Иногда, но только иногда, Чарли напоминала ему греческую богиню или Рапунцель, из сказки братьев Гримм. И даже в своем пестром костюмчике, даже со своей столь великой, для принцессы Ада, невинностью — она могла заставить себя уважать. Дело было вовсе не в том, что её родители — Сатана и первая жена Адама, Чарли никогда не прибегала к своему чину или чинам родителей. Юная принцесса была самостоятельной и скромной девушкой, которая хотела сделать мир, целый ужасный, кровожадный и чудовищный мир, лучше.
Иногда, но только иногда, он к ней прислушивался. Как и сейчас, сидя на мягкой розовой софе, в просторной гостиной замка, паук вполуха слушал щебетания этой адской птички.
«Энджел, знаешь, я думаю, что ты — не просто ангельская пыль, ты — настоящий Ангел», — внезапно подвела итог принцесса. Эти слова раздались эхом в затуманенном рассудке порноактера, пробиваясь сквозь толщу, извращенных наркотиками и алкоголем, мыслей. «Что, прости?» — Даст отметил, что говорит слишком глухим для себя голосом. Шарлотта, склонив голову на бок, сочувственно посмотрела на собеседника.
Энджелу не нравились такие вот взгляды. Взгляды полные сочувствия и понимания. Понимания того, что он раним, что он в глубочайшей заднице… Понимания того, что ему
ужасно.
«Дорогуша, я не понимаю о чем ты», — сказал Энджел с привычной манерностью. «Понимаешь», — вполголоса вторила ему принцесса, все еще склонив свое бледное личико. Даст в ответ только выразительно повел бровью, пытаясь передать всю свою «неосведомленность» взглядом. «Послушай, я думаю, — начала она.— Нет, я точно знаю, что ты хороший чело… демо… внутри». Чарли глупо улыбнулась и развела руки в стороны, пытаясь не показывать внезапно возникшего напряжения. «Знаешь, я давно подумывала над тем, чтобы создать такое место, где грешным душам и демонам можно было бы измениться к лучшему, найти в себе что-то хорошее, светлое…», — продолжила она.
«Чарли, от твоих речей у меня повышается сахар в крови», — картинно вздохнул Энджел, взмахнув слишком длинной челкой. Девушка на это лишь фыркнула, сморщив свой черненький щенячий носик. «Ты меня так и не понял», — грустно заключила девушка. «Боюсь, чтобы понять тебя, мне нужно упороться до несовместимого с жизнью, даже для демона, состояния», — в своей обычной манере ответил ей Даст. И вдруг, будто о чем-то вспомнив, довольно быстро поднялся с софы. Продефилировав к комоду из красного дерева напротив, он стал оживленно рыскать по всем шкафчикам, то распахивая их на всю длину, то с шумом захлопывая.
«Что ты делаешь?» — с неприкрытым возмущением спросила Чарли. «Разве не видишь?» — паук хищно улыбнулся, сверкая своим золотым зубом. Наконец, открыв последний ящик, он выудил то, что искал. «Пытаюсь тебя понять», — наркоман, крутанувшись на каблуках, потряс увесистым мешочком фенциклидина. Для принцессы это стало последней каплей. «Это мой дом, Купидоновы стрелы тебе в жопу, Даст! — девушка поднялась со своего малинового кресла. — Не смей здесь прятать свои заначки!». Принцесса изо всех сил пыталась показать себя строгой хозяйкой. «Чарли, вишенка, не ругайся, ты же девочка», — Энджел сложил руки в замочек, пытаясь показать невинность. Что у Чарли, что у Даста получалось одинаково — плохо.
«Феминистки убили бы тебя за такие слова, Даст», — девушка мягко опустилась обратно в кресло. «Тебе надо прекратить общаться с Вэгги, она на тебя плохо влияет», — сказал паук с лицом, будто проглотил целый лимон. Однако, его лицо тут же преобразилось, когда он вспомнил, что у него в руках. Проследив за взглядом собеседника, принцесса Ада вновь оживилась. «Энджел, я же сказала, никаких наркотиков в моем доме», — укоризненно посмотрев, сказала Шарлотта.
«Хорошо, хорошо, — Даст протянул руки в успокаивающем жесте. — Всего полчаса, и их не будет». На этих словах гангстер хитро сощурился. Чарли закатила глаза… Все-таки, она не умела злиться по-настоящему. Юная принцесса, нехотя, но кивнула. Мол, «делай как хочешь». И, поняв, что теперь ему никто не помешает, порнозвезда стала распаковывать свою добычу.
Иногда, но только иногда, Чарли напоминала ему его
мать. Со своими светлыми вьющимися волосами и огромными добрыми глазами она задевала, казалось бы, давно забытые струны любви и памяти Энджела. Памяти о великой женщине, которая вырастила его.
***
Винсент был… странным ребенком, мягко говоря. За фарфоровой кожей и небесно-голубыми глазами скрывалась подлая, избалованная сущность. Кроме того, он был смышленым мальчишкой, и, научившись врать лет с трех, порою многих удивлял. Винсенту было не чуждо подставить своего младшего брата, причинить кому-то боль или что-то разрушить. Но в противовес этому — малыш Кинкски был очень слабым и брезгливым. Поэтому, к насилию он прибегал редко.
В любом случае, за такое поведение, у детей первой половины двадцатого столетия была одна судьба — встретиться с жестким отцовским ремнем. Однако, фортуна, всегда располагающая к Винсенту, удобно разместила период его взросления на время Первой мировой… Короче, не пороли его просто за неимением вышеупомянутого ремня и тяжелой руки. Могла бы, конечно, и мать попытаться, но ее слишком большое и нежное сердце не могло ей этого позволить.
А еще у него была Молли. Нет, это не собака или кошка, это — его младшая сестра. Его любимая, всегда понимающая, добрая-добрая сестренка Мо. Но его чрезмерная любовь к ней, в купе с неудержимой агрессией ставили бедняжку Мо в крайне неудобное положение, положение, как и у любой другой вещи Винсента. Мама же смотрела на это все, разводя руками.
Славная миссис Вивьен Кинкски, в девичестве — Медрано, сколько бы не старалась, не могла справиться с характерами детей. Самый младший — Аарон, был копией своего отца. Вечно серый и угрюмый, обладающий несвойственной для ребенка скептичностью, он напоминал маленькую злобную тучку, из которой вот-вот грянет гром и полетят молнии. Средняя — Молли, хоть и была более мягкой, но все же имела свои странности. Вечно энергичная и непоседливая, она часто, просто физически, выматывала свою мать. От отчаяния, бедная родительница попросила Винсента заботиться о сестре, ибо матери приходилось нянчиться с, тогда еще, маленьким Аароном.
И это было ее главной ошибкой. Старший сын, конечно, заботился о Молли, но часто перегибал палку. Запирал ее в комнате, не давал девочке ни с кем, кроме него, играть. Даже своего младшего брата к ней не подпускал.
К счастью, через год, хватка Винсента ослабла и он, наконец, оставил Мо в покое. Конфликты между старшим и младшим сыновьями потихоньку сходили на нет. Молли повзрослела и стала более сдержанной. И вот Вивьен уже собиралась вздохнуть полной грудью, как…
Вернулся отец.
***
Энджел сильно закашлял, перед его глазами появилось, двоящееся от наркотика, обеспокоенное лицо Чарли.
