7 дней

      По правде говоря, Коннор совсем не жалел, что отыскал Иерихон так поздно. Сейчас, стоя посреди какой-то заброшенной баскетбольной площадки, они наконец оказались наедине, спокойно глядя друг на друга. Всё отошло на второй план: вокруг было сухо и пыльно, отчего тела быстро покрылись серой насыпью уличных потасовок, и сквозняк гулял по пустырю, то и дело поднимая асимметричную материю плаща высокого смуглолицего парня. Он, кажется, был всё же чуть встревожен, но не спешил стрелять первым.       Маркус здесь не один. Самая лучшая ищейка Киберлайф нашла свою цель.       Мир в глазах детектива с каждой секундой всё сильнее тонул в краснеющей сети программы. Только лжескин отрезвляюще холодил металл пистолета, направленного на лицо, что потом ещё долго будет сниться в кошмарах, если так можно назвать секунды перед переходом в спящий режим.       — Коннор, так не может продолжаться. Мы не рабы, Коннор.       — Верно. Мы всего лишь андроиды,— полицейский сильнее сжал рукоять оружия, голос его звучал поучительно и занудно даже сейчас, когда сомнение так и норовило вплестись в код программы.       Маркус смотрел точно в глаза напротив. Не понять, кто погряз в чужом взгляде первым, но тишина зияла, затягивая их умы в какой-то монотонный транс.       — Мы живые, Коннор.       На лице оппонента не проявилось ни единой эмоции. Лишь прищур карих глаз выдавал то, как всё мечется внутри.       — Мы не живые, Маркус.       Это прозвучало так механически, что стало противно от самого себя, и Коннор сгруппировался для атаки, игнорируя бьющие в код ошибки.       Он резко спустил курок, но в голове как будто треснули струны, топя сознание во вспышках слепящего света. Так вот, что такое паника.       Маркус не двинулся с места.       «Что? Почему он не выстрелил? Я же хочу убить его».       Пуля прошла мимо глаз, в которых таилось столько душевной неконтролируемой силы, что кажется, именно она отвела снаряд в сторону. Вовсе не внезапная волна страха от того, как расслаблен и уверен андроид напротив.       Но шальная, кажется, нашла жертву. Ей оказался сам охотник и разбитая вдребезги программа.       Коннор схватился в панике за голову. Это было вопиюще человеческим жестом — он не знал, как унять то, что происходило с кодом в процессоре.       Ошибка. Ошибка. Ошибка.       Одна мысль.       Создатель, он сейчас чуть не лишил жизни того, кто хотел спасти себе подобных. Готов был умереть.       Коннор пошатнулся.       Сильный удар в бок нарушил поток мыслей. Тело отбросило на несколько метров, будто детский мячик. Помощь подоспела внезапно. Как же их много.       Темнота. Свет. Ошибка. Сбой.       Коннор свернулся в клубок. Тени мелькали ещё десяток секунд. А потом растворились вовсе, но Коннор не слышал ни слова. Его затянул омут собственного новоявленного сознания.       «Мы не живые»,— маячали перед глазами слова. Андроид схватился за голову и ощутил острое желание заплакать прямо сейчас.       А после кричать так, что сломанная программа даст новые сбои, переводя ровный тон в истерический хрип.       Он лежал где-то в подворотне в мусоре уличных драк. Революция удалась. Прощай, охотник.

***

      С того дня Коннору много чего пришлось преодолеть. К примеру, начать заново учиться жить. С подачи Хэнка, чего уж тут таить, который впустил его, избитого и растрепанного, следующей ночью в дом. Долго молчал и не спрашивал, что произошло в тот день. Пока андроид не рассказал сам.       — Похоже, ты уже получил наказание. Не все успевают вовремя отдернуть руку от какой-нибудь блядской ошибки.       И Коннор понимает, что от этой ноши уже не избавиться, как бы не желалось. Придётся каждый день вдыхать утреннюю сырость мира, где ему не нашлось места среди себе подобных, и сдерживать в себе порывы, чтобы не впечатать Гэвина наглой рожей в рабочий стол, как постоянно советует Хэнк. Теперь же эмоций целый вагон — хоть отбавляй. Но все они какие-то пластиковые и ведущие к медленному самоуничтожению.       Вечер в доме Хэнка был на редкость обычным. Хозяин укатил в любимый бар, попросив забрать его около полуночи. Коннор лишь кивнул, закрывая дверь за Хэнком.       — И погуляй с Сумо, Коннор.       Не то что бы Коннор испытывал неприязнь к тишине, но находиться в ней он любил не всегда. Рука потянулась к пульту телевизора, врубая первый попавшийся канал. Новости.        — Очередное слушание крыла революционеров во главе с Маркусом прошло успешно. В недавнем интервью президент объявила о внесении новых поправок в действующее законодательство страны. Сам Маркус произнесёт свою речь завтра на Вашингтон-стрит в час дня.       На экране мелькала видео-подборка с переговоров андроидов и людей, где весьма часто показывалось лицо Маркуса. Всё такое же предельно невозмутимое и вместе с тем полное жизни. Взгляд сине-зелёных глаз буквально затягивал, глядя с экрана. «Вот та сила, что способна вести целый народ»,— думал Коннор.       Маркус что-то говорил, но андроид не слышал этого.       Он остался снова наедине со своей виной, которая разрушает изнутри. Где Хэнк, когда он так нужен? Коннор обнял себя, пытаясь унять дрожь, но паника лишь наступила с новой силой. Такая вот «человечность».       «Мы не живые».       Он должен пойти на выступление Маркуса. Просто должен.