***
Чонин собирался домой. Парень привычно выключил компьютер, сложил стопкой документы и положил в ящик стола, выключил настольную лампу. Все выполнялось на автомате. В этот день как назло закончилось обезболивающее и Ким спешил успеть в аптеку, чтобы принять таблетки и не скорчиться на полу вагона метро в приступе боли. Одного раза было достаточно. Лифтом он не пользовался, время слишком было дорого, поэтому быстро-быстро побежал по лестнице. Кинув охраннику сухое «до завтра», Чонин толкнул стеклянную дверь офиса и вышел в прохладу наступающего вечера. В голове набатом стучала мысль «Скорее, скорее!». Он уже чувствовал, как подкатывает боль, словно холодные склизкие сильные пальцы к его ребрам. Она всегда начинается с ребер и парень задыхается. В глазах темнеет, воздуха катастрофически не хватает и хочется наконец сдохнуть, лишь бы избавится от вечной боли. Аптека недалеко. Выйти на широкую улицу, слившись с толпой, пройти буквально один дом и купить лекарство. Но ноги становится сложно переставлять, дышать тоже уже трудно. По лбу стекает холодный пот, когда кожа наоборот будто бы горит изнутри. Чонин добирается до светофора и облокачивается плечом, пытаясь выровнять дыхание и хотя бы чуть-чуть потерпеть. Тут совсем недалеко. Парень внезапно распахивает было прикрытые глаза и таращится на противоположную сторону. Он чувствует. Прямо на ребрах, там где Судьбой набиты слова, легкие легкие прикосновения. Будто кто-то лепестком цветка касается кожи, очерчивает буквы и щекочет. Легко и приятно. Чонин видит. На той стороне стоит парень, обычный, на первый взгляд. Джинсы, футболка с принтом обезьянки, расстегнутая рубашка в клетку, рюкзак. И удивленный взгляд, направленный на Чонина. Киму не нужна подзорная труба, чтобы увидеть вытянувшееся лицо незнакомца, широко распахнутые в неверии глаза. Светофор наконец включает зеленый свет. Чонину необычайно легко идти. Он не слышит городского шума и голосов рядом идущих людей. Идет вперед туда, где стоит парень с забавной футболкой. Он останавливается, едва дойдя до низкого бордюра. А парень-то ниже его и маленький, изящный, словно статуэтка. — Я… Я тебя так ждал! — выпаливает незнакомец и стискивает в неожиданно крепких объятиях Чонина. Он стоит не в силах поверить и слов-то не может подобрать. Аккуратно обнимает парня за плечи, робко сперва, а потом дает волю чувствам, потому что, ну господи, он избавится от этой адской боли, он уже нашел его, предназначенного, который страдал не меньше. — Спасибо, — шепчет Чонин. Из глаз текут слезы облегчения, сердце заходится в радостном ритме, отбивая будто «я тебя так ждал» и осуществление мечты отпечатывается на подкорке черепа так ярко, что перед глазами пляшут разноцветные точки. Боли больше никогда не будет.Dum spiro - spero.
13 ноября 2018 г. в 13:00
Грудь под теплым одеялом судорожно вздымается. Губы жадно ловят прохладный ночной воздух, но не насыщаются. Все тело безумно ломает, изнутри. Будто кости дробят заживо, ткани мышц рвутся и эту боль невозможно вынести, но парень упрямо сжимает губы, мычит, стонет. Сил хватает только чтобы сделать глубокий вдох и снова сжать зубы до скрежета.
Это состояние продолжается каждую ночь вот уже четыре года. Днем парень закидывается кофе, обезболивающим, что хоть мало-мальски спасает до наступления сумерек. Он не спал нормально четыре года.
Он за эти годы и не жил-то по-человечески.
Все вокруг друзья, те, кто остался рядом, нашли своих соулмейтов и не испытывают этих жутких болей.
А у Ким Чонина будто проклятье какое-то, напоминающее каждый раз о себе будто издевательской татуировкой на ребрах.
«Я тебя так ждал»
Он правда искал ту или того самого, чувствовал, как приятная щекотка проходит по ребрам, там где и была татуировка, но оглядывался и тут же ощущения пропадали.
Чонин боялся, наверно, одного: если татуировка исчезнет, это означало бы, что его соулмейт умер и тогда невыносимая боль ночью стала бы его постоянным спутником и днем.
Он обращался к врачам, пил таблетки, даже бывало бросался на незнакомых людей, кто пересекался с ним взглядом. Но это все было не то.
Друзья жалели и пытались помочь, но как тут поможешь, когда не знаешь, как этот соулмейт выглядит и единственное, что с ним связывает дурацкая фраза на теле?
Чонин не жалел себя, работая на износ. Он сносил смешки коллег, крики начальства, потому что по сравнению с внутренней болью это были как камушки в ботинках, неприятно, но терпимо.
— Пока я дышу, я не сдамся! — говорил себе Чонин, со стуком опуская кулак на стол дома и напряженно вглядывался в городской пейзаж за окном.
Едва на город опускался вечер, парень хватал из сумки пузырек с обезболивающим и запихивал в рот целых три. Лишь бы отсрочить, лишь бы добраться домой и залезть под одеяло, где его никто не увидит и не скажет, насколько он жалок.