Мемуары Лаффориэль

      — Да чтоб её, проклятая девчонка! — никак не могла остыть я, хотя мы уже путешествовали с Гистом почти три дня. — Стараешься, стараешься, а толку-то?! Внимания, как у воробья, а на любой вопрос…       — Да-да… — закатывая глаза, кивал муж. — «Я не буду целительницей, в жизни не заставите!» Лафф, да ладно тебе, ну ради богов! Ты говоришь это вот уже три дня подряд. Лантейе пятнадцать, это как раз такой возраст, когда дети начинают бунтовать против родителей.       — И ты считаешь, что это нормально?! — возопила я. — Если бы мои учителя видели, как со мной разговаривает моя собственная дочь, они бы попросту взбесились. И ты слышал это её: «Да как вы можете оставить меня тут?!» Она рвётся вместе с нами на остров Балфиера и даже не знает, что нас там ждёт! Это же осиное гнездо! Да нет, это просто бездна Обливиона! Я так туда не хочу, но разве королеве откажешь?       — Лафф, — Гист легко приобнял меня за талию, — давно пора признать, что маленькая девочка выросла и стала взрослой… относительно. Ей очень хочется вырваться из надоевшего города, повидать мир, а ты не разрешаешь этого. Разумеется, она от этого просто в бешенстве, пусть даже от Балфиеры и мне хочется подальше держаться. И какой бы не была цель поездки, это замечательная возможность хоть немного побыть с тобой наедине.       Ну, раз наедине, то ладно. Мы жили в Вэйресте уже почти шестнадцать лет и стали очень знаменитыми. За мои многочисленные заслуги меня сделали кем-то вроде королевского лекаря (хотя я отказывалась). Гистеллус сменил на посту начальника городской тюрьмы Септимуса Игностиса, решившего полностью посвятить себя внукам. Кто бы мог подумать, стальной Септимус занимается детьми… Постарел, наверное.       Да и сам Гистеллус тоже менялся, я всё чаще и чаще это отмечала. Половина волос уже давно стали седыми, от постоянного пребывания в полутёмных помещениях казематов у него упало зрение, а полученная несколько лет назад травма щиколотки вообще грозила обернуться вечной хромотой. Я лечила и поддерживала мужа, как могла, но некоторые вещи исправить не в моих силах.       А вообще, я стала чувствовать себя странно. К тому времени мне было… много лет, скажем так, но я по-прежнему выглядела всего на тридцать, по людским меркам. А меж тем Гист старел, покрывался морщинами и хромал. Многие при встрече тихо называли меня молодой любовницей, случайно заползшей в постель к взрослому и статному мужчине. Но знаете, дорогой читатель, тогда это было малозаметно, и я не обращала внимания на такие вещи. Точнее, старалась не замечать, понимая глубоко в душе, что наша семейная идиллия вечной не будет…       Лантейе уже почти шестнадцать, переходный возраст в самом разгаре. Несмотря на великолепные успехи в обучении, она наотрез отказывается идти по моим стопам, говорит, мол, ей это не нравится! Да как она может закапывать такой талант в землю?! Да и вообще, назло мне она попадает в различные переделки. Даже умудрилась затесаться в местную банду, откуда я её ещё и вытаскивала потом!       В четырнадцать она захотела убежать из дома и отправиться в путешествие с караваном каджитов. Более того, она осуществила своё желание, отъехав почти на три мили к тому моменту, когда я её догнала. Она втихаря сделала себе татуировку у какого-то заезжего мастера. Еле свела это уродство с неё… В общем, полагаю, что читатель понял ту степень противостояния между мной и дочерью. Впрочем, сейчас-то я понимаю, что Гист вёл себя куда правильнее: не запрещал, но советовал.       Кроме Лантейи, в её личной банде присутствовали ещё двое: Кастав и Леон (первый — старший, а второй — младший сын Элизабет). Эта троица доставляла страже Вэйреста даже больше проблем, чем Тёмное Братство, чьё Убежище, по слухам, находилось в самом городе. Кастав — откровенный сорвиголова, который готов во Врата Обливиона залезть, лишь бы произвести впечатление на какую-нибудь красотку, вроде моей дочурки.       А вот Леон — другое дело! Очень вежливый и немного застенчивый паренёк, который постоянно боится сделать что-то не так. Всегда помогал мне тащить тяжёлые сумки и придерживал дверь! Но когда дело доходило до драки, эти двое сражались как настоящие воины, а Лантейя поддерживала их магией (как драться — так она первая, а людей лечить — ни за что).       Вот и теперь я, вся красная от праведной злости на неуёмную дочурку, вместе со своим не по годам рассудительным мужем еду на королевском корабле «Тихие зори» к острову Балфиера. Сей остров (на самом деле так назывался только самый большой остров крупного архипелага в заливе Илиак) представлял собой нейтральную по отношению к королевствам Хай Рока землю, во все времена занимаемую альтмерским кланом Диренни. Много лет назад клан Диренни захватил почти весь Хай Рок, но ныне в его распоряжении находился только этот остров.       Место знаменито своей монументальной постройкой — Адамантиновой Башней или Башней Диренни. Это сооружение — самое древнее в Нирне. По легенде, тут заседали боги, когда обсуждали сотворение мира. Это поистине историческое место служит резиденцией клана Диренни. Как бы мне хотелось заглянуть туда хоть разочек. Но альтмеры никогда и никого не пускают внутрь башни, скрывая ото всех её тайны. Зато они с удовольствием предлагают бретонским королям и королевам пользоваться островом для своих переговоров.       А теперь к сути поездки. Поскольку остров Балфиера нейтрален, на нём время от времени устраивались собрания королей и королев Хай Рока. Всего в провинции шесть королевств: Даггерфолл, Камлорн, Вэйрест, Нортпойнт, Эвермор и Орсиниум, орочье королевство. Последнее, правда, частенько такие собрания игнорировало.       И не зря, как мне думалось. Как-то раз Уриэль Септим V, побывав в Хай Роке, сказал, что вероятность умереть при падении с Башни Белого Золота и то меньше, чем вероятность быть отравленным бретонцами. Постоянные политические заговоры стали настоящей визитной карточкой этого народа, а остров Балфиера — настоящее средоточие бретонской политики.       У бретонцев сложился довольно занимательный взгляд на мир. Они не воевали между собой нигде и никогда. Начиная со стародавних времён, бретонцы предпочитали решать все вопросы исключительно политическим путём. Однако чаще всего этот путь упирался не в переговоры, а в попытки тайно умертвить оппонента. Причём грешили этим не только короли, но и их собственные люди. Иногда доходило до того, что из-за интриг дворов из провинции начинали бежать простолюдины.       Стоит оговориться, что отравить короля — дело очень сложное, потому что эти люди стали на своей работе настоящими параноиками. Они никогда не ездили в другие королевства, посылая туда только представителей. Но иногда королям всё-таки приходилось собираться вместе, чтобы обсудить дальнейшую политику всего Хай Рока. И для этого эльфы клана Диренни с удовольствием предоставляли остров Балфиера, где вероятность быть убитым снижалась до приемлемого уровня.       Но, тем не менее, каждое такое собрание заканчивалось тем, что того или иного знатного вельможу (очень редко — короля) находили в своей комнате задушенным, отравленным или зарезанным. Такова была бретонская политика: нет человека — нет и договора, чьего подписания ты хотел бы избежать. Порой два противоположных лагеря массово убивали друг друга, несколько лет назад была полностью вытравлена вся делегация одного из принцев Эвемора, а самого принца нашли только спустя несколько дней после завершения заседания… в деревенском туалете головой вниз.       Меня очень удивляло: зачем вообще ехать в такое опасное путешествие, которое с высокой вероятностью закончится твоей смертью? Ответ оказался прост — власть и традиции. Короли не могли доверить решение самых важных политических вопросов своим министрам, а потому, согласно сложившимся обычаям, ехали туда сами. И надо отметить, что каждый бретонец (особенно придворный) весьма честолюбив, так что монархи никогда не отказывались от возможности попытаться урвать себе ещё больше влияния.       Поэтому, чтобы исключить все возможные способы Лантейи оказаться на корабле против моей воли, мне пришлось применить к доченьке моё наисильнейшее заклинание — «Опустошение». А чтобы она ничего не учудила, пока нас с Гистом нет, я попросила Леона приглядеть за бессильно валявшейся на кровати Лантейей. Уж этот-то паренёк точно меня не подведёт!       И вот, наконец, мы с Гистом сошли на берег. Было уже темно, поэтому нас сразу проводили в наши покои. Завтра с самого утра все знатные люди Хай Рока будут совещаться в большом зале собраний, построенным специально для таких случаев (конечно, это же куда рациональнее, чем пустить в огромную башню, стоящую полупустой почти всё время). Еда подкачала, зато покои и впрямь были королевские.       Всё в этом месте было насквозь пропитано паранойей: по коридорам ходили стражники, еду и напитки перепроверяли по сто раз (а привезённую с собой могли отравить твои же подданные), перед дверьми стояла вооружённая охрана. На следующее утро короли, королевы и знатные люди рангом пониже собрались в огромном зале заседаний.       Меня изумило то, что там не было большого общего стола, только много маленьких кругленьких столиков с несколькими креслами вокруг. Как мне объяснили, бретонцы никогда не обсуждают один вопрос все вместе, иначе вообще можно ничего не добиться. Они распределяются в своеобразные «круги по интересам», где и вершат историю. За этими столами не ели и не пили, только вели разговоры о политике. Всё, что описывается ниже, стало возможным опубликовать только теперь, когда все участники сего повествования, кроме меня, мертвы, а решения уже давно недействительны.       Помимо основного политического курса (союзы, военная помощь и выплата дополнительных налогов Империи, которых день ото дня становилось всё больше), самым жарким вопросом того дня была судьба освободившегося места в Совете Старейшин. На днях умер один из членов Совета, представлявших Хай Рок. На его место претендовали два кандидата: один из Даггерфолла, а другой из Камлорна.       И не думайте, дорогой читатель, что это мелкая и незначительная проблема. В Хай Роке убивали и за меньшее. Получив ещё один голос в Совете Старейшин, победившее королевство получало больше возможности влиять на самые важные решения Империи.       Несмотря на то, что королевства Хай Рока считаются примерно равными по влиянию, местным фаворитом был Даггерфолл. На собрании полагали, что Камлорну изначально даже не стоило соваться в это дело. В результате почти пяти часов переговоров согласие так и не было достигнуто. Разумеется, всё это я знаю только из официальных источников, поскольку на заседание меня не пустили.       Хотя Даггерфолл и был в фаворитах этого заседания, король явно выглядел усталым. Оно и понятно: столько времени напряжённейших переговоров. А ещё было видно, что стоять королю очень тяжело, во многом из-за излишнего веса. Поговаривали даже, что перед каждым приёмом пищи король принимает лекарства, улучшающие пищеварение.       А вот у Элизаны, судя по всему, настроение было хоть куда. На обеде, куда проследовали короли и королевы после активного собрания, она так и лучилась радостью. Как шептались слуги из зала, она заключила очередной выгодный для Вэйреста торговый договор с посредниками-редгардами, которые также прибыли на остров из Сентинеля, всегда бывшего союзником Даггерфолла.       Трапеза проходила в одной комнате: за круглым столом посреди зала сидели самые важные гости, а за столом большего радиуса, окружающего центральный, придворные, приехавшие играть в политику поменьше. Подали кушанья, короли сели, но к еде не приступили. Совершенно синхронно, как по команде, к столам шагнули дегустаторы.       О, эти люди были самим воплощением бретонской политики. Им было необходимо только пробовать каждое блюдо, приготовленное для короля или королевы. Однако каждый понимал весь риск этой профессии, поскольку дегустаторы в Хай Роке гибли даже чаще, чем жертвы Кнахатенского гриппа.       Но и плата была просто заоблачная: немного поднакопив, на неё легко можно было купить себе поместье с кучей слуг. Это была своеобразная цена за риск и неподкупность дегустатора. Ну, а уж если дегустатор допускал гибель патрона, то и его участь была весьма незавидна. Скажу так: в искусстве пыток бретонские палачи были не менее изобретательны, чем в политике.       Слуги выставили на столы кушанья и напитки. Клан Диренни прекрасно справлялся с задачей приёма гостей. Разнообразию еды не было предела, и даже слуги могли найти именно то, что хотели отведать. А уж посуда была просто великолепной: серебряные тарелки, края которых украшала эльфийская вязь; глубокие и широкие золотые кубки лучших альтмерских мастеров; аккуратные ложечки и вилочки, лежащие ровно по линейке.       Каждый дегустатор тщательно испробовал блюда, приготовленные королю или королеве, а затем испил напитков. Только после этого к трапезе приступили сами власть имущие. Пока что всё шло весьма мирно, и светила мировой политики всё ещё были живы.       В общем-то, моя задача состояла только в наблюдении за состоянием здоровья венценосной королевы Элизаны. Я должна была, в случае чего, попытаться спасти королеву. Но ощущение, что ты сидишь в окружении сплошных врагов, не давало мне спокойно наслаждаться трапезой. Я не понимала, как все эти миледи и милорды могут сохранять улыбку, пусть даже и напускную, в атмосфере лжи и подозрительности.       Спустя полчаса мне перестал лезть в горло кусок от постоянного напряжения (первые двадцать минут я страстно пыталась побороть страх перед едой у меня на тарелке, пока Гист, мой личный дегустатор, услужливо не попробовал и мою порцию). Король Даггерфолла встал и торжественно поднял кубок, держа его на ладони. Все гости торжественно замолчали в ожидании речи.       — Дорогие друзья, ещё раз выражаю вам свою признательность за то, что вы прибыли сюда! Я поднимаю сию чашу, как когда-то поднимал её мой отец и отец моего отца, желая мира и спокойствия Хай Року и остальным провинциям Империи! Да стоит великая Империя долго!       Никто, конечно, в его речи не поверил. Ходили слухи, что нынешний король Даггерфолла, внук безвременно почившего Лизандуса, уже много лет строил планы по очередному перевороту.       Венценосные особы встали и сделали по глубокому глотку из кубков, зычно согласились с пожеланиями короля и поставили бокалы. Все, кроме говорившего. Король Даггерфолла уронил кубок и схватился за сердце. Послышался скрип плотно сжатых зубов, лицо посерело. Затем он запрокинулся и упал на спину, содрогаясь, будто в конвульсиях.       Начался страшный переполох: короли повыплёвывали всё, что было в их ртах, лекари Даггерфолла, бывшие на пиру, бросились к умирающему королю, стража немедленно схватила недоумевающего дегустатора. На выходах из зала началась толчея, но стража не выпустила ни одного человека.       Мне стало сразу понятно, что эти дилетанты-целители не смогут ничего сделать, а я не собиралась во всё это лезть. Наверняка это один из местных корольков и траванул беднягу, а может, и его собственная жена. Если я вмешаюсь, схлопочу немилость на свою голову. Я прекрасно понимала, как легко моя головушка может слететь с моих покатых плеч.       К дёргающемуся в предсмертных конвульсиях мужчине подбежал мальчик лет шести, красивый и аккуратный… и просто невероятно похожий на короля.       — Папа! Папочка, пожалуйста, не умирай, папа! — плакал мальчик на груди у отца. — Кто-нибудь, помогите, пожалуйста, помогите… Помогите папочке…       И тут моё сердце не выдержало. Я рванула вперёд, растолкав толпу, и Гист не успел меня остановить. Я просто не могла смотреть, как мальчик в одночасье становится сиротой на глазах у лицемерных политиков, в душе смеющихся над ним. Не могла представить, что когда-нибудь этот милый парнишка станет либо повелителем интриг, как остальные гости зала, либо их разменной монетой в жестоких играх.       — Отойдите, дайте дорогу! — скомандовала я страже и лекарям, а когда те попытались меня оттолкнуть, добавила. — Я Лаффориэль, та самая знаменитая целительница. Пустите же, я помочь хочу! — однако стража упорно не пропускала меня. Ну ещё бы, я же приехала из Вэйреста!       — Пропустить! — скомандовал маленький принц Даггерфолла. — Немедленно пропустить её к папе!       Вот тут им пришлось подчиниться, спасибо милому пареньку!       Перед поездкой я изучила несколько книг по ядам Тамриэля. Так, судороги, отравленный хватается за сердце, учащённое дыхание. Пульс… зашкаливает, сердце колотится как бешеное. Изо рта идёт противных запах скисших огурцов. Я быстро откопала в своих заметках этот яд. Он назывался «Пасынник», потому что пасынки подливали его своим мачехам. Смерть выглядит, как внезапный сердечный приступ, но здесь, в кругу политиков Хай Рока, никто и не сомневался, что его величество отравили.       «Пасынник» делают из белены, жира тролля, корня Нирна и ещё пары-тройки не очень приятных веществ. Он вызывает невероятное ускорение работы сердца, что приводит к перегрузу и мучительной смерти от сердечного приступа. Сначала я применила к его величеству заклинание апатии — особый вид магии школы Восстановления, замедляющий все процессы в организме человека на время, пока заклинание подпитывается энергией. Сердце перестало биться, как заведённое, постепенно снижая активность, дыхание выровнялось.       Однако долго держать заклинание сосредоточения я не смогу, нужно срочно принимать меры. Первым делом я вызвала у его величества приступ рвоты, залив много солёной воды. Теперь мне предстояло победить только тот яд, что уже попал в кровь. Пока я держала бедного короля почти при смерти, прибежал Гист с моим бесценным ящиком с лекарствами.       — Гист, — уже полностью мокрая от пота скомандовала я, — ищи пузырёк с нервным угнетателем…       — Да вы что?! — разом заохали целители. — Это же яд!       — Ага, яд… Как говорится, клин клином вышибают! У него перегружено сердце, значит, мы его замедлим! Нашёл, отлично! У него, скорее всего, не работает пищеварительная система, доставай вводное устройство номер один! Да-да, с иглой… отлично, а теперь набирай туда ровно три грамма угнетателя, затем ещё восемь грамм…       — Погоди, Лафф! Я не могу так быстро…       — Поняла, поторопись! Восемь граммов настойки пустырника и пиона. Сколько весит король? — обратилась я к замершей в ожидании толпе.       — Шестьдесят четыре килограмма, — отрапортовал лекарь.       — Чего?! — возмутилась я. — Да у него даже на вид больше восьмидесяти! Ты что, его смерти хочешь?!       — Ох, ошибся… 93…       — Гист, ещё двенадцать граммов раствора для инъекций! — я чувствовала, что начинаю выдыхаться.       — Сделано, — муж протянул мне иглу.       — Нет, не могу отойти, пусть колит целитель, аккуратно, прямо в вену на руке!       Спустя пару секунд после введения инъекции энергия у меня окончательно иссякла, и я упала на бок, тяжело дыша. Приподнялась, прощупала пульс. Сначала он подскочил, но затем упал. Временно жизнь короля была спасена.       Остальное теперь зависело от того, насколько у короля здоровые почки, и сможет ли его организм вывести такое количество яда. Больного унесли в покои, которые теперь будут охраняться, как дети Императора. Я чувствовала на себе взгляды стервятников и поняла, что опрометчиво дёрнула даэдрота за хвост.       — Лаффориэль, — муж второй раз назвал меня полным именем, когда мы уже сидели в комнате, — я просто не могу поверить, что ты в это полезла… Зачем?       — Прости, дорогой, я… я не могла смотреть на слёзы мальчика, который терял отца на руках в шесть лет. Прости, кажется, я становлюсь сентиментальной…       — Лафф… просто теперь если король выживет, то осыплет тебя золотом, но если умрёт… на тебя спустят всех собак, скажут, что короля добила ты! И никто за тебя не заступится. Зал собраний заперт, тебя не выпустят наружу. Беднягу-дегустатора сейчас допрашивают… с пристрастием.       — Он невиновен, — уверенно заявила я. — Я видела это по глазам. Он испугался, когда король упал.       — Я тоже склонен так думать. Ни один дегустатор в здравом уме не станет травить своего господина. Тогда что там, скамп меня дери, произошло? Мы оба видели, как всю еду и напитки испробовал дегустатор, так почему ни они, ни другие короли не отравились? Может, его отравили ядом замедленного действия?       — Нет, «Пасынник» действует мгновенно. Как только он попадает в кровь, наступает реакция. Отравлено было вино, это точно. Вопрос в том, почему не отравились остальные, те, кто пил вместе с королём?       — Может, антидот приняли?       — Сразу все? Сомневаюсь. Да и антидота от него нет. Но… — тут я задумалась, вспоминая мои изыскания по этому поводу. — Ты знаешь, Гист, я слышала, что некоторые яды при помощи алхимических манипуляций можно разделить. Сделать из него два безвредных компонента, которые при смешивании дадут смертельный эффект.       — А компоненты безвкусные? Без цвета или запаха?       — Это одно из свойств «Пасынника», — объяснила я Гисту. — Он без вкуса или запаха. Теперь вопрос сложнее. Если мы предполагаем, что яд состоял из двух компонентов и что дегустатор невиновен, то что содержало второй компонент?       — Погоди-погоди, Лафф, — остановил меня Гист. — А тебе это зачем? Тебе не хватило предыдущей глупости?!       — Пойми, если я найду отравителя, то вельможам будет на кого спускать собак. Все забудут про альтмерку-целительницу.       — Хорошо, Лафф, но я тебя предупреждал! — заметил Гист. — Нужно искать что-то, что выпил бы только король.       — Лекарство! — одновременно выпалили мы.       — Конечно, — продолжила я, — нужно было принять второй реагент как можно ближе к принятию первого, иначе он мог бы вывестись из организма.       — Значит, — вторил мне муж, — кто-то подменил бутылку с его лекарством на бутылку с компонентом. Но как король не почувствовал разницы во вкусе?       — Во многие лекарства, особенно коронованным особам, — с презрением добавила я, — добавляют разные сладкие добавки, чтобы неженкам было не так мерзко это пить. Такие вещи способны заглушить любой вкус.       — Погоди, — вдруг насторожился Гист, — где сейчас эта бутылочка?       — Вроде как в зале для приёмов осталась…       — Надо срочно её найти! С момента отравления зал был опечатан, но отравитель обязательно попытается поменять лекарство обратно!       Мы сломя голову побежали в обеденную залу. На входе должны были стоять два стража, однако там никого не было. Зато вот человека в капюшоне там точно не должно было быть. Посреди обеденной залы стоял мужчина в странных чёрно-красных одеждах. Он, по-видимому, не ожидал, что его обнаружат, но был готов. По рассказам Гиста и Элизабет (которая уже заработала в этой среде кучу врагов) я опознала в напавшем убийцу Тёмного Братства. Понятно, настоящий заказчик решил не марать руки и нанял высокопрофессионального убийцу. В руке у него я заметила бутылочку.       Одним резким прыжком он метнулся на нас, но Гист, мой самый верный защитник, прикрыл меня. Конечно, мой муж не сравнится мастерством с убийцей, но опыт поимки заключённых, некоторые из которых отличались вероломством, научили его нескольким приёмам. Я тоже пыталась применить магию, но боялась попасть в Гиста. Поэтому я ограничилась только восстановлением сил сражающегося мужа.       Однако, всё-таки этот тип оказался хорош. Приметив, что Гист припадает на одну ногу, он пнул прямо по больному месту, оттолкнул меня и бросился бежать вместе с бутылью. Перескочив через стол, он вылетел через дверь и растворился в ночной мгле. Я кинулась следом, но Гист схватил меня за руку.       — Даже не думай об этом, — остановил он меня.       — Отпусти, Гист, он уходит! Надо поймать его как можно скорее! — продолжала вырываться я.       — Лаффориэль! — вскрикнул Гистеллус, и я остановилась. — Ты с ним не справишься! Там темно, а темнота — плащ убийцы. Подумай ещё раз и не губи себя!       — Ладно, — признала я, — надо проверить бутыль!       Я взяла вторую склянку с лекарством короля и капнула туда заранее прихваченным реагентом. Как я и предполагала, убийца успел заменить яд обратно на лекарство.       — Проклятья даэдра на убийцу!       — Прости, Лафф, — погрустнел Гист, — похоже, я старею. Уже с убийцей справиться не смог…       — Гист, не бери в голову, — попыталась я его утешить. — Зато ты так хорошо защищал меня! Видишь, я же жива! А теперь надо искать дальше.       — Нет, не надо, — снова остановил меня муж. — Он был из Тёмного Братства. Если его наняли убить короля Даггерфолла, самого настороженного человека из всех королей, то и плата должна была быть просто грандиозная. Его величество заказал его же коллега-король, либо кто-то из самых богатейших людей Хай Рока. Пожалуйста… пожалуйста, Лафф, хватит. Хватит закапывать себя!       — И что тогда? — задумалась я. — Просто ждать?       — И надеяться, что наши с тобой похождения здесь остались незамеченными.       Лучше варианта мы правда не нашли, хотя заснуть мне удалось с трудом. Утром нас разбудил посланник, пригласивший меня на приём к королеве Элизане. Гиста внутрь не пустили, хоть он и пытался. Напоследок я увидела его обеспокоенный взгляд.       Личные покои Элизаны находились в соседнем крыле. На деле они несильно отличались от моих, просто жила королева там в полном одиночестве, и никто её ночью не обнимал. Она сидела за маленьким письменным столом, вся такая статная, пожилая и суровая. Про неё ходили самые разные слухи, в основном плохие.       — Здравствуй, Лаффориэль, присаживайся! — царственным жестом пригласила она. — Вижу, ты не выспалась. Тебе не спалось?       — Нет, Ваше Величество, просто у мужа что-то нога разболелась, пришлось облегчать ему боль.       — Что же, надеюсь, ему легче. Я вызвала тебя, чтобы сообщить прекрасную новость! Король Даггерфолла очнулся, более-менее здоровый, к радости его маленького сына, — по тону королевы совершенно ничего нельзя было понять.       — Это… это прекрасно? — спросила я, не зная, что меня ждёт.       — О да, — согласно кивнула Элизана с непроницаемым лицом, — он был так благодарен тебе, а соответственно, и мне, за помощь, что наши отношения — впервые за много лет — потеплели. Я пригласила тебя сюда в качестве придворного целителя. Ты прекрасно справилась, я бы даже сказала — перевыполнила норму. Скажи, ты что-нибудь узнала о втором компоненте яда? Может, куда его добавили?       Меня как огнём ожгло. Ну конечно, кому ещё желать смерти своему ближайшему сопернику, как не королеве Вэйреста, извечно конкурирующей с Даггерфоллом? Конечно, и у Элизаны есть хорошие алхимики, которые могли догадаться о двух компонентах яда, но… вашу мать, куда я влезла-то, а?!       — А теперь, когда преступники схвачены, можно смело отправляться домой.       — Схвачены? — подозрительно спросила я, забыв об осторожности. — Кто?       — Как, ты ещё не догадалась? — удивилась королева. — Это дегустатор короля. Его казнили на площади пару часов назад, пока вы спали. Местные власти проведут тщательнейшее расследование, но отлично видно, что все нити тянутся к королевской семье Камлорна.       — А вы сами хоть в это верите, королева? — мрачно спросила я.       — Вера — материя очень дорогая. Факты куда дешевле, — бросила загадочную фразу королева.       — И что теперь будет с Камлорном?       — Ничего, — обескуражила меня Элизана. — Пообижаются чуть-чуть, место в Совете отойдёт кандидату от Даггерфолла в качестве компенсации. А так — никаких особых санкций не будет. Разумеется, дипломатические отношения двух королевств отъедут на годы назад, но Вэйреста это уже не касается.       Я ещё больше уверилась в виновности хитрой королевы, но, по крайней мере, убедилась, что меня пока что убивать не собираются.       — Ох, чуть не забыла! Я и чудесно спасённый король решили основать школу целителей, травников и алхимиков, в которой будут обучаться этим искусствам молодые бретонцы и прочие представители разумных рас. Мы оба хотим видеть тебя в качестве директора и покровителя этого заведения.       Сказать, что я была обескуражена, — ничего не сказать. Я точно не знаю, что меня спасло: моё незнание всех фактов, моя известность, спасённый король или мои непревзойдённые навыки. Да и, насколько я поняла, если правда вскроется, ничего сильно не поменяется, поскольку Вэйрест и Даггерфолл и так постоянно соперничают. Но я всё-таки осталась жива посреди этого моря политики!       Я вышла из покоев, чуть ли не волочась по полу, а снаружи меня поджидал извёдшийся Гист.       — Лафф, дорогая моя, родная! Ты жива! — он стиснул меня в объятиях, и я почувствовала, как у него дрожат руки. — Как же я перепугался!       — Всё в порядке Гист, — тихо произнесла ему я, — кажется, буря опять прошла мимо нас. Теперь-то точно всё будет хорошо, родной мой…       Тем же вечером вся делегация Вэйреста покинула остров Балфиера, к моей величайшей радости. Позади остались и интриги, и вечная паранойя, и заговоры. Впереди меня ждал дом, где я, наконец, смогу расслабиться и обнять дочь.       К слову о дочери. Мы прибыли обратно в Вэйрест на шесть дней раньше запланированного, и что бы вы думали? По возвращении я обнаружила сидящих на скамеечке Лантейю и Леона, наслаждавшихся обществом друг друга. Проще говоря, целовавшихся.       — Да-а-а, — протянула я, наблюдая за реакцией вспугнутых ребят, — не больно ты и расстраиваешься по поводу того, что не поехала, Лантейя.       — Какого скампа, мама?! — возопила дочурка, красная, как лава Дагона. — Ты чего как рано назад прикатила?       — Не груби матери! — прикрикнула я. — И вообще, что тут ты без меня учудила?       — Простите, леди Лаффориэль, — учтиво вклинился не менее красный Леон. — Мы с Лантейей любим друг друга, поэтому мы… в общем… вместе, вот как!       — Это же чудесная новость! — обрадованно похлопал смущённого паренька по плечу Гистеллус. — Так, ладно, Леон, иди, зови маму и брата, а ты, Лантейя, пригласи Аранию. Мы сегодня будем праздновать новое грозное звание Лафф!       — Есть! — аж подскочил от энтузиазма Леон и бросился к дому.       Меня долгое время мучал вопрос: как Лантейя вообще могла выбрать застенчивого Леона. Когда я узнала, долго смеялась. Оказалось, что, когда Леон пришёл присмотреть за обессилевшей дочкой по моей просьбе, он знал, что хотя бы в этот раз неуёмная девушка дослушает до конца.       Сначала он во всех подробностях поведал, как она ему нравилась все эти годы, но ему было страшно признаться в этом. Рассказал, как полез в дом с привидениями (на деле нет там никаких привидений), чтобы доказать ей свою храбрость (именно тогда он сломал руку, а мне сказал, паршивец, что неудачно упал). А после, пользуясь тем, что Лантейя не может оказать особого сопротивления, просто поцеловал её.       Когда дочка пришла в себя и смогла встать с кровати, она, конечно же, дала ему пощёчину за то, что всё сделал без её согласия. Но какая же девушка не растает от таких красивых и романтичных признаний. Я бы точно растаяла! Эх, не пропадёт она с ним!       Новое назначение все восприняли с радостью и полной уверенностью, что я это заслужила. И хоть ни один из них не догадывался об истинных обстоятельствах моего резкого «повышения», я чувствовала, что смогу принести там очень много пользы. Никто, кроме моего дорогого Гистеллуса, так никогда и не узнает, за что и почему я стала директором академии «Светлой жизни», как её назвали в простонародье. Ну и ладно!       В тот день я пришла к выводу, что в мире есть вечное и неуничтожаемое зло, к которому относится бретонская политика. Ради дочери, друзей и мужа я готова была пойти на такую несправедливость. В конце концов, это же Хай Рок!