eye to eye

Но разве он — зло? Тот, кто несёт людям правду, несёт и свет. Ремор и есть правда — только Фрэн не хватает сил взглянуть ему в глаза. У него низкий, грубый голос, он тихо шуршит темнотой, растворяясь в пространстве, а череп его, козлиный, рогатый, с рубцами засохшей крови, не кажется белым. Но разве он — зло? Ремор смотрит на Итворда: гремящий костями скелет что-то чинит в своей чудо-машине, придерживая ладонью цилиндр. Фрэн не боится его, она его любит и Ремор не понимает за что. Итворд — чудовищный обман, он пуст внутри, там, глубже, чем под костюмом, не разливается вязкое, липкое, не колотится суматошно ничего, там холод и мрак, блаженная пустота, всё белое и хрустящее чистотой. Он груда костей, клацающая челюстями, не чувствующая ни горечи, ни радости — идеальный сосуд, незапятнанный и незамутнённый, скучный, ничем не наполненный. Так за что тогда маленькая глупая лгунишка Фрэн так сильно его любит? Ремор улыбается, насколько может улыбнуться — что-то внутри него трещит и расходится по швам, сквозь зубы струится тьма. Клубится паром, стекает вниз, вниз, далёким шлейфом тянется за ним и пылает что-то горячечное, злобное в самом центре глазницы. — Матушка, — Говорит он. — Матушка, скажи мне, кем я был призван в этот мир? Кем мне служить? Глаза у Мабуки красные — чёрный вертикальный зрачок фокусируется, расширяется чуть, тонкие губы гнутся в подобии жалкой улыбки. Ремор чувствует, как обволакивает со всех сторон его что-то, что можно назвать телом Мабуки. Оно тёплое и густое, словно патока, гораздо чернее тьмы Принца, смешивается и вплетается. — Ремор. — Голос у Мабуки шелестит, тихнет. — Ты знаешь. Он низко склоняет рогатую голову. — Да, матушка. — Теплота отступает. — Я знаю. Маленькая глупая Фрэн Боу не чувствует боли — только страх. Ремор наблюдает, как меркнет и застывает её взгляд, как красивое платьишко красится в алый. Тот, кто несёт правду, несёт людям и свет. Ремор и есть правда — теперь Фрэн смотрит прямо ему в глаза. Но разве он — зло?