***
Чангюн впивается в работу, старается сделать максимально быстро то, о чем его просил Сон, пытаясь закрасить свою ошибку, которую сам себе простить, принять полностью не может. Парень так и не рассказал все Шону. За что клянет себя, заставляет сделать шаг, но в следующий момент сознание останавливает, повторяет: если отработаешь все, то ничего страшного. Им слушается и часы напролет, без отдыха все делает и делает что-то. Слушается, потому что ему кажется, будто бы уже ничего не исправить, будто бы Шин уже канул в лету. В парне включается защитный механизм, который старается отвлечь от проблем, в которые втянул себя парень. Это похоже на смех, что порой невозможно сдержать, если что-то конкретно идет не так, не скатывается медленно по диагонали, а летит прямиком вниз; смех, что прорывается через мучения, всхлипы или страх. 12:04 Состояние это не длится долго, напряжение в Чангюне растет, срывая по одному его предохранители, а потом и вовсе выбивая их все. - Им, как скоро поставка будет у нас? - голос Шону звучит в кабинете, разбавляя своей размеренностью застоявшийся воздух. Парень нажимает на кнопку и отвечает. - Уже сегодня к обеду. Сразу же в кабинет стучат и заходят. - Бумаги, что вы просили принести. - Убирайся. - Простите? - Оставляй бумаги и убирайся! - парень вскакивает со своего кресла, хлопая ладонями по столу. Мужчина спешит выйти, кланяясь на ходу, а Чангюн присаживается обратно. Мышцы на его лице вздрагивают, кадык прокатывается вверх-вниз по горлу, и парень кладет руки на стол, упираясь в изгиб локтя лбом. Глаза быстро и нервно двигаются под закрытыми веками, мышцы лица вздрагивают второй раз, и на щеку быстро скатывается небольшая капля. Тихо и безмолвно за ней следует и другая.***
Вонхо говорят, что Шону зайдет в два часа. Не просто поговорить скорее всего. Но Шин не собирается умирать. Перспектива быть убитым собственным другом, из-за того, что какой-то малец с чересчур завышенным самомнением заставил его поверить в виновность парня, как-то совсем не прельщает, поэтому Хосок думает о том, что он может сделать. На кого-то надеется он не может, поэтому освобождаться придется своими силами. Если Сон придет один и зайдет в камеру, либо хотя бы попросит вывести парня за ее пределы, то это будет просто идеальным вариантом, потому что Вонхо сильнее, пусть он и не ел пару дней, плохо спал и замерз, но он бывал в условиях и похуже, так что это не совсем помеха. Хену стукнуть раз по голове, охранника тоже, а к тому же подвал больше никто не охраняет, что является еще одним плюсом, выйти через второй ход, о котором знает только верхушка, и все, дальше действовать уже легче, главное выбраться отсюда. Плохо, правда, будет, если его решат грохнуть просто пистолетом, либо припрется еще и Чангюн, но и в таком случае, можно будет спровоцировать либо одного, либо второго, парня выведут, а там уже действовать по ситуации. Остается лишь ждать.***
13:10 Чангюн забирает оружие и по просьбе Сона отвозит его в особняк, а не в офис. За это время он решает, что сегодня же должен рассказать все. 13:54 Хену собирается идти к Шину, пока он дойдет до подвала, как раз будет два часа. Он сказал, что будет в обед, значит он будет в обед. 13:55 Вонхо посматривает на наручные часы и предвкушает. В любом случае он встретится с кем-то, по кому соскучился. Если все получится, то парень вернет себе встречи с Хенвоном, который еще не получил своего. А если нет, что ж, Минхеку, наверное, скучно там одному, пусть Шин и не верит в это там и то, что там Минхеку может быть скучно, потому что...какой смысл тогда умирать, если после все равно продолжаешь существовать? Смерть в этом случае становится совсем бессмысленной, а если даже у смерти нет смысла, тогда у жизни его нет тем более. В ожидании Хосок вспоминает их с Минхеком похождения, то, как они вдвоем разъезжали по ночным клубам, как работали вместе и как Ли мог разрядить любую обстановку одним словом, в особенности, когда дело касалось пререканий старшего и Чангюна. А когда его не стало, их взаимоотношения особенно накалились, а теперь Им и вовсе съехал с катушек и засадил Вонхо в подвал. Был бы здесь Мин... 14:02 Шин вслушивается и напрягается, всем своим естеством ожидая, когда к нему зайдут, но все равно не замечает, как проворачивается ключи в подвальных дверях, и вздрагивает в тот момент, когда они со скрипом открываются. Вонхо сосредоточивается, стараясь собрать в себе все силы и максимально уверенно встать на ноги, чтобы быть готовым ко всему.***
Чангюн убирается в своем кабинете, складывает все максимально аккуратно, берет стопку бумаг с доказательствами вины Шина и другую стопку с опровержениями, также флешку с записями с камер видео-наблюдения, записями разговоров и полную развертку сетевой базы телефонных звонков. Парень не знает, чувствует ли он сейчас что-то, прямо в этот момент или нет, только в голове шипит, словно в сломанном радио. Перед выходом из своего кабинета на фоне этого шипения мелькает а Кихен? Им закусывает губу и смотрит в пустоту. Ю ведь сам сказал, что младший ему мешает, да и времени уже нет к нему ехать. Парень выдыхает. Пара дверей, с десяток шагов, и Чангюн заходит в кабинет Шону. В ушах шипит еще громче, он думает лишь о своей ничтожности и том, как он поступил со своим хеном, том, как тот отреагирует на хорошие новости. - Босс, мне нужно поговорить с вами. Вернее - сказать кое-что важное, - эти слова, как подготовка, не столько Сона, сколько себя самого. - Босс? Чангюн, что за обращение? - Вы выслушаете? - Пожалуйста... Им не поднимает глаз, подходит, кладя бумаги и все остальное на стол, делает пару шагов назад и кланяется, оставаясь корпусом параллельно полу. - Что это? - Это опровержения. Босс..я..я выискал много информации о Вонхо-хене, о том, что он предатель, о том, что он связан с Кимом. Доказал, что он виновен. Но это все ложь. Я не говорю, что она умышленная, но это, наверное, имеет не такое большое значение, потому что последствия она имела одинаковые. По своей невнимательности я не заметил несколько моментов, очень важных моментов и..обманул вас. Я был так ослеплен верой в то, что Вонхо-хен не наш человек, что не смог холодно отнестись к поиску правды и действовал, глядя сквозь пелену злости и слепой уверенности в подлости Вонхо-хена. Я подставил его, я подставил вас, я мог угробить важного для вас и компании человека, только из-за своего..из-за себя. Бумаги, что я положил вам на стол - это обратные доказательства. Как вы поняли, Вонхо-хен не виноват. Ким хотел, чтобы мы так думали, но это не так. Я их нашел..точнее даже не я, мне на них указал Хенвон..впрочем это не важно...я сам их не заметил, я не заметил ошибки...там не сходится лишь пара дат, но звонки, там самое интересное, посмóтрите...это, наверное, все, что я могу сказать. Я совершил промах, босс. Я знаю, что должен получить за это, поэтому я и пришел, чтобы не было слишком поздно и..я не могу дальше держать это втайне. Вы знаете, как много я вам должен, поэтому у меня нет права больше работать для вас, ведь моя ошибка могла стоить слишком дорого. Это все, босс, - парень стоит в поклоне и стаскивает с себя рубашку, складывает ее, становится на колени, опускает бедра и вытягивает руки далеко вперед себя, кладя раскрытые, но с плотно сжатыми пальцами, ладони на пол, прижимаясь к нему же лбом. Проходит несколько минут, вокруг стоит тишина, слегка шуршащая листами бумаги. Младший лежит на полу, не шевелясь, ожидая расправы над собой. - Чангюн...почему я не заметил, как в тебе появилось столько наглости и горделивости. Заходишь в мой кабинет, говоришь мне такие вещи, но с таким отчужденным безразличным тоном...а после и вовсе решаешь за меня, на что ты имеешь право, а на что нет. Или служба у меня тебя так разбаловала? Говоришь все так правильно, как бы я с тобой поступил и так..справедливо винишь себя. Жалеешь себя? Думаешь ты стал важным? Щенку, подобранному с улицы, никогда не стать породистой собакой, но можно воспитаться послушным, верным и надежным псом, который будет лучше любой холеной овчарки. Только ты решил задрать нос и вот, что ты теперь. Я прикончил бы тебя, клянусь, прикончил бы! Ты чуть из-за своей манерности не забрал у меня Хосока! - Сон первый раз поднимает тон, - а самое главное - от этого могла пострадать компания, все, что создал мой отец и я, - парень ненадолго останавливается. Проходится спокойно от стола к окну отчужденно, так, словно он вообще ничего не говорил, так, словно Има и вовсе нет в комнате. После разворачивается и продолжает. - Я прикончил бы тебя, ты знаешь это. Но сейчас сложное положение, и я не могу позволить себе терять сотрудников, тем более таких статусных, как ты. Ты провинился передо мной. Очень серьезно. Для моего окружения такие ошибки непростительны, и твоя работа на прежней должности..в общем твоя работа у меня кем-либо находится под вопросом, как и твоя жизнь, впрочем...Но убить тебя - бессмысленно и слишком просто, невыгодно для меня... Как..наказывает своих людей Вонхо-хен? Это вопрос Чангюн-и. - Сте-гает их плетью. - Замечательно. Сколько думаешь ударов заслужил? - Я приму столько.. - Я задал тебе вопрос, отвечай на него! - Хену совсем не церемонится. - Не меньше тридцати. - Не меньше тридцати? Старший говорит, а Чангюн не может разобрать: этот вопрос задан с издевкой, потому что слишком мало или слишком много. - А вытерпеть сколько сможешь? - Пятьдесят думаю.. - Думаешь или пятьдесят? - Пятьдесят. - Тогда будешь считать, чтобы я понимал, что ты не отключился. Если потеряешь сознание, то оставшиеся удары останутся за Вонхо. Я бы отдал ему и все сорок, но он вряд ли сейчас в состоянии, - Шону оглядывается в поисках чего-либо, походящего на плеть, но на глаза ничего не попадается. Минута тишины, а после шуршание пряжки кожаного ремня. - Жалко, конечно, ремень хороший, но ничего другого не найду сейчас...Погоди, - парень связывается по рации с охранником подвала, - слушай внимательно: Вонхо освободить, поднять наверх, согреть, вызвать врачей и обеспечить ему все условия. Из здания не выпускать, скажите, что я зайду к нему через время. Ясно? - Д-да, босс, - голос слышится слегка растерянным. Сон отключает рацию и складывает ремень, оставляя железную пряжку, сделанную в виде извивающейся змеи. Парень слегка шлепает себя по бедру, а после без предупреждения наносит первый удар. Сразу со всей силы, так, что пряжка, кажется, успевает раскалиться в воздухе до пары тысяч градусов и обжечь ледяным пламенем кожу спины, наряду с хлестким, затрудняющим дыхание, шлепком самого ремня. - Я не слышу. - Раз. Им еле успевает проговорить это, как спину стараются рассечь пополам еще раз. - Не слышу! - Два.. И снова быстрый спешащий и мощный удар следом. - Три.. - Четче! - Четыре. Хену бьет не с яростью или гневом, а именно с целью наказания. - Десять.. Младший находится на полу все в той же позе, ребра застыли, мышцы играют под кожей, напрягаясь при каждом ударе, которые наносятся друг за другом без остановки. Легкие будто бы залило жидким свинцом, дышать тяжело из-за боли и необходимости сквозь нее проговаривать счет. - Семнадцать... - Громче, Чангюн! - Восемнадцать. - Я еще не услышал от тебя четкого семнадцать! Шону бьет девятнадцатый раз, но заставляет проговорить его под счет семнадцать. - Семнадцать. Удар, после которого из парня вырывается задушенный выдох, а затем еще один, что сковывает горло, из-за чего дышать становится еще труднее. - Все, твое терпение кончилось? - Двадцать! Чангюн старается держаться, сцепляет зубы, вдавливает ладони в пол, думая о том, что ему нельзя поддаваться мутнеющему сознанию, потому что получать остаток ударов от Вонхо - верх унижения. Пусть он будет бить и менее болезненно, потому что у него для этого тонкая гибкая плеть, розга, которая лишь жжется, а не толстый кожаный ремень с пряжкой, который ощущается так, будто бы он отрывает с каждым прикосновением кусок кожи, а затем бьет уже по голому мясу. - Двадцать девять. Перед глазами разноцветные круги, а боль смешивается в однородную массу, и уже не слышно ударов, только пульсирующие всплески, которые отдаются по всему телу, стуча мигренью в голове и нервными вздрагиваниями конечностей. - Тридцать шесть. - Почему голос скрежещет? - Тридцать семь. Им не вовремя расслабляет мышцы, выдыхает, не успев вернуть напряжение и собранность, отчего следующий удар рассекает реальность, которая трещит по швам перед глазами, расползается в разные стороны, показывая черное бездонное ничего за собой. - Не слышу! Чангюн! - старший наклоняется, отодвигает челку, слегка поворачивая лицо на себя, и выпрямляется, отбрасывая ремень на диван. Сон включает рацию. - Врача в мой кабинет.***
Вонхо смотрит на открывшуюся дверь, но не замечает за ней никого, кроме охранника. - А где же сам господин Шону? - Он подойдет позже. Чангюна нет - хорошо, он не остается в камере - тоже хорошо. Охранник подходит к решетке и открывает двери. - Выходите. - Выходить? - Да. Босс велел сопроводить вас наверх. - Зачем? - Я не знаю, делаю лишь то, что мне приказали. Шин щурит глаза и выходит. Убивать наверху, в офисах, и запачкать там все? Странно. И там скорее всего будет Чангюн. Вот это хуже. Но те помещения он хорошо знает и сбежать оттуда будет легче, к тому же он успеет согреться. Это хорошо. Хосока выводят на второй этаж и заводят в комнаты отдыха, те кабинеты, что переоборудованы под спальные места для сотрудников, если домой ехать несподручно. - Правая дверь ванная, можете искупаться. Отдыхайте, к вам скоро подойдут. Если что-то понадобится, я за дверью. Что происходит? Купаться, так купаться. Хорошенько помыться парню и вправду не мешает, все-таки он четыре дня просидел внизу. Ситуация настораживает, но Шин заходит в ванную, где уже лежит сменная одежда: свежее белье, теплый махровый халат и носки. В халате и носках далеко не убежишь, поэтому парень выходит обратно. - Эй! Дверь открывается через пару секунд. - Да? - Одежду можете нормальную принести, а не этот спальный набор? - Конечно, две минуты. Вонхо не спешит залезать в ванную, а ждет вещей, только после чего все же открывает воду. Он моется быстро, намыливает разом все тело, вместе с головой, смывает пену и выходит, просушивая волосы. На столе стоит пиала с горячим бульоном, хлебные сухари и чашка чая. Парень снова вызывает своего охранника. - Отравленное? - Что вы! - Серьезно? - Конечно! - Тогда съешь пару ложек. - Но это вам.. - Съешь! Мужчина подходит к тарелке и проглатывает пару ложек бульона, после стоит несколько минут и с ним ничего не происходит. - Ладно, можешь идти. - Я принесу вам новые приборы. Шин не может понять для чего все это? Неужели Шону пожалел его? Или может понял, что он не виноват? Почему тогда не придет и не скажет это наконец? Хосок начинает есть, потому что за пару дней живот скрутило так, что, кажется, он может переварить уже сам себя, поэтому парень не спешит, проглатывает парящее мясное варево медленно. Когда с едой покончено, а чай наполовину выпит, в комнату стучится кто-то. - Заходите. В проеме появляется врач, и у парня в голове стукает: ясно, отмыли, накормили, перед тем, как усыпить. И пачкать ничего не нужно, да? - Здравствуйте, господин Вонхо. Я - Кан Уен, врач. Я осмотрю вас. - Конечно. Врачишка выглядит совсем хилым и неспособным сопротивляться, к тому же совершенно невыгодно для себя становится спиной к Шину, поэтому тот, недолго думая, бьет его головой о стол и подлетает к двери. Соскочить со второго этажа и на улицу, а там на такси. Только ровно в тот момент, когда Хосок подлетает к двери, она открывается, и парень чуть ли не стукается о нее лбом. На пороге стоит Сон, начиная проходить внутрь, а младший слегка теряется, потому что бить парня сейчас не очень уместно, в коридоре могут быть люди, что заметят это и поднимут тревогу, а запустить Шону в комнату - он увидит врача без сознания. Все же второй вариант происходит быстрее, чем ожидал парень, поэтому ему приходится сделать пару шагов назад. - Ты чего это? Момент совсем выходит из-под контроля, потому что Вонхо начинает тошнить от резких движений. Желудку требовался покой, как минимум, а не бултыхание и короткие забеги, поэтому он начинает возвращать всю потребленную пищу обратно. Шин забывает обо всем и бежит к туалету, но не успевает, и его выворачивает за пару метров до него. - А врач тебе чем не понравился? Хену, кажется, совсем расслаблен и не обеспокоен, приказывает охране забрать несчастного и привести уборщиков, а после садится на диван, пока Шин приводит себя в порядок, чем еще больше сбивает с толку последнего. - Или..ты думал, что он сделает тебе укол смерти? - парень тихо посмеивается, - Вонхо, ты же знаешь, я не действую такими дурацкими способами. Шин чувствует себя максимально глупо, поэтому хлопает дверью. - Разговаривай со мной так, если хочешь посмеяться! - Успокойся...тебя оправдали, - тишина с полминуты, а затем, - выходи. Дверь открывается, и лица обоих уже не смеются. Оба подходят друг к другу и, вздохнув, протягивают ладони, пожимая и не отпуская их, прижимаются грудью к груди, похлопывая вторыми руками по спинам. После делают по шагу назад. - Присядем? - Шону кивает на диван. В комнате тихо, без напряжения, но с легким волнением и совсем незаметной неловкостью. Парни медленно присаживаются на диван и оба словно по команде упирают свои взгляды куда-то в пол. - И как же до тебя дошло? - Не до меня. До Чангюна. - До Чангюна? Совесть проснулась? Хах. - А ты не смейся, если бы не он, то ты, - Сон смотрит на часы, - уже двадцать минут, как мертвый был бы. - Правда? Ты думаешь я так легко дался бы? Как минимум на десять минут позже! - Давай не будем об этом.. - Сам начал. Серьезно шел меня убивать? - Слушай.. - Ладно-ладно. Ты мне скажи только, как повелся на то, что я...нет, правда, мне обидно! - А ты посмотри сначала на это, - Шону подталкивает к парню стопку уже слегка потрепанных бумаг. Вонхо без вопросов берет пару листов в руки и несколько минут просматривает все. - Хм, ну насчет того, что этот мелкий умный, я ничего не имел, но что его подтолкнуло все-таки сжалиться надо мной? Неужели на самом деле совесть проснулась, и он пришел к тебе в слезах? - В слезах он не пришел...я понимаю, конечно, что у вас с ним так себе отношения, но вряд ли он специально тебя упек... - ..угу.. - ..я серьезно. Он пришел с повинной и готов был давать голову на отсечение...хотя погоди. Он-то пришел, только вот это, как сам Гюн сказал, не он нашел, а этот...долговязый твой. - Хенвон? - Да, если его так зовут. - Совсем хорошо, совесть Чангюн-и на самом деле и не его, - парень замирает на пару секунд, думая о чем-то своем, - так, что же все-таки не сошлось в этих идеальных доказательствах моей вины? - Вот, - старший пододвигает вторую пачку бумаг. Вонхо по новой рассматривает пару листов с этой пачки и усмешка, бывшая на его лице, сходит, оставляя на нем лишь смятение. - Такое придумать...что-то..Ким разыгрался. Столько сил тратить, чтобы подставить меня.. - Вот и я о том же. Это уже должно проходить по статье с особой жестокостью. - Что мы могли ему такого сделать, что он так запарился? Ты проверял его? - Проверял, но он ведь, как и остальные фирмы, наравне с нами. Покупки, небольшие споры да пара конфликтов, ничего особенного нет. - Нет, но должно быть.. - Должно, но давай об этом позже. Тебе нужно оправиться. Езжай в особняк, отоспись и врача позови, только помягче с ним, не так, как с этим. - В особняк.. - Меня с Чжу там не застанешь. - Да нет, спасибо, я лучше к себе в офис. Привыклось уже как-то. - Двух суток хватит? - Суток, а то и оставшегося дня с ночью. Мне бы только поесть и поспать. - С едой тоже поаккуратнее. - Ты достал меня с подвала, чтобы стебаться? - Я забочусь...Вон..Шин, без обид? - Хм, да ладно тебе, я, если бы узнал такую херню, бахнул тебя бы сразу же, а ты меня вон, решил потомить. - Как приятно узнавать, что ты меня ценишь. - Да, ты меня тоже, - Хосок щурится, смотря прямо в глаза. - Ну хватит тебе! - Я только шучу, - младший улыбается, - кстати, что ты с мелким сделал? - Хм...ничего. Ремня ему отвесил, своего с хорошей такой, здоровой пряжкой. - Уф, я надеюсь не пять ударов? - Тридцать семь. - И что он? - Отключился, но обещал, что вытерпит все пятьдесят. - Самонадеянный. Если ремнем, то даже я бы не сказал больше тридцати. - Ну смотри, удары он получит все. Оставшиеся тринадцать на тебе. - Серьезно? - Вонхо дергает бровями. - Да. Только не перестарайся, а то решишь свою долю арматурой отдавать. - Ах, а я только подумал об этом! - парень наигранно хватается за сердце. - В мерах разумного. - Да понял я, понял. - Иди давай, ты мне нужен к завтрашнему дню. - Пить будем? Завтра ведь новый год. - Да иди уже! - Ты меня прогоняешь? - Вонхо! - Да все-все! - парень смеется, слегка хрипловато. Горло, наверное, все-таки простудил.