Мемуары Лаффориэль

      Сейчас я пишу эти строки, кропотливо припоминая все подробности так давно произошедших событий. Но память — удивительная штука: вещи, что забыть хочется, так и всплывают, а слова, что излить на бумагу надобно, никак не получается вспомнить.       С того памятного события в тюрьме Вэйреста прошло чуть больше года. Лантейе уже исполнилось шесть, и я потихоньку пытаюсь натаскать её на магическую науку. Пока что безрезультатно, но, наверное, это из-за её превалирующей человеческой природы. Ничего, я ещё сделаю из Лантейи настоящего целителя!       Но не это главное! Мне наконец-то дали лицензию! Год назад весь город поразила сыпь (та самая, которую мы выпустили из тюрьмы на радостях, что это не Кнахатенский грипп). Мои профессиональные и своевременные действия позволили спасти Вэйрест от страшной и заразной чесотки. А вместе с ним я ещё и спасла саму королеву Элизану, за что та с лёгкой руки выписала лицензию. Теперь я могла издеваться над святошами из храма денно и нощно, даже не опасаясь их возмездия, чем я, разумеется, немедленно и занялась.       Однако вместе с долгожданным равенством пришла и ответственность. Теперь, как официальный целитель королевства Вэйрест (и притом одна из лучших), я была обязана ездить в отдалённые районы, когда им требовалась помощь. Меня отправляли лечить чумные поветрия, падёж скота, дизентерию, вспышки «Кровавого лёгкого» и прочие «милые» заболевания, от которых порой страдали целые регионы и страны.       Вот как тогда: я ехала по ухабистой дороге, тряся желудком, в котором с самого утра не было ни крошки, рядом со мной сидела Элизабет, чьё настроение было не больно-то лучше моего, хотя и по другой причине, а на заднем сидении притихла Арания, резко дёргаясь от любого звука. А вдобавок, повозку сопровождали четыре стражника, время от времени перебрасывающихся шутками настолько плоскими, что хотелось заткнуть себе уши.       Вы, дорогой читатель, скорее всего, спросите: каким образом две самые нелюбимые мной женщины оказались вместе со мной в повозке, окружённой тупыми стражниками и направляющейся к границе Орсиниума? Всё очень просто — долг позвал. В Отвесе несколько селян подхватили «Кожную гниль» — болезнь кожи, которая очень быстро распространялась через прикосновения. Её лечение относится к разряду трудных, поэтому туда пригласили меня.       Гистеллус настоял, чтобы я ехала под охраной, мало ли чего может случиться: бандиты, оборотни или ещё какая нечисть? Но мне нужно было догадаться, что этой «охраной» будет наша умелица-на-все-руки Элизабет и её подчинённые! А в дополнение к нам привязалась Арания. Как оказалось, она была служанкой у какого-то полуразорившегося вельможи: принеси, подай, поди прочь и не мешай. А сегодня её отправили на край королевства, чтобы привезти из этой самой деревни Отвес какую-то посылку.       Вот в такой «приятной» компании мы и путешествовали вторые сутки подряд. Я клялась себе в сотый раз, что ещё одно критическое замечание от Элизабет или ещё одна фраза «Мы уже приехали?» от Арании, и я кого-нибудь убью. Среди моих жертв были только даэдра и животные, так что Элизабет отлично подходила на роль моего первого убитого человека. А как-то раз проклятая женщина перешла все границы:       — Знаешь, Лаффориэль, — начала она, даже не стесняясь своих подчинённых, — удивляюсь, как это ты держишься. В таком-то возрасте, наверно, тяжело путешествовать уже?       — Что ты, спасибо за заботу, — едко ответила я. — По сравнению с твоими страданиями, мне просто отлично живётся! Я вот всю дорогу поражаюсь: как это тебе твой доспех грудь не натирает?! А может, там просто натирать нечего? — подбоченилась я.       Один-ноль в мою пользу! Я-то уж точно знаю, что этой доске далеко до меня! Видимо, она тоже это знала, потому что последовал второй раунд:       — Положим, я и не красавица, — Лиз этого даже не отрицала, — но после моих блюд хотя бы не хочется сразу отправиться к целителю.       Мне попался сильный противник! Может, конечно, исход поединка и не решит судьбу моего дорогого мужа (благо, я с ним давно разобралась по этому поводу), но проигрывать только потому, что эта рыцарша лучше меня готовит, было непозволительно!       — А вот и неправда! — в отличие от неё, я никогда бы не признала такой оплошности за собой. — Просто Гист не хотел тебя расстраивать своим отказом! К тому же что-то я не заметила, что за тобой носятся мужчины толпами, изнывая от желания поносить на руках!       — Ах вот оно что! — Элизабет разозлилась. — А ты у нас тут такая вся из себя! Родила и всё теперь, мать-героиня: носите меня, хольте и лелейте! Поработала пару часов, и всё, устала она, видите ли! Да я, «перекаченная баба», как ты меня называешь, управляюсь с твоей, — это слово звучало, словно брошенная в лицо перчатка… латная перчатка, — дочкой лучше, чем ты сама!       А вот это было уже моё больное место, и такого оскорбления я стерпеть не могла! Знала бы эта напыщенная курица о том, как сильно мне хотелось второго ребёнка, то сидела бы и помалкивала!       — Ах вот, значит, как ты заговорила! — даже я иногда умею сверкать глазами. — Что ж, а меня до ужаса раздражает, что ты постоянно таскаешься за моим мужем! Я очень надеялась, что ты поймёшь, что между вами всё, — не думала, что слова могут доставлять такое удовольствие, — кончено, но, похоже, разговор тебе впрок не пошёл!       Тут только мы с Элизабет заметили, что стражники вокруг очень внимательно прислушиваются к нашему разговору и посмеиваются.       — Молчать! — разом громыхнули мы обе.       — Девочки, да ладно вам ссориться, — встряла не к спеху Арания. — Особенно по таким пустякам…       — Ты бы вообще молчала, Арания! — я была уже злее некуда. — Ты настолько глаза скумой залила, что детей рядом с тобой держать страшно!       — Ох… ясно, — Арания опустила голову и отвернулась.       — Знаешь, Лаффориэль, — решила поставить точку в начатом ей же разговоре Элизабет, — я не понимаю, что Гиста привлекло в такой стерве, но я надеюсь, что он когда-нибудь одумается, — в лоб выдала мне Элизабет.       — И кто после подобных слов стерва, а? — от наглости собеседницы я потеряла дар речи. — Сидела бы и помалкивала!       Что она и делала до самого Отвеса, к моему облегчению. Эта деревенька находилась у подножья Рогтарианских гор, на самой границе с Орсиниумом — орочьим государством. Про него ходило очень много слухов и домыслов, в основном, потому, что никто в здравом уме не полезет в Орсиниум из-за всё тех же слухов.       Якобы это государство, в котором царит анархия, где орк орку волк, где круглый год холодно, а зимой так вообще заледенеть можно; где права женщины примерно равны правам стула, а детей с самого рождения учат убивать. Поскольку в своё время мне доводилось попадать в город, переполненный орками, я была готова поверить в эти самые слухи. Не говоря уже о том, что когда-то Орсиниум начал войну против всего Тамриэля, а проиграл только через тридцать лет!       Но неприятное ощущение от близости границы самой таинственной провинции Империи быстро прошло, когда я увидела саму деревню. Её жители явно не жаловались на соседей: опрятные миленькие домики, дети играют прямо на улице, по лужам бегают гуси, кудахчут куры, жёны развешивают стираное бельё на верёвки, а на склонах гор тянется к солнцу виноград. В общем, мирная идиллия существования в понимании крестьянина.       Арания тут же побежала в дом старосты, чтобы поскорее получить посылку, а я отправилась к пациентам. Н-да-а-а, всё-таки кожные болячки я не люблю даже больше, чем кишечные инфекции. Бедняги выглядели, словно зомби с отстаивающейся лоскутами кожей. А сколько там летало МУХ. Скажем так, было довольно тепло, отчего мне пришлось сначала выковыривать из гнойников личинки. Мерзость!!! В любом случае я приготовила мазь против подобных заболеваний, привезла с собой кучу разных зелий, велела держать карантин и пить назначенные лекарства.       Разумеется, я приняла все необходимые меры предосторожности, чтобы не заразиться самой, я же не дилетантка! После окончания осмотра я направилась прогуляться по деревне.       Если бы из дверей дома, мимо которого я проходила, пулей не вылетела Арания, я бы ни за что не признала в одноэтажном домике, как две капли воды похожем на остальные, жильё старосты. Но только я собиралась поговорить с ним, как раздались крики со стороны северо-западного края деревни. Староста сначала посерел, а потом бросился бежать в ту же сторону, а я — следом за ним.       На въезде образовалась небольшая толпа, окружившая приехавшего в деревню человека. На нём была кольчужная броня, рассечённая вдоль живота. Даже на первый взгляд выглядело всё плохо: удар пробил кольчугу и повредил брюшную полость. Вполне возможно, что оказался задет кишечник. Непонятно, как бедняга доехал с такой дырой. Я растолкала толпу и приступила к исцелению.       — Риго… — вместе с кровью выплюнул раненый. — Умар… в дне пути… — и потерял сознание.       Времени на раздумья совсем не было. Практических навыков по зашиванию глубоких ран у меня не хватало, но сейчас придётся импровизировать.       — Носилки, срочно! — возвестила я. — Мне нужна вся чистая ткань, какую найдёте, прокипячённая вода и ровный стол!       — Всё сделаем, госпожа целительница! — вызвалась какая-то женщина. — Перенесём к нам в дом, он близко!       Прежде чем отправиться за больным, я на секунду задержалась около Элизабет.       — Он сказал «Риго» и «Умар». Я не имею понятия, что это такое, но сдаётся, это он про ранившего его. А сейчас я пойду.       Дальнейшее записано со слов Элизабет, поскольку состояние раненого не позволяло мне отойти от него ни на шаг.       — О нет, — затрясся староста. — Риго и «Кровь орсимера» идёт…       — Я так понимаю, — весь вид Элизабет показывал её решимость, — что этот Риго — атаман орочьей шайки?       — Не атаман, а атаманша, — опустившимся голосом сообщил староста. — Риго гра-Умар — известная бандитка и бунтовщица среди орков.       — Женщина — атаман? Да к тому же я думала, что и государством-то Орсиниум назвать сложно!       — Это не так! Орсиниум — страна со стальным режимом, где правит настоящий тиран! Как бы вы ещё удержали вместе столько орков? — тараторил староста. — Но Риго не нравится такое положение вещей, поэтому она подняла восстание и теперь грабит пограничные селения королевств Хай Рока с отрядом примерно в три десятка орков! Мы несколько раз просили прислать из Вэйреста гарнизон для усиления защиты, но никакого ответа не получили! Талос, защити нас от этих головорезов!       — Откуда вы столько знаете, староста?       — В нашей деревне живёт множество орков, которые перебираются сюда из Орсиниума. Они мне много чего рассказывали. А о Риго молва идёт уже почти полтора года!       Народ, сбежавшийся на переполох со всей деревни, начал переговариваться, звучали фразы про «бегство» и «дать бой».       — Командир, — тихо обратился к Лиз её подчинённый, — каковы будут ваши приказы? Мы здесь, чтобы сопровождать леди Лаффориэль, но и жителей мы просто так бросить не можем.       Когда Лиз рассказывала мне всё это, я понимала, какой выбор стоял перед ней: выполнить поставленную задачу и, обеспечив мою безопасность, покинуть деревню или принять бой. Она, конечно, сказала, что не колебалась ни секунды.       — Я остаюсь, а вот она — уходит, — отрезала Элизабет. — Выберите одного, он будет сопровождать её до Вэйреста. Остальные останутся со мной.       — Так точно, командир!       — Слушайте, люди! — стальным тоном громыхнула Элизабет. — Все внимание на меня!       И удивительный факт: подобно тем заключённым, затихающим от команд Гиста, эти запуганные крестьяне замолчали и стали слушать.       — Сюда идут орки! Вероятнее всего, они придут завтра. Эти твари разорили уже не одну деревню, но сейчас у нас есть возможность остановить их раз и навсегда!       — Пусть этим армия занимается! — послышался крик из толпы. — Я не готов помирать за других!       — Да, точно! — поддержало его несколько голосов.       — Эх вы, — заговорил староста. — Неужели вам всем не жаль покидать деревню, которую вы столько лет звали домом? В которой многие из вас жили по многу лет? Я не оставлю место, где я родился, даже если сам и не могу сражаться…       — Да с чего вы вообще взяли, что эти орки нападут? — раздались вопросы из толпы. — Один раненый ещё ничего не значит!       — Ты же слышал, что сказал бедный гонец! В дне пути! Что это может значить?       — Вот именно! У меня тут хозяйство, столько лет непосильным трудом делали! И что теперь, всё оркам отдавать?       — Тебе жизнь, что ль, не дорога?! Забудь ты про хозяйство, старая! Жизнь дороже!       — А вдруг и впрямь не нападут?       — На авось надейся, а сам не плошай, как говаривал мой покойный муж!       — Да что вы заладили-то? — вперёд вышла женщина-орк.       — Горза, ты чего вышла? — раздались недовольные голоса. — Тебя твои родичи уж точно не тронут!       — Ошибаешься! — громко крикнула орчиха. — Риго известна не только за то, что подняла бунт, но и за свои расистские убеждения. Она ненавидит людей и меров за то, что они презирают орков. А ещё она ненавидит орков, которые живут не по её правилам. Если вы сбежите, то очень может быть, что Риго вас догонит и убьёт. Ради своих зверских убеждений она может и лишний крюк сделать.       — Так чего ты нам предлагаешь?       — Сразиться! Отряд Риго немногочислен, потому что мало в мире орков, настолько же жестоких и озлобленных, как Риго. У нас есть настоящий шанс остановить её здесь, пока она не перебила ещё больше невинных людей! Кто со мной?       По толпе было видно, что хоть Горза и выступила с вроде бы проникновенной речью, многие не приняли её слов. Несколько людей уже ушли домой, собираться, видимо. Но всё равно, много селян осталось, внимательно слушая, что ещё скажут.       — Кроме того, — продолжала Элизабет. — Мы не знаем, когда и откуда нападут орки. Вполне возможно, что вы не успеете отойти достаточно далеко. Я и мои люди останутся здесь, чтобы сражаться за ваши дома, но если вы нам не поможете, то можете и сами умереть. Вокруг деревни частокол, так что можно выстроить оборону.       Конечно, на мой взгляд, речь была не из лучших, но к ней хотя бы прислушались. Несколько людей ушли, но большая часть осталась стоять с непоколебимой решимостью навсегда разделаться с проклятыми убийцами.       — А теперь, слушайте. Алан, бери двенадцать человек, и выкопайте на северном въезде яму побольше — пусть провалятся. Силлен, возьми ещё двенадцать на яму на восточном въезде. Амиэль, ты с оставшимися селянами расставь ловушки на дорогах. Применяй всё, что сможешь найти. Ну, ты и без меня всё знаешь.       — Командир, — отвлекла её подошедшая сзади Горза, набравшая в свои ряды около сорока способных сражаться мужчин, — я раньше служила в Легионе, умею владеть оружием. Вот, набрала нескольких людей, они могут орудовать вилами, топорами или ножами.       — Отлично! А фамилия у тебя какая?       — Горза гра-Бранол, капитан, — ответила орчиха.       В общем и целом, план был следующий: Элизабет выставила своих людей с луками на высокие точки около северного въезда в деревню — наиболее вероятного места, откуда пойдёт атака. Вдоль всех улиц расставили ловушки: натянули верёвки поперёк дороги, чтобы в пылу погони за безоружными селянами захватчики попадали с сёдел, выкопанные на дороге и замаскированные ямы; раскиданные в сене капканы и прочие милые вещички, от которых меня начинало мутить.       Основная работа велась перед самым въездом в деревню — там выкапывалась длинная яма во всю ширину дороги, чтобы задержать нападавших, а, может быть, даже вывеси из строя. Небольшой отряд, собранный Горзой, должен был рассредоточиться по переулкам и медленно истреблять захватчиков. Все неспособные сражаться люди спрятались по подвалам, в том числе и Арания. Спустя пару часов Элизабет зашла и ко мне.       — Лаффориэль, — заговорила Лиз.       — Не сейчас, Элизабет! Я занята!       — Забудь ты о нём, этот бедняга мёртв. Ты и Арания сейчас же уходите из деревни. Нечего вам подставляться.       — Я сказала, что я занята, — у меня совершенно не было времени на разговоры.       — Да как ты не понимаешь…       — Нет, это ты не понимаешь. Я никогда раньше не оставляла больного. И в этот раз не оставлю. У меня, знаешь ли, тоже есть принципы.       — Да плевала я на твои принципы, домой беги! — попыталась она схватить меня за руку и выволочь.       — Тронешь меня, Элизабет, — угрожающе посмотрела я на неё, — и я отправлю тебя почивать до начала боя. Уйди прочь, ты мешаешь мне!       Надо ли говорить, что последняя фраза заставила, наконец, упрямую женщину покинуть импровизированную операционную. Добавлю только, что дверь комнаты чуть не вывалилась от хлопка.       А вот Арания оказалась посговорчивей меня. Она не стала сопротивляться, да и смысла в этом не было. Вместе с четвёртым охранником данмерка отправилась обратно в Вэйрест, надеясь, что не наткнётся на орков по дороге. В её случае бегство — лучший выбор.       Я очень долго боролась за жизнь раненого, попавшего ко мне в руки. На второй взгляд рана оказалась даже хуже, чем на первый. Я, как могла, промыла рану от грязи и гноя, обеззаразила область операции парочкой заклинаний (да, такие существуют, просто о них мало кто знает), остановила вытекающую кровь и приступила к зашиванию.       Хирургическим крюком я делала стежок за стежком, затягивая частично повреждённый кишечник. Каждые полчаса я обновляла заклинание восстановления, ускоряющее регенерацию тканей. Слава богам, что бедняга не пришёл в сознание. Затем настала очередь самого живота. Когда я, наконец, примерно соединила разрезанные ткани, заливая в раненого целебное зелье, бутыль за бутылью, прошло уже почти девять часов. Спустя ещё два с половиной часа раненый окончательно устал бороться и умер, так и не придя в сознание.       Вы знаете, дорогой читатель, целители редко сопереживают своим пациентам, я в том числе. Со временем даже перестаёшь думать об умерших на твоих руках. В конце концов, это просто работа, как очередной бракованный меч у кузнеца. Но этот бедняга почему-то запомнился мне, и мне было жаль его так же, как и моего самого первого погибшего.       Вечером я сидела в трактире и пыталась есть. Пища не лезла в горло, а к тому же рядом заплакал ребёнок. Что поделать, даже дети чувствовали напряжение. Попытки мамы успокоить малыша ни к чему не привели.       — Что с раненым? — опустилась на скамью напротив Лиз. — Тебе бы спать лечь.       — Он умер, — честно призналась я. — Устал бороться и умер.       — Печально. Надеюсь, он не мучился?       — Наоборот, скорее всего. А я только продлила ему страдания…       — Ты сама так не думаешь, — твёрдо сказала Лиз. — Не всех людей в этом мире можно спасти.       — Так думают солдаты на войне. Я целитель и считаю иначе. То, что человек умер, говорит лишь, что я была недостаточно опытна. И вообще, чего это ты так мило со мной общаешься?!       — В некоторые моменты жизни ссоры и прочая шелуха уже не имеют значения, — философски заметила Элизабет.       — Я не такая отходчивая, как ты, — скривилась я. — И не надейся, я не уеду. Я могу помочь: лечить людей, только убивать никого не буду…       — И не надо. Негоже целительнице отнимать жизни. Боги дали тебе дар, чтобы ты им лечила.       — Боги?! Они давно оставили нас! Я видела Врата Обливиона, Лиз, я видела взрыв Красной горы! Как могли они такое допустить? Как могли Боги оставить людей беззащитным перед кровожадными даэдра и бесконечными потоками лавы?!       — Ну, не такими уж и беззащитными, — ободряюще ответила Элизабет. — Гист рассказывал, как ты убивала даэдра во время Кризиса Обливиона, спасала людей.       — Скорее уж убегала, — отмахнулась я. — Стой. А что ещё тебе про меня рассказывали?       — Расслабься, только хорошее, — успокоила Элизабет, — Мне больше всего понравилась история, как ты получила свой великолепный посох. Что-то не везёт тебе на орков.       — Как будто на орков может везти, — в сердцах бросила я.       — Ну, когда-то я знавала орка-поэта. Правда, однажды, когда его стихи отвергли, он избил до полусмерти трактирщика, а потом и стражу, когда его пытались повязать. Но стихи у него были просто превосходные. Прочти такие какой-нибудь принц, и дама пала бы к его ногам.       — Ты сейчас сломала ещё один стереотип про орков, — честно призналась я. — Видимо, мне и правда на них не везёт. Кстати, если уж я не сражаюсь, может, ты возьмёшь мой посох?       — Оставь себе, может пригодиться. Вдруг придётся защищаться? Да и не умею я ими пользоваться.       Когда наступило утро, все заняли свои посты. Везде чувствовалось напряжение, ведь ночью дозорные видели далёкое зарево костров. Враг что-то не сильно спешил нападать, а я, сидя на втором этаже одного из домов, готова была сломать свой посох от нервных судорог. Вскоре битва началась.       Как и предполагала Элизабет, большая часть, а именно пятнадцать всадников, галопом неслись к северному въезду, в то время как остальные пока что не показывались. Я, конечно, знала, что некоторые представители зеленокожей расы не блещут интеллектом, но чтобы все пятнадцать?       Они ехали такой плотной кучей, что когда первые два всадника провалились в яму, за ними отправились ещё четыре. В оставшихся тут же полетели стрелы. Если бы это были орки в полном традиционном обмундировании, то эти атаки вряд ли нанесли бы им тяжёлый урон, но бандиты были одеты в легкие кожаные или кольчужные доспехи. Тех, кто попадал в яму, либо задавили лошади, либо закололи вилами селяне. В итоге, после атаки выжило всего восемь пеших орков, которым противостояло ополчение Горзы.       Оставшиеся силы Риги неслись по направлению к центру деревни. Бой закипел по всему поселению. Пара крестьян, преследуемая скачущим бандитом, завела последнего прямо в ловушку: не заметив перетянутую верёвку, он слетел с седла и тут же был заколот вилами. Спешившийся орк-неудачник, только что заколовший мужика, наступил прямо в капкан и взвыл, пытаясь вырвать оттуда искалеченную ногу.       Я тихо сидела на втором этаже, схоронившись вместе с несколькими семьями. Мимо дома пробегал орк-налётчик именно в тот момент, когда один из малышей заплакал. Разумеется, недруг полез внутрь, чтобы выяснить, в чём дело. Н-да, а мне так не хотелось никого убивать, но этот дурак проигнорировал моё предупреждение и спёкся от молнии Громператора. Впрочем, даже после этого мне не удалось отсидеться спокойно. Из моего окна открылся просто потрясающий вид на главную схватку.       Элизабет сражалась против Риго. Атаманша была облачена в орочью традиционную броню, а это значит, что потенциально уязвимым у неё осталось только лицо. Риго размахивала здоровенной булавой и прикрывалась щитом, на котором было несколько острых шипов. Элизабет облачилась в тяжёлую стальную броню, полностью закрывающую торс. Поножи закрывали голени, но всё остальное было открыто, что позволяло ей очень быстро перемещаться и атаковать.       — Быстрая ты, женщина… и умелая, — басила атаманша. — Какая жалость, что ты не орсимер!       — Да будь я хоть трижды орком, не присоединилась бы к тебе, — парировала Элизабет.       — Мы не орки, мы орсимеры! Победа над тобой принесёт мне славу и уважение! — браво заявила Риго. — Это мой долг, долг орсимера!       Элизабет постоянно перемешалась, чтобы не попасть под сокрушающие удары булавы. Сама она пыталась дотянуться кончиком меча до открытого лица, но ничего не выходило. Пара женщин-воинов перемещалась по всей улице, вытаптывая цветы и ломая скамейки. Внезапно Элизабет поскользнулась, а Риго выбила булавой щит противника и ударила своим собственным щитом. Удар пришёлся по грудному доспеху, но всё-таки задел правую сторону лица. Элизабет тут же потеряла понимание верха и низа, и упала на землю; правый глаз залило кровью, сочившейся из разорванной кожи лица.       — Прощай, храбрая женщина! — воскликнула Риго.       Вот тут я почувствовала свой выход и выстрелила прямо из окна. Когда разряды перестали плясать вокруг, оказалось, что Риго стоит себе, очень даже живая. Видимо, доспех был зачарован, потому что атаманша не обгорела до костей. Но от разряда молнии Риго вся тряслась, не в силах дёрнуться от сводивших её тело судорог.       Элизабет ждать не стала. С размаху она засадила меч прямо в открытое лицо Риго. И хотя в этой главе мне пришлось многое додумать, я точно помню, как медленно оседало тело павшей атаманши. Я выбежала на улицу, села радом с Лиз и осмотрела её рану.       — Мать моя Мара! — с трудом говорила она. — Я лица не чувствую. Что там? Совсем всё плохо?       — Нет, глаз цел, видеть будешь, — бормотала я, одновременно используя свои самые сильные обезболивающие и восстанавливающие заклинания, — но вот кожа… ладно, ты, главное, не переживай и не морщись! Поверь, ты выглядишь лучше, чем Риго. Я тебя так залатаю, что сама не заметишь разницы.       Забинтованную Элизабет провожали всей деревней, а одна девушка на сносях пообещала назвать первенца в честь Лиз. И вот, с обещаниями прислать из Вэйреста помощь, мы двинулись обратно.       — Знаешь, Лаффориэль, — начала Лиз, — я хочу сказать тебе спасибо. Ну, знаешь, за моё лицо.       — Пожалуйста. Я делаю свою работу. А я делаю свою работу хорошо.       — И ещё… я хочу извиниться за то, что сказала тебе по дороге в Отвес. Кто ж знал, что я окажусь такой мелочной, завистливой дурой. К тому же такой уродливой…       — Ну, насчёт первого спорить не буду, но вот второе — далеко не факт. Подлатаем — будешь, как младенец. Да и кто ж знал, что я окажусь столь высокомерной дурой. К тому же такой ненадёжной…       — На счёт первого спорить не буду, а вот второе — далеко не факт, — взаимное передразнивание, на мой взгляд, удалось. — Как ты себя чувствуешь?       — Странно. Я убила орка. Но хуже всего то, что я уже не помню ни его лица, ни лица того умершего, который приехал с вестью. Это плохо? Я же целительница, я должна ценить жизнь, а не отбирать её, а потом забывать! Всё, решено! Обещаю тебе, Лиз, больше ни один человек не умрёт от моей руки!       — Похвальное стремление, — за бинтами было не разглядеть выражение её лица. — Хочется верить, что выполнимое. Кстати, надеюсь, Арания вернулась домой целой и невредимой!       После нашего возвращения в Вэйрест последовала несколько скомканная реакция. Элизана немедленно послала гневную петицию королю орков, на что получила длиннющее письмо, в котором кто-то писал, как многократно возносятся деяния бравых защитников Отвеса в Орсиниуме. День, когда Риго пала будет воспеваться в песнях веками и бла-бла-бла. Устала стоять, пока мне это зачитывали. Вероятнее всего, король орков и не видел петицию Элизаны, а ответ писал какой-нибудь помощник.       Гистеллус чуть не поседел, когда мы в два голоса рассказывали о наших приключениях, а Лантейя слушала так внимательно, будто сказку. Вопреки моим уверениям, шрам на лице Элизабет не зажил полностью, и теперь она и вправду выглядела страшновато. Зато все её подчинённые гордились ей, как божественным апостолом. А как-то днём ко мне пришла Арания, которую я не видела со времён её отъезда из Отвеса:       — Ох, Арания, чем могу помочь? — не ожидала я такого визита.       — Соседка… эм, леди Лаффориэль, — удивительно вежливо начала Арания, — вы знаете, после того, что вы мне сказали, там в повозке…       — Слушай, я тогда немного погорячилась, понимаешь, — лукавила я, ведь, по сути, я и сейчас так считала.       — Нет, вы была правы, — оборвала меня соседка. — Когда я ехала обратно, у меня началась ломка… Я думала, что там и помру, если бы тот солдат меня не дотащил до дома… Поэтому я хочу, чтобы вы меня вылечили. Я хочу бросить эту мерзкую привычку.       — Ч-чего? — не сразу поняла я.       — Я скопила немного денег, — она протянула мешок монет. — Надеюсь, этого хватит, чтобы вы помогли мне бросить употреблять скуму…       — Знаешь, Арания, — тяжело вздохнула я. Желание Арании измениться само по себе было своеобразной наградой, — хотя лекарства от скумовой зависимости и не существует, я тебе помогу. И оставь деньги себе!       Сперва я нещадно слила всю её отраву прямо в канализацию (а потом мне рассказывали, что несколько дней подряд вылавливали неадекватных крыс), затем провела некоторые процедуры, сглаживающие эффект ломоты и прочие побочные действия.       Попутно моя пациентка рассказала, что когда-то у неё был муж и сын, которых она очень любила, но их убили аргониане во время своей войны против Морровинда. Сама Арания так и не смогла это пережить и начала употреблять скуму, чтобы не было так плохо.       Спустя год Арания всё-таки избавилась от зависимости. Если бы вы могли сравнить её до и после лечения, то вы бы сказали, что это два разных мера. Её кожа приобрела нормальный для данмера цвет, глаза вновь загорелись огнём тёмных эльфов. А самое главное — она, наконец, убралась в доме и вокруг него! И, что греха таить, теперь её можно было пригласить на ужин.       Кажется, я поняла, что, несмотря на многие тяготы жизни в эти непростые времена, у нас с Гистом появился нормальный дом, полноценная семья и друзья, которые приходили к нам по праздникам или выходным. То семейное счастье, за которым мы так долго гнались, наконец, само нас нашло.