1 to 10

- Хён, ты чего не спишь? – Чонин подходит к старшему сзади, нежно обхватывая его поперек талии и укладывая свой подбородок у него на плече. - Нини… - Феликс немного пугается, он думал, что его малыш спит крепким сном. – Просто, опять этот сон. Чонин покрепче сжимает Ли в своих объятиях. Этот сон мучает старшего уже на протяжении месяца, с тех пор как они чуть не потеряли друг друга. Чонин и Феликс, самые популярные модели последних двух лет. Они появляются буквально везде: в журналах, в рекламе, на показах, в фильмах и сериалах. Всегда вместе. Все шутят, что они идут как по акции в магазине 1+1=1. Они два самых добрых, милых, ярких создания. Их любят все от мала до велика. В их компании в них и вовсе души не чают. К ним постоянно поступает предложения разного рода, и всегда для двоих. Но не каждый знает, что это не рекламная акция, а их судьба. Они просто не могут по-другому. Они всегда вдвоем, рядом, не разделимы. Это их связь. Их дар. Их проклятие. Они соулмейты, которых ни в коем случае нельзя разделать. Их предел 10 минут и ровно один километр. Больше друг без друга они не выдержат. Чем дальше и дольше они друг от друга тем медленнее бьются их сердца. Каждый последующий метр или минута сверх нормы забирает из них жизнь. И месяц назад они чуть не лишились своей связи, по самой глупой причине. Они решили сделать себе выходной и отправиться гулять по городу. Собравшись, они решили отправиться на смотровую башню Намсан, любимое место младшего в городе, и проверить на месте ли их замочек, что они повесили в этот же день пять лет назад. Им не верилось, что они нашли друг друга, именно на этой башне. Ли тогда приехал посмотреть достопримечательности его родного края с семьёй, ведь хоть он и кореец всю жизнь он жил в Австралии, но он не мог подумать, что в 17 лет своей жизни он получит такой подарок. А Чонин был там со школьной экскурсией. Они тогда потянулись к одному замочку, и соприкоснулись всего лишь кончиками пальцев. Но оба почувствовали трепетание их сердец, что теперь бились в одном ритме. После они каждый год приходили к башне и вешали по замочку. Но в этот раз день стал не самым счастливым в их жизни. Их кругленькая дата, чуть не стала трагедией. Феликсу захотелось добраться на метро и подняться на фуникулере, а младший не мог противиться кошачьим глазкам и улыбке. Они спустились в метро и, завидев почти отходящий вагон, побежали в его сторону, но в этот момент руки, что всегда были крепко накрепко сцеплены, разъединились, и так получилось, что Чонин остался на платформе в то время, как за старшим закрылась дверь. Ли повернулся и, не увидев Яна, запаниковал и стал кричать, но было уже поздно, вагон метро уже отходил от платформы. Младший побежал ему в след, но не мог, ни остановить, ни догнать. Благо, что между ближайшими станциями было меньше километра, значит у них есть 10 минут. Чонин паниковал, нет, он знал, что старший выйдет сразу же, но он боялся, что следующий состав придет позже. Он стоял, смотрел на табло, где красным горела информация, что следующий состав придет через 3 минуты. «Всё хорошо, всё будет хорошо Чонин.» - Успокаивал он себя, но ему было очень страшно. Он всё поглядывал на время, но ни через 3, ни через 5 минут состав так и не подъезжал. Было объявлено, что состав задержали на предыдущей станции, и он подъедет через минуту. Тут то Ян и ужаснулся. В лучшем случае до следующей станции ему ехать 4 минуты. А что если он не успеет. Состав подъезжает, и Ян запрыгивает в первую дверь первого вагона, зная, что старший будет ждать его тут. Его всего трясёт, и, кажется, что вагон едет очень и очень медленно. Паника охватывает его, сначала он чувствует свой ускоренный пульс, но как только видит, что время уже перевалило за десять минут, ощущает, как силы покидают его, сердцебиение затихает, он падает на колени, люди вокруг замечают и начинают копошиться интересоваться всё ли хорошо. Но Чонин знает, что всё очень плохо, только вот сказать он не может. И вот когда казалось, что вот он финиш, он ощущает последние удары, как вдруг дверь резко открывается, и он падает прямо в родные руки. «- Нини… держись… Нини… я здесь… всё хорошо… всё хорошо… Нини… мы успели… - Феликс сжимал младшего в своих объятиях, крепко прижимая к себе. По его щекам текли слёзы, что каплями прятались в волосах его лисёнка. – Прости… прости меня малыш… Я не должен был тебя оставлять". Ян же мог только крепко схватиться за толстовку на спине Ли и так же тихо плакать, от счастья, что всё обошлось. Это день не прошёл для них бесследно. После они не выходили из дома почти неделю. В основном из-за Феликса, страх потерять его Нини был таким сильным, что он просто решил отгородить их обоих от всего, что может их разлучить. Но Чонин понимал, что так не может продолжаться. И тогда он заставил его выйти из дома, запугав тем, что иначе уйдёт без него. И вроде всё стало налаживаться, они снова влились в их обычную счастливую жизнь. И снова стали двумя солнышками для всех. Пока у старшего не начались эти кошмары. Каждый день он просыпался в холодном поту и с гримасой ужаса на лице, резко обследовал кровать и, только когда находил свой комочек счастья под боком, его отпускало, но после он больше не мог спать. Из-за этого его состояние ухудшилось, он сильно похудел, под глазами образовались темные круги, что даже лучший визажист не мог замазать. И предложения на рекламу стали поступать меньше, или поступали только на Яна. Но младший ни за что не соглашался фотографироваться без своего котёнка. Дни шли, кошмары не прекращались. Им дали отпуск, чтобы они решили проблему. Чонин не знал чем помочь старшему. Он спал с ним в обнимку, сильно прижимая его к себе, окутывая всеми конечностями, но это не помогало. Сегодня Чонин сам проснулся от кошмара. Не такого, как снятся Ли, но похожего. Он боится, что Феликс оставит его насовсем. Ведь такую связь как у них может остановить лишь насильственная смерть одного из соулмейтов. Он видит, как старшего грызет совесть, и он постоянно говорит о том, что тянет младшего вниз, что он не достоин такого соулмейта. И этот страх с каждым разом увеличивается всё больше и больше. Он решил пойти умыться и выпить стакан горячего какао. Это их любимый напиток, что всегда способен успокоить. Ян стоял и подогревал молоко, как вдруг услышал грохот из их спальни. Он сразу побежал туда, и увиденная картина привела его в ужас. Феликс сидит на подоконнике, свесив ноги по ту сторону окна, его руки подрагивают, плечи крупно дрожат, он тихо всхлипывает. Младший резко бежит к нему хватает его за шею и валит на пол, крепко в неё цепляясь. Он в шоке и зол, поэтому не может себя сдержать и в следующую в Ли прилетает сильная пощёчина, а Чонин садится напротив и просто начинает горько рыдать, нисколько не сдерживаясь. - Хё~~он… Ты идиот… т-ты ч-то вообще т-творишь а? Т-ты обо мне по-подумал? – Он заикался, слёзы текли градом. Сейчас выходил весь накопившийся стресс. – Т-ты ду-маешь я не боюсь, думаешь, мне не страшно… да я сейчас чуть дьяволу душу не отдал… УАаааааа…. Феликс сидит в шоке, до него только сейчас начало доходить, что он чуть только что не натворил. Как он мог о таком вообще подумать. Он заставил своего малыша плакать. Старший на коленях подползает к Яну поближе и, стискивая в объятиях, зарывается в его волосы носом, поглаживая по спине и пытаясь его успокоить. - Ты… ты не можешь меня бросить, идиот, я без тебя не могуууууу…. Я тебя люблю, хён, как ты вообще мог… мог подумать о мысли оставить меня…. Аааааа…- Младший продолжал реветь казалось его уже ни что не успокоит. - Нини… малыш… солнце… прости… прости, пожалуйста. Я не думал, что творю… прости меня … Нини. Мой Нини. Умоляю, прости…- Старший молил его о прощение, он ощущал всю боль, что сейчас причинил любви всей его жизни. Он целовал каждую новую слезинку с его щёк, не давая ни одной из них скатиться ниже. Потом такими же нежными касаниями начал проходится по губам, прося прощения. – Прости, прости меня, пожалуйста. Я очень глупый хён… прости меня малыш. Они ещё долго просидели так в обнимку, отдавая живительные поцелуи друг другу. Но запах гари, что дошёл до их комнаты заставил их отлепиться друг от друга. Они, держась за ручки, рванули на кухню, где уже вовсю выкипало молоко. И в тот момент показалось, что их страхи так сгорали как это молоко на плите.