Alteri te

      С трудом добравшись до своей комнаты, Анна обессиленно рухнула на кровать, даже не потрудившись переодеться. Красивое платье, наверняка, сомнётся, а может и вовсе порвётся, но ей это было совершенно безразлично. Голова раскалывалась от суматошно роящихся в ней мыслей, чудовищная боль, словно кованый обруч, сдавливала виски.       Глухо застонав, она обречённо уткнулась лицом в подушку и отчаянно разрыдалась. Вся эта информация, так неожиданно обрушившаяся в этот вечер на неё, окончательно выбила из колеи, огорошила и раздавила. Вот уж никак не ожидала бедняжка, что семейная тайна окажется настолько чудовищной. Сейчас ей было очень тяжело смириться с мыслью, что её горячо обожаемый папочка оказался ей неродным.       «Почему? За что? За что я так жестоко наказана?!» — сокрушалась она.       Романтичная девушка, конечно, любила загадки и тайны, но совсем не таким представлялся ей итог сегодняшнего вечера. Отца она очень сильно любила и была безгранично привязана к нему. По сути, открывшаяся правда ничего не меняла. Внимательно прислушавшись к своим мыслям и ощущениям, Анна сделала вывод, что не испытывает чувств отторжения или ненависти к своему, как выяснилось, приёмному отцу. Ведь ему удалось практически невозможное: полюбить её настолько искренне, что у девушки до сегодняшнего дня и мысли не возникало, что она могла быть ему неродной.       Алексей Александрович все шестнадцать лет тщательно хранил свою тайну и ни разу даже виду ей не подал, ни жестом, ни словом, ни взглядом. Она была бесконечно благодарна этому человеку, который не отказался от неё, а принял, вырастил и воспитал в любви и заботе. Только всё равно ей было как-то неуютно, одиноко и грустно.       Окончательно запутавшись в калейдоскопе собственных мыслей и эмоций, Аня тряхнула копной иссиня-чёрных кудрей и, прерывисто вздохнув, меланхолично стянула с кровати покрывало. Завернувшись в него, словно в кокон, она безучастно уставилась в потолок. Услышав осторожный стук в дверь, девушка зарылась в подушку и затаилась, притворившись спящей.       — Анечка, ты как там? Можно мне войти? — за дверью послышался взволнованный голос брата. — Откликнись, я ведь всё равно не отстану! А не пустишь, буду сидеть тут до утра. Ты меня знаешь!       — Зна-а-аю... ладно, заходи! — тихонько шмыгнув носом, недовольно пробурчала Анна. — С тебя станется, просидишь ведь.       Осторожно открыв дверь, Серёжа пробрался в девичью комнату. Задумчиво осматриваясь, он подошёл к кровати и поставил на журнальный столик прихваченный из гостиной бокал:       — Гм, миленько! Я тоже хочу такие вот шторки. Хэх, розовенькие и с рюшечками.       — Бери, мне не жалко, — хмыкнула девушка, наматывая на палец длинную прядку волос, — думаю, Елизавета Владимировна оценит, — представив комнату брата, украшенную яркими шторками, она невольно заулыбалась.       — Замечательная идея! Ну! Ну, наконец-то ты улыбнулась! — искренне обрадовался за неё Сергей. — Не переживай, моя маленькая сестрёнка! Я тебя очень-очень люблю и папа тоже! Ну, ты чего раскисла?       — Да, я... я нормально... — снова негромко всхлипнув, она крепко сжала тонкие губы в одну линию, пытаясь успокоиться, но, не выдержав, разрыдалась у брата на плече.       — Угу, вижу я твоё нормально, — ласково обняв нервически вздрагивающую сестру за плечи, Сергей осторожно развернул её лицом к себе и подхватив со столика стакан с темно-янтарной жидкостью, ловко поднёс его к губам девушки:       — Так, ну-ка, выпей! Три-четыре, залпом. Сейчас увидишь, полегче станет. Давай!       — Ой, бррр... кхм. Вот гадость-то! — возмутилась Анна, совершенно неаристократично размазывая по щекам слёзы.       — Шшш! Désolé, mademoiselle*. Зато это самый верный способ прийти в себя. Уж поверь мне!       — Ага, охотно верю! Фух!       — Ну, что? Отпустило?       — Ага, отпустило, но жжёт! И вообще... не вкусно! — пожаловалась Аня.       — Ну хорошо, капризулька! — легонько встряхнув сестру за руки, Сергей ласково погладил её по растрепанной прическе. — Уговорила! В следующий раз окачу ледяной водой, и тогда точно будет вкусно, идёт?       — Да ну тебя! Всё шутишь, — надула губки девушка.       — Ну, уж таков, как есть... Ладно, к делу! Послушай меня внимательно, — вынув из кармана платок, Сергей ласково вытер сестре слёзы и крепче прижал к себе. — Я сейчас очень хорошо понимаю тебя. Как никто другой. Мне и самому пришлось пережить подобное, только я тогда был совсем ещё ребёнком. У меня, кстати, отношения с отцом были не такие доверительные, как у тебя. Я его боялся. Очень! Мне оставалось лишь наблюдать за происходящими событиями и мучиться от сомнений. Ведь поделиться своими домыслами я с ним не решался, и зря.       Многих ошибок можно было избежать ещё в самом начале. А ещё, вокруг постоянно крутилось много посторонних людей, которые назойливо вмешивались в наши внутренние дела. Пытались влиять на отца, сбивали с толку меня, дома царила атмосфера напряженности и недоверия. Я очень скучал по маме, не понимал и злился на отца. Мечтал, как сбегу из «клетки», найду маму и стану наконец-то счастливым. Казалось, это так просто, но вот реальность, реальность была совсем иной.       — Надо же, а я думала, что ты с папой очень дружен? Он считает тебя самым близким человеком. Всегда ставит в пример и вообще очень любит тебя, братик.       — Знаю. Так это сейчас у нас отношения наладились, а тогда... Тогда папа с большим трудом шёл на контакт. В принципе, он всегда был немного рассеянным, отстранённым и погруженным в собственные мысли, очень одиноким. Поэтому и полагаться привык только на себя. На наши отношения очень повлияла его обида на маму и на всех женщин в целом. Папа тоже человек, и эмоции ему не чужды. Просто он их тщательно скрывал, считая, что публично выражать свои чувства — неприлично. Другое воспитание, другой взгляд на жизнь. Сейчас мы действительно стали по-настоящему близкими людьми.       Именно благодаря тебе характер отца смягчился, а с возрастом стали проявляться черты сентиментальности. Первые восемь лет жизни мною занималась исключительно мама, а отец, полностью погрузившись в служебные дела, виделся со мной крайне редко. Справедливости ради отмечу, что папа был действительно очень талантливым служащим, в общем-то, неплохим человеком и заслуженно получил свой высокий пост. Жаль, что его карьера все же оборвалась. Считаю, что папа мог принести огромную пользу России.       — Подумать только. Как всё сложно-то, а что же дальше?       — Дальше? Сейчас объясню. Жизнь очень больно наказала отца за промахи. Увлёкшись карьерой, он упустил семью, и я не вправе осуждать его за это. Всё не так просто, как кажется. Совместить такой объём служебных обязанностей с семейной жизнью — задача не из простых, и не у всех это получается.       Позже я заметил, что среди его сослуживцев очень много одиноких людей. Они выбрали смыслом своей жизни службу Отечеству. Некоторое подобие целибатства во имя интересов государства. Мне такой подход не совсем понятен. Я считаю, что у каждого человека должно быть место, в котором можно укрыться от житейских неурядиц и черпать новые силы. Папа как-то в порыве откровенности признался мне, что не планировал связывать себя узами брака.       Во-первых, пример холостого дяди, во-вторых, он был уверен, что не создан для семейных отношений. Отец — типичный трудоголик, и он комфортнее ощущает себя на службе, где есть правила, регламент. В общении с мамой попросту терялся или уходил в себя, передавая «пальму первенства» в отношениях ей. Потом он решил, что проще жить так, будто бы ничего в его жизни не изменилось, и опять ушёл в себя и в работу.       В каком-то смысле это решение стало роковым для него. Из собственного опыта могу сказать, что отношения — это тяжкий труд. Приходишь домой с работы, хочется покоя и отдыха. А тут жена... жалуется, что ребенок капризничает: зубки, наверное, режутся. Деньги нужны и ещё что-нибудь по хозяйственным мелочам. Хочется закатить глаза и послать её с этой ерундой куда подальше, но приходится брать себя в руки и терпеливо слушать. Тут и начинается новая работа, внутренняя, над собой любимым.       Так что кроме радостей, семейное положение предполагает и свои трудности. Супругам нужно очень тонко чувствовать и понимать друг друга, терпеть недостатки, многое прощать, а это тяжело. У каждого свой характер, свои представления о семье и жизни.       Знаешь, сестрёнка, работа адвоката включает в себя не только судебную защиту и расследования. В каком-то смысле адвокат — знаток человеческих душ. Почти как священник. Я много наблюдал за проявлениями изнанки человеческой натуры, и я сделал вывод, что легче быть слепым, глухим и не замечать очевидных вещей. Только за такую беспечность когда-нибудь наступит расплата, а цена может оказаться слишком большой.       Внимательно вслушиваясь в поставленную и размеренную речь брата, Аня вздохнула, заботливо накинула ему на плечи покрывало и доверчиво прижалась к его груди:       — Тебе пришлось остаться с папой? Против желания?       — Да, и я очень страдал из-за этого, злился, а отец, остро переживая уход мамы к Вронскому, срывался на мне. В детстве я довольно сильно был на неё похож и, видимо, этим раздражал папу. В конце концов, я был уверен, что он вот-вот вернёт меня маме, всё именно к этому и шло. Потом отец получил от неё письмо, и вот оно-то и стало переломным моментом в наших с ним непростых взаимоотношениях.       — Правда, а почему нельзя было просто отдать тебя маме, и дело с концом? Это же так просто.       — Я рассуждал совершенно так же, как и ты. Поэтому не понимал поступков отца. Думал, что он просто так мстит ей, исподтишка, — проведя длинными пальцами по лбу, Сергей задумчиво протянул:       — Гм, видишь ли, Аня, всё дело в наших законах. Сегодня мы тебе про это говорили. Мама была замужем, если бы отец развёлся и отдал меня ей, то таким образом я лишился бы всего: прав, фамилии, дворянства.       — И ты бы стал... как его? Бастрад?       — Бастард, не совсем верно, но по сути да. Я был рождён в браке, но в случае развода и отцовского отказа, я стал бы никем. Несмотря на все обиды, вреда мне причинять папа не хотел. Я остался с ним. Естественно, я решил, что меня лишили самого близкого человека. Общаться с отцом я не хотел, да и он тоже особым желанием не горел.       Мы очень долго избегали друг друга: я прятался у себя в комнате, папа в своем кабинете. Смешно тебе? Да, ситуация презабавная, если бы не обстоятельства. Думаю, мы бы ещё долго так шарахались, если бы не вмешался рок, судьба или провидение. Отец верит в фатум, я считаю, что каждое событие закономерно. Замкнутость характера, недоверчивость, растерянность усугубили нестабильность его состояния, а письмо от мамы окончательно выбило из колеи. У отца тогда случился первый сердечный приступ, после которого он очень долго и тяжело восстанавливался.       Представь мой ужас, когда я, тогда ещё десятилетний мальчик, обнаружил его на полу без сознания, бледного, усыпанного бумагами и ручками, — невольно поёжившись, молодой человек вздохнул и продолжил рассказ:       — Я был уверен, что это всё... слава богу, обошлось. В конце концов, мы всё же поговорили по душам, смогли понять друг друга и сблизились. Отец пересмотрел своё отношение не только ко мне, но и к жизни в целом. Постарался измениться и меняется до сих пор. Кстати, именно благодаря той беседе я определился с выбором профессии.       — Серёженька, мне так жаль! — обняв старшего брата за шею, она ласково погладила его по волосам. — Как всё это ужасно, несправедливо. Папа и правда удивительный человек. Смог преодолеть себя, измениться, но почему, почему мама так поступила? Неужели, ей так плохо было с папой?       — Ну, милая сестрёнка, я не склонен идеализировать или демонизировать кого-либо из родителей. Я люблю их обоих. Отец до сих пор корит себя, считает виновным в гибели матери и очень болезненно реагирует на упоминания событий тех лет.       Я считаю, что в нашей истории виноваты все: мама, принявшая предложение о замужестве без любви, отец, не уделявший должного внимания близким, Вронский, вмешавшийся в чужую семью и мимоходом разрушивший её. Без любви нет счастья, без любви плохо... ни деньги, ни статус не смогут заменить её. Потом просто начинаешь ненавидеть, сходить с ума, ломать жизни ни в чём неповинных людей. Я видел, как это происходит, и сделал для себя выводы.       Мама всю свою любовь отдала мне, от этого разлука с ней была ещё болезненнее, а поступки отца казались чудовищными, поэтому чтобы избежать новых скандалов и потрясений, я уговорил отца поговорить с тобой начистоту. Он всегда ратовал за правду и честность, хотя утаить информацию от тебя было бы проще. В общем-то, вот и всё. Ну, ты как?       — Я... не знаю, не знаю, кто я... как теперь жить? Тебе я родня хотя бы по маме, а отцу? Ему-то я совсем чужая. Бастард. Дочь любовника, которого он наверняка ненавидит и винит в смерти мамы, а значит, и меня винит, наверное. Как думаешь, может, мне следует уйти?       — Солнышко, ты ошибаешься. Никуда тебе уходить не надо, не глупи! Ты наша, ты — Анна Каренина, аlteri te**. Да, отцу пришлось очень непросто. Измена здорово ударила по его имиджу в свете, возникло много проблем на службе, и он действительно очень долго злился на маму, Вронского. Не без оснований, как видишь.       Папа, будучи глубоко верующим человеком, всё же нашёл в себе силы простить их. Безусловно великодушный поступок. Когда после родов мама серьёзно разболелась и чуть не умерла, он без раздумий взял все домашние хлопоты на себя. А тебя отец вообще никогда и ни в чём не винил. Даже и не думай!       Знаешь, мне кажется, что он полюбил тебя с того самого момента, как впервые взял на руки и искренне всем сердцем привязался. Помню, как папа сутками просиживал возле твоей кроватки, как пел песенки, читал сказки. Эх, так трогательно было.       — А ты? Разве не ревновал меня? Не завидовал? Ведь с тобой у папы таких тёплых отношений не было, да и мамы он тебя всё-таки лишил?       — Ох, ну какая же умная девочка! Схватываешь всё на лету и вопросы задаёшь правильные. Может, мне тебя в помощницы взять, а? — высоко задрав бровь, Сергей шутливо дотронулся пальцем до кончика носа сестрёнки. — Ну, с мамой он мне видеться разрешал на первых порах... гм, просто потом она запуталась. Её погубила страсть. Ну, а что касается тебя. Знаешь, ты такая очаровательная куколка была, — засмеявшись, молодой человек взял загрустившую Аню за руку и легонько пощекотал ей ладошку, стараясь вызывать на лице девушки улыбку. — Тебя невозможно было не полюбить. Да и ревность — чувство исключительно разрушительное и унизительное.       — Да-а-а, — только и смогла промолвить ошарашенная девушка и задумчиво подперла кулачком щёку, — папа действительно сделал очень много и для тебя, и для меня. Теперь я понимаю, почему ты его так защищаешь. Серёж, как думаешь, он ведь не позволит мне увидеться с Вронским, а?       — Ну-у-у, защищать — моя профессия, — усмехнулся в ответ молодой человек, — а если серьёзно... папа тогда очень здорово натерпелся от людской несправедливости, с трудом пережил предательство близких людей и клевету от завистников в высшем обществе, а благодаря сплетням и интригам заинтересованных лиц, отец был вынужден уйти в отставку и потерять любимую работу. Итогом постоянных переживаний стало изрядно подорванное здоровье, затяжные депрессии, — вздохнув, Серёжа погладил сестру по спине. — Я всё это наблюдал, понимал, но ничем не мог ему помочь. Мне на всю жизнь запомнилось всепоглощающее чувство безысходности, а я так хотел поддержать отца, но что я мог, будучи ребёнком? Хорошо учиться, стараться его не огорчать, но это такие мелочи. Сполна прочувствовав свое бессилие, я пообещал сам себе, что когда вырасту, обязательно буду защищать несправедливо униженных, оболганных и оскорблённых людей. Папа сначала возражал, ему хотелось, чтобы я пошёл по его стопам, но потом смирился. Ну, а насчёт Вронского... не знаю сестричка, не знаю, чем тебе помочь. Уж очень вопрос щекотливый, да и папа негативно относится к графу, боится, что родной отец переманит тебя к себе. Зачем тебе это надо, Анна? Разве тебе с нами плохо?       — Я хочу знать своё прошлое, встретиться с ним лицом к лицу.       — Ну, если тебе так необходимо узнать мнение второй стороны, что же, это твоё право. Только будь осторожнее. Кто знает, что собой представляет этот граф Вронский. Отец пристрастен и тут тебе, увы, не помощник. Обращайся ко мне, если что.       Устало потерев глаза, девушка задала свой последний вопрос, который она так и не решилась озвучить при разговоре с отцом:       — Серёж, а что случилось бы, если бы папа всё-таки не принял меня? Ты сказал, что последствия, скорее всего, были бы очень печальными для меня? Что ты имел в виду?       — Ну, не хотелось бы мне с тобой это обсуждать, сестрёнка. Не отстанешь ведь, а? — заглянув в огромные умилительно-просящие глаза Анны, молодой человек сдался:       — Хорошо. Я не знаю точно, но предположительно тебя бы отправили в приют. Папа как всегда сгладил ситуацию и тактично не стал вдаваться при тебе в подробности. Не хотел порочить в твоих глазах родного отца, но раз ты хочешь знать всё до конца, что же, слушай...       Вронский после гибели мамы впал в отчаяние, граничащие с безумием. Маму он всё-таки любил, и с этим невозможно не считаться. Прости, милая, но я должен сообщить тебе ещё одну неприятную вещь о родном отце: граф написал папе письмо, в котором отказался от тебя, сестрёнка.       Он тогда был очень потрясён, раздавлен, убит. Взять себе он тебя не мог, графиня Вронская не любила маму, считала, что она разрушила её сыну жизнь, поэтому тебя не признавала и помогать графу не хотела. Вронский обратился за помощью к нам. Папа уже успел тебя полюбить и очень привязаться, ведь он занимался тобой с самого рождения, а ещё ты дочь женщины, которую он очень любил когда-то.       Поскольку развода не было, то формально ты оставалась Карениной. Граф, бросив всё, отправился добровольцем на сербско-турецкую войну, на верную гибель. Видимо, Алексей Кириллович хотел таким образом покончить с собой, но безуспешно. Насколько я знаю, граф дослужился до высоких чинов, был тяжело ранен, отличался безбашенной храбростью. У меня всё. Не передумала?       — Какой кошмар.... нет, не передумала. Я хочу знать всё.       — Ну, хорошо! Хм, а всё-таки характер у тебя Каренинский. Упёртая. Это хорошо! Ладно, ты всё-таки поговори с отцом, а то он за тебя очень переживает, места себе не находит. Волнуется, как ты восприняла услышанную информацию. Только поаккуратнее, побереги его.       — Я поняла, лишнего не сболтну.       — Ты у меня умничка! — Серёжа нежно поцеловал сестру в лоб. — До завтра!       — Серё-ё-ёж! А спой мне мамину колыбельную как в детстве? А? Пожа-а-алуйста!       — Ну хорошо.

***

Как по морю синему Лодочки плывут Для моей сестрёночки Музыку везут. Пусть играет музыка Тихо во дворе, Чтобы Аня выспалась К утренней заре. Выспится, потянется, Вырастет большой... Спокойной ночи, сестрёнка!