Sound the bugle now, play it just for me, As the seasons changed, remember how I used to be, Now I cant go on, I cant even start, I got nothing left, just a empty heart. I'm a soldier, wounded so I most give up the fight, There is nothing more, for me, lead me away… Or leave me laying here… Sound the bugle now, tell them I don’t care, There is not a road I know, that leads to anywhere, Without a lighter, fear that I will stumble in the dark, Lay right down the side, not to go on… Bryan Adams — Sound The Bugle
Дверь со скрипом отворилась, выпуская из темноты облака пыли и старого запаха ржавчины и железа. Внутри темнота, свет падает только на серый бетонный пол. Судя по состоянию замка, в эту комнату уже много лет никто не входил. Я осторожно занес тебя туда на руках, а следом вошли и остальные: Тереза и Уилл под руку с Холланд — ей тоже было тяжело ходить, тем более на такие большие расстояния после нескольких лет в заточении. Мы сбежали. Спаслись из ПОРОКа. Все впятером. Холланд, Уилл, Тереза, я и ты. Самое огромное везение, что мы остались живы. Я поставил на уши всю организацию своими взрывами, доставив столько проблем нашей «обожаемой» тюрьме. Теперь-то я с ужасом понял, что действовал совсем как идиот, который полностью положился на фортуну, вместо того, чтобы как следует продумать стратегию… Нам просто по-свински повезло. Не знаю, как так получилось. Для меня до сих пор было загадкой то, как я выжил после взрыва. Он ведь прогремел совсем рядом со мной — пусть я находился за стенкой, ее все равно разрушило. Как я выжил, оставшись совсем без единой царапины, без ожогов после такого? Как получилось так, что меня не разорвало на мелкие кусочки, когда все солдаты вокруг меня взлетели на воздух вместе с частью здания? Единственный, кто мог сейчас прояснить мне ситуацию, сейчас был без сознания. Еще когда мы летели над городом в вертолете, Тереза сказала, что ты отключился сразу же, стоило мне уйти за Холланд. Я вернулся, а ты все еще не приходил в себя. Как, Томми? Тереза сказала, ты потерял слишком много крови. Объяснила, что вколола тебе обезболивающее, попыталась перевязать раны — раны ли? Как называется место, где должна быть ампутированная часть тела? — заверила меня, что-то, что ты спишь сейчас — вполне нормально. Спину твою она обработала, инфекция не должна была попасть в рану, а значит и заражение крови мы избежали. Только вот все равно не было никаких гарантий, что ты выживешь. Я сразу пресек все домыслы на корню, переведя разговор на другую тему. Сказал, что нам сейчас лучше подумать об убежище, о том месте, где можно было спрятаться, как только вертолет сядет на землю. В мою квартиру нельзя было — она была собственностью ПОРОКа, как и жилье Терезы или Уилла. Нас в миг вычислят, если мы заявимся в одну из них. Ныкаться по отелям? Соваться в знакомые места? Глупо. Нас могли вычислить и через знакомых, а значит надо было затаиться в каком-нибудь совсем отдаленном и непривычном для нас месте. Уилл предложил заброшенную станцию метро. Сказал, что под землей будет сложнее отследить наше местоположение, сигналы будут перекрыты. Это на случай, если мы все же не все жучки скинули. Хотя над этим мы хорошо поработали, как только посадили самолет: всю электронную технику оставили там, ошейники с тебя и с Холланд нам тоже удалось снять — мы оставили их там же, где и вертолет. Далеко от ПОРОКа улетать нам нельзя было, я посчитал, что легче будет затеряться в центре города среди толпы. Тем более у меня все же был один вариант насчет перевалочного пункта… Но чтобы туда добраться, нам требовалось разжиться обычным шмотом и непалеными телефонами. Да и тебе нужно было хотя бы немного прийти в себя и отдохнуть после всего, что произошло. — Уилл, найди где тут свет включается, — шепнул я другу, а потом рядом щелкнуло выключателем — Тереза нашла его раньше, и небольшую комнату, куда мы пришли, озарило на удивление ярким светом. Я осмотрелся. Комната и правда походила на бункер, как раз то, что нам и нужно было. Станция была соединена с основной линией метро, но поезда здесь не ездили. Был слышен грохот колес по рельсам, но только отдаленно, как за несколькими стенками. Лучше, чем ничего. Уилл рассказал, что здесь начинали строить станцию, но в итоге, проложив рельсы и прорубив не очень большую платформу, проект закрыли. Возможно из-за того, что прямо над ней находилась одна из старинных высоток, а по сему, чтобы здание не обрушилось, строительство метро прекратили. Комната — служебное помещение на этой станции, теперь должна была послужить нам временной «гостиницей». Я бережно посадил тебя на пол, облокотив немного на себя боком. Не стоило тревожить лишний раз твои раны на спине. Еще раз прислушался к твоему дыханию. Вдох-выдох. Ты дышишь тихо, медленно, размеренно. С облегчением выдыхаю сам, а потом одной рукой кое-как достаю из рюкзака свою одежду, куртку, чтобы постелить на пол. Даю Холланд свой свитер, а то она тоже как-то ежится от холода. Она с опаской смотрит на мою вещь, но все же принимает. Холл мне с тех пор вообще не сказала ни слова. Просто молчит, смотрит настороженно и пытается гадать. Я уверен, она видит меня насквозь, вот только просто не верит. И держится от меня подальше. Ото всех подальше. Отворачивается, укутывается в мой темно-серый свитер и забивается в самый темный угол. Где же та Холланд, которую я все это время знал? Та открытая, легкая на подъем девушка с обворожительными ямочками на щеках? — Митч, что мы будем делать дальше? — Уилл закрывает скрипучую дверь за нами и пристраивается на холодном полу рядом. — У тебя есть план, куда мы пойдем? — Не называй меня так больше, — шепчу в ответ, немного перемещая тебя с пола на куртку, хотя твоя голова по-прежнему лежит на моем плече. — Я Дилан, и это мое имя. Уилл поднимает на меня глаза. С непониманием смотрит на меня, будто пытается понять, не шучу ли я. А потом говорит одно единственное загадочное слово, мне даже показалось, что он произнес его на другом языке: — Юстас. — Ты это сейчас матюкнулся по-испански? — я усмехнулся. Шутка как-то сама сорвалась с языка. Уилл тоже выдавил из себя вполне искреннюю улыбку, достал из рюкзака воду. — Нет, это мое имя. Настоящее. Странное очень, но, кстати, не испанское, а немецкое. Родители так назвали, меня даже в школе частенько дразнили… — он как-то горько усмехнулся. — Сейчас уже они меня даже не помнят. Я молчал. Никогда не замечал за другом таких откровений, обычно он зло отшучивался, когда я лез к нему с расспросами про личную жизнь. Хотя, в ПОРОКе никто особо не любил распространяться о себе настоящем. И я в том числе. Но сейчас меня что-то опять дернуло за язык. — Когда все утрясется… Когда мы сбежим, куда ты пойдешь? Уилл тяжело выдохнул. Я понял, что вопрос опять останется без ответа. Но он неожиданно продолжил: — Вернусь к ним, наверное. Они меня любили всегда… Помогу им вспомнить. Увезу куда-нибудь подальше из города и буду с ними. Так, да? Мы ведь всегда стараемся увезти своих близких подальше от проблем? Взгляд парня упал на спящего тебя. Я тоже опустил глаза и нежно убрал прядь светлых отросших волос с твоего лица. Ты просто спал. Безмятежно, тихо. Черты лица разгладились, бледные губы слегка приоткрылись. Справа на лице ожоги. Как я позволил сделать такое с тобой, Томми? Как после всего этого ты умудрился спасти меня… Как дотянулся, находившись все это время совершенно в другом месте? — Знаешь, я ведь недооценил тебя. — Уилл снова подал немного хриплый голос. — Решил тоже помочь, потому что ты единственный в этой конторе был мне другом. Разбавлял яд водой… — Что… — я повернулся к нему. — Яд гривера. Водой. Разбавлял, — по частям и с нервным смешком выдавил из себя Уилл, с опаской оглянувшись по сторонам. Тереза уже спала, поэтому наш разговор она не могла подслушать. — Чтобы ты с катушек не слетел окончательно. Потому что среди всех только тебе я мог доверить свою жизнь. Его признание выбило у меня почву из-под ног. Вернее, холодный бетонный пол, потому что в это было почти невозможно поверить. Сколько я знал Уилла, он никогда не рисковал своей жизнью ради других. И никогда никому не открывался. Так почему же он меня выбрал? По его словам, выходит, он стал помогать мне раньше, чем стало известно о моем плане побега. — Выходит, ты уже тогда догадывался? Уилл снова грустно улыбнулся. — Когда ты его, — он ткнул пальцем в твою сторону, — только увидел за стеклом, я понял, что добром это не кончится. Что ради него ты горы свернуть готов будешь… хотя что там горы. Я и предположить не мог, что ты решишь восстать против ПОРОКа. Я ничего на это не ответил. Уилл повернул голову, жилка на его шее дернулась. Он отпил воду из бутылки, а остаток протянул мне, похлопал по плечу. Без лишних слов ушел спать — облокотился на гору хлама, сложил руки и надвинул на нос козырек кепки, чтобы свет не бил в глаза. Я остался один. Сна ни в одном глазу. Я снова посмотрел на тебя, подобрал твою руку, которая безжизненно упала на пол, положил тебе на живот. Пальцы холодные. Ты замерз, даже несмотря на то, что я ни на секунду не выпускал тебя из своих объятий. Надо было чем-то укрыть тебя, чем-то теплым. Я снова пошарился в рюкзаке, выудил оттуда… твою майку? Ого, «Queen». Та самая, в которой я увидел тебя в первый раз. Мальчик из тату-салона. Я помотал головой, отгоняя воспоминания. Сейчас слишком больно от них, потому что это наводит на мысль, что, возможно, так уже никогда не будет. Я боялся потерять тебя, боялся даже впустить в голову мысль о том, что однажды я проснусь с тобой на руках, а твое тело останется таким же холодным, как тогда, когда я пришел за тобой в камеру. Складываю майку обратно в рюкзак, на самое дно. Выздоровеешь — я верну ее тебе, обязательно. А пока достаю несколько своих футболок, аккуратно одеваю тебя в них, а затем сверху укутываю в шарф, как в одеяло. Пересаживаю почти на себя, потому что на полу, пусть даже накрытом моей курткой очень холодно. Куртка становится одеялом для ног.***
На утро Уилл сам вызывается выйти в свет. Смотрит на мои синяки под глазами от бессонной ночи и только тяжело вздыхает. Я и не возражаю. Уилл знает, что нам нужно достать, и сделать это сможет уж без сомнений. Не знаю, в какой заднице он побывал до того, как попал в ПОРОК, но в организации он всегда показывал себя с наилучшей стороны. Холланд по-прежнему сидела в дальнем углу. Меня напрягало ее молчание и поведение, свойственное психу, но подойти я не решался. Мне она не доверяла даже сейчас, а не сбежала только потому, что без нас — она труп. Тереза проводила инвентаризацию. Выложила все из рюкзаков, перебрала медикаменты, продукты. Второго было мало, первого — только самое основное. Уговорила меня промыть и перевязать рану на моем плече. Я уж и забыл про нее совсем, а она меж тем распухла по краям. Вот только мне заражения крови не хватало! Потом мы с ней взялись поменять повязку тебе. Я закинул твои руки себе на плечи, а сам придерживал, пока Тереза разматывала старые бинты и обрабатывала обрубки от крыльев. Крови все равно было много, однако Тереза выглядела удовлетворенной. Сказала, что ситуация лучше, чем вчера, и кровотечение удалось остановить. Честно говоря, верилось с трудом — ты все еще выглядел очень плохо. Час, второй, третий. Уилл уже давно вернулся, притаранил продуктов на первое время, в основном консервы, кое-какую одежду потеплее и воду. Раскидали запасы каждому в рюкзак на случай, если разделимся. Я поглядывал на тебя каждые пять минут, в надежде, что ты проснешься — ты уже был в отключке почти сутки, действие обезболивающего должно было давно кончиться. Но ты не просыпался.