Чувствуешь ли ты хоть что-нибудь?

      Дождливая осень в пригороде Марселя неожиданно продолжает радовать жителей солнцем ещё в ноябре, но с каждым днём остаётся всё меньше надежды на тепло. Осень — то время года, когда французы возвращаются домой из отпусков, а с ними прилетают и многочисленные туристы полюбоваться красотой бархатного сезона. Всюду фотоаппараты, машины и громкие разговоры на иностранном языке. Часто проходят большие компании людей, кто-то ходит парами, редко встретишь кого-то, кто направляется в путешествие в одиночестве.       Моррис же, старый кукольник, уже которую осень проводил один. Он остался без жены всего два года назад, а дети разъехались по «более продвинутым» городам ещё раньше. Ни запах молодого вина, ни прелой листвы, ни приятное тёплое солнце больше не привлекали его внимания, оставалось только наблюдать за радостными туристами и заниматься любимым делом, на которое и то почти не осталось денег. Недавно мужчине пришла заявка от малоизвестного, но богатого музыканта на создание «живой куклы», играющей на пианино. Кукольник долго удивлялся, а потом отнекивался: «не моё это дело, не занимаюсь таким», но довольно крупная сумма его подкупила. Над этим парнем-пианистом шла долгая работа, но оказалось так увлекательно создавать новую «жизнь», что Моррис почти не выходил из своей мастерской.       — Хэй..? — неуверенно, почти шепотом произнёс кукольник после того, как поставил механическое сердце в грудь уже готовой куклы, — Ты слышишь меня? Можешь что-нибудь ответить?       Моррису казалось, что он сходит с ума, пытаясь поговорить с кукольным парнем (хоть и очень похожим на человека), но он продолжал смотреть прямо в глаза будущему пианисту (хоть и совсем неживому). В мастерской повисла режущая слух и разбивающая надежды тишина. Последняя возможность заработать деньги потерпела провал. Кукольник обреченно вздохнул и опустился на колени в попытках собраться с мыслями.       — Хэй..? — прямо над ухом мужчины пронёсся голос молодого человека.       Моррис тут же подскочил на ноги, оглядываясь по сторонам. Никого, кроме него и куклы, в помещении не было. Куклы, смотрящей прямо ему в глаза...Куклы, склонившей голову на бок в непонимании ужаса кукольника.       — Ты...говоришь, ты двигаешься.. — восхищенно затараторил создатель, — Сынок, ты живой.       Со слезами на глазах, Моррис бросился на шею своему созданию, не в силах сказать ни слова. Следующие пять минут помещение заполняли только редкие всхлипы и повторяющееся «сынок». Мужчина больше не мог отпустить его, только не в этот раз. Решено: он откажется от заказа, вернёт деньги музыканту и оставит куклу себе.