Всё было так...

            - Нет, нет, нет – я начала истерично ржать. Не смеяться, а именно ржать. Я не ожидала увидеть перед собой тату-машину – Я не буду. Честно. Надо было меня предупредить как-то, а так я не готова – Рома уже обошел меня, и стоял ко мне лицом.             - Интересно, как предупредить, если ты на две недели закрылась в себе и никого не подпускала. И это сюрприз, как вижу удачный – он начал улыбаться во все 32.             - Нифига не удачный. Я же могу отказаться, да?             - Нет, не можешь – он с грустью посмотрел на меня – Я хочу, чтобы ты помнила обо мне всегда. И знала, что я всегда рядом – мне кажется, или это похоже на прощание?             - Что ты этим хочешь сказать? Ты уезжаешь? Или что? – он продолжал молчать. Пауза уже конкретно затянулась. Я не знаю, что мне уже и думать – Ты можешь хоть что-то сказать? – немного выкрикнув, сказала я.             - Это очень сложно. Я не хочу, чтобы ты об этом думала. По крайней мере, сегодня. Присаживайся – он указал рукой на кресло.             - Я же даже не знаю, что я хочу набить себе. Не думала об этом – тихонько говорю я.             - Если позволишь, то я уже придумал кое-что. Обещаю – тебе понравиться – Рома уже опять улыбался. И под его напором я сдалась. Он знает, что делает, и я ему доверяю, поэтому я пошла и села в то кресло.             - Только там, где не больно, и я хочу что-то красивое – я уже тоже опять улыбалась.             - Вот так-то. Сразу видно моя малышка – подошел ко мне, чмокнул в губы и пошел готовить всё необходимое.             Татуировку Рома набивал на руке, и там действительно не было больно. Я пыталась раньше времени не смотреть, хотела чтобы я это увидела уже в конце.             Около часа мы сидели, болтали, конечно во время этого Рома продолжал свою работу. Порой, я даже не замечала что мне было неприятно или немного больно в некоторых местах. И вот он уже закончил мне делать тату. Я уже очень хотела посмотреть, что же там получилось.             Когда я увидела, это реально было очень красиво. Там были цветы. Разные. Были и ромашки, и розы и орхидеи, и лилии.             - Это очень красиво – рассматривая каждую деталь, сказала я – Но почему цветы?             - Пусть это уйдет вместе со мной – и легкая улыбка на лице.             - В каком смысле? – я начала немного переживать. Рома громко выдохнул и посмотрел мне прямо в глаза.             - Мне нужно уехать на некоторое время.             - Надолго?             - Как пойдет.

***

            С того самого момента прошло около 4 месяцев. Рома, как и говорил, уехал. Но вытянуть из него информацию не получилось. Он не сказал куда едет, с кем, но говорил, что будет писать. За всё это время не было ни одного сообщения от него. Я писала не один раз, но ответа так и не получала.             Олег с Глебом ничего не говорили, хотя они знали где Рома. Видимо, он попросил их об этом. Я ходила сама не своя, меня поддерживала Ира. Мы с ней гуляли, ходили по магазинам, вобщем развлекались как могли.             Сегодня я, как обычно возвращалась после пар. Забрала почту, и хотела уже выбрасывать в урну всю ту рекламу, что обычно бросают в ящики, но меня привлек белый конверт. На нем не было написано абсолютно ничего. Я быстренько поднялась в квартиру, отложила все ненужное, и пошла в зал смотреть, что же это за конверт.             Когда я его открыла, увидела огромное письмо. Оно было написано Ромой.

«Каролина, если ты это, всё таки читаешь, значит прогнозы были неутешительны и не получилось так как планировалось. Наверное, будет правильно рассказать тебе всё по порядку. Наверное, началось всё очень давно. Я сам этого не заметил, и в этом была моя вина. Я не хочу, чтобы ты всё это переживала и представляла. Я был болен. Узнал об этом год назад, но ничего не делал, чтобы вылечиться. До одного момента. Пока не встретил тебя. Я нашел хорошего врача, проконсультировался, ещё была возможность выкарабкаться с этого дерьма. По крайней мере, я так думал. Cейчас, лежа в больничной койке, я понимаю, кто скажет человеку, что ему уже ничего не поможет и он просто медленно умирает? Правильно – никто. Но я надеялся до последнего. Назначили операцию, которая должна была мне помочь. Я не хотел на нее соглашаться, но всё-таки меня переубедили Олег и твой дядя. Да, он знал. Я дал согласие. И перед тем как проводить операцию нужно было обследоваться ещё раз, и немного полежать в больнице. Поэтому, тогда на дне рождении я сказал тебе, что мне нужно уехать. Я был не в России. Да, впрочем если ты читаешь это, то даже неважно где я был. После операции мне, наконец, сказали правду. Последние месяцы я был просто ходячим мертвецом. Но есть ещё один шанс. Как только я узнал обо всём, захотел позвонить тебе, услышать твой голос в последний раз. Набирая номер я всё-таки не нажал кнопку вызова. Я подумал, что своим звонком я тебя выбью из колеи. Не писал тебе по этой же причине. Я не хотел, чтобы было больно тебе. И знаешь, я рад, что набил тебе тату. Ты будешь помнить обо мне всегда. Так же, как и я о тебе. И если я попаду в рай (но это не точно) я обещаю, что буду тебя оберегать. И даже не смей плакать, малышка. Помни, я в твоем сердце до тех пор, пока ты меня не выкинешь.»