Магистр с гор Мэйлин

      Не прошло и часа, а Ян Юйцзинь уже пять раз проклял себя и шесть раз обозвал себя дурнем за то, что позвал этого мальчишку.       Телохранитель господина Мэя побыл паинькой ровно десять шагов — от пристани до городской набережной. Там, в яркой галдящей толпе, его кто-то окликнул, и Юйцзинь с Цзинжуем глазом моргнуть не успели, как этот лиловый вихрь оказался уже наверху, в победившей лодке, которую как раз проносили мимо. И стоял там, обнявшись с хохочущим рулевым, белозубым как сам Чилун, а ликующая толпа забрасывала их всех цветами и бумажными лентами.       Рулевой помахал молодым господам, будто хорошим приятелям. Сзади в толпе кто-то проговорил успокаивающе: «Не тревожьтесь, ваши милости, юного Фэй Лю в городе знают и не обидят». Выбраться из плотной толпы было как проплыть по стремнине Хуанхэ против течения. Так они и пришли все вместе на главную площадь: стиснутые людскими боками, оглушённые гвалтом, задыхающиеся и слегка недовольные — но только слегка. Победившей команде на ступенях управы торжественно вручили огромный кошель с призовыми деньгами и огромный свиток с подвесными красными печатями, должно быть, тот самый указ, подтверждающий исконные права народа го-у. Победившую лодку оставили стоять на особом постаменте перед управой, «дабы все могли налюбоваться и оценить». Гребцы вместе с половиной толпы отправились в харчевню праздновать; а к Юйцзиню и Цзинжую, слегка оглохшим и ошарашенным, вернулся грустный Фэй Лю и буркнул что-то вроде «там будут пить». Что ж, в столь юном возрасте напиваться ему и впрямь не стоило!       Ему ещё много чего не стоило бы!       Похоже, его и впрямь знали все в городе. С ним — а заодно и с чужаками — раскланивались на каждом шагу. Он беззастенчиво таскал сладости и ранние фрукты с каждого второго лотка, а на попытку Цзинжуя заплатить лавочник только руками замахал. Цветы, полученные ещё в лодке, Фэй Лю зачем-то тащил с собой, держа эту охапку одной рукой и чуть ли не под мышкой: вторая рука была постоянно занята лакомствами. Когда Юйцзинь осторожно поинтересовался, не для господина ли Мэя он бережёт свой прекрасный букет, мальчишка только сверкнул глазами и вдруг свернул с главной улицы в улочку поменьше — а там взял да и взлетел на подоконник второго этажа, откуда выглядывало грустное девичье личико, и оставил там все цветы, чуть не засыпав ими охнувшую незнакомку. Барышня тут же скрылась, опустив штору, а Фэй Лю вернулся к своим спутникам тем же лихим прыжком и на осторожный вопрос Цзинжуя нехотя буркнул: «Мань-цзэ. Не может ходить. Союз Цзянцзо ей помогает». Юйцзинь закивал понимающе — доброе дело всегда заслуживает похвалы! Один цветок, ярко-розовый пион с белоснежной серединкой, Фэй Лю почему-то оставил и теперь засунул его под свой кожаный полудоспех на груди, строго сверкая глазами. Спрашивать и советовать они не рискнули.       Передвигаться в такой толпе верхом было нечего и думать. До кантины, где принимали ставки, пришлось идти чуть не час, ещё и останавливаясь на каждом шагу, потому что Фэй Лю хотел всего: и посмотреть на танцующих обезьянок, и помочь акробатам-байси натянуть канат, и отведать засахаренных ягод, и запустить вместе с мальчишками яркого змея-дракона, потому что они запускают неправильно. Нет, Юйцзинь тоже не скучал, глядя на все эти представления и перешучиваясь с хорошенькими горожанками! но с каждой остановкой всё яснее понимал с тоской, что пригласить одну из таких случайных знакомок на чашку чая с фруктами будет невозможно в его нынешней компании. Мало ему было одного церемонного и совестливого Цзинжуя, так ещё зачем-то взвалил на себя этого мальчишку, которому думать о девушках ещё слишком рано!       Полученный в кантине выигрыш несколько примирил Юйцзиня с жизнью. Денег теперь наверняка должно было хватить и на обратный путь со всеми удобствами, и на весёлый вечер в славном праздничном Ланчжоу, и на оплату рысьей шкуры, буде её когда-нибудь привезут! и ещё останется на хороший подарок какой-нибудь милой незнакомке… если они сегодня доберутся до мест, где эти незнакомки празднуют.       — Куда теперь? — рассуждал он вслух, спускаясь с крыльца игорного заведения и пряча за пояс пухлый кошель с серебром. — До Вечерней Песни ещё несколько часов! Вы, наверное, хотите поглядеть на соревнования лучников, да? а я бы пошёл послушать состязание поэтов или посмотреть, как рисуют веера!       — Ловля уток! — приказал несносный мальчишка и потащил их за собой. Хватка у него была поистине железная. Оставалось подчиниться, тем более что к этой пристани валила немаленькая толпа и хорошенькие девушки там тоже вполне могли найтись.       Им удалось занять удобные места: на ступенях широкой лестницы, отсюда всё будет отлично видно. Ступенью ниже устроились три горожанки в ярких платьях и сразу принялись оглядываться, закрываться рукавами и хихикать. Грозно нависавшую над ними пожилую женщину — мамашу или служанку — зеваки оттеснили к самой стене, оттуда она могла сверкать глазами сколько угодно. Юйцзинь раскланялся по всем правилам, не выделяя ни одну из троих… да и зачем бы выделять? все три были молоды, недурны собой и роста тоже почти одинакового, именно такого, как ему нравилось. Пригодился и «букетик» палочек с танхулу, который Юйцзинь как раз вовремя ухватил у случайного разносчика, тоже попавшего в эту давку. Разумеется, предложить барышням угощение он дерзнул не сразу: сперва склонил голову, покорно спрашивая глазами и улыбкой, дозволят ли. Дозволили — убрали рукава от раскрасневшихся лиц и заулыбались. Танхулу он протянул как подобает: самыми кончиками пальцев; и все три, застенчиво принимая сладости, постарались до этих его пальцев дотронуться. Юйцзинь торжествовал — что ему теперь были какие-то утки!       От начавшегося ухаживания его отвлёк общий громкий вздох восхищения: на воде что-то происходило.       Пришлось всё-таки оторвать взор от милых барышень и повернуться к реке. Птиц уже отпустили в воду, предварительно связав им крылья, чтоб не могли улететь, и теперь десяток здоровенных мандаринок улепётывал по жёлтой воде прочь от берега, изо всех сил загребая лапами. Следом с пристани попрыгали смельчаки, желающие принять участие в забаве и понырять в мутном течении. Плавать из них умели всего человека два-три, ну то есть по-настоящему плавать, а не колотить руками по воде, поднимая тучу брызг. Первый из охотников уже догнал утку, поднырнул, ухватил её за лапы и теперь плыл с добычей к берегу; два других ныряли и промахивались — под водой, конечно же, ничего не было видно. Вокруг Юйцзиня шёпотом начали делать ставки… и тут над самой водой пронеслось что-то лиловым комком, подхватило утку с поверхности, оттолкнулось от струи ладонью — и вернулось на пристань, даже ног не замочив.       Юйцзинь только охнул, когда этот мальчишка снова оказался на твёрдой земле. Цзинжуй рядом тоже покачал головой и пробормотал что-то вроде «только в легендах». Им и прежде доводилось встречать бойцов с необычными техниками, но знаменитый «низкий ветер» оба видели впервые — да ещё над водой, да ещё с таким разворотом.       Пристань взревела десятками торжествующих голосов. Фэй Лю, герой этой охоты, стоял в кольце горожан, держа за лапы мокрую перепуганную птицу…       …и, покрасовавшись так, одним прыжком поднялся вверх на набережную, пролетев и над лестницей, и над парапетом, — хвала девяти небесам, уже вполне обычным прыжком «на гору и с горы»…       …и с разлёту всунул мандаринку в руки какой-то женщине, стоявшей у самого парапета.       Юйцзинь прищурился, рассматривая, — там и рассматривать-то было нечего: растерявшаяся дама с мокрой орущей птицей была обычной горожанкой в синем платье и в шляпе-доули; ну кто на праздниках прячет лицо под тканью? только какая-нибудь неудачница, которой похвастаться нечем! Рядом с этой дамой стояла ещё одна, в сером, и тоже под вуалью, — должно быть, служанка. По сторонам возвышались два широкоплечих слуги, ничем не приметных, в простецких дуаньхэ… всё как полагается состоятельной немолодой женщине. С чего вдруг Фей Лю вздумал именно ей отдать свою добычу?       — Может, она держит птичник, — вслух предположил Юйцзинь, толкая Цзинжуя локтем. — А может, харчевню! Наверное, она когда-то вкусно накормила Фэй Лю и он решил теперь с ней расплатиться таким торжественным способом! Надеюсь, из этой птицы получится хороший суп! а бедной женщине теперь придётся идти менять платье, она же вся в воде и грязи! Да, наш Фэй Лю горазд удружить, Цзинжуй! И куда ты смотрел, ты же обещал за ним следить!       — Да, — странным севшим голосом отозвался его друг… и ни с того ни с сего стал пробираться вверх по ступенькам через всю толпу.       Юйцзинь открыл рот. Сяо Цзинжуй в самом деле собрался извиняться перед испачканной горожанкой за своего подопечного?!       Женщина и её свита дожидаться не стали: один из слуг потрепал Фэй Лю по плечу, потом вся компания развернулась и куда-то исчезла от парапета, унося и утку, и тайну; а неугомонный Фэй Лю вернулся тем же прыжком к Юйцзиню и гордо на него уставился.       — Цзин!.. — обрёл было дар речи Юйцзинь, но тут же поймал себя за язык и исправился: — …Цзин-сюн! Не надо их догонять!       Вокруг захохотали. Цзинжуй, не оглядываясь, пробирался вверх по ступеням.       Требовалось срочно спасти лицо.       — Когда догонишь, не отнимай утку! — весело продолжил выкрикивать Юйцзинь. — Пусть зажарят или сварят, а у нас есть свой обед! Мы тебя будем ждать в той харчевне, ну ты знаешь!       Теперь смеялись уже не над ним, а над его шутками; и только когда Цзинжуй окончательно исчез из виду, Юйцзинь сообразил, что «той харчевней» они в этом городе могли назвать уже три или четыре заведения, в которых побывали со дня приезда.       Ничего! если понадобится — Янь Юйцзинь, как истинный друг, обойдёт их все!       — Будешь ловить ещё одну? — со вздохом обратился он к Фэй Лю; мальчишка помотал головой. Прочие охотники выбирались понемногу на пристань, добычу гордо тащили только двое, те, которые умеют плавать. — Надеюсь, состязание рисовальщиков ещё не началось! драгоценные барышни, позволите ли робкому гостю вашего прекрасного города со всем почтением сопроводить вас на это занимательное зрелище?       Три его подружки захихикали, усиленно кивая на сердитую то ли матушку, то ли служанку, которая пробиралась к ним, толкаясь и пререкаясь с соседями.       Юйцзинь вздохнул. Что за город Ланчжоу, где милые девушки вынуждены гулять под опёкой такого дракона…       — Лю-сяоди, — шепотом проговорил он, наклоняясь к самому уху мальчишки, — если ты меня выручишь, я обещаю отвести тебя в лучший трактир и накормить лучшими сладостями и булочками, сколько сможешь съесть!       Мальчишка недоверчиво покосился на него.       — Что надо?       — Ещё одну мандаринку, — вздохнул Юйцзинь, — а лучше двух. Во-он для той почтенной особы в зелёном дасюшене!       Уже договаривая, он посмотрел на реку и пожалел о своих словах. Утки уплыли слишком далеко, стайка виднелась на главной струе, а это, должно быть, целый ли от берега… но остановить Фэй Лю не успел: мальчишка хмыкнул и сорвался с места.       Вся толпа, начавшая было разбредаться, повернулась снова к реке.       На этот раз телохранитель господина Мэя воспользовался «искусством лёгкости» — его стопы касались воды, словно он бежал по земле, и каждый шаг получался не меньше десяти чи длиной: уток он догнал за два десятка шагов. Там, на течении, эту стайку словно бы задержал кто-то, они не двигались, ожидая охотника; и Фэй Лю сгрёб с воды их всех, будто охапку цветов… мокрых, свистящих и вырывающихся.       Вернувшись на пристань тем же невероятным бегом, он высыпал свою крякающую ношу, оставив себе только одну; прочих принялись с хохотом ловить и снимать с крыльев перевязи, намереваясь по обычаю отпустить на волю, — а Фэй Лю через людской коридор прошествовал к опешившей мамаше и вручил ей яркого селезня, тут же затрепыхавшегося и заляпавшего водой и грязью всё нарядное зелёное одеяние. Мамаша свирепо сунула птицу обратно Фэй Лю, тот сердито попятился и вернул подарок ей в руки. Селезень, по ходу этих передаваний освободившийся от перевязи, захлопал крыльями, забрызгивая всех вокруг, потом чья-то сердобольная рука подбросила его в воздух и он устремился прочь над водами реки, догоняя улетавшую стайку.       Три подружки заохали, кинулись к пострадавшей женщине и принялись деятельно оттирать её платочками и рукавами. Мамаша, браня сквозь зубы «странного юнца», зашагала вверх по лестнице, напоследок грозно приказав подопечным «ждать на углу и чтоб никуда ни ногой!» Юйцзинь едва не рассмеялся в голос: углов в славном Ланчжоу было предостаточно!       Девушки вернулись к нему и робко попросили вывести их из толпы, а то им внезапно стало боязно.       Перед Юйцзинем люди расступаться не собирались, но охотно расступались перед гордым Фэй Лю. Этот мальчишка вышагивал впереди, будто истинный герой праздника.       — А ваш друг? — спохватилась одна из красавиц, когда они наконец выбрались на какой-никакой простор праздничной набережной. — Он ведь сможет вас найти, да? Такой приятный юноша!       Юйцзинь очень постарался не нахмуриться. Ну почему всегда все замечают Цзинжуя, которому это совершенно не нужно?!       — Мой друг внезапно вспомнил об одном важном деле, — сообщил он, таинственно понизив голос, — он вернётся, как только закончит его. — Три прелестницы хором заахали. — Не тревожьтесь, добрые барышни, мой благородный друг способен сладить с любой опасностью! — И с внезапной иголкой в сердце подумал вдруг, что сам хотел бы знать, куда и зачем понесло его спутника, никогда прежде не бегавшего ни за какими женщинами.       Дальше всё шло как по-писаному. «О, молодой господин так отважен и так обходителен!» — «Как и подобает путешественнику, милые девы, да ещё в таком приятном обществе». — «Должно быть, вы повидали в пути столько всего интересного!» Фэй Лю смотрел на него как нетерпеливый волчонок; Юйцзинь разливался соловьём и потихоньку направлял всю компанию к ближайшему заведению, откуда пахло чаем, вином и сладостями, — благо это заведение было и впрямь на углу набережной и одной из улиц, так что даже строгая мамаша не могла бы ни к чему придраться!       Девушки вполне оправдывали его ожидания: становились всё смелее, хоть и продолжали мило краснеть; не отказывались от чая и от вина — «ну разве что самый маленький глоточек, ведь нынче праздник!». Хозяйка чайной, круглолицая круглобокая болтушка, крутилась у их столика, приносила Фэй Лю всё новые сласти, маленький телохранитель съедал их с постоянной быстротой, словно всё не наедался и не наедался. Через полчаса Юйцзинь уже смело мог рискнуть и ненадолго оставить компанию под надёжным присмотром хозяйки — ну, не всю, одна из милых барышень согласилась помочь ему вытереть внезапное пятно с платья и поднялась с ним по шаткой лесенке в одну из комнат наверху, а там удалось и пятно оттереть, и всласть поцеловать барышню в горячие пухлые губки… но на пылкий шёпот «где мне найти эту прелестную деву ночью?..» замахала перед Юйцзинем пальчиком и убежала, — что ж, так было даже интереснее! Трактирщица тоже грозила им пальцем и весело обещала пожаловаться строгим матушкам, девушки презабавно пугались: «ой, тётушка Си, только не братьям!» Через полчаса вторая девица пролила полчашки вина уже на платье себе и тоже заторопилась исправлять беду куда-то наверх, и конечно же ей тоже требовалась помощь — сестры и любезного молодого господина; и всё в той же комнате Юйцзинь получил ещё порцию праздничного угощения, уже в четыре нежных руки. Он начинал всерьёз надеяться на приятную ночь и даже намекнул барышням, что может быть с ними воистину щедрым; и даже потащил их и всё ещё голодного Фэй Лю в ближайшую лавку, где торговали всякими недорогими побрякушками, — но тут какие-то демоны всё-таки принесли мамашу, ещё более гневную, чем на пристани, и Юйцзинь только и успел услышать завлекающий шёпот «наш дом третий по улице Небесных Зорь»… и потом остался один посреди праздничного шума, со звоном в голове и горящими губами и прочим телом.       Они с Фей Лю ещё немного посидели за столиком в гостеприимной чайной. Юйцзинь крутил головой, надеясь увидеть в просветах толпы Цзинжуя, направляющегося к набережной, но только заработал головокружение от ярких одеяний — разве среди них разглядишь его друга, одетого с благородной сдержанностью!       — Вы не подумайте чего дурного, — обратилась к нему хозяйка, ставя перед Фэй Лю целый поднос трубочек чуньцзюань. — Они хорошие девушки, а не какие-нибудь певички; и семьи у них хорошие, работящие. Просто нынче же праздник, отчего и не повеселиться немного! — И подмигнула, меняя чайник на свежий: — Ручаюсь, одно-то окошко из трёх нынче ночью точно останется открыто!       Юйцзинь покосился на Фэй Лю: мальчишка уписывал сладости, будто ничего не ел с самого утра, — и потихоньку расплатился, чтобы остановить этот поток новых блюд.       Оказалось, что гулять с одним Фэй Лю, без Цзинжуя, — невероятно скучно. С ним не посмеёшься над ужимками ряженых, не повосхищаешься расписными веерами, — приз достался кипарисовому чуду, где на розоватой бумаге был поистине тонко и точно изображён закат над горой Тайшань, — и даже на акробатов рядом с этим мальчишкой было смотреть неинтересно, потому что он фыркал, и Юйцзинь знал, что маленький нахал в самом деле может исполнить все эти трюки лучше, чем уличные артисты. Они наконец обошли все «те самые» харчевни, наведались даже в ту, которая в предместьях! но ни в одной не встретили Цзинжуя, а в самой последней Юйцзинь чуть не вмешался в пьяную драку и они с Фэй Лю едва убрались оттуда. Состязание поэтов уже закончилось, а стоять и читать стихи победителей, вывешенные длинными свитками на бамбуковых рамах по сторонам площади, — совсем не то же, что слушать, как эти же слова проникновенно произносят авторы.       — Что ему понадобилось от той дамы? — даже принялся рассуждать вслух Юйцзинь, когда они вернулись на набережную, единственные приунывшие среди весёлой толпы. — Или дело вовсе не в ней, а он просто увидел кого-то с ней рядом? Но кого и зачем можно броситься догонять в чужом городе?!       Фэй Лю фыркнул у него под локтем.       — Я понимаю, — согласился Юйцзинь, — я знаю, что Цзинжуй наполовину выходец из цзянху, у него могут быть свои дела в любом городе. Но неужели он не мог мне сказать хотя бы несколько слов, уходя? А дама эта была не очень-то похожа на госпожу из цзянху, просто дама со слугами… — И, договаривая это, вдруг понял, что совсем ничего про этих женщин и этих слуг не помнит: будто и не живые люди стояли там на набережной, а четыре неясных облака без всяких примет.       С ним и прежде бывало такое — когда он не мог что-то разглядеть, а потому и запомнить, — но в сумерках, а не ясным днём!       — И даже если он увидел кого-то важного, — продолжал он бормотать дрогнувшим голосом, пытаясь сам себя успокоить, — даже если!.. Сколько же можно догонять, давно бы вернулся сюда к нам.       Подумать только, что совсем недавно он сам радовался отсутствию строгого серьёзного Цзинжуя, который только мешал бы веселиться!       — Может быть, решил проследить за ними? — ухватился Юйцзинь за внезапную мысль и даже повернулся к Фэй Лю, ведь других собеседников не было. — Но почему? С чего бы ему вдруг вздумалось следить за самой обычной женщиной, скажи ты мне!       И Фэй Лю сказал.       — Нельзя.       Юйцзинь уставился на него. Всё веселье окончательно потеряло смысл, а шум вокруг только мешал.       — Что «нельзя»?       Фэй Лю усмехнулся и стащил губами очередную ягоду с палочки танхулу.       — Нельзя следить, — пояснил он с набитым ртом. — Никому.       — Почему? — Юйцзинь схватил его за плечо, собираясь встряхнуть, но мальчишка высвободился так легко, будто рука Юйцзиня совсем ничего не весила. — Кто они такие? Ты их знаешь? ну да, конечно, знаешь, ты же подарил ей мандаринку!.. — И после очередной ухмылки договорил непослушными губами: — Они… призраки? оборотни? демоны?       Фэй Лю совершенно невозмутимо помотал головой и снова вернулся к поеданию лакомства.       Юйцзинь сел перед ним на корточки. Был готов и на колени упасть.       — Скажи мне, кто они.       Мальчишка снова помотал головой. Вокруг начали приостанавливаться прохожие.       — Я же не враг. — Хотелось заплакать. Хотелось дать подзатыльник этому мальчишке, хоть чей он там телохранитель. Вот как брат Линь Шу когда-то отвешивал им с Цзинжуем подзатыльники, когда они переходили границы! — Ты же знаешь, я гость господина Су. Ты можешь мне рассказать всё что угодно, никакой беды не случится.       Фэй Лю отбросил пустую палочку.       — Су-гэгэ расскажет. Я — нет, — решительно заявил он и столь же решительно направился по улице к набережной.       Юйцзинь догнал его в два шага.       — Тогда спросим господина Су, — пообещал он, и дальше они шли быстро и молча.       Пробраться через толпу, сгрудившуюся в ожидании Вечерней Песни, было не легче, чем прорыть подземный ход в песке. Юйцзинь старался только никого не толкать больше, чем требовалось. Злость злостью, тревога тревогой, но не драться же на празднике… во всяком случае, не драться же по пустякам!       Две лодки с корабля господина Мэя стояли у дальней пристани, и возле них как всегда несли караул четверо мечников; гребцы, в ярких платках народа го-у, сидели или лежали прямо на настиле, играли в кости, кто-то болтал ногами в воде, и за всем этим благополучием наблюдал «кавалерист» старшина Ли, бдительный и безоружный.       — Уже устали, молодой господин Янь? — поклонился он, когда Юйцзинь сбежал с лестницы на пристань. — Неужели не дождётесь Вечерней Песни? а ваш друг?       — У меня срочное дело к господину Су, — сквозь зубы бросил Юйцзинь и, не выдержав, взмолился: — Пожалуйста, поскорей!       С гребцов слетел весь дневной сон. Лодка полетела по волнам к кораблю так, будто участвовала в гонке.       На палубе царило такое же праздничное благодушие, что и на пристани. Помост-площадка уже снова стал люком и был закрыт, на окнах дома колыхались тонкие занавеси, слуги накрывали шитой скатертью длинный стол у первой мачты и таскали туда посуду. Старшина Ли молча указал Юйцзиню на крыльцо, но, словно услышав поспешные шаги, из дверей дома вышел господин Сяшань Чэнь и выжидательно на всех них уставился.       Фэй Лю попятился от него, прячась за спину Ли. Юйцзинь попытался ухватить мальчишку за руку, тот шарахнулся и от него.       — Он снова что-нибудь натворил в городе? — безмятежно поинтересовался господин Чэнь. — Я так и думал.       — Не он! — выпалил Юйцзинь и снова попытался удержать этого важного свидетеля. — То есть, он — тоже!       Господин Чэнь сделал короткий шаг и легко перехватил Фэй Лю за плечо.       — А ну не брыкайся, — велел он неожиданно властно. — А вы, молодой господин Янь, садитесь и рассказывайте.       Юйцзинь попытался заглянуть мимо него в распанутую дверь.       — Мне нужно срочно увидеться с господином Су! это очень важно!       — Господин Су отдыхает, — сообщил господин Чэнь и настойчиво заставил Фэй Лю усесться на ступеньку. — Что стряслось, говорите же.       Юйцзинь остался стоять.       Пританцовывая от нетерпения, он как мог связно поведал историю о ловле уток, о загадочной даме со свитой и о том, что Цзинжуй, то есть господин Чжо Куи-эр, почему-то очень взволновался от всего этого, пошёл догонять исчезнувшую даму и исчез сам. Надо признаться, в его исполнении получалась полная ерунда, потому что ему было не до подбора слов и точности повествования…       Господин Чэнь, дослушав, немного подумал и наконец рассмеялся.       — Что же тут странного? — вопросил он, отпустил наконец Фэй Лю и похлопал ладонью по ступени, фамильярно приглашая Юйцзиня сесть. — Господин Чжо увидел кого-то из своих знакомых и захотел поприветствовать их и поговорить, о чём вы тревожитесь?       — А в том, что всё это произошло два часа назад и он до сих пор не вернулся, тоже нет ничего странного? — запальчиво возразил Юйцзинь. Больше всего его всегда злило, когда его не понимали или не хотели понимать.       — Не вернулся куда? — уточнил господин Чэнь. — Вы с ним разве назначили встречу?       — Я крикнул ему вслед, что буду ждать в харчевне, — нехотя признался Юйцзинь. Собственные слова теперь казались ему донельзя глупыми.       Господин Чэнь развёл руками.       — Ну, вот видите! Скорее всего, он вас там и ждёт: в какой-нибудь из двух десятков харчевен славного города Ланчжоу. А когда ему надоест ждать, он преспокойно вернётся на корабль, как вернулись и вы. О чём беспокоиться?       Юйцзинь выдохнул сквозь зубы и напомнил себе, что он здесь гость.       — Господин Сяшань, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее, — там на пристани Фэй Лю подарил этой женщине свою добычу: пойманную утку-мандаринку. Видимо, Фэй Лю знает эту госпожу и её спутников. Но он отказался мне ответить, кто они такие. Я здесь, чтобы получить ответ на этот вопрос.       Господин Чэнь перевёл взгляд на мальчишку. Тот попятился снова и упёрся спиной в живот старшины Ли.       — Ты уверен, что стоило того? — спросил его господин Чэнь без особой надежды и махнул рукой. — Не принимайте близко к сердцу, молодой господин Янь, этот юнец вечно творит беспорядки и болтает что попало. Думаю, эти люди не имеют никакого отношения к вашему благородному другу и его исчезновение никак с ними не связано.       — Вы мне тоже не скажете?.. — начал Юйцзинь, поневоле сжимая кулаки.       Господин Чэнь посмотрел на него.       — Как они выглядели?       Юйцзинь бессильно покачал головой. Просто четыре силуэта в самых обычных одеяниях — как он мог бы их описать?!       — Двое мужчин и две женщины, — всё же попытался он. — Мужчины на вид высокие и сильные, женщины среднего роста, стройные, с закрытыми лицами. Стояли вчетвером и явно были вместе… — он умолк, сам понимая, как нелепо звучит этот портрет. — Ну и да, у одной из них точно будет мокрое и испачканное платье, ведь она держала свежевыловленную дикую утку…       — Боюсь, по таким внешним признакам я мало что могу сказать, — вздохнул господин Чэнь и поднялся на ноги, раз уж молодой господин Янь отказывался сесть с ним рядом. — Уверен, для вашего беспокойства нет никаких оснований. Эти люди, кем бы они ни были, ничем не опасны для молодого господина Чжо. — И ослепительно улыбнулся, словно зазывала на пороге ивового дома. — Вы, должно быть, утомились от шумной прогулки? Думаю, вам стоит принять ванну и спокойно отобедать вместе с нами. Когда ваш друг вернётся, ему накроют особо.       Оставалось только вздохнуть — и попытаться утопить все свои дурные предчувствия сперва в бочке с душистой водой, а потом в замечательном лёгком вине, что подавали за роскошным столом господина Су.       Сам хозяин к обеду снова не вышел, и на хозяйском месте на столе лежал только цветок — тот самый пион с белой сердцевинкой, изрядно помятый и наполовину облетевший. Компанию молодому господину составили господин Чэнь, старшина Ли, неизменный лекарь Янь и ещё какой-то неизвестный человек в добротном коричневом чжишэне — господин Чэнь представил его как «почтенного Шуань Суня, городского управителя союза». Блюд было много, блюда были роскошные и вкусные… наверное: Юйцзинь жевал и глотал, не ощущая вкуса. Где-то к концу длинного и скучного обеда с берега наконец донеслась музыка: высокий и нежный женский голос летел над водой, начиная Вечернюю весеннюю Песню. «Вот увидите, ваш друг дослушает Песню до конца и вернётся», — пообещал господин Чэнь и поднял чарку, словно приветствуя далёкую певицу. К женскому голосу присоединялись новые и новые голоса, мелодия зазвучала в полную силу, окутывая берега и улетая вдаль по течению, и первые сиреневые сумерки тянулись за ней, как лёгкие шелка за танцующей красавицей; а с кормы корабля тихо зазвучала флейта, подхватывая и оттеняя чудесную музыку. Они сидели и слушали, и не хотелось думать ни о чём плохом: да, у Цзинжуя вполне могут быть свои дела, Юйцзиню неведомые; да, его друг вооружён и обладает немалым опытом в стычках, так что наверняка справится с кем угодно в этом городе; да, вот закончится Песня — и он сразу вернётся. И даже если не сразу… ну, может, он тоже нашёл окошко, которое для него открыла какая-нибудь добрая душа! уж кто-кто, а Юйцзинь не станет винить друга за такое опоздание, разве что посмеётся и подразнит немного… нет, даже не будет дразнить.       Песня замолкла — и осталась звучать, повторяемая струями течения и вечерним ветерком. Вдоль городской набережной одни за другими загорались гроздьями золотые и алые огни, бросая дрожащие дорожки на воду. Солнце в последний раз тронуло тёплым лучом горы на дальнем берегу и спряталось за холмами где-то позади города. Будто дождавшись этого сигнала, с набережной взмыли в небо десятки ярких струй фейерверков и принялись шипеть, мигать и рассыпаться искрами.       Праздник Дуань-у кончился.       Юйцзинь не ушёл от борта, даже когда последняя россыпь небесных огней погасла, слившись с ночными звёздами, и остались только самые обычные огни набережной. Матросы и их хозяева понемногу разбрелись, прячась от вечернего холодка. Вторая лодка не возвращалась. Подошёл беззвучно Фэй Лю, постоял рядом и неловко протянул Юйцзиню палочку с двумя уцелевшими ягодами — жест неслыханной щедрости со стороны этого ненасытного мальчишки…       Ягоды оказались горным боярышником. Юйцзинь съел одну и суеверно оставил на палочке вторую.       Звёзды становились ярче на темнеющем небе. С дальнего берега подкрадывался туман. Палуба проскрипела под шагами «кавалериста»: старшина Ли молча подал гостю плащ и с поклоном исчез. Плащ был тёплый, тёмно-синий — из тех самых сумок, что так хорошо промокли во время ночного потопа.       Что-то плескалось, бормотало и хлюпало в реке, но всё это не было звуками лодочных вёсел.       И когда в третий раз чьи-то шаги остановились у него за спиной, Юйцзинь обернулся уже не со страхом — с внезапным гневом. Никто здесь ни о чём не тревожился и никого искать не собирался!..       Перед ним в сером сумраке стоял господин Су.       Всё в том же ало-белом пао, он зябко прятал руки в рукавах, и Юйцзинь только сейчас ощутил, как пробирает до костей ночная прохлада. Торопливо подошёл кто-то с факелом, закачались длинные тени… за спиной господина Су стоял кто-то ещё, и Юйцзинь шагнул туда в надежде увидеть… факел осветил невысокую фигуру в тёмном платье и в доули с белой длинной вуалью.       Он в два шага оказался рядом и едва не схватил её за руку — чудом удержался, чтобы не схватить. Та самая, никакого сомнения!..       Женщина молча сняла шляпу.       Юйцзинь оцепенел, ошарашенно моргая.       Он точно никогда не видел её прежде, иначе ни за что бы не забыл и наверняка узнал бы всегда и везде и в любом наряде. Разве возможно забыть тонкое лицо с мягкими чертами и жёстким очерком губ, и эти длинные ресницы, и крылья носа, будто нарисованные самой лёгкой кистью… и глаза, особенно глаза! тёмные как ночь, глубокие как небо, дивной формы, похожей на…       Она протянула ему что-то на раскрытой ладони — птичье перо, широкое, рыжее, странно загнутое на конце. Маховое перо мандаринки! как будто он ещё сомневался.       — Молодой господин Янь, — негромко заговорил где-то позади него Мэй Чансу. — Что бы ни случилось с вашим достойным другом, мои люди не имеют к этому никакого отношения.       — Мы расстались с ним три часа назад, — тихо подтвердила незнакомка, — расстались мирно и дружески. Да, он пошёл за нами от набережной по улице и на площадь; да, мы заметили, что нас преследуют, и попытались уйти. Ваш друг догнал нас в переулке и окликнул меня, и тогда мы остановились, чтобы поговорить.       Она убрала перо в рукав. Руки у неё были похожи на ветки ивы — столь же гибкие, сильные и нежные.       — Мы были прежде знакомы с вашим другом, — продолжала она, и голос струился сквозь ночь, как плеть тумана. — Мое имя Юнь Пяоляо, и господин… господин Чжо когда-то хотел ухаживать за мной.       Юйцзинь схватился за голову. Да, это имя всё объясняло!       Он был одним из немногих, кто был посвящён в эту грустную тайну Цзинжуя. Случайно встретившись однажды с барышней Юнь из семьи знаменитых лекарей, этот молодой герой влюбился без памяти, что было совершенно не удивительно: барышня много лет возглавляла список знаменитейших красавиц Поднебесной, составленный Архивом Ланъя. Оставаясь прекраснейшей из прекрасных, она тем не менее упорно не выходила замуж, отвергая самых завидных женихов; и так же мягко и непреклонно отклонила она и все попытки ухаживаний бедняги Цзинжуя. Говорили, что молодой Сяо, отчаявшись, даже заплатил Архиву невероятную цену за прямой вопрос, кого ждёт барышня Юнь; впрочем, сам Цзинжуй уверял, что вопрос и плату внёс кто-то другой из несчастливых обожателей. Так или иначе, ответ «молодая госпожа Юнь верна обещанию, данному в прежней жизни» оказался смертным приговором для надежд многих и Цзинжуя в том числе; и насколько знал Юйцзинь, больше они с ней с тех пор не виделись.       — Но… почему? — выговорил он непослушными губами. — Зачем ему было преследовать вас?..       Барышня Юнь улыбнулась. Так могла бы улыбаться лунная принцесса Чанъе, если бы вдруг спустилась к простым смертным.       — Молодой господин Чжо увидел меня в обществе двоих воинов цзянху и пожелал убедиться, что я следую за ними по доброй воле. О чём и спросил напрямую в том переулке, когда догнал меня и окликнул.       Юйцзинь едва не хлопнул в ладоши. В этом был весь Цзинжуй, со всем его благородным нравом!       — Я представила ему моего мужа, — опустив глаза, продолжала барышня Юнь, — они с господином Чжо обменялись поклонами и пожеланиями хорошего праздника. Тем наш разговор и закончился, и мы расстались. Это было на исходе часа вэй, и с тех пор мы больше не видели господина Чжо. Мне не известно, куда он оттуда направился.       Оставалось только прикусить губы, да покрепче. Мужа… так она всё-таки вышла замуж! А сколько было разговоров о загадочном загробном обещании… о женщины, вот и верь вам после этого.       — Я могу попросить моих спутников подтвердить мои слова, — снова заговорила барышня Юнь; Юйцзинь только рукой махнул. У вас было сколько угодно времени, чтобы сговориться!       — Что это был за переулок? — буркнул он, чтобы хоть что-то сказать. Со всем почтением к её несравненной красоте, но за Цзинжуя становилось по-настоящему страшно. Конечно, его страстная влюблённость осталась в прошлом, но кто знает, вдруг чувства вспыхнули вновь и вынудили его совершить в отчаянии какое-нибудь безумство?       — Переулок Лаоянь на гончарной окраине, — послушно отозвалась барышня… то есть госпожа Юнь. — Там всего несколько старых домиков, в которых никто не живёт и только хранятся всякие изделия на продажу. — Она взглянула на господина Су, безмолвно присутствовавшего при этой беседе. — Глава уже послал людей проверить, не видел ли кто-то из окрестных жителей чего-нибудь странного или подозрительного.       — Не будем тревожиться понапрасну, — подхватил господин Су самым мягким из своих голосов. — Господин Чжо вооружён, и мне известно, что он хороший боец. В городе всё было спокойно сегодня, вряд ли случилась беда. Подождём, пока вернутся наши люди, посланные на поиски.       — Подождём, — согласился Юйцзинь и угрюмо поклонился госпоже Юнь. При всём её очаровании, он очарован не был: дела Цзинжуя занимали его куда больше, чем чужие обещания и замужества.       Она вернула ему поклон и тихо направилась куда-то за куртины бамбука и сосен, изображающих на палубе сад. Господин Су остался стоять рядом с Юйцзинем, внимательно всматриваясь в просторы ночной реки.       — Вы правда знаете, что в городе не произошло ничего страшного? — шёпотом спросил Юйцзинь, когда молчание стало невыносимым.       Господин Су улыбнулся успокаивающе.       — Никаких стычек, кроме пьяных драк, — подтвердил он, — мне бы непременно доложили.       — Вы же отдыхали. Вы могли и не знать.       — Я бы знал, — возразил господин Су… то есть глава Мэй, говоря на этот раз жёстко и уверенно. — Это мой город и мои земли, и когда случается что-то важное, мне сообщают даже если я лежу на одре тяжёлой болезни. В самом крайнем случае мои люди известили бы старшину Ли или господина Сяшаня.       — Сколько человек вы послали на поиски?       — Одного, — усмехнулся глава Мэй, — но он поднимет всех наших братьев. Они пропустят через сито весь город, если понадобится; но не будем впадать в панику и портить людям праздник без серьёзных оснований.       Ночь сгущалась. Холод окутывал палубу. Они стояли и ждали.       — Вам, должно быть, нельзя так мёрзнуть, — вспомнил о вежливости Юйцзинь, запоздало осознав, что всегда видел господина Су либо рядом с жаровней, либо тепло одетым. — Вам следует…       Господин Су поднял ладонь:       — Тише. Слышите?       Ошибки быть не могло: по воде мерно плескали вёсла.       Юйцзинь бегом бросился на корму, куда ткнулась бортом подошедшая лодка; но все его отчаянные всматривания в темноту оказались напрасными: Цзинжуя не было среди прибывших.       — Глава, — окликнул кто-то из первых поднявшихся на палубу. Юйцзинь оглянулся: господину Су подали какую-то бумагу, свёрнутую как письмо.       Глава Мэй посмотрел и передал его Юйцзиню.       «Господину Янь», стояло там. Без всякой подписи.       — Рука Цзинжуя! — вскричал он, едва взглянув.       — Факел сюда, — приказал глава Мэй и сам подошёл ближе.       Дрожащими руками Юйцзинь развернул сложенный лист.       «Дорогой друг, — значилось там, и буквы были выведены уверенной твёрдой кистью. — Немедленно по получении этого письма озаботься переслать его моему отцу или брату или управителю в поместье Тяньцюань. Они должны будут как можно скорее привезти или прислать мне десять тысяч лян золотом на адрес постоялого двора господина Ван Гуанчжи. Прошу, не медли, ибо это крайне важное дело. В удостоверение сего прилагаю печать, которая будет узнана моим отцом или любым из родственников. — Оттиск по алой туши красовался справа от этих слов, и дальше продолжались ровные буквы, хоть их оставалось совсем немного: — Я знаю, что могу на тебя положиться».       Ниже на том же листе, уже совершенно другим почерком, размашисто и с нажимом было выведено:       «Если через три дня эта законная плата за наши обиды не будет нами получена, мы пришлём вам голову молодого господина в мешке из-под рыбы. Подписано: Ша Пао, и ты, Чжо Динфэн, знаешь, что это значит».       — …«что это значит»? — ошарашенно повторил Юйцзинь вслух. — Неужели при одном только этом имени люди должны раскошеливаться?..       Вокруг него раздались дружные смешки — оказывается, на палубе собралось уже с десяток человек.       — Вот оно что, — раздумчиво проговорил глава Мэй и больше ничего не прибавил.       Шутить и прятаться за масками было не время.       — Господин Су, — решительно заговорил Юйцзинь, — настоящее имя моего друга — Сяо Цзинжуй, и глава поместья Тяньцюань Чжо Динфэн — его отец по указу. Нам было известно, что недавно на реке произошло столкновение братства Шаунча с людьми Тяньцюань, но мы не придали этому значения, ведь вы уладили всё и решили их спор…       — Я полагал, что уладил, — вздохнул глава Мэй. — Моя вина и моя ошибка.       Он говорил так, словно думал о чём-то другом, и Юйцзинь с ужасом понял, что думает господин Су о том же, о чём и он сам: высчитывает расстояние от Ланчжоу до вотчины семьи Чжо.       Им ни за что не доехать туда и обратно в три дня!..       — Я успею! — решительно заявил старшина Ли, выступая вперёд. — Если глава пошлёт с письмом меня, я привезу выкуп вовремя!       — Разве что на крылатых конях или уж сразу на драконах, — отрезал глава Мэй и повернулся к Юйцзиню. — Как могли узнать в молодом господине человека из Тяньцюань?       Ему оставалось только развести руками. Мы никому не называли настоящих имён! но Цзинжуй и прежде много путешествовал по цзянху, нет ничего странного, что кто-то смог узнать его на улице. Лучше было бы спросить, как осмелился кто-то захватить в плен племянника самого императора да ещё и потребовать выкуп!..       Так или иначе, но время было дорого.       — У меня при себе всего тысяча лян и ещё немного серебра, — сказал Юйцзинь вслух. — Может быть, в магистрате смогут помочь, или кто-нибудь из купцов…       — Нет нужды, — твёрдо возразил глава Мэй, — вы мои гости и этим всё сказано. Ли Ган, собери всё что есть на судне. Остальное я заберу в городской резиденции. Готовьте лодку.       — Господин Су, — из чистой вежливости заспорил было Юйцзинь и прикусил себе язык. То, что он хотел сказать, нельзя было говорить при чужих ушах!       Исполнять приказы главы здесь было принято бегом и молча. На поднявшуюся суету из дома явился господин Сяшань Чэнь, накинул на плечи господина Су тяжёлый длинный плащ с меховыми оторочками и сонным недовольным голосом распорядился, чтобы пока суд да дело всем подали горячее вино с мёдом — «такие ночи рай для всех простуд!» Юйцзинь последовал за господином Су в дом, и когда они остались там ненадолго вдвоём, всё же задал свой вопрос, коловшийся чертополохом на языке:       — А разве есть необходимость платить этим людям такие деньги?       Глава Мэй обернулся к нему, как дуэлянт к противнику.       — Мне кажется, в письме всё сказано ясно.       — Но почему они вообще требуют какой-то платы от школы Тяньцюань?       — Потому что люди Тяньцюань перехватили у них добычу, — терпеливо, словно глупому ученику, пояснил глава Мэй. — Людям из Шаунча кто-то хорошо заплатил за поимку неких важных беглецов, а люди Тяньцюань увели этих беглецов у них из-под носа. Теперь глава Шаунча как честный человек цзянху должен вернуть деньги заказчику, вот он и хочет возместить свои убытки и обиды.       — Какие-то беглые крестьяне стоили так дорого?!       — Иногда и простые крестьяне могут многое рассказать, — несколько туманно ответил глава Мэй. — А поскольку в это дело вмешался я, то мне и надлежит оплатить главе Ша его потери.       — Вы же можете не платить, — совсем тихо сказал Юйцзинь. Глава Мэй, то есть господин Су, стоял в тёмной комнате и казался если не демоном, то уж точно оборотнем.       — И оставить вашего друга и моего гостя в плену? — последовал стремительный ответ.       — Я не об этом, — продолжал Юйцзинь с мужеством истинно любопытного человека. — Я знаю, что вы можете уладить всё и без денег.       Глава Мэй, казалось, опешил — впервые за всё время их знакомства.       — Каким же образом?       — Разве вы не оказали младшему Ша услугу, избавив его друга от смерти?       Повисло молчание.       — Почему вы так решили? — наконец спросил господин Су самым мягким своим голосом.       Юйцзинь впервые в жизни порадовался, что плохо видит в темноте. Можно было внушить себе, что господин Су на самом деле не намерен убить гостя, который знает слишком много.       — Я подслушивал, — признался он, — то есть мы подслушивали. Мы были в доме союза Цзянцзо, когда глава разговаривал с Ша Вэйюанем. А потом мы были на площади и всё видели. Если и не вы привели того мертвеца, то ведь вы всё устроили, верно?       — Вот оно что, — повторил господин Су и снова надолго умолк.       Снаружи послышались шаги. В приоткрытую дверь заглянул старшина Ли: «Глава, всё готово!»       Мэй Чансу отослал его взмахом руки.       — Что ж, — наконец снова заговорил он, — может быть, вы и правы, молодой господин Янь. Если не решить эту проблему сейчас, она может стать помехой в дальнейшем. Решено: едем.