Магистр с гор Мэйлин

      За дверями тёмного дома, на палубе, было почти светло от факелов и фонариков. Перед крыльцом собрались слуги — пересчитать их в сумерках Юйцзинь не мог, но вряд ли их было больше десятка… не маловато ли для «решения проблемы»? Может быть, на берегу будет ждать настоящий отряд, вооружённый до зубов?       — Ли Ган, за старшего. Су Сюань, со мной. Оружие не брать, — коротко распорядился глава Мэй и прошёл через эту толпу, на ходу закутываясь в поданный кем-то плащ.       Оружие не брать, шёпотом повторил Юйцзинь, глядя, как двое безумцев — два чёрных силуэта — вдвоём идут к борту — к лодке. Он это всерьёз?!       Световое пятно от фонарей и факелов отправилось за ними, и Юйцзинь постарался держаться на краю этого пятна — не оставаться же в темноте на палубе чужого корабля, да ещё когда рядом нет уверенного локтя Цзинжуя…       Ещё одна тень заступила им дорогу уже у самого борта. Человек поклонился низко, сомкнув руки по-военному:       — Глава.       Мэй Чансу остановился.       — Ты уверен? — спросил он мягким голосом. — Ты ещё нездоров.       — Это мой долг, — сказал тёмный человек, и Юйцзинь узнал по хрипловатому гортанному выговору: тот бедняга с городской площади! несправедливо обвинённый, Бэйфань Жэн, которого молодой Ша называл Чжэнь Пином. Разумеется, у Северянина был счёт к старшему Ша, да ещё какой!       …но как платить, если старший твой обидчик, а его сын твой друг?..       — Глава, — нарушил молчание незнакомец по имени Су Сюань и больше ничего не прибавил.       — Хорошо, — кивнул наконец господин Мэй, и этот Су ловко перемахнул через борт на трап и подал руку своему хозяину…       …«этот Су» — но ведь и глава Мэй почему-то иногда называет себя господином Су…       Мысли в голове у Юйцзиня жужжали и метались, словно потревоженное осиное гнездо.       — Я с вами! — опомнился он наконец и, уловив их заминку, заспорил запальчиво: — Цзинжуй мой лучший друг, и письмо адресовано мне, я должен пойти!       Эти двое посмотрели на господина Мэя, тот помедлил и наконец произнёс:       — Вреда от этого не будет. Оставьте своё оружие, молодой господин Янь.       Он послушно кивнул, отцепил от пояса меч и протянул его старшине Ли, едва не добавив ненужное «хорошенько его береги!».       Мэй Чансу покачал головой.       — В сапоге, молодой господин. Оставьте тоже.       Теперь пришлось проглотить ненужное «Откуда вы знаете?» — разумеется знает, ведь молодые господа принимали ванну и спали в его доме. Ох, чего бы не дал сейчас Юйцзинь, чтобы Цзинжуй опять был рядом в той уютной комнате и мирно готовился ко сну… он вытащил из сапога свой кинжал и кому-то отдал его не глядя.       В лодку он спустился следом за господином Мэем, изо всех сил цепляясь за перила и дивясь, как легко ступал идущий впереди слабый человек. Следом соскользнул по верёвкам бесшумный Северянин и уселся на корме. Главе подложили подушку, Юйцзинь обошёлся простой широкой скамьёй у левого борта.       Господин Мэй тронул пальцами воду — огни отражались дорожками на тёмной поверхности — и что-то проговорил шёпотом. Глаза его просверкнули алым, когда он выпрямился.       Фонаря или факела в этой скорлупке не было. Шеста или вёсел не было тоже.       И поплыла она вовсе не к берегу, а по самой струе куда-то вверх по течению, плавно огибая чёрную громаду корабля.       Юйцзинь вцепился в борт так, что заболели пальцы. Лодку не качало, ничего не плескалось вокруг, движение было ровным и быстрым — мелкие струйки шуршали по обшивке, будто шептали что-то. Огни корабля и огни города удалялись за корму, вокруг нависала напроницаемая ночь, только мигали звёзды над головой и иногда неуверенно светилось что-то на берегах — чьё-то жильё или запоздавшая с лова дяоючуань.       — Мы разве не поедем в трактир господина Вана? — не выдержал этой темноты и молчания Юйцзинь. — Ну, в тот, который назван в письме? куда надо было доставить выкуп?       — Нет нужды, — сухо бросил глава Мэй и снова замолк, ничего не объяснив.       Ветер прошуршал по одеждам и стих окончательно, струйки воды под бортами журчали о чём-то своём. Наступало время призраков, которых больше всего боялся Юйцзинь.       Он всматривался в сумрак до боли в глазах, и ему казалось, что он видит смутные тени кораблей, и небывалые огромные мосты, и каких-то странных существ, скользящих над самой водой, окружающих лодку, — так близко, что до них можно было дотянуться… он поспешил опустить вскинутую руку, втянул её в рукав, как в черепаховый панцирь. Лица его спутников мертвенно белели в темноте, волосы под очередным движением ветра стали чёрными змеями, ожили, зашевелились, Юйцзинь зажмурился, не выдерживая своей слепоты и богатой фантазии, — и тут его слуха коснулся тихий голос флейты, шепчущий протяжный чан инь, то ли зов, то ли утешение, но не приказ, вот уж точно нет! нехитрая мелодия состояла всего из пяти фраз разной длины, они повторялись, не меняя порядка, и почему-то начинало казаться, что всё так и должно быть в этой темноте, что всё идёт как надо и непременно кончится хорошо…       — …всё будет хорошо, — эхом отозвался голос господина Мэя, когда затихла музыка.       Юйцзинь посмотрел внимательнее и почти смог увидеть: этот странный человек сидел на носу, кутаясь в серый плащ с белоснежным меховым воротником. Никогда прежде не получалось быть настолько зрячим в непроницаемой мгле!       — Не тревожьтесь, молодой господин, — сказал у него за спиной ещё один человек. Юйцзинь обернулся: Су Сюань сидел на соседней лавке, совсем близко, и тоже был виден хорошо… почти. — Пока с нами флейта главы Мэй, мы не безоружны.       Юйцзинь с трудом удержал недоверчивый смешок. Что может одна флейта против десятка мечей или сотни стрел?!       Но любые слова были лучше ночной тишины и прогоняли призраков.       — Этот гость наслышан о колдовской музыке на реке! — И как было бы не воспользоваться возможностью и не попытаться узнать хоть чуточку побольше? — Говорят, глава Мэй может удерживать корабли!       Они все трое вроде бы переглянулись и точно двое из них засмеялись. Третий — Северянин — молчал, Юйцзинь даже дыхания его не мог уловить, как ни прислушивался… да полно, уж не призрак ли в самом деле с ними в одной лодке?!       — Не совсем так, — поправил глава Мэй, пока смех мягкими волнами перекатывался над водой и отражался от дальнего берега, словно там тоже засмеялся кто-то. — Этот недостойный глава всего лишь знает, кого попросить об услуге.       — Водяных духов? — замирая от собственный отваги, всё-таки переспросил Юйцзинь.       — Много разных существ живёт в реках, — пространно ответил глава Мэй, и Су Сюань закивал, словно тоже всех их видел и знал. — Иные злы на людей, иным люди безразличны, иные просто тоскуют по утерянному миру, в котором они были живы…       — Как на площади? — едва не подскочил на скамье Юйцзинь. — Я видел!.. — И осёкся, потому что ветер коснулся его рта незримой ладонью.       — А иные жаждут справедливости, — отрезал глава Мэй, как отрубил мечом. — Их и просить не нужно, всего лишь немного помочь.       — «Стряхнуть оковы смерти», — вдруг тихо произнёс Бэйфань Жэн, явно цитируя кого-то или что-то, Юйцзиню неведомое.       — Истинно так, — подтвердил Су Сюань и коротко пристукнул кулаком по борту. — Не беспокойтесь, что мы безоружны, молодой господин. Сказано мудрыми: «Меч не в руке, а в сердце воина».       Юйцзинь поёжился и повернулся снова по ходу движения лодки, то есть туда, где на носу сидел глава Мэй. Слова ещё не закончились — как и ночные призраки!       — Но почему вы хотя бы не взяли с собой Фэй Лю?       — Потому что он — тоже оружие, — непонятно пояснил господин Мэй, словно рядом с ним и не сидели два воина… ну, три, если самого Юйцзиня всё-таки посчитать. Сам он себя со счетов сбрасывать не собирался; и самое время было напомнить главе Мэю об их первом знакомстве.       — Этот недостойный гость так и не выбрал времени поблагодарить господина Су за пристанище и за ужин в доме на острове.       — Нет нужды, — снова сказал Мэй Чансу, но уже совсем другим голосом: мягким и ласковым. — Этот недостойный хозяин виноват, что оставил гостя так внезапно, и просит извинения. Надеюсь, молодой господин не в обиде.       — Конечно же нет! — поспешил заверить Юйцзинь от всей души. Лучше уж было разговаривать, чем всматриваться, слушать и думать о призраках и об оружии. — Только я хотел бы спросить… — вопрос пришлось придумывать на ходу, но господин Су терпеливо ждал, — …спросить: что всё-таки будет, если власти отберут ваш остров?       Глава Мэй пожал плечами, жест был виден совсем хорошо: поднялся и опустился белый мех воротника.       — Разве мало есть островов на матери-Хуанхэ?       Юйцзинь покосился на тёмную реку. Надеюсь, мы не столкнёмся с одним из этих многих!       — Но ваш замечательный дом…       — Он у меня не единственный.       — На многих островах? — попытался пошутить Юйцзинь.       — И во многих городах, — спокойно ответил глава Мэй. — Союз Цзянцзо богат и может себе позволить подобную роскошь.       — Союз… или вы? — сорвалось у него с языка, и Юйцзинь замотал головой, безмолвно извиняясь и пытаясь поймать свои слова за хвост.       Господин Мэй улыбнулся. Юйцзинь мог бы поклясться, что видит эту улыбку в темноте.       — Всё, что принадлежит мне, принадлежит и моим братьям. Можете спросить у них сами.       — Никогда прежде о таком не слышал, — пробормотал Юйцзинь, складывая руки в виноватый поклон.       — Это правда, — сказал у него за спиной Су Сюань. — Наши жизни связаны, что уж там говорить о деньгах и имуществе.       Юйцзинь оглянулся было, но голова закружилась от текучей темноты, он ухватился за оба борта, стараясь удержаться на скамье… струйка воды игриво коснулась кончиков его пальцев, поднявшись неожиданно высоко.       — Простите, — выдохнул он, понимая, что качнул лодку.       — Вы им нравитесь, молодой господин, — пресерьёзно объяснил Су Сюань, — жэньюй так здороваются, чтобы вы не боялись. Ничего не угрожает нам на этой реке.       «А после реки?» — подумал Юйцзинь и не стал спрашивать вслух. Может, от неведомой пристани, где они когда-нибудь причалят наконец, их тоже будут сопровождать какие-нибудь неведомые нечисти и оборотни?.. что толку думать об этих ужасах заранее!       Но там, где они причалили, оказались вполне живые и настоящие люди.       Было так: сперва замаячил где-то впереди справа смутный красный огонёк, потом начал приближаться, лёг мигающей дорожкой на мелкие волны. Потом надвинулись из сумрака низкие широкие мостки, и на чёрных досках стояли трое или четверо, а факел горел на краю причала, так, чтобы местные стражи оставались за пределами освещённого круга. «Глава Мэй и два воина братства Цзянцзо», — ответил на окрик Су Сюань так спокойно, словно их-то здесь и ждали. Повисло молчание, было слышно, как шлёпают волны по чёрным сваям причала; потом факел придвинулся ближе, в лодку опустили хлипкую лестницу и велели «подниматься и держать руки на виду».       — У нас нет оружия, — столь же спокойно произнёс глава Мэй, когда с помощью Су Сюаня выбрался из лодки наверх. Его спутники одинаковым жестом отвели в стороны полы своих чжицзюев, показывая пустые пояса; Юйцзинь, спохватившись, повторил это движение. На слово им не поверили: обошли со всех сторон, проверяя, нет ли наспинных ножен.       — Вас же четверо, а не трое, — наконец неприязненно уточнил старший, закончив осмотр.       — Наш четвёртый уважаемый товарищ не принадлежит к цзянху, — мягко пояснил глава Мэй; «сам вижу», буркнул чужак. — Молодому господину и мне нужно переговорить с главой Ша.       «Хватает же наглости!» — шёпотом изумились у Юйцзиня за спиной; он пожалел, что не оставил себе хотя бы нож — в сапоге бы точно не нашли! Эти четверо явно не расположены были пропускать незваных ночных гостей, и Юйцзинь теперь поёжился уже не от речных страхов и не от прохладного ночного ветерка.       — Расступитесь, — внезапно вмешался чей-то властный голос, — и проявите уважение.       Под ноги гостям легла рослая широкоплечая тень, и Юйцзинь без труда узнал подошедшего в алых отсветах факела — тот огромный человек с распущенной смоляной копной волос, что стоял на коленях в зале чжунтан в доме союза Цзянцзо!       — Вы говорите не с уличным бродягой, а с главой братства цзянху, — продолжал Ша Вэйюань, складывая руки в воинский поклон. — Прошу господина Мэя извинить нас за неучтивость.       Мэй Чансу склонился в ответ с изяществом танцовщика, словно и не прихрамывал только что от долгого сидения в лодке.       — Это я прошу извинить нас. Я должен был бы обговорить встречу в письмах, как подобает, но дело срочное и не терпит промедления.       — Вы хотите повидать моего отца? — понимающе кивнул молодой Ша и посторонился, пропуская гостей к берегу. — Если позволите, я укажу дорогу.       — Довольно будет и факела, — возразил господин Мэй, — я знаю куда идти.       Ша Вэйюань всё же прошёл с ними эти десять шагов по причалу, но на твёрдой земле Су Сюань решительно отодвинул своего главу и встал между ними.       — Каким счастливым случаем молодой господин Ша оказался именно в этот час именно на этой пристани?       Ша Вэйюань коротко глянул за спину Юйцзиню — на Северянина, конечно же, — и поднял ладони, словно показывая, что не намерен драться.       — Я знал, что вы прибудете, — бесхитростно ответил он, — и вышел на всякий случай навстречу. Позвольте мне сопровождать вас, глава Мэй.       Юйцзинь дорого дал бы, чтобы увидеть — слишком далеко!.. — лица его людей, оставшихся на мостках. Второй по старшинству человек их братства говорит с чужим главой как его подчинённый!       — Мой совет: лучше останьтесь здесь, — ответил глава Мэй и улыбнулся странной, холодной улыбкой, — но предвижу, что вы не послушаетесь. Решать вам.       — Я иду, — отрезал молодой Ша и высоко поднял факел, освещая вымощенную камнем тропку куда-то наверх по откосу.       Су Сюань поддерживал главу Мэя под локоть, словно на обычной вечерней прогулке господина со слугой; тропка сменилась лестницей из плоских каменных плит, Юйцзинь дважды споткнулся на выщербленных краях ступеней, и оба раза Бэйфань Жэн подхватывал его. Подъём наконец привёл к широким воротам в серой стене прямо на самом краю берега; часовые распахнули створку по знаку молодого Ша и вошли за ними под своды надвратного перекрытия и затем на широкий двор — и здесь в незваных гостей нацелились сразу с десяток мечей, включая и тех, кто вошёл за ними.       — Ну-ну, — проговорил господин Мэй самым своим ласковым голосом, — разве в цзянху так встречают своих?       — Оружие прочь! — приказал Ша Вэйюань, голос раскатился по двору и отразился от стен. — Опустить луки! Цзы Сунь, я тебя вижу!       — Зачем вы их привели?! — выкрикнул кто-то со стены слева. — С каких пор они нам друзья?!       — С тех пор, как Жэн-гэ мне шкуру спас! — рявкнул в ответ кто-то из толпы. — Забыли, что он наш брат?       — Он переметнулся в Цзянцзо!       — А вы-то его спасли разве?!       — Так и они не спасали! забыл, кто?..       — Тихо! — перебил всех Ша Вэйюань и посреди наступившего молчания, полного заглушённого ропота, повернулся к господину Мэю и поклонился как старшему. — Глава Мэй, ваш должник просит прощения за недостойный приём.       Юйцзинь смотрел (благо здесь-то было вполне светло!) и слушал с замирающим сердцем. Сказанное было более чем ясно для любого, кто умеет думать хоть немного: молодой глава назвал себя должником — но за что же он мог быть должен? разумеется, за спасение упомянутого Северянина, за что же ещё!       Господин Мэй покачал головой.       — Вы ничего не должны мне, мой друг. Спасти товарища по цзянху — благое дело, к какому бы братству он ни принадлежал. Почтенные, — слегка возвысил он голос, — мы пришли без оружия и не затеваем ничего дурного. Дозволят ли мне поговорить с главой Ша о деле, важном для цзянху?       Толпа нехотя расступилась, пропуская прибывших к дому; и Юйцзинь, шествуя по этому живому коридору со всей возможной важностью, успел увидеть и удостовериться, что с правой руки люди эти косились на них с откровенной враждебностью, а с левой — почти улыбались… разумеется, не ему, а Северянину! ну и ещё молодому Ша, возможно. За два шага до широкого крыльца он начал вспоминать старшего Ша, каким видел его на городской набережной перед импровизированной сценой уличного театра: коренастый, багроволицый, короткобородый, с волосами цвета перца с солью, забранными в десяток косичек, задыхающийся от злости, — о, с таким будет трудно договориться…       Этот «такой» сделал первую ошибку немедленно: вышел на крыльцо, намереваясь вести беседу перед всей толпой, а не за дверями.       — Чего ради глава Мэй явился сюда среди ночи? — угрюмо осведомился Ша Пао, кивнув вместо поклона.       Глава Мэй улыбнулся и поклонился по всем правилам — «от сердца».       — Ваш слуга Мэй Чансу приветствует главу Ша.       Его свита поклонилась столь же учтиво, но по-воински; Юйцзинь спохватился и отвесил почти придворный поклон, даже немного задержавшись в согнутом положении — ровно столько, чтобы исподтишка увидеть, как нахмурился Ша-молодой.       Выпрямившись, он обнаружил, что глава Ша на крыльце не один — к нему подтянулись ещё трое, и ближе всех, у самого локтя, встал коротконогий крепыш с двумя мечами в заспинных ножнах. «Приветствую также почтенного Цзы Ина», — уронил Мэй Чансу; вокруг захмыкали, а кое-кто и усмехнулся в открытую, словно в таком поклоне была какая-то особая насмешка. Упомянутый Цзы Ин залился гневной краской и сдвинул брови… погодите-ка, не он ли командовал теми самыми кораблями, что встали как вкопанные?..       — Моё дело несложное и вполне может быть изложено прямо здесь, — продолжал глава Мэй, словно его пригласили в дом, а он отказывался, не желая обременять хозяев. — Вчера вечером люди главы Ша задержали одного молодого господина, должно быть, не зная, что он мой друг и гость. Я приехал лично, чтобы разрешить это небольшое недоразумение. Прошу простить меня за то, что потревожил главу Ша среди ночи. Глава Ша может потребовать любое возмещение за беспокойство.       Глава Ша расхохотался — даже не ему в лицо, а возвышаясь над ним на четыре ступени крыльца.       — Возмещение? что ж, если глава Мэй заплатит мне назначенный выкуп за этого мальчишку, я буду вполне удовлетворён!       Мэй Чансу поднял брови.       — Выкуп? Глава Ша считает возможным похищать моих гостей и требовать за них выкупы?       — Мы, как видите, выбрали из двух этих юнцов не самого разнаряженного, а того, который нам нужен. — Глава Ша пренебрежительно кивнул на Юйцзиня, и тот почувствовал, как огнём вспыхнули щёки. Был бы с ним меч!.. — Может, он вам и гость, а нам — сын нашего недруга. И его папаша заплатит нам сполна за нашу обиду!       Мэй Чансу раздумчиво покивал, словно они вели учёную беседу.       — Мне известно, что люди Тяньцюань увели у вас добычу и что вы требуете с главы Чжо возмещения ущерба. Но спрошу у главы Ша: не было ли опрометчиво соглашаться на такую охоту и загонять дичь для… одного высокопоставленного лица? С каких пор братства цзянху вмешиваются в придворные интриги?       Шепоток пробежал по двору и умолк. Молодой Ша слева от Юйцзиня поморщился словно от боли.       Старший Ша расхохотался в очередной раз:       — И вы говорите мне это, когда рядом с вами стоит императорский родич?! и разве не за императорского родича вы пришли просить?       Мэй Чансу вздохнул.       — Глава Ша не понимает или не хочет понять. — Он вскинул голову. Глаза отблеснули красным в неверном свете факелов. — Я принимал этих юношей у себя в доме не как придворных, не как племянника государя и племянника государыни, не как сторонников какой-либо придворной клики, а как двух достойных молодых господ, странствующих по цзянху подобно многим их предкам и родственникам. — Он улыбнулся и склонил голову. — Если бы на реке вы или Цзы Ин бескорыстно вступались за вашего гостя по имени Сяо Цзинхуань, которого кто-то обидел, — я не стал бы вмешиваться.       Глава Ша с налитым кровью лицом шагнул вперёд, сразу на две ступени ниже.       — И вы хотите меня уверить, что не служите принцу-наследнику? и не для него отобрали у нас этих двух стариков?       Шум взвился в толпе, как огонь на поленьях дров, и тут же умолк снова: там боялись пропустить хоть слово.       Мэй Чансу пожал плечами, словно усталый школьный учитель.       — Перед богами и матерью-Хуанхэ: я никому не служу, кроме себя и своих людей. О службе принцу такому или принцу сякому вам лучше побеседовать с главой Чжо… но не с его сыном. Может ли ваш сын отвечать за ваши ошибки?       Глава Ша метнул огненный взгляд на упомянутого сына, который почему-то стоял не рядом с отцом, а плечом к плечу с Бэйфань Жэнем.       — Это не ваше дело, — получилось почти шипение. — В вашей просьбе отказано! Хотите забрать мальчишку — платите десять тысяч имперских лян или убирайтесь!       — Отец, — выдохнул молодой Ша среди поднявшегося сдержанного гула, — одумайтесь, отец. Вы навлечёте беду на наше братство, которое и без того…       — В кого ты такой трус?! — рявкнул этот отец, не сдерживая голос. — Похоже, твоя мать спуталась с каким-то монахом, раз родила такого никчемного!..       Глава Мэй вскинул голову, словно отбрасывал волосы с лица.       — Почтенный Ша может обсудить свои семейные дела в другой раз, — с ледяной насмешкой сказал он. — Я говорю: с этого шага мы или друзья, или враги. — И шагнул к крыльцу, сопровождаемый своими двумя бойцами… и молодым Ша! и ещё половиной толпы, собравшейся на дворе.       — Бунт?.. — заорал Ша Пао, теряя голос. Цзы Ин повис у него на локте, кто-то вцепился во вторую руку. «Глава! глава, прошу, подумайте!» — висело вокруг, густое, как пламя. Ша Вэйюань тоже рванулся было к крыльцу, но Бэйфань Жэн перехватил его за плечо и удержал на месте с силой, неожиданной для невысокого стройного человека.       Мэй Чансу ждал так спокойно, будто сидел за приятным ужином на палубе собственного корабля, а не стоял под нависавшей схваткой.       Ша Пао наконец стряхнул Цзы Ина с руки, посмотрел на сына, потом перевёл взгляд на господина Мэя.       — Вы стравили меня с моим змеёнышем, — процедил он, — наслышан я про ваши умения плести сети! Хорошо, забирайте своего мальчишку, пока мои люди совсем не потеряли голову. Отныне никому из вас не рады на землях Шаунча!       — Очень жаль, — вздохнул Мэй Чансу, словно теряя половину доходов; в толпе пробежал смех, Ша Пао побагровел заново. — Надеюсь, с вашим пленником всё в порядке? Он здесь?       Глава Ша поморщился и кивнул куда-то в глубь двора.       — Мы ни пёрышка на нём не помяли, — шёпотом заверил кто-то, угодливо подсовывая факел.       Молодой Ша перехватил факел сам. Юйцзинь, замирая от вновь нахлынушего беспокойства, последовал за ним почти бегом. Да, Цзинжуй дорого стоит, но кто знает, на что способна эта неразумная братия?..       За ними увязалась почти половина толпы, держась в почтительном отдалении от главы Мэя и его двух бойцов, — хотя к Северянину всё-таки обращались, окликали, о чём-то спрашивали. Возле бокового флигеля не было никакой стражи — должно быть, часовые побросали пост и отправились посмотреть и поучаствовать в событиях. За решётчатой дверью было темно.       Ша Вэйюань протянул руку ладонью вверх, в ладонь тут же положили большой бронзовый ключ.       Комната за решётчатой дверью осветилась от двух факелов — столик, две ширмы, низкий кан с постелью у дальней стены…       …на постели неподвижно лежал человек.       Юйцзинь перепрыгнул через порог и бросился к кровати, охваченный ужасом.       Цзинжуй не спал: лежал на спине с открытыми глазами, смотревшими в потолок.       Окончательно перепугаться Юйцзинь не успел — успел увидеть, как мерно и медленно поднимается грудь друга в глубоком, выверенном дыхании.       — Медитация, — произнёс господин Мэй, каким-то образом оказавшийся рядом, — отличная практика, чтобы спокойно ждать. — И опустился на одно колено рядом с изголовьем, касаясь лба Цзинжуя раскрытой ладонью.       Ша Вэйюань тронул Юйцзиня за локоть, помогая выпрямиться.       — Вы сказали правду, глава Мэй, — проговорил он среди почительного молчания, — эти двое несомненно ваши друзья.       — Рад, что вы мне верите, — любезным тоном отозвался тот и склонился к Цзинжую ниже: — Ну, молодой господин Чжо, возвращайтесь, пора.       Ресницы дрогнули. Тёмные ясные глаза медленно обежали комнату и остановились на Юйцзине.       — Выкуп уплачен?       — Можно сказать и так, — усмехнулся Мэй Чансу, поднимаясь на ноги и пропуская Юйцзиня к кровати. — Всё позади, молодой господин Чжо, мы возвращаемся на корабль.       Цзинжуй упрямо выпутался из объятий Юйцзиня и встал перед Ша Вэйюанем.       — Если выкуп не уплачен, как же тогда я свободен?       — Глава Мэй мой друг, — с поклном ответил тот, — он приехал указать нам на нашу ошибку, и мы просим за неё извинения.       — Тогда я ваш должник, господин Су, — сказал Цзинжуй и склонил колени перед Мэй Чансу как перед императором.       Тот торопливо поднял его за плечи, но не посмотрел в лицо и поспешил отстраниться, снова уступая место Юйцзиню.       — А мне ты спасибо не скажешь? — с готовностью заговорил тот: если господину Су нужно чем-то заполнить неловкое молчание, Юйцзинь с радостью окажет такую услугу! — Я, между прочим, приехал за тобой через ночь и тьму в утлой лодочке, а ты мне совсем не признателен?       Вот теперь Цзинжуй обнял его по-настоящему!       — Ты прекрасный друг, Янь Юйцзинь. Я знал, что всегда могу положиться на тебя.       — А как же «я твой должник»? э, нет, так легко ты не отделаешься! — Юйцзинь убедился наконец, что Цзинжуй уверенно стоит на ногах, и легонько подтолкнул его к двери: — Но теперь поторопимся, путь неблизкий, да и пора хозяевам дать покой… Господин Ша, мы с другом благодарим вас от всего сердца!       «И надеемся больше никогда с вами не встретиться», договорил он уже не вслух.       Во двор они вышли следом за главой Мэй и между Су Сюанем и Северянином — те шли по бокам как настоящие телохранители. Толпа братьев Шаунча и не думала расходиться — так и стояла, оставив широкий проход от крыльца к воротам; и глава Ша тоже не ушёл с крыльца, разве что спустился на самую последнюю ступеньку, будто собирался ещё что-то сказать.       Господин Мэй поклонился ему, прощаясь.       Ша Пао отвесил ему короткий поклон, казалось бы признавая своё поражение… и вдруг выпрямился и ткнул пальцем в сторону Юйцзиня.       — Эй, ты, столичная красотка!       Юйцзинь заморгал от неожиданности, посмотрел вправо-влево — нет, этот человек обращался именно к нему.       — Думаешь, я забыл, как ты насмехался надо мной на набережной? — Глава Ша положил руку на пояс, над рукоятью меча. — Не хочешь ли ответить за свои слова как настоящий мужчина?       Юйцзинь прикусил губу. Нет, он не избегал драк и не побоялся бы даже схватиться с этим матёрым разбойником — у того были слабые ноги и короткое шумное дыхание, и Юйцзиню просто надо было бы обороняться, пока тот не устанет… но сейчас, ночью, под факелами, от которых рябит в глазах?..       Кто-то тронул его за плечо, и это был не господин Мэй и даже не Су Сюань.       Бэйфань Жэн стоял рядом с Юйцзинем и смотрел мимо него — на главу Ша.       — Позвольте мне взять на себя ваш долг, молодой господин.       Юйцзинь прикусил губу ещё крепче. В столице такое было бы в порядке вещей — выставить вместо себя опытного поединщика; позором это не считалось… но здесь? Он не знал законов цзянху — но запоздало сообразил, что Северянин не предложил бы ничего против правил.       — Ты? — расхохотался глава Ша и не спеша пошёл к ним. — Да что ты можешь, дохлятина? Слышал, в тюрьме тебя хорошо поучили вежливости!       Толпа вокруг них загудела вновь: теперь недовольных стало больше и они были громче.       Господин Мэй вернулся к ним, взял Юйцзиня за рукав и отодвинул себе за спину. Краем взгляда Юйцзинь зацепил молодого Ша: тот стоял с побелевшим лицом и тоже сжимал рукоять меча.       Теперь и Бэйфань Жэн посмотрел на своего бывшего друга — молча качнул головой, отвечая на незаданный вопрос… да нет же, отказываясь от его оружия! — и повернулся к главе Мэй.       Здесь тоже не понадобились слова — Мэй Чансу молча вытащил из рукава флейту и протянул её Северянину.       Толпа отступила в стороны, образовав широкий круг.       Юйцзиня потащил за собой Цзинжуй, вцепившись ему в руку, как будто тот мог бы вырваться. Мэй Чансу встал снова перед ними обоими, плечом к плечу с Су Сюанем, и Юйцзинь впервые оценил, как двигались эти двое — слаженно, будто хорошо натренированная боевая пара, но ведь такого просто не могло быть, ведь господин Мэй совсем не боец, это всем известно, да достаточно на него посмотреть!.. но этот изнеженный и слабый господин Мэй нынче ночью вынес долгий путь на лодке и долгое стояние перед крыльцом в не самом простом разговоре — и полюбуйтесь на него теперь! Юйцзинь не знал куда смотреть: на Цзинжуя, чудесным образом совсем спокойного, спасибо медитациям; на молодого Ша, сжимавшего кулаки; на Су Сюаня, внимательного и напряжённого, превратившегося в стальное лезвие; да на Северянина в конце-то концов — на бойца, прокрутившего флейту на ладони, словно дротик.       Смотреть на главу Ша было противно: багровое лицо расплывалось в бугристой издевательской улыбке.       — Давно надо было это сделать! — Он вытащил с лязгом свой меч и перехватил ножны в другую руку вместо второго клинка. — Давай покончим наши счёты, недобитый пёс!       — И не говори, — отозвался Бэйфань Жэн, — давно пора.       Юйцзинь ждал, что он поднесёт флейту к губам и позовёт какого-нибудь страшного оборотня, как делал глава Мэй, — разве это умеет не только глава Мэй? — и тут же сам себя обозвал глупцом: откуда бы у новичка такие умения?.. — и тут же обозвал глупцом уже Бэйфань Жэна: тот вскинул флейту как клинок, отбивая удар, — простую бамбуковую флейту с забавной красной кисточкой — против стального лезвия!..       Искры посыпались так, словно флейта тоже была из стали.       — Колдовство! — прошептал кто-то за спиной и умолк.       От второго удара Северянин уклонился, легко уйдя в сторону, — и тут же отпрыгнул от третьего, подныривая под лезвие, — вот где было настоящее колдовство.       Глава Ша атаковал яростно, пытаясь рубить, словно саблей. Бэйфань Жэн уклонялся, но не отступал — он не пятился назад, чередуя шаги и скольжения влево-вправо, и крутил флейту в руках, словно оборачивая её вокруг вражеского лезвия: по временам казалось, что этих флейт у него в руке сразу десяток, и Ша Пао поневоле отвлекался и пытался оттолкнуть мешающий предмет — но тут же, спохватываясь, рубил воздух с новой яростной силой. Юйцзинь, стискивая руку Цзинжуя, подумал, что сам не выдержал бы таких шагов и давно бы уже споткнулся; судя по бледному лицу друга, Цзинжуй думал о чём-то похожем.       — Ты называл нас изменниками, — вдруг проговорил Бэйфань Жэн совершенно не запыхавшимся, ровным голосом. — Говорил, что армия Чиянь прогнила и предала страну. Говорил, что по мне плачет каторга.       Толпа охнула хором и снова замерла. Ша Вэйюань шагнул вперёд, Мэй Чансу остановил его коротким жестом.       Глава Ша с воем устремился в очередную атаку.       — Не каторга, а плаха! — прокричал он, снова и снова разрубая воздух.       Бэйфань Жэн вдруг остановился под самым ударом и вздохнул.       — А ведь не было даже суда, — сказал он, глядя, как глава Ша размахивается и опускает лезвие.       Флейта взлетела снизу вверх, стремительно, едва видимая взгляду.       Глава Ша захрипел и замер, словно натолкнувшись на невидимую стену. Бамбуковая трубка торчала из его гортани всего на полпальца — Северянин вогнал флейту полностью в точку тянь-ту, отнимая дыхание.       Толпа молча смотрела, как их предводитель валится в лужу крови. Меч зазвенел на камнях в полной тишине. Потом прошёл ветер без слов — что можно было сказать кроме выдоха?       Бэйфань Жэн вытаскивать флейту не стал — выпрямился из выпада и молча склонился перед молодым Ша.       Юйцзинь высвободил руку из хватки Цзинжуя и решительно шагнул вперёд: в конце концов, Северянин дрался за него — он и будет отвечать!       Отвечать не потребовалось:       — Твой долг уплачен, — с трудом произнёс Ша Вэйюань, почему-то обращаясь к Бэйфань Жэну. — Но больше тебе нельзя оставаться на землях братства Шаунча.       — Этот понял и повинуется, — ответил Бэйфань Жэн и поклонился воинским поклоном: обхватив ладонью кулак.       Кроме молодого главы, никто не пошёл за ними вслед; Ша Вэйюань проводил их до ворот… и уже под тёмными сводами надвратных перекрытий глава Мэй вдруг остановился и вытащил из рукава мешочек размером со свою ладонь.       — Не сочтите это выкупом за смерть отца, — спокойно сказал он, — просто верните деньги людям наследного принца. Боюсь, иначе он не простит вам, что вы упустили дичь.       Лицо молодого главы искривилось в ледяной улыбке:       — С радостью это сделаю. Отец был не прав: цзянху не продаётся.       Факелы до пристани несли Су Сюань и Цзинжуй; уже в лодке Мэй Чансу забрал оба и коротким движением затушил, сунув пламенем в воду.       Обратный путь показался Юйцзиню гораздо короче. Лодка летела по течению, будто ночная птица, и вода пела под бортом торжествующие песни, журча и переливаясь мелкими струйками, — совсем не страшно.       Ему едва хватило времени на расспросы!       — Цзинжуй, как ты ухитрился попасть к ним в лапы? Я-то думал, что ты хороший боец!       — Думай так и дальше, — отозвался друг с виноватой улыбкой. — Но что можно сделать, если в каком-то проулке на тебя наставляют сразу десяток луков! может быть, отец или зять справились бы, а я…       — А тебе не сказали, как вообще тебя нашли? Почему решили, что ты из Тяньцюань?       — О, покойный глава Ша был так любезен, что почтил меня подробным рассказом. — Цзинжуй поморщился. — Он поведал, что меня видели на пристани в драке с оборванцами, которых я разбросал «прячущейся птицей». — Юйцзинь закивал, мигом вспомнив: в самом деле, Цзинжуй там применил знаменитый приём школы своего второго отца. — Ну и дальше они уже просто следили за нами, дожидаясь, пока я останусь один.       — И дождались, — фыркнул Юйцзинь. — Нет, я понимаю, ты просто не мог не пойти за теми дамами! вдруг они оказались в беде? Ты настоящий герой романов, Сяо Цзинжуй, я всегда говорил тебе это! но знаешь, в плену ты держался очень хорошо, хвалю!       Цзинжуй устало засмеялся в ответ.       — Ну а какой был выбор? Я представил себе, что нахожусь в военном лагере и скоро меня ждёт настоящий бой, так что надо набраться сил, — а медитация это лучший способ, хотя ты его и не признаёшь.       — Мне и без… — начал было Юйцзинь и осёкся, оглянувшись на Северянина: тот сидел на корме, опустив руку за борт, словно смывая кровь речной струёй. — Брат Жэн, я тебя даже не поблагодарил!       — Не за что благодарить, — отозвался тот, возвращаясь в сей мир. — Я сделал то, что давно хотел сделать, и благодарен молодому господину за такую возможность.       — Но про какой долг сказал молодой Ша? — Этот вопрос чесался у Юйцзиня на языке уже почти час! — Разве…       — Это была благодарность за убийство, — вместо Северянина негромко ответил Мэй Чансу. — Ша Пао стал ядовитым растением, отравлявшим всё вокруг себя; но для Ша Вэйюаня он оставался отцом. Брат Жэн сделал ту работу, которую сам молодой Ша сделать не мог.       — И он не будет мстить? — ошарашенно уточнил Юйцзинь.       Теперь усмехнулся Су Сюань:       — Я бы ему не советовал.       В повисшем молчании Цзинжуй легонько откашлялся и осторожно спросил:       — Глава Мэй, а что было в том мешочке? Ведь не может же десять тысяч лян поместиться в таком…       Господин Су улыбнулся самой ласковой из своих улыбок — прекрасно различимой в предрассветном мареве:       — Жемчуг. Золотого оттенка — чтобы было понятнее.       — Все счета закрыты, — подвёл итог Су Сюань, когда впереди выросла тёмная громада их корабля, озарённая фонариками и последними звёздами. — У братства Шаунча отныне новый глава, и он будет хорошим союзником.       Глава Мэй кивнул и первым взялся за ступеньку спущенной к ним лестницы.       На палубе их встретил рассерженный господин Сяшань Чэнь, облачённый в распахнутое пао, и не менее гневный Фэй Лю, растрёпанный и фыркающий как ёж. Господина Мэя эти двое сразу утащили куда-то в дальние комнаты дома — согревать, лечить и вразумлять, как шёпотом посочувствовал Юйцзинь; двоих же молодых господ проводил до их комнаты старшина Ли и бдительно проследил, чтобы слуги наполнили бочку горячей водой и накрыли ужин — точнее уж, завтрак. Юйцзинь только тут понял, насколько он замёрз и проголодался; судя по тому, как принялся мыться и есть Цзинжуй — друг вполне разделял его чувства.       Они с наслаждением выпили по четыре чарки отличного вина — и после четвёртой оба одинаково вздрогнули и отвели глаза.       — Скажи правду, — шёпотом попросил Юйцзинь, — тебе было страшно в том доме?       — Очень, — тоже почти беззвучно отозвался Цзинжуй. — А тебе?       — Ужасно, — с чувством признался Юйцзинь, теперь не стыдно было признаться. — Пока мы плыли на лодке через эту тёмную бесконечную реку, я только и ждал, что какое-нибудь водяное чудище высунется из воды и потребует плату за то, что везёт нас без вёсел и паруса… А главе Мэю всё нипочём, да? стоять безоружным посреди вражеской резиденции и ещё и увещевать этого толстого глупца… Он ведь правда был глупец, да, Цзинжуй? Какой же умный станет говорить такие глупые слова такому бойцу как этот Жэн-гэ… и знаешь, я уверен, то есть я точно видел, что глава Мэй когда-то был тоже бойцом, я такое не перепутаю… И завтра надо будет поблагодарить его толком, а то мы… мы…       В постель они свалились вдвоём на одну подушку — как в молодые годы, когда пугались грозы.