Крик сквозь стекло

Однажды я принял для себя решение, что умру за своих родных, даже за своего отчима. Я решил, что всегда буду на их стороне, какими бы они не были. Я поклялся самому себе, в один сильно дождливый вечер, стоя у окна. Тогда, будучи ребёнком, по своей неуклюжести я упал с пирса в воду. Не умея плавать, я быстро стал идти на дно. Кто-то из людей заметил тонущего ребёнка и спас меня. Но из-за меня тот человек утонул. Ударился головой об камень, когда я хватался за него. Меня достали, а тот человек пошёл ко дну. Но когда я смотрел на него, он улыбался. В его глазах читалась то ли грусть, то ли ужас. Не могу точно вспомнить, тем более я увидел его лицо всего на мгновенье перед тем, как волна накрыла его с головой. Тревожное воспоминание, что долго хранилось у меня в подсознании. И спустя столько лет, я до сих пор чувствую вину. Дождь. Тогда, затаив дыхание, я прятался от него под навесом. За долгое время я мог отдохнуть. Моё тело безумно болело от физической работы. Последние дни месяца были особенно тяжёлыми. Мне пришлось таскать много досок на спине, приколачивать их и забивать гвозди. Последний месяц я ремонтировал дом, в котором мы жили, дабы успеть к холодам создать более или менее подходящие для жизни условия. Я работал не один, нас было трое. До жути странный Андрей, я и мой любимый братец Россия. Это место медленно, но уверенно меняло нас. Мои амбиции стали не такими важными в сложившейся ситуации. Во-первых, мы сделали большой прыжок назад во времени, почти тогда, когда был подписан договор о создании Советского Союза. Во-вторых, с нами находился Россия и я не мог подвергать его опасности, отправляясь на поиски отца, как я изначально хотел. В-третьих, Андрей довольно часто куда-то уходил, скрывая нас во временной петле, а без него мы были фактически без рук в этом странном мире. Мы не знаем всех подробностей, а если мы что-то изменим, то я могу снова создать временную линию. Нам этого совершенно не нужно. — Когда мы уже свалим отсюда? — раздражительно говорю я, кидая кофту куда-то на кровать. Там мы спали поочередно. Я как можно чаще пытался спать на лавке или печи, но мы топили ее крайне редко. Своего рода игра: кто более великодушный из нас двоих. Тогда это вызывало у меня ехидную улыбку. Сейчас на кровати лежал Россия, он недовольно закатил глаза. — Андрей же сказал, что как только твой отец подпишет документы, — монотонно пробурчал мой братец, переворачиваясь на живот. Он положил подбородок на руки и стал хаотично махать ногами. Это переняла от него маленькая Беларусь, которая, скорее всего, сейчас со всеми остальными отходила ко сну. Мысль об этом заставила меня немного расстроиться и успокоиться одновременно. Я сел на лавку подали от печи. Устало я протер глаза правой рукой и положил ее на деревянный стол. — Я сегодня пойду и найду отца, — тихо прошептал я. Эти слова заставили Россию рывком встать с кровати и вплотную подойти ко мне. Он наклонился надо мной и резко поднял мой подбородок. Я хотел увести свой взгляд куда-то в сторону, но не мог. Его растрёпанные русые волосы закрыли мне обзор комнаты. Я был вынужден посмотреть ему прямо в глаза. Что он хотел добиться этим? Я всего лишь озвучил свои жалкие намеренья, при которых он остался бы в безопасности. Я же не собирался уходить навсегда или создавать иную временную линию. Сегодня Андрей был обязан сам мне показать моего отца. Завтра был день, когда мой родитель умер, я хочу увидеть его, безумно хочу увидеть и спросить про то самое воспоминание, про которое знали лишь я и Россия. Он схватил меня за предплечья и поднял со стула, за три шага он дошел до кровати и бросил меня на нее. В голове проскользнули до жути и боли неприятные воспоминания с прошлой временной линии, когда мой отчим отдал меня Третьему Рейху ради того, чтобы я спас нашу семью. Не буду скрывать, я понимаю почему прошлый «я» решил умереть в холодной реке и переродиться. Забыть все, очистить разум и сердце от прошлого. Не помнить своих прошлых ошибок. Ничего не помнить. Россия повторно, с удвоенной силой укладывает меня на кровать, я сопротивляюсь. Крик выскальзывает из моих уст. Он затыкает меня рукой, шикая. Мне становится дурно от безысходности. Я точно знаю, что мой брат не навредит мне. Ведь, как он сказал и это подтвердил Андрей, это Россия из первой временной линии. Самой первой. Он помнит все, кроме новых временных линий. Он пересекся с Андреем и упросил того переместить его ко мне. Тогда он согласился. Ведь именно мой брат достал меня из ледяной воды и откачал, Андрей не успел бы. Создать временный переход сложно, тем более сложнее переместить сразу троих человек. Впопыхах он перебросил нас не месяц раньше, чем должен. Поэтому мы и находимся в этом не понятном доме, в который меня притащил Андрей в первой временной линии. — Отпусти! — я из последних сил стараюсь освободиться от безжалостно хватающего меня за руки Россию. Но он непреклонен и продолжает заворачивать меня в одеяло. — Я не отпущу тебя, пока ты не бросишь эту назойливую идею куда подальше! — из его уст это звучит как угроза. Но на самом деле это просьба, что идет от самого сердца. — Почему ты не можешь отпустить своё прошлое и жить настоящим и будущим? Почему ты постоянно рвёшься куда-то? — Может быть, потому, что я хочу узнать правду? — я кричу на него в ответ. Мы не слышим друг друга, у каждого из нас разные цели и разные способы их достижений. Моя цель узнать у отца, почему я не помню своего прошлого, понять, почему я решил убить себя, прожить жизнь без боли и страданий. Моя цель — ясна. Какая же его цель? Почему вновь и вновь он отправляется на мои поиски, постоянно ждёт меня, почему он хочет меня защищать? — Какая правда? Правда о чём? О том, кто твой отец?! Или почему ты помнишь только один момент из своего прошлого и это — свою смерть?! — я прекращаю сопротивляться и изумлёнными глазами таращусь на него. Сердце неистово бьётся. Горло першит от ранее бездумных криков. Он прекратил сдавливать мои запястья. — Ты все сказал? — успокоившись, я легонько пихнул Россию в бок. Он послушался и отсел в сторону. Мои мысли стали путаться. Вновь и вновь в моей голове всплывало перенятое от какого-то предка воспоминание. В нем все вокруг рассыпалось на куски и даже тело того, кто умирал. Это воспоминание и тревожило меня все эти годы. Я помнил лишь смерти своих предшественников, то, что они видели и слышали перед погибелью. Это могло быть лицо убийцы, темнота, крики неизвестных мне людей, гул, кладбище и белый снег, не дающий проморгаться. Я не знал, кому именно принадлежал тот или иной отрывок из прошлого. И, если честно, я не хотел. — Ты же все равно сбежишь сегодня из этой временной петли? — Россия тихо подался вперед, аккуратно положив свою голову мне на колени. «Ну что за детские привычки?» — промелькнуло у меня в голове. Запястья до сих пор болели от рук моего младшего брата. Хоть по росту он решил перегнать меня и был почти на голову выше меня. Думать об этом в хорошем ключе, не вспоминая отчима, было крайне сложно. Но я справился, убирая ненужные мысли в сторону. Я потрепал его по голове, взъерошив его волосы еще сильнее. Рука пошла дальше, ласково гладя его предплечье. Может, именно этого мне сейчас не хватало? Может, мне и в правду не стоит идти сегодня на собрание, после которого был убит мой родной отец? Может, мне стоит отпустить прошлое и в правду жить сегодняшним и завтрашним днем? Может. Но я зашел слишком далеко и не готов так легко распрощаться с возможностью во всем разобраться. Если что, то у меня будет следующий шанс, мизерный, но все-таки он будет. Так и не ответив на вопрос России, я продолжил гладить его по голове, незаметно для себя умиляясь. Я провел по его щеке и собирался уже вставать, но он, закрыв глаза и обхватив мою талию своими руками, отрицательно замотал головой. — Прости. Я усмехнулся и наклонился вплотную к его уху, мягко поцеловав в висок. Что-то мне подсказывало, что это мог быть последний раз, когда мы так проводим время. Скоро должно что-то произойти. Может быть, даже одно из моих воспоминаний станет реальным.