obedience

      Городские улицы уныло тянутся, перетекая в проспекты и переулки, упираясь в линию горизонта.       Выслеживание - всегда сложный процесс, который приводит иногда к необратимым последствиям. Всегда, если быть точнее. Все имеет свой вес и свои последствия. Прогнозирование и планирование - залог удачного выполнения миссии.       Он направляется за ним, аккуратно скрывается за углами и в некоторых моментах помогают камеры (а еще друзья, которые шарят, как их ломать). Вроде бы не лес, действовать открыто нельзя. Нельзя высовываться. И на него возложена ответственность. Блондин готов поклясться, что в городской суете он не слышит его голоса. Как тот зовет в туман, как заставляет его тело разлагаться на части.       Жрец поглядывает в витрину кафешки через две дорожных полосы от него. Улица маленькая, что немного облегчает слежку. Там тепло и довольно неплохое меню со вкусным супом. Маленькая подробность, которая греет. Но только не руки. Погода выдалась холодная, что аж зуб на зуб не попадал бы. Тут некогда сосредотачиваться на чем-то, кроме объекта.       Он не особо светится, его и заметить не пытаются. Потому что кого волнует хилый на вид паренек в повседневной одежде, коих в мегаполисе пруд пруди?       Направляется за ним, аккуратно скрывается за углами и в некоторых моментах помогают камеры (а еще друзья, которые шарят, как их ломать). Вроде бы не лес, действовать открыто нельзя. Нельзя высовываться. И на него возложена ответственность. Блондин готов поклясться, что в городской суете он не слышит его голоса. Как тот зовет в туман, как заставляет его тело разлагаться на части.       Город шумит и производит неприятное впечатление. Стоит на какое-то время выйти из него, как ты перестаешь понимать, как раньше переносил все это. О вкусах блондин не спорит. Кому-то нравится шум проезжающих машин, общий гул, исходящий от людей.       Ему привычнее тихие закрытые дворы, исписанные маркером вдоль и поперек, перечеркнутые и поверх написанные тэги, понятные только внутри культуры ;"тихие" и спокойные, избегающие столкновения друг с другом люди до сих пор упорно оставляют свой след. Поделенные на маленькие диаспоры по интересам, они множатся в своих навыках и мнениях.       У него такой роскоши нет. Оставить след равносильно очередному жертвоприношению.       Внутри него горит красным табличка "догнать и обезвредить", которая кажется бредом. Потому что это само собой разумеющееся. Делать все для достижения цели чего-то более общего, чем он сам. Или нет?       Зеленоглазый протискивается в узком переулке между толпой шумных подростков, которые не особо рады тому, что играют роль "проходного двора". Останавливают и хватают за руки и плечи, тянут на землю. Парень не был бы собой, если не достал нож. Его любимый. Остренький, со средней длинной лезвие почти не блестит под сводом кирпичного здания с небом. Ему всего-то надо было срезать, чтобы более эффективно следить за объектом. Кампания пугается и решает, что оставить "этого больного, нахуй" будет лучшим вариантом. Блондин облегченно выдыхает, складывая нож обратно и движется дальше.       Найти человека достаточно просто. Это знают все влюбленные девочки лет тринадцати (блондин против них ничего не имеет). Порой, когда еще в школе он это слышал, то становилось не по себе. Они находили парней, которые им нравятся, по одной чертовой фотографии вазы.       А как решил сделать он сам? Схем много и он выбрал одну из самых простых.       Сначала ищешь в социальных сетях. Через его друзей, знакомых, пробиваешь номер. Шаришь в его геолокации и набираешь кучу фоток. С кем и где был, куда ходил. Зачем ходил и почему. Вплоть до того, какой кофе он любит и почему зеленый чай под запретом. Выставки, которые он посещал, жрец просмотрел тоже. И сходить было бы с кем.       Голову держать сил нет и она непроизвольно тянет его вперед, неестественно искривляясь. Шея от неудобного положения начинает потихоньку затекать, доставлять дискомфорт.       За кем он следит? Про таких можно сказать "бешеный как стадо шакалов", но об этом говорит только взгляд. Чистый, уверенный. Широко раскрытые глаза, в которые трудно смотреть. Он старше, ростом с жреца. Может чуть выше. Вблизи не довелось видеть. Да и не особо хочется.       Возвышается скалой над теми, кто находится с ним рядом. Широкие плечи, подтянутый и скорее напоминает того, кто выбивает дурь по приказу свыше.       Отличительной чертой можно считать маску, которую он надевает только на церемонии, пачкая тем самым все, кроме лица. Будто ему доставляет спокойствие закрытость, которую больше ничто не сможет дать.       Сравнения, сомнения и что-то близкое к возмущению плещется в сознании. Потому что невольно хочется сравнить, подумать, а где лучше? Смешок с собственных губ срывается быстрее, чем он успевает додумать. "Драсти, приехали",- как говорил когда-то...а, впрочем, оно и не важно.       Объект приходит в движение и жрец вынужден двинуться за ним. Идет медленно. И походка не такая, как всегда. Засекли, чтоб его. Главное то, что он поймал его взгляд.       Надо по быстрому валить, пока объект не решил, что можно нанести удар. Он здесь не за бесполезной дракой.       К состоянию тихой досады от раскрытия своей слежки, от понимания, что все пошло по одной наклонной, прибавляется страх. Ведь бояться это просто, да?       Кожа покрывается мурашками, а в животе будто вяжутся один за другим узлы, притесняя легкие и не давая дышать. Объект слежения превращается в преследователя, а блондин лишь быстрее перебирает ногами до самого людного места, чтобы была возможность затеряться.       Торговый центр, всегда полный людей, в выходной напоминает небольшой ад. Если брать во внимание смену сезонов, то вдвойне больше. Люди идут за дешевой одеждой. Ведутся. Как он сам повелся. Подумать только. Столько месяцев без промаха, а тут почти летальность.       Почему почти? Его еще не поймали. А это значит, что есть время на план. Ну же, чертов план.       Не косячить долго, чтобы просто взять и умереть. Не этого ли он постоянно хочет? В прошлые разы, когда его жизни угрожала опасность, это исходило от голубоглазого демона. И ни кто не стоял на пути своеобразных наказаний. Для чего им там идейный лидер был нужен?       Блестящий, начищенный пол, яркие красивые вывески и такие неживые манекены, которых можно рассматривать очень и очень долго, сейчас будто безмолвно провожают в последний путь.       На телефон кидают примерный маршрут, скрины с камер, которые каким-то образом сделанные пару минут назад. Не спрятаться, не скрыть.       Руки начинают подрагивать. Кончики пальцев немеют и горло пересохло так, будто он не пил воду трое суток. Его хватают на горло, почти сразу же перекрывая воздух для дыхания, не дав даже пискнуть.       Жрец вцепляется пальцами за карман с ножом. Секунды на то, чтобы нанести удар куда-то в бок противнику. Но это не помогает освободиться с первого раза. Он бьет дважды после, наконец чувствуя долгожданные секунды свободы.       Он не знает, откуда берутся хоть какие-то силы. Хоть что-то, чтобы сбежать. Почему за ним никто не следит больше? В одну секунду жрец замирает и резким разворотом на сто восемьдесят сталкивается с ним.       Песочного цвета длинное пальто, пояс которого сейчас достает до пола, белый свитер с воротником и черные джинсы. Можно было поклясться, что это не он его пытался задушить мгновение назад.       Он ведет совершенно обычный образ жизни. Но, видимо, жрец только довел его. Мужчина двигается в его сторону, жрец же делает шаги от него. Не хочется сокращать расстояние между ними. Ни в коем случае. - Эй, малец, ну что же ты как не свой.- разводит руки в стороны будто гостеприимный хозяин, заждавшийся гостя. Люди проходят почти рядом, не замечая столкновение двух людей.