Когда Сяоджун решается выкупить своё кольцо – не через три условленных дня, а спустя две недели, – то долго не может поверить то, что двери игорного заведения заколочены. В прямом смысле. Накрест запаяны листовым металлом, да ещё и замок внушительный висит. Он несколько раз дёргает его, стучит по массивной железной панели раскрытой ладонью, пытается толкнуть плечом, и всё бесполезно. Свежая табличка «Закрыто!» – и больше никакого ответа. Кажется, даже копошащимся неподалёку в мусоре котам смешно с этих вялых попыток взлома: они поглядывают на чужака, раздражительно фыркают, но особо не вздрагивают от громких звуков.
Холодно, сыро, хочется домой.
С одной стороны, это здорово – никого не застать, ведь всю заявленную сумму собрать так и не удалось. Всего лишь пять из десяти миллионов вон тяжелят внутренний карман куртки, особенной уверенности не придают, но если их не придётся отдавать, то дела складываются замечательно. По сути, деньги Лукас требовал для своего уже бывшего работодателя и, взяв плату за агрессивное предупреждение кольцом, получил расчёт. Следовательно, деньги экс-боссу можно не возвращать. Лучше за аренду квартиры заплатить на несколько месяцев вперёд и не напрягаться лишний раз в ближайшее время.
Однако вопрос, на самом деле, стоит именно в фамильной ценности, с которой Сяоджун не готов расставаться. Из-за собственной неосторожности, глупой самоуверенности, потерять единственную ниточку, связывающую с семьёй, – это нужно уметь. Неделя и так выдалась отвратительной, поэтому по ощущениям и впечатлениям сегодняшняя ночь оборачивается сморщенной горькой вишенкой на невкусном торте. Где искать кольцо и Лукаса? Как с ним общаться?
Сяоджун топчется на месте около десяти минут, как будто должно случиться чудо, решение всех проблем от бездействия, когда на него прикрикивает полупьяный голос откуда-то сверху:
– Ждёшь этого урода Ли Хвесына? – Со второго этажа жилого дома рядом высовывается одутловатое лицо и подозрительно щурится. – Если он задолжал тебе что-то, то ничего уже не вернёшь. Забудь и проваливай. Отыграешься в другом месте и в другой раз.
Сяоджун запрокидывает голову и хмыкает:
– А если не отыграюсь?
– Ну и поделом тебе, – неприветливо огрызается мужчина. – Мало того, что покоя нет от ваших азартных рож, вечно околачиваетесь тут и шумите, так ещё и воруете всё, за что глаз цепляется, когда денег нет! Каждый день повадились шататься, уголовники. Проваливай, говорю! Иначе сейчас полицию вызову.
Ещё этого не хватало.
– Вообще-то, мне нужен Лукас. – Попытка не пытка, всё равно придётся уходить ни с чем.
Что удивительно, мужчина меняется в лице и не сразу находится с ответом. Сяоджун предполагает, что если самоуверенный вышибала работал тут долго, то местные наверняка знают парня. Вот только он никак не ожидает тонны нецензурных проклятий на свою бедную голову и:
– Лукас? Лукас тебе нужен, да? Да я сейчас... – Из окна летит, кажется, чашка и только чудом не находит цель.
Вовремя уклонившись, Сяоджун начинает орать в ответ:
– Это кто полицию должен вызывать? Сумасшедший! Я мог без головы остаться!
– Жаль, что не остался!
– Папа, что ты делаешь? Прекрати немедленно! – Вглубь квартиры на втором этаже мужчину утаскивает обладательница звонкого голоса, и Сяо собирается прокричать что-то ещё довольно дерзкое, но слышит: – Вы целы? Прошу прощения, у отца сегодня плохой день был на работе. Сюйси работает в клубе «Пэйс», но я честно не советую вам туда соваться. Всего доброго! – После этого окно с громким хлопком закрывается.
На земле валяются белые фарфоровые осколки, и, прежде чем развернуться на пятках и убраться восвояси, Сяоджун меланхолично пинает один из них.
Интересное совпадение, получается. Ещё час назад все мысли занимал вероятный разговор с малоприятной личностью, на голову выше самого Сяо, и досада на себя, а теперь в голове сумятица. «Пэйс», чёртов ночной клуб «Пэйс»!
Уже через час Сяоджун уже стоит напротив нужного здания, где припаркованы дорогие машины, раскуриваются сигары и звучит фальшивый смех. Где костюмы охранников, стоящих на входе, ничуть не дешевле тех, в которых сюда заваливаются зачастую уже подвыпившие гости. Светло, как когда-то днём, и приходится с важным видом нацепить на нос солнцезащитные (умора) очки, оправдывая чувствительные глаза необходимостью конспирации или хотя бы пародии на неё.
Странно наблюдать колоссальную разницу между кварталами, в которых тощие мыши на палочках, приправленные специями, считаются деликатесом, и, например, этим. Автомобили с кожаными салонами, идеально отглаженные пиджаки, красивые лица из-под ножа одного и того же хирурга. Те, кто родились такими, и те, кто отчаянно хотят жизни, когда не приходится выбирать между водой и едой, сидящие буквально за углом. Сяоджун делает несколько кругов неспешным шагом вокруг клуба, но так и не находит в себе желания присоединиться к всеобщему веселью. Только вертит на большом пальце воображаемое кольцо и старается не скучать по дому.
То, что проходит несколько часов, становится понятно по сообщению от Хендэри. Он спрашивает, всё ли в порядке, не нужна ли помощь, и от этого элементарного проявления заботы в груди немного теплеет. Сяоджун отвечает, что всё под контролем, «хочу ещё к Марку зайти» и замирает, отправив текст, потому что чувствует на себе чужой взгляд. На него из тени не особо дружелюбно пялятся, дымя при этом сигаретой, и становится немного не по себе. Лица не разглядеть, но:
– Мордашка, смотрю, уже в порядке, а рука как?
Никаких сомнений в том, что это Лукас, нет. Он отталкивается от стены серого здания, судя по всему, склада, поскольку у него ног можно рассмотреть ящик с алкоголем, и подаётся вперёд, под свет уличного фонаря. В глаза сразу бросается тонкая цепочка, продетая сквозь мочку левого уха, и блестящий таким же серебром бейдж на груди. Одет Лукас в жилетку поверх белоснежной рубашки, а чёрная галстук-бабочка завершает образ обслуживающего персонала «Пэйс», не оставляя никаких сомнений в том, что парень вышел обновить барные запасы и остался перекурить.
– С чего вдруг такая забота? – Самоуверенность Лукаса раздражает, хотя умом Сяоджун понимает, что всегда будет проигрывать в силе, лучше лишний раз не дерзить.
– Его китайское высочество был ранен, как я могу не переживать?
– Не смей меня так называть!
Лукас позволяет себе низкий смешок, а потом достаёт из кармана форменных штанов какой-то тёмный мешочек и с лёгкостью бросает его прямо в руки растерявшемуся на миг Сяоджуну. Внутри, конечно же, то самое чёрное кольцо, и новый поворот событий сбивает с толку. Приготовившись к войне, сложно рассматривать возможность перемирия. Новоиспечённый бармен, заметив на чужом лице замешательство, беззлобно фыркает:
– Не нервничай, принцесса, у меня слишком много работы, чтобы заниматься ещё и твоими секретами. Хочешь выпить? Я угощаю.
– Я, вообще-то, пришёл отдать тебе деньги. – Звучит это очень глупо, но реплик для других сценариев развития этой ночи у Сяо не было и нет. Он пытается оправдать свою неуверенность в голосе: – Не люблю быть должным.
– Ты должен не мне, а душниле, которого на днях припёрли и уже не отпустят. – Лёгкое пожатие плечами. – На азартные игры давно всем насрать, а вот по части проституции он не с теми пытался договориться. Можешь попробовать отыскать Хвесына, я не запрещаю, но, думаю, его тело не скоро найдут даже лучшие детективы. – Лукас бросает окурок в урну и подхватывает свою звенящую на весу ношу. – Так я придерживаю дверь или ты идёшь домой?
– Если ты ещё хоть раз назовёшь меня принцессой – утром не проснёшься.
– Как скажете, ваше высочество.
– Заткни пасть!
Оправдание своему дальнейшему поведению Сяоджун не находит. Он следует за широкой спиной своего уже пять минут как не шантажиста, послушно идёт по узким коридорам мимо дверей, ведущих то на кухню, то в какие-то сомнительные кладовки. Сотрудники в фартуках приветственно машут Лукасу, улыбаются, что-то спрашивают, но никто не задаёт вопросов, кто это с ним такой и что здесь делает. То ли порядки такие свободные, то ли власти у Лукаса больше, чем положено рядовому бармену.
Это не бандитский картель, успокаивает себя Сяоджун, с чего бы кому-то быть настороженным при виде чужака? Может, стажёр новый с шейкером за пазухой, может – лучший друг. Если смог зайти с чёрного входа, значит, позволили, и ничьё это не собачье дело, кроме того, кто привёл гостя.
В конце концов, они и правда выходят в общий зал, где Лукас ловко ныряет под стойку, чтобы занять своё рабочее место, и кивает на свободный стул для гостей. Музыка играет не слишком громко, так что Сяоджун слышит его вопрос с первого раза:
– Надеюсь, тебе есть восемнадцать?
– Нашёл, когда спрашивать. Я буду ром.
Оказывается, Лукаса и правда зовут Сюйси. Отец любит выпивать, зачастую ведёт себя неадекватно, а сестра иногда много и не в тему болтает. Парень хорошо разбирается в автомобилях, мотоциклах, людях, но пока ещё не знает, чего хочет от жизни. Всё ещё. Он говорит, что сначала принял Сяоджуна за выскочку, выдающую себя за другого человека, но кольцо оказалось настоящим, и это сбило с толку. Теперь хочет загладить свою вину. После четвёртого стакана, Сяоджун, кажется, слышит на ухо, что он неприлично симпатичный, он нравится, и не может поверить в комплимент, поэтому смеётся громко и беззаботно, запрокинув голову.
Вечер плавно перетекает в ночь и проходит крайне сумбурно. Сначала бит в ушах и танцы, затем тающие осколки льда на зубах, а после всего – голой спиной на кожаный диван. Такого ощущения лёгкости не было давно. Ему заботливо вытирают лицо влажным полотенцем и заставляют проглотить несколько таблеток абсорбента, чтобы после пробуждения утром было не так плохо. В какой-то момент Сяоджун слышит незнакомый голос:
– Ты ещё не ушёл? Что-то случилось? – Звучит мягко, но до мурашек на мокрой шее. Говорящего невозможно увидеть, он стоит далеко, но он даже так вызывает неконтролируемую неприязнь и даже страх из-за одной только интонации.
– Всё в порядке, босс, друг просто перебрал. Вызвал ему такси, жду.
– Очередной «друг»? – С откровенной издёвкой.
– Нет.
– Ладно, развлекайся, как знаешь. Завтра вход только по чёрным картам, не забудь.
– Я помню.
– Ещё мне нужно будет поговорить с тобой насчёт очередной закупки, но это уже в пятницу.
– Без проблем.
***
– Твой отец – самый богатый и влиятельный человек в Китае. Почему ты ушёл из семьи? – Первое, что улавливает ухо, когда Сяоджун приходит в себя.
Он ещё не до конца протрезвел, поэтому не узнаёт обстановку помещения, в котором находится. Хотя это, скорее, потому что он никогда раньше здесь не был. Крошечная комната с небольшим окном без занавеси и штор, за которым ничего не разглядеть. Кровать слегка скрипит, когда Сяо пытается привстать и пригладить на голове волосы, чтобы в мягком свете керосиновой лампы не выглядеть совсем уж плачевно. Вероятно, Лукас привёз его к себе, поскольку так и не смог вытрясти из пьяного тела домашний адрес.
Новоприобретённый знакомый снимает с той самой лампы стеклянную колбу и прикуривает от открытого огня. Он щурится, смотрит, выжидает, и Сяоджун неожиданно честно отвечает:
– Хотел сделать что-то важное сам.
– И как успехи? Чистить игровые автоматы – это пик важности, или есть что-то покруче?
Зародившаяся благосклонность почти что со слышимым треском лопается. Сяоджун крепче сжимает кулаки, чтобы не выглядеть жалким, и с совершенно непринуждённым видом встаёт с постели, чтобы подхватить валяющиеся на полу вещи и одеться. С каждой последующей фразой Лукас бьёт всё больнее:
– Он ведь даже тебя не искал, знаешь? Хватило бы щелчка пальцев, чтобы тебя нашли и приволокли за шкирку обратно в твой замок, принцесса, но этого не происходит. Как думаешь, почему?
Потому что разочарован. Потому что давно посчитал для себя мёртвым. Потому что...
– Я не собираюсь с тобой это обсуждать, – отвечает максимально холодно.
Лукас спокойно наблюдает за тем, как Сяоджун путается в джинсовых штанах, а потом накидывает на плечи куртку и собирается уходить. Запах табака становится крепче, ведь форточку никто и не думал даже открывать, на душе с каждой секундой гаже. Всё, что сегодня произошло, – лишнее напоминание о том, что тривиальной жизни, со случайными хмельными поцелуями, не было и никогда не будет. То, что Лукас расскажет что-то семье, Сяоджун даже не боится. Его ведь и правда никто не хватился за столько лет, не дёрнется и сейчас. Даже если кто-то и решит связать по рукам и ногам и использовать в своих целях – вряд ли отец согласится на условия какого-то жалкого выкупа.
– Подожди. – Прилетает в спину уже тогда, когда Сяоджун хватается за дверную ручку и собирается уйти. Немного помолчав, Лукас кивает на письменный стол, указывая сбитому с толку принцу, где лежат ключи от его коня. – Если нужна будет помощь с чем-то, то ты знаешь, где меня найти.
Уже на выходе Сяо решается спросить:
– С чего бы тебе мне помогать? – Почему ты, почему сейчас, почему вдруг обо мне вспомнили, что всё это значит.
В ответ получает лишь лёгкое пожатие плеч и донельзя хитрую улыбку.
– Рано или поздно принцессам надоедает затворничество, и они становятся королевами.
***
Сяоджуну откровенно страшно.
Когда он уходил из дома и последний раз смотрел на аккуратно сложенные на письменном столе школьные учебники – почему-то картинка перед глазами до сих пор, – то явно не думал о том, где окажется годы спустя. Он ведь действительно хотел сделать что-то более весомое, чем просто вырасти хорошим сыном, с благодарностью принимающим всё, чем его одаривают, поэтому и сбежал из хрустальной клетки. Ещё совсем мальчик, он хотел помочь другу расследовать гибель отца, которого жестоко убили. Теперь – ещё не мужчина, но уже ориентирующийся во взрослом мире и прекрасно осознающий, что месть далеко не самый рациональный и простой в исполнении поступок.
Во-первых, «N-IT». Когда-то заурядный научно-исследовательский центр, на сегодняшний день компания является гигантом-монополистом в нескольких сферах сразу. Робототехника, энергетика, экология. Дроид-уборщик в соседнем подъезде – «N-IT», свет уличных фонарей – «N-IT», очистительные сооружения для воды и воздуха – «N-IT». Пока другие страны горстками пытаются выжить в условиях отвратительной атмосферы, спасаясь от вирусов и мерзлоты, как могут, под Куполом для некоторых ещё теплится надежда.
Во-вторых – Десятый. Поначалу найденный по счастливой случайности на свалке первый синтетик показался благословением небес, ведь если восстановить древнюю рухлядь, то можно вытащить из него максимум информации. О целях создания, о причастных должностных лицах. И Сяоджун, и Хендэри надеялись ухватиться за нужную нить и продолжить поиски причин и виноватых в их маленьком деле на двоих, однако вскрыли серьёзный нарыв на теле корпорации, и теперь попросту боятся за свои жизни.
Донхёк подаёт голос первым:
– Ты уверен, что хочешь это сделать сейчас?
Хендэри кивает, а затем глубоко вздыхает и откидывается с закрытыми глазами на спинку дивана, на котором сидит. Сяоджун, как и Марк, сидящий на полу рядом с ним, напрягается всем телом. У него в руке пистолет, и он выстрелит, не раздумывая, если потребуется.
Со стороны комнаты доносятся осторожные шаги. Босые ступни по чуть скрипящему паркету. Раз, два, три – и на свет в гостиной выходит Тэн, одетый в простые джинсы и чёрную футболку. Он вертит головой по сторонам, присматривается, принюхивается даже и только потом присоединяется к замершим в ожидании ребятам. Садится на приготовленный для него заранее стул в центре и, не улыбаясь, одаривает изучающим взглядом каждого. Сначала Марка с ноутбуком – потому что понимает сразу, кто именно контролирует его ошейник, меру безопасности, затем Донхёка с его огромными (от восторга) оленьими глазами, Сяоджун следующий, и в конце концов – Джипси.
У Хендэри в руке его чип – это то самое «в-третьих». Он может запустить робота и выключить в любой момент, и если не получится с первого раза, то всегда есть Марк и ошейник, но то, каким будет следующее действие Тэна, не может предугадать никто. Команда Хендэри или его личная механизированная прихоть – результат борьбы в голове стремительно бледнеющего мальчика. Поэтому Сяоджун осторожно подходит ближе, садится у его ног и берётся свободной рукой за тонкую кисть, безмолвно обещая быть рядом всегда, чтобы ни случилось.
– Какой сейчас год? – Приятный на слух тембр не вызывает никаких опасений. Тэн и выглядит абсолютно нормально, как невысокого роста человек с красивыми чертами лица и чуть вьющимися чёрными волосами.
Донхёк, тем не менее, отвечает со всей осторожностью и не слишком громко:
– Тридцать второй, а что?
– Значит, десять лет назад. – Тэн чуть опускает голову и словно призадумывается.
– Что именно? – продолжает вести разговор Донхёк.
Сяоджун замечает блеск на щеках Хендэри и не сразу понимает, что тот плачет. На сегодня, пожалуй, достаточно. Он крепче сжимает чужое запястье, намекая, что пора заканчивать, ведь они договорились проверить новые поведенческие ограничители, не более, но эффекта никакого. На его глазах Тэн вытирает свои сухие скулы от несуществующих слёз и вздыхает:
– Десять лет назад мой мальчик вырос. Кстати, вы не знаете, что с ним сейчас?
