'скоро увижу тебя и значит смогу жить'

С момента концерта в Олимпийском прошло почти три месяца. Так, ну и как моя жизнь? Очень и очень неплохо. Тур, репетиции, интервью. Слава Богу, родители и дети в порядке. Все вроде как обычно. Не хватает последней детали пазла. Понятно мне и всем, кто меня знает. Сурганова. Сур-га-но-ва. СУРГАНОВА!!! Абсолютно правы фанаты, говоря кто настоящий снайпер. Конечно, Сурганова, кто бы сомневался. Сидит в своей 15-летней засаде и прямехонько целится в мое измученное сердце. Выстрелила в яблочко, три месяца собираюсь по кускам. И что же делать? Как достать и поставить на место запрятавшуюся детальку. Ломаю голову всю последнюю неделю. Тихо схожу с ума. Идей — ноль. Читаю комментарии в Инстаграм, все одно и тоже. Совсем скоро выступление в моем родном городе, все только и мечтают, что повторится Олимпийский. Сурганова, зараза, как всегда в выжидательной позиции. Ну, а почему, собственно, нет? Это ее право. Телефонный номер, невидимо вытатуированный в памяти, Господи, хоть бы было занято, хоть какая-то отсрочка. Первый гудок и радостное: Динка, привет! Вот же дьявол. Ждала и, конечно, знала. Чертова Сурганова. Эээ, привет. М-да, ну у меня и голосок, телега скрипит мелодичней. В ответ - посыл бесконечного счастья. Убью стерву. Не хочешь ещё разок спеть вместе? Говорит, что только и мечтает об этом. Держите меня семеро. Ну тогда жди меня через пару дней в Питере, обсудим нюансы на земле обетованной. Зовёт в гости. Ну уж нетушки, не буду я встречаться на ее территории. Хохочет, говорит, что я трусишка и боюсь ее. Ну все, держись, Сурганова, крепко держись за свой смычок, я еду. Московский вокзал, привет старичок. Иду по перрону, коленочки подрагивают. Кепка, очки, стремительно сажусь в такси. Дорога за город. Глаза закрываю, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Вдох-выдох. Приехали. Стоит в дверях, улыбка за ушами соединяется, странно, что на скрипке не играет. Читает меня как раскрытую книгу. Бесит, черт. В доме кроме нас никого. А нет, сидит на кресле усатый комок шерсти, глаза прикрыл, куда же без этих мурзиков. Молчу, слушаю Сургановский щебет, ничего не понимаю из ее слов, просто слышу голос. Смотрю в одну точку, чуть раскачиваюсь, человек дождя, блин. Надо брать себя в руки. Сурганова.. Как всегда прерываю на полуслове. Я тут песню одну набросала, послушаешь? Несётся за гитарой, сидит вся превратившись в слух. Прикол в том, что никакой песни нет. Бренчу, что попало, она упоенно слушает. Да, таких дур только поискать. Говорю, что не могу настроиться. Предлагает чай с ромашкой для успокоения. Вы слышали? Говорю, что отличный выбор, но коньяк успокоит меня быстрее. Мечется, ищет какие-то специальные бокалы. На фига это надо. Ставит перед моим носом посудину, коньяк на четверть, эстетка хренова. Смотрит доверчивым мышонком, глазищи серые, бездонные, пронзающие душу. Светка, зачем тебе это все, а? Зачем ты меня терпишь? Зачем ты жертвуешь собой? Ты же знаешь, чем все закончится. Я могу уйти и спасибо не сказать. Я знаю, Диана, я привыкла. И так она это говорит, вроде как и просто, и в то же время в этих словах все между строк. Я смущаюсь, ужасно стыдно, боюсь на неё смотреть. Сурганова встаёт, возится у плиты. Напротив меня ее говорящая спина, такая худенькая, беззащитная, лопаточки эти, как крылья. Я завороженно смотрю. А струна во мне натягивается все сильнее и сильнее. Одним рывком подлетаю к ней, вжимаюсь в эту единственную для меня спину, замираем. Я чувствую как бегут мои слёзы, какими-то весенними ручьями, прямо на Светкины плечи. И не могу ее отпустить, нельзя, я задохнусь. Дальше провал. Помню что рыдала как белуга, как в тот день, когда до меня дошло, что Светки больше не будет рядом. Круг должен замкнуться. Кажется, в психологии такое состояние называется катарсис. Как будто лопнула бочка, в которой копились слезы за эти пятнадцать лет и из тебя выходит вся эта боль одиночества. Светка едва не сходит с ума, то капли пустырника, то валерьянки суёт. Господи, мне феназепама надо упаковку, а она количество капель уточняет. Я вою, помочь ей не готова. Наконец, она догадывается встряхнуть меня, влить коньяка и уложить на диван. Бедная моя, Сурганова, нет тебе покоя от меня. Лежу, всхлипываю. Светка, вся белая от страха, такое светопреставление со мной в главной роли даже для неё новинка. Ухожу в спасительный сон и только чувствую ее руку на своей голове и шёпот Любимая моя, родная, спи. Темнота.