Будет ласковый дождь, будет запах земли. Щебет юрких стрижей от зари до зари, И ночные рулады лягушек в прудах. И цветение слив в белопенных садах; Огнегрудый комочек слетит на забор, И малиновки трель выткет звонкий узор. И никто, и никто не вспомянет войну Пережито-забыто, ворошить ни к чему И ни птица, ни ива слезы не прольет, Если сгинет с Земли человеческий род… И весна… и Весна встретит новый рассвет, Не заметив, что нас уже нет. Sara Teasdale, 1920 (Перевод Льва Жданова)
Мы пропустили начало. Но теперь, оглядываясь назад, я спрашиваю себя: а так ли уж оно было важно? Что если все это было предрешено, и как бы мы ни старались, как бы ни бились, и не лезли из кожи вон, пытаясь перепрыгнуть через собственную голову, судьба каждого из нас — всего лишь не что иное, как глупый рандомный счетчик? И, если ты ничего не можешь сделать с последствиями, то имеет ли значение первородная причина событий? Нет, я не призываю опустить руки и отказаться от борьбы. Но что если главное не в том, что мы упустили, а в том, что мы успели? В том, что мы смогли? И что важнее — пытаться спасти рушащийся мир, которому нет до тебя дела, или помочь кому-то, кто рядом? Неизвестно, когда все началось, и неизвестно, когда все закончится. Человечеству следовало сделать какие-то выводы, но беда всегда была в том, что человечество к выводам не способно. Каждый сам для себя может что-то решить, переосмыслить жизнь и даже кардинально измениться. Такое возможно. Но это никогда не работало в общей массе. Удивительно, но новая весна не принесла с собой бед. Вирус или ушел, или затаился до следующего раза, но больше его проявлений не наблюдалось. Во всяком случае, в Долине Лугов жизнь шла своим чередом. Зиму мы пережили спокойно, без нападений, скандалов и прочих эксцессов. Весна была бурной. Полным ходом шли подготовка к посадочному сезону, потом сами посадки и прочая хозяйственная деятельность, а спустя немного времени, разобравшись с грядками и семенами, луговчане устроили большой праздник, чтобы в последующем сделать этот день традицией. Теплый весенний денек и впрямь получился особенным, хотя бы потому, что это были первые свадьбы в нашем маленьком мире. И случились они не потому, что это было модно или общественность требовала, или еще что-то в том же духе. Нет. Те, кто пошел на это, сами сделали выбор, осознавая важность своего решения. Мы не собирались повторять полузабытые традиции разрушенного мира — они выглядели нелепо и бессмысленно теперь. Мы создавали свою историю, наполняя ее новыми красками и смыслом, таким же древним, как сама жизнь. Не было ни колец, ни навороченных платьев, ни прочей мишуры. Были лишь люди, которые хотели быть вместе, и люди, которые могли разделить этот, все-таки торжественный в своей важности, момент их жизни. От прежних обрядов остался только поцелуй, как завершающий штрих церемонии. И были весенние цветы. И яркое солнце. И могучий белый вяз, чья крона укрыла нас от лучей, подарив легкую прохладу тени. Мне неизвестно, сговорились ли они заранее или же пришли сами по себе, и это было лишь совпадением, но три пары, навестившие меня в моем доме в конце зимы, просили об одном и том же — провести обряд. «Потому что ты — Друид. Потому, что ты можешь». И теперь я улыбалась им, соединяя их руки, и просила уважать друг друга, слушая шелест листьев над своей головой. Не было клятв. Никаких обещаний про любовь до самой смерти. Но была вера в то, что вместе они сильнее. Бекка и Рик. Виктор и Кэти. Хлоя и Уоррик. И, заглянувшие в Долину, уже как добрые знакомые и партнеры, а не как враги, и тоже решившие пройти обряд, Каспер и Мирра. Вот она — надежда, которую невозможно истребить. Вот оно — будущее. Я сидела на крыше школы, свесив ноги с парапета, и любовалась ярким звездным небом над Долиной Лугов. Парой этажей ниже, подо мной, в специально переоборудованном для этого подвале, в данный момент играла музыка, и танцевали мои друзья, радуясь хорошей весне и жизни вообще. — Грустишь? Хиден при всей своей неуклюжести мог быть совершенно бесшумным, и шаги его услышать было не просто. Он тихо опустился рядом, без опаски устраиваясь на парапете. — Смотрю на звезды. Радуюсь. И, может быть, совсем чуть-чуть грущу, — отчиталась я. — Почему? — он пододвинулся ближе, и теперь мы соприкасались плечами. — Тебя кто-то обидел? Ты скажи. Я разберусь, — занервничал Пит. — Уймись, — я взяла его ладонь в свои руки и ласково погладила. — Никто меня не обижал. Иногда можно немного погрустить. — Это из-за этих свадеб? Слушай, а я вот тут подумал, — Пит засопел, как часто делал, когда смущался, — а если какой-нибудь друид, например, захочет тоже обряд такой, то кто его женить будет? — А что у нас какой-то друид собрался жениться? — спросила я. — Один-то хоть сейчас готов, — снова засопел Хиден. Друидов в долине было двое, но о втором знали только мы с ним. Питер Шэдоу стал моим незаменимым напарником во всем. Он был единственным, кому я рассказала о том, что же случилось в Асно в ту субботнюю ночь. Пит был таким же Хранителем. Мы были настолько же похожими, насколько были разными. Он был тенью. Я была дождем. И объединяла нас та самая жажда жизни, в которую я раньше не верила. — А ему не рановато? — уточнила я, улыбаясь в темноту. — А чего тянуть-то? У нас тут, может, тотальный трындец в любую секунду, а друиды не женатые. Непорядок, — серьезно выдал Пит. — Я не шучу, Чарли. Ты только скажи. — Знаешь… Зови меня Персик, — я снова погладила его руку. — Почему? — удивился он. — Потому что это мое имя. Персик Чарлин… — …Шэдоу? — Рейн. Но Шэдоу-Рейн тоже ничего. — Звучит, — он даже не улыбнулся, лишь сильнее сжал мои пальцы. — А чего ты вообще тут прячешься? — Видишь вон те звезды? — я указала рукой на небо. Хиден кивнул. — Это Кассиопея. Вроде. — Никогда не видел звезд так близко. И что это значит? — Это значит, что в этом году будет хорошая морковка, — поведала я со знанием дела. — Вот ты же сама это только что придумала! — возмутился Пит. Я рассмеялась. А потом Пит меня поцеловал. И я забыла, как дышать. Звезды, нереально огромные в эту ночь, подмигивали нам холодным светом. Но нам было не до них. У нас был целый мир. Мир, в котором мы остались людьми. Мир, принимавший нас. Мир, созданный нами. Мир, в котором мы никогда не будем одиноки. Мир, в котором мы. И даже если сейчас последний миг Земли, и не останется ничего, кроме равнодушного света далеких звезд — это больше не имело значения. Оно того стоило. …а потом небо обрушилось, и звезды дробно посыпались густым огненным дождем.Эпилог. Дождь.
15 апреля 2014 г. в 08:14