуся совсем близко несколько секунд назад, а после еще и его же рук, которые приподнимают за талию, помогая вынырнуть. Парень заверяет, что все в порядке, пока старший еще пытается протереть глаза и откинуть волосы назад, а затем выходит, чтобы отдохнуть на шезлонге. Вечер встречает таким же сытным ужином и попытками успокоить Хенвона, пока тот ворочается на своей кровати и смотрит сквозь окна на ясное звездное небо. Третий и четвертые дни сладко тянутся поздними подъемами и ленивыми движениями с бока на бок на песке, охлаждая только вечером. Правда, четвертый день выдается не таким прохладным, по крайней мере, не в прямом смысле этого слова. Ужин четверга - легкий, состоящий только из фруктов, потому что аппетита из-за жары нет никакого даже вечером, и вина, которое под действием температуры еще больше размягчает тела и умы. Хосок слишком легко поддается его влиянию, младший же просто теряет себя в этом легком головокружении, сосредотачиваясь только на том, как бы найти себе взглядом точку-опору, чтобы схватиться за нее и никуда не уплывать. Ей становится лицо Шина, вдруг оказавшееся на расстоянии вытянутой руки. - Пошли потанцуем, - бархатистый опьяненный голос разливается по воздуху словно шелк и зазывает подняться. Непонятно откуда в комнате раздается музыка - а может, она здесь и играла, просто Че ее не замечал. Руки подхватывают легкое худое тело и аккуратно вытягивают его на середину комнаты. Младший вдруг пугается, снова представляя себе не тот ход событий, из-за чего напрягается и пытается противиться. - Расслабься - это всего лишь танец. Хенвон морщит губы и старается сосредоточить засыпающий взгляд на лице напротив, только глаза лишь успевают зацепиться за легкую улыбку, опавшую на губы скорее по причине просто хорошей атмосферы, а не алкоголя или чего-то еще. Че не знает, как долго они танцуют, как долго он продолжает смотреть на все те же губы и улыбку, не знает, как и когда оказывается в своей спальне и засыпает там. А еще он не знает в какой конкретно момент за чужие губы и улыбку он цепляется не взглядом, а своими собственными губами; совершенно не знает, как реагирует на этот поцелуй старший; абсолютно точно не знает, чем вообще этот вечер отпечатывается на обоих.

***

Пятый день впускает в себя, постукивая легкой головной болью в висках и совершенным нежеланием выходить куда-либо. Вонхо заказывает на виллу целый чан мороженого и устраивается в большой зале на диване, позволяя младшему присоединиться к себе. Они проводят так несколько часов, после засыпают и открывают глаза снова только через то время, которое требуется оставшемуся мороженному, чтобы превратиться в жидкость. Организм требует хоть какой-то разминки, поэтому Хенвон сам, к своему же удивлению, набирается смелости предложить пройтись по ночному рынку. Предложение получает одобрение, поэтому оба выходят на прогулку, шляясь между прилавками и отказываясь от всей той чепухи, которая им предлагается. Единственное, от чего они не могут отвертеться - кулоны с акульими клыками, которые им впаривает какой-то старикашка, рассказывая, как полезно носить их мужчинам. В итоге две веревки из грубых ниток, увенчанные одним-единственным зубом оказываются на шеях обоих, а старикашка, довольно улыбаясь, запихивает себе купюры в передник и уже цепляется к другим проходящим. Вечерняя прогулка плавно перетекает в отдых на диване, потому что к своим комнатам идти уже слишком сложно, а отдых в свою очередь смешивается со сном, совсем не разграничивая одно с другим. Суббота начинается рано для Че и течет не совсем гладко. Пусть это снова оказывается день полный моря и песка, прилипшего к стопам, однако ко всему парень ощущает волнение и странноватое чувство - будто это все здесь и закончится, будто приехав домой он не застанет больше ничего того, что его волнует сейчас. Воскресенье небрежно плюется солнечными лучами в лицо и совсем не переживает о том, поддерживать ли Хенвона, успокоив тихим безветрием, или бросить его вот так вот волноваться со всклокоченными от резкого, непонятно откуда взявшегося порыва ветра волосами. Младший выходит на балкон виллы и старается понять настроение погоды, только вместо этого ловит взглядом заспанное лицо на другом конце балкона. - Нам подали завтрак, пойдем. За едой Че кажется, что он сегодня не в себе не один. Однако, возможно, ему действительно просто кажется. Когда тарелки опустошаются, парни выходят на пляж. - Отлеживаемся по полной - последний день как-никак. Воскресенье оказывается наполнено напряженным отдыхом и периодической игрой в пляжный волейбол, вперемешку с короткими заплывами, слишком сильно сбивающими дыхание. К вечеру Хенвону от жары становится плохо - почему-то хочется зайти в помещение, подальше от этого соленого влажного и душного воздуха, стягивающего легкие мокрой пленкой. Хосок соглашается вернуться на виллу, но прежде заходит в прибрежное кафе выпить того же дурманящего вина. Младший тоже заказывает себе бокал, только так и не прикасается к нему, все смотря куда-то сквозь воздух, но создается впечатление, будто он тоже пьянеет. До виллы оба доходят в легком тумане, и Че не замечает, когда на его талии оказывается чужая ладонь, а сам он идет потупив взгляд и стараясь спрятаться от чужих глаз, которые то и дело поглядывают вбок. Дальше все затягивается еще более густым туманом и Хенвон пропускает момент, когда вместо соленого влажного и душного воздуха он ощущает на себе такие же губы - соленые от морской воды, влажные и - душные. Поцелуи какие-то странные, требующие и легкие с обеих сторон одновременно, такие, будто сами не понимают, зачем они нужны. Зато руки точно знают, что от них требуется: Че крепко хватается ими за плечи, так сильно боясь упасть, что впивается в кожу короткими ногтями даже сквозь ткань, Вонхо же поддерживает за талию, прижимая к себе. Ладони не спешат забраться под одежду, пальцы не торопятся поддеть край футболки. Парни доходят до зала, и младший ощущает в манере Хосока какую-то странность или скорее то, что кажется непривычным - он медлит, словно давая время все осознать, словно не собираясь продолжать, пока не будет дан какой-то знак для дальнейших действий. И Хенвон дает самый красноречивый из всех возможных - он уходит. Разрывает поцелуй, качая из стороны в сторону головой, надеясь, что в темноте его все же видно, и уходит. Сердце колотится от страха того, что Шин может догнать, бьется от боязни того, что он может остаться на месте. Младший залетает в комнату, судорожно щелкая замком, которым он не пользовался ни разу за всю неделю, и, дрожа, падает на кровать, пытаясь успокоиться. Только даже через час это плохо получается, поэтому Че делает то, что делать совсем не любит - звонит Кихену, не для того, чтобы сказать, что все нормально, как он делал всю неделю, а для того, чтобы пожаловаться. И только после разговора, когда частично напряжение сбрасывается, парню удается провалиться в сон. Следующее утро - ничем не примечательное, такое же, как и все остальные; утро понедельника начинающееся все теми же медленно раскаляющимися землей и воздухом; оно провожает горчащим на языке воздухом и ветром. Парни собирают вещи и завтракают, как обычно, пока Хенвон пытается уловить и в старшем ту самую скованность и неловкость, которую он видит сегодня во всем. Только последний ничем себя не выдает, улыбается и говорит, что остался бы здесь еще на пару деньков. Они выезжают, а Че только и делает, что смотрит в окно, как и всегда, но сейчас небо кажется единственной безопасной точкой, где можно было бы скрыть взгляд. Час или около того машина шумит вдоль дороги, прежде чем останавливается перед домом младшего: высоким, серым, вокруг которого такой же серый асфальт и сухой пыльный воздух. Парни поднимаются к квартире Хенвона и прощаются. Почему именно прощаются? Он и сам не знает.

***

Во вторник Че слышит стук около двух часов дня и идет открывать дверь с жутковатым предчувствием. На площадке перед квартирой оказывается курьер, привезший письмо, и парень почти расслабляется, порываясь улыбнуться своему необоснованному страху, только... - От господина Вонхо. Прошу под роспись. Хенвон чиркает ручкой по бумаге и возвращается в квартиру, потеющими пальцами держа в руках конверт. Он не понимает пока причины своего столь сильного волнения, но это письмо слишком нервирует его: о чем Хосок написал, если мог приехать и сказать это лично? Парень вскрывает конверт и вытягивает лист, на котором написано совсем немного. Без приветствий сразу к делу. Я больше не приду к тебе(на этот раз - точно), не появлюсь перед тобой нигде и никак, не зайду в кафе или туда, куда ты можешь устроиться в будущем. На это от тебя требуется только также не приходить ко мне, не появляться нигде и никак, потому что если ты умышленно окажешься возле моего офиса или вовсе решишь нагло просится у охраны в мой кабинет(что, правда, совсем вряд ли, но имей ввиду), знай - я тебя убью. И не думай, что я могу здесь шутить. Своей подписью у курьера, считай ты заверил согласие со всем вышеперечисленным, так что выбора у тебя нет. Надеюсь, мы и вправду больше не увидимся.

***

Понедельник встречает Вонхо новым рабочим днем и кучей тех дел, которые скапливаются за небольшой период и требуют обязательного и неотложного вмешательства. Со всех сторон слышится: Босс! Босс! Босс! Все требуют к себе внимания, а Шин не может разорваться. К вечеру же все глупые проблемы оказываются решены и остаются только некоторые, требующие к себе более тщательного внимания, а потому и оставленные на потом. - Босс, вы просили все же... - Ван заходит уже пятый или шестой раз с одним и тем же. - Ладно... Оставляй, я послушаю... - Хосок потирает шею ладонью и поправляет грубую нитку, висящую под рубашкой. Настроение относительно нормальное, а потому на подчиненного совсем не хочется срываться из-за его надоедливости. Парень подписывает еще несколько бумаг и разговаривает с Шону о том, что завтра нужно будет обсудить кое-что, только после чего решается просмотреть то, что принес ему Ван.

***

- Что с тобой сегодня такое? - Хену фыркает в конце совещания, когда все расходятся и остаются только он и Вонхо. Последний перебирает пальцы, сидя на диване и все вглядывается в небольшую царапину на черном низком столике. Глаза сверкают прежней скрытой яростью, готовой пробудиться в любую минуту, однако сейчас эта ярость кажется совсем бесполезной и ненужной. Парню сейчас все кажется таким. - Алло! - Сон повышает интонацию, - я с кем разговариваю? Хосок не вздрагивает, но отводит взгляд в сторону, выдыхая и еле заметно на мгновение прикусывая нижнюю губу. - Ничего... поумнел, наверное. Веки закрываются, а в голове продолжает прокручиваться диалог, услышанный вчера вечером... - Ки, я жутко испугался, подумал, что не смогу и убежал... Я не знаю, что на меня нашло, думал выдержу, а тут... Мне почему-то все казалось, что я надоем ему своим "влюбленным" поведением еще задолго до того, как дело снова дойдет до постели, и мне не придется стараться притворяться еще больше, но сегодня... Я так испугался, что ничего не получится и все раскроется, что сбежал. - Вон-а, успокойся... Ничего страшного, вы ведь завтра возвращаетесь? - Да... уже утром... - Ну вот... посмотришь, что да как... Может, так даже лучше будет. Я имею ввиду, может, ты и дальше будешь так бегать, ему и надоест быстрее? - Не знаю... Так он может разозлиться... наверное... И все насмарку тогда... А если... если я с ним пересплю и начну навязываться, додержу до конца роль, то тогда я ему точно надоем... наверное... если он... - Брось, Хенвон... Именно эта часть диалога продолжает звучать в сознании Шина, потому что ни раньше, ни после этого момента разговор Че с его другом не имеет практически никакого смысла. Только эта часть важна. Потому что именно в ней звучит то, что Хенвон, так же, как и Вонхо играл роль, именно в ней парень пытается предугадать исход игры и выйти победителем из игры в кошки мышки, при том что они заранее не договорились, кто есть кто. Хосок осознает, что занимался чепухой на протяжении больше чем полутора месяцев. А как трудно порой она ему давалась, как тяжело было сдерживать себя, каким невыносим временами был парень, насколько сильно он испугался, что все пропало, когда обнаружил себя спящим в чужой квартире. Но ведь все пропало намного раньше, еще вначале. Он в который раз вступил в игру с человеком, который непонятным образом умудрялся его обставить еще с первых шагов. Шин хотел заполучить Че в качестве секс-игрушки - парень оказался неопытным и совсем незаинтересованным. Шин вынудил Че на одну единственную нормальную ночь - парень будто бы отработал и совсем никак не воспринял произошедшее. Шин решил, что добьется реакции и своей личной победой над Че тем, что сможет вызвать у него чувства к себе, парень решил подыграть этому. Вонхо думает, как странно и неприятно оказываться не тем, кто обманывает, а тем кого обманывают. Причем не первый раз и к тому же один и тот же человек. Вчерашним вечером Хосока обуревало дикое желание прикончить наконец этого парня, который выводит из равновесия весь жизненный строй старшего лишь своим существованием, и оно даже почти победило, только... Шин столько раз пытался вскарабкаться на эту вершину, падал с нее и пытался забраться заново, что, кажется, если он попытается взять ее еще раз, то разобьется насмерть. Поэтому вместо Хенвона он выместил всю свою злость, ярость и разочарование на других - не важно предметах или людях. Вонхо решил, что легче оставить это невиданное, странное, непостижимое лично для него чудо с фамилией Че, чем пытаться подчинить его себе. Потому что это бесполезно - они не могут стать понятными друг для друга. Хосок рассредотачивает взгляд, прощупывая грубую нитку под воротом своей рубашки. - Да, Хену. Все-таки поумнел. Лучше бы это случилось раньше...

***

- ...нет, малыш, в сексе нет никакого толку, если ты сам этого не хочешь. Хенвон пялится на злостное лицо перед собой, а в голове мелькают мысли, пока еще смутные, но готовые оголить себя при необходимости, что они и делают, когда Вонхо заявляется снова. Че думает, пока наблюдает, как в его квартире хозяйничают и заставляют сесть вместе за просмотр футбола, смысл которого он, признаться, совсем не понимает. Тем лучше - снующие по полю-экрану игроки меньше отвлекают, и у младшего в голове вырисовывается робкая, осторожная идея: если Шин действительно прицепился к парню только потому, что тот не отвечает ему взаимностью в постели, то, может быть, он прекратит доставать его, если Хенвон наоборот начнет ему надоедать с этим? Притворится одним из тех влюбленных дурачков, которые наверняка периодично не дают проходу старшему, и сделает себя страдальцем, выкинуть из своей жизни которого будет большим удовольствием для Хосока. Че успокаивает себя этими мыслями и размышляет над тем, что еще никогда не желал так сильно быть кем-то отвергнутым.

***

Хенвон всматривается в привезенное письмо уже час. Может, это и не Вонхо вовсе? Может, кто-то из его ярых поклонников? Может, Шин приедет через пару дней и скажет, что это не он писал? Только вечером Хосока нет. И следующим. И через неделю, две, три... Начинается осень - уже настоящая c желтыми и красными листьями, а Че все не может понять, что пошло не так? Он все размышляет, отгоняя мысли о том, что должен радоваться, что наконец-то может расслабиться и перестать бояться, потому что написанные слова кажутся достаточно серьезными и твердыми на этот раз. Игнорирует и то, что совсем не принимал Чангюна, понимая, что из той жизни в свою впускать ни в коем случае никого нельзя. Хенвон не успокаивается и думает, что, возможно, Шин на самом деле просто устал возиться с ним? И решил перестать тратить силы на то, от чего нет никакой пользы? Тогда это на самом деле то, чего желал парень. Желал... А теперь забудет. Все забудет, как страшный... как сон; забудет и выкинет наконец этот кулон с акульим зубом, а вместе с ним и самообман; забудет и никогда больше не будет вспоминать.

***

Даже самые непоколебимые могут оказаться хрупкими Даже самые слабые могут перебороть самих себя, если захотят Даже самые уверенные в себе могут сдаться и пойти по неправильному пути Даже самые стойкие способны терять над собой контроль Простые становятся сложнее. Сложные упрощаются.

Изменение - не всегда развитие, изменение без направления превращается в деградацию.

Готов ли ты меняться?