Загадай желание

      Сладкие поцелуи под тёплыми струями воды, возбуждающие прикосновения и томные вздохи — два человека страстно занимались любовью.       Наблюдая за тем, как Тим плавится от удовольствия, Ник вводил в него свои пальцы без презерватива и не испытывал при этом брезгливости. Всё без исключения в этом мужчине он находил удивительным, уникальным, неподражаемым. Всё в нём сводило Никиту с ума: и грация, и неожиданная сила, и невероятная гибкость.       Он впивался языком в его сфинктер, наслаждаясь дивным вкусом, которым сочился его любовник. Ник готов был пить его бесконечно долго, упиваться до безумия, до того Тимур был чарующе сладок.       Он вылизывал член Тима, позабыв обо всём на свете, сожалея лишь об одном, что капли воды смывают его аромат, не дают прочувствовать и насладиться одуряющим запахом невероятного мужчины. Такого с ним никогда не случалось, и Новосёлов и вправду чувствовал себя сумасшедшим.       Ник умирал от восторга и возрождался при каждом толчке в своё горло, вбирал глубоко, без сомнений, осознавая, что это не сон, он действительно сейчас рядом с тем, о ком мечтал и кого желал.       Горячее, отзывчивое тело на смятых простынях, вздохи и стоны, жадные движения навстречу, судорожно сжатые ягодицы и напряжённые бедра… Тимур отдавался бесстыдно, развратно, будто в последний раз. Страстный, знойный и неуёмный откидывал голову, беззащитно обнажая дивный изгиб длинной шеи, впивался сильными пальцами в бёдра Никиты, оставляя на них следы, обнимал его стройными ногами и выгибался дугой, сливаясь с партнёром, и хрипло постанывал от восторга.       Вот Тим напрягся всем телом, сжав член Ника до боли, чуть задержавшись, мягко качнулся, расслабленно застонал и оросил свой живот жемчужными каплями страсти. Ник сделал грубый толчок и наконец-то себя отпустил, излил своё семя, рыкнув в порыве, и, тяжело дыша, откинулся на подушки. Его сердце билось набатом в готовности вырваться из груди и заявить всему миру, что Никита влюблён! Влюблён, как пацан, и счастлив!       — Я понимаю, что у тебя от мужиков отбоя нет, но имей в виду, с этого момента никого, кроме меня, — заявил Новосёлов сразу, как только обрёл способность говорить. — И поверь, я сделаю всё, что в моих силах, но никому и никогда тебя не отдам.       — Вот напугал, так напугал, — довольно рассмеялся Тимур.       — Зря ты смеёшься, я сам не потаскун и тебе не позволю. Если понадобится, прикую наручниками к батарее, напялю на тебя паранджу, не знаю, что ещё сделаю… И с танцами в баре придётся завязать. И учти на будущее, в бары и клубы только со мной.       — А с тобой танцевать перед публикой можно?       — Ну, зачем тебе это?       — Повышать самооценку, убеждаться раз за разом, что я не забитое существо, а по-настоящему желанный мужик.       — Откуда такие мысли?       — Мне за последние годы пришлось о многом подумать и во многом изменить модель поведения.       В груди Никиты закопошилась ревность.       — И много у тебя мужиков было? — спросил он, не в силах контролировать это скверное ощущение.       — Ну, здесь мне похвастаться нечем. Всего один за всю жизнь. Мой бывший.       — Почему расстались? — полюбопытствовал Ник, не совсем доверяя словам Тимура.       — За восемь лет он так и не научился ценить домашний уют и заботу, и одной прекрасной ночью я собрал манатки и свалил. А ты? У тебя много было любовников?       — Не очень, — ответил Ник и, перехватив недоверчивую усмешку Тимушки, поспешил пояснить: — Видишь ли, я несколько брезглив, мне не нравятся запах пота, спермы и тому подобное.       — Что-то я не заметил за тобой такой особенности. Очень уж активно ты меня вылизывал и сперму мою глотал будто бы с удовольствием.       — Вот я и говорю, что такого, как ты, всю жизнь искал. От твоего естественного аромата у меня крышу сносит. Никогда ничего подобного не испытывал, — искренне признался Новосёлов, Тимур благодарно поцеловал его в губы, Никита же спросил: — Скажи, почему я? Почему ты выбрал меня?       — Я тебя ещё в баре заприметил, красивый мужик, спокойный, сидит, виски попивает, сам ни с кем не заигрывает и на заигрывания не реагирует. Понравился ты мне очень. Домой я тогда поздно вернулся, а в шесть утра уже побудка, новый постоялец мало того, что заявился среди ночи пьяный в умат, так ещё и венские вафли заказал, будто у нас кондитерская какая. Ну, раз уж меня разбудили, решил сделать противному мужику приятно. Я не видел, как он заселился, в тот день закупки делал. Но потом рассмотрел капризного гурмана в окно, когда он утром на пробежку отправился, и ошалел. Вот чего я не ожидал, так это того, что шикарный мужик из бара мой постоялец. После не мог ничего с собой поделать, стал интересоваться тобой, приглядываться, и на самом деле ты оказался не таким уж и козлом, как показалось вначале.       — Вот спасибо, — съёрничал Никита.       — Да не за что, — рассмеялся Тимур.       — А почему ты прячешься ото всех? У тебя что, фобия какая?       — Я, когда сюда приехал, был в полном раздрае, знаешь ли, восемь лет не шутка. Чтобы не оставалось времени заниматься самокопанием, в работу с головой ушёл: чистил, мыл, скоблил, готовил. Потом стал искать возможности гостиницу из долгов вытащить, дело пошло. Катю взял в помощницы, Андрюху тоже. А где-то через год стал ловить странные взгляды от постояльцев. Не только дамочки, но и мужики принялись оказывать знаки внимания. Такое отношение на пользу делу шло, я был не против. Но однажды заселился к нам этакий владелец мира. Наглый, упёртый.       Тимур рассказывал Никите свою историю, рисуя на его животе замысловатые узоры, поглаживал трепетными пальцами грудные мышцы, мягко пощипывал уже довольно напряжённые соски. От этой незатейливой ласки все волоски на теле Ника встали дыбом, он млел и балдел, при этом не пропуская ни слова.       — Здоровый мужик, всё похотливые взгляды на меня бросал, — продолжал свой рассказ Тимур. — А потом перешёл в открытое наступление: то за задницу ухватит, то за бок ущипнёт. Я пытался объяснить, что такое поведение неприемлемо, но ему всё нипочём. Когда в лоб сказал, что не заинтересован в подобных отношениях, он начал мне деньги и подарки дорогие предлагать. Однажды заманил в свой номер под предлогом протечки, и пока я на карачках ползал, заглядывая под ванну, сзади напал. К счастью, я не успел толком отреагировать, удар пришёлся чуть в сторону, мужик лёгким испугом отделался, а я задумался. После этого инцидента решил поменьше светиться на людях, подобные ему мудаки часто тут останавливаются, а я нечаянно и убить могу, так зачем создавать лишний раз прецеденты.       — И поэтому уродцем притворяться начал?       Тимур рассмеялся, весело, непринуждённо.       — Не притворялся я никогда уродцем! В тот день, услышав, что ты неожиданно вернулся, просто испугался. Подумал, что признаешь во мне парня из бара и начнутся сложности. И сегодня как-то само вышло.       — А заросшее лицо?       — Я бороду отрастить пытался, целую неделю терпел, щетина колется и чешется ужасно. А тебе нравятся бородатые? Если да, могу ещё разок попробовать, — улыбнулся Тим.       — Не стоит, я немного двинут на чистоте и гигиене, и растительность на лице в моем понимании не лучший вариант. Но в тот день ты меня здорово напугал, такой образиной показался.       Тим навис над ним, заглядывая в глаза, и, подмигнув, прошептал:       — Похоже, ты фантазёр, нарисовал себе страшилок. Давай ещё разок, прояви свою фантазию.       Лёгкие поглаживания Тимура не прошли даром, Никита уже был вполне готов к сексуальным подвигам и, повалив любовника на спину, впился в его губы поцелуем.       В этот раз они не спешили, растягивали удовольствие. Никита выцеловывал шею Тима, покусывал и посасывал затвердевшие соски, гладил ладонями сильное тело, длинные ноги и гладкие ступни, поражаясь невероятной красоте лодыжек, жилистых рук и изящных ключиц. Тим тоже не оставался в долгу, отвечал на ласки страстно, дарил ответные нежно.       — Повернись на живот, — приказал в нетерпении Новосёлов.       Тим исполнил его желание, выставив на обозрение влажную дырочку меж ягодиц. Ник оглаживал взглядом красивую спину, не узкую и не широкую, спину настоящего танцора, касаясь руками и губами горячей кожи.       Залюбовавшись мягким растраханным сфинктером, Никита, не сдерживая себя, впился в него языком, дыша ароматом страсти, что источал любимый мужчина. Тим громко стонал от восторга, пытаясь не двигаться всё же поглаживал свой член. В конечном итоге, почувствовав предел, Никита оторвался от любимой задницы и хрипло прошептал:       — Смазка. Нам нужна смазка.       — Какая ещё смазка? — недовольно рыкнул Тим. — Давай скорее, не могу уже.       — Но… — попытался возразить Новосёлов.       Тимур его перебил:       — Не волнуйся, я люблю, когда немного больно.       И Никита поверил и толкнулся в него изо всех сил, проникая сразу на всю длину далеко не маленького члена. Тим всхлипнул и подался ему навстречу, яро виляя бёдрами, принялся насаживаться практически самостоятельно, изнывая от невыносимого блаженства, что дарили ему скользящие движения твёрдого новоселовского органа по набухшей от возбуждения простате.       Где-то внутри Тимура зародилась воронка, сладкая, тягучая, закружилась радужным водоворотом и взорвалась фонтаном ослепительных брызг, разливаясь по телу дрожью невыносимого наслаждения. Ноги его подкосились, и он упал плашмя на простыни. Ник распластался на нём, продолжая двигаться, прикусил ухо Тима, опаляя горячим дыханием, в несколько фрикций достиг апогея и наполнил его до краёв вязким семенем, содрогаясь и рыча в экстазе.       Так они и лежали, не в силах шелохнуться. Наконец Тимур дёрнул плечом.       — Отползай, ты тяжёлый.       Никита скатился с любовника и блаженно развалился на спине.       — Сколько тебе лет? — спросил, не сдержав любопытства.       — Скоро тридцать четыре стукнет, — ответил Тимур сонно.       — Я на три года тебя старше, а такое ощущение, что на все сто. Ты совсем меня замотал.       Тим хихикнул и внезапно всполошился:       — Чёрт, сколько времени? — Но взглянув на телефон, что лежал на тумбочке, расслабленно откинулся на подушки: — Давай ещё разок и я пойду, у меня выходных не бывает.       Никита округлил глаза, Тим посмотрел на его испуганную физиономию и рассмеялся открыто и весело.       — Ладно, я пошутил, мне подремать немного нужно, сегодня вряд ли кто раньше обеда выползет, так что часика два у меня ещё есть, — сказал он, поднимаясь с кровати.       Никита ухватил его за руку и потянул на себя.       — Спи здесь, сейчас поставлю будильник.       Выполнив обещанное, вернул телефон на тумбочку, заключил Тимура в объятия, завернув его и себя в одеяло, и, упиваясь ароматом любимого, счастливо закрыл глаза, пробубнив почти засыпая:       — И никаких венских вафель для постояльцев.       — Почему это? — сонным голосом спросил Тимур.       — Я, может, из-за этих вафель в тебя и влюбился.       Тим растянул губы в блаженно-счастливой улыбке и, прижавшись к Никите, прошептал:       — Как же уютно в твоих объятиях. Спи, скоро подъём.       — Почти восемь утра, — взглянув на наручные часики, объявила Виолетта.       Юрка пританцовывал у бордюра в ожидании такси. Несмотря на раннее утро, на то, что они пили и танцевали на пару с ней всю ночь, он не ощущал усталости. Ему вообще казалось, что энергия прёт через край, и рядом с этой женщиной он готов и может свернуть хоть Гималаи.       — Ви, какая же ты всё-таки замечательная! — воскликнул Юрка, не сдержав эмоций: — Вот, честное слово, я б на тебе женился!       — Ну, ну, — поддела она его, кутаясь в воротник шубки. — А потом бы локти кусал от досады.       — Да с чего бы это?       — Ну вот, представь, захочешь сходить налево, не успеешь подумать, а я уже знаю. Мне ни соврать не сможешь, ни приврать.       — Так это же замечательно! И зачем мне ходить налево от такой потрясающей женщины? Я, согласись, мужик видный, но не идиот, разве стану размениваться на профурсеток, когда дома ждёт идеальная жена?       — Кто тебе сказал, что идеальная? Обычная, с полным набором женских слабостей, — улыбнулась Виолетта. — И разве ты не знаешь, что идеальных людей не существует? Люди сначала идеализируют своих партнёров, а потом оказывается, что те пукают, смачно грызут ногти, ужасно поют в душе и не любят менять носки. Это, как пример.       — Чушь, если любишь, то и недостатки кажутся милыми, — возразил Билашов и смешливо добавил: — А ещё, если любишь, очень хочется делать детишек.       Девушка заливисто рассмеялась.       — А если честно, хочешь признаюсь, что бы я попросил у Деда Мороза на самом деле? — серьёзно спросил Билашов. Виола кивнула, улыбаясь. — Я жениться хочу. Семью хочу крепкую и детей обязательно.       — И сколько детишек ты хочешь?       — Самое малое двух. А ты?       Виолетта ответить не успела, подъехало такси. Юрка открыл для неё дверцу, помог сесть в автомобиль и, обежав машину, рухнул рядом на заднее сиденье, неожиданно притихнув.       Всю дорогу они молчали, лишь перебрасывались короткими взглядами. Юрка не знал, как выкрутиться из глупой ситуации, что сам и создал своим грубым признанием, думал о том, что, возможно, слишком сильно форсанул события и позволил себе проявить нетерпение. Ему было очень трудно говорить с ней о своих чувствах, поэтому он и повёл себя как юнец. Виола же неподвижно сидела и смотрела по большей части в окно, и он никак не мог понять, что она думает о его признании и какую ему выбрать политику, как себя вести в дальнейшем.       Машина остановилась у дома, в котором располагалась билашовская корпоративная квартира. Молодая женщина, сидящая рядом, ждала, когда же он распахнёт для неё дверцу, но Юрка не спешил, сидел молча, задумчиво покусывая губы. Она вопросительно взглянула на него и потянулась к ручке.       — Давай встречаться, — выпалил он неожиданно, эти слова сами сорвались с его языка.       Виола снова посмотрела на Юрку, её лицо ничего не выражало, словно искусственная маска.       — Я тебе не подхожу, да? — спросил Билашов, в его груди что-то сжалось до боли, он действительно не желал отпускать эту женщину.       Она продолжала молчать, на её лице так и не проскользнуло ни единой эмоции.       — Ну, скажи хоть что-нибудь! — выкрикнул он в сердцах.       — Это я не подхожу тебе, — ответила она тихо.       — Почему?       — Юра, почему я? — ответила она в своей обычной манере вопросом на вопрос, когда пыталась уйти от неприятного разговора.       — Не знаю. Ты мне нравишься. Очень.       — Пойми, со мной тебе будет нелегко. Ты действительно не сможешь мне соврать, я буду знать всё, что с тобой происходит, что ты чувствуешь, чего хочешь. Я самодостаточна и не стану тебе угождать, если это идёт вразрез с моими желаниями. И никогда не буду для тебя идеальной, ради твоих идеалов не буду себя ломать. Тебе придётся принимать меня такой, какая есть: слабой, ранимой, ревнивой. Я буду злиться и обижаться, в общем, полный набор обычной женщины.       Юрка широко улыбнулся.       — Понимаю я. Всё понимаю. Только и ты пойми, если сейчас скажешь да, то это значит, что ты принимаешь меня со всеми моими недостатками. А это, поверь, самое лучшее, что может быть, нравиться кому-то без обиняков, просто потому, что ты такой, какой есть. Ты видишь меня насквозь и если согласишься, то в будущем не станешь пытаться меня подогнать под какой-то эфемерный выдуманный образ, а потом разочарованно хлопать дверями, проклиная тот день, когда со мной познакомилась. Поэтому давай встречаться, ты настолько мне нравишься, что я готов приложить усилия к тому, чтобы сделать тебя счастливой. Ох, черт, как много сказал, — рассмеялся он напоследок в попытке разрядить напряжённую обстановку и скрыть волнение, что захлестнуло его не на шутку.       Её лицо так и не изменило выражения, только в глазах промелькнула тёплая искра. Виола потянулась к нему и прикоснулась губами к его губам. Поцелуй вышел слишком лёгким и коротким, но и от этого невинного прикосновения сердце Билашова подпрыгнуло к кадыку и, рухнув обратно в грудину, чуть не взорвалось от напряжения. Он не понимал, что это значит, и терпеливо ждал продолжения.       — Я подумаю, — ответила Виолетта и вдруг улыбнулась тепло и очень нежно, такой улыбки он у неё ещё никогда не видел и от неожиданности даже приоткрыл рот в немом изумлении. — Ты выпустишь меня или теперь у нас самообслуживание? — продолжая всё так же нежно улыбаться, спросила Виола.       Он вздрогнул и выскочил из автомобиля. Резво обежав машину, Билашов открыл дверцу и протянул ладонь. Опираясь на его руку, девушка покинула салон и, кивнув на прощание, направилась к подъездной двери.       — Только думай не очень долго! — весело крикнул ей в спину Юрка.       Он сейчас был готов танцевать гопака, скакать от радости, как горный козел, зная наверняка, что она согласится. Нет, не так — обязательно согласится на его предложение.