Тринадцать свечей

Оби-Ван медленно и грациозно поднялся с пола, не спеша потянулся и направился в гостиную, где Квай-Гон пока что не закончил свою медитацию. Он уселся на диван и принялся, все еще омываемый волнами спокойствия, наблюдать за мастером, просто наслаждаясь возможностью смотреть на него. Почувствовав, что Квай-Гон закончил медитировать, он откинулся на диван и ненадолго прикрыл глаза. /Все в порядке, Падаван?/ Оби-Ван улыбнулся и кивнул. Он посмотрел на мастера и встретился взглядом с глубокими синими глазами, океаном спокойствия, в котором ему так нравилось тонуть. В другой раз он бы в смущении отвел взгляд, но не сегодня. Сегодня они отбросили эти условности. Квай-Гон плавно поднялся и протянул падавану руку, приглашая подойти к столу. Оби-Ван встал и с готовностью присоединился к мастеру. Слова им были не нужны. Оби-Ван поставил в Ше’нару серую свечу, Квай-Гон взял спички, и его голос зазвучал в голове Оби-Вана: /Даже в самый темный час мы не забудем свет./ Оби-Ван улыбнулся и позволил теплому мысленному прикосновению мастера омывать его. Он посмотрел на свечу. Серый означал тишину. Квай-Гон проследил направление его взгляда и подхватил направление его мыслей: /Спасибо, Падаван./ Оби-Ван и без эмпатии понял бы, за что мастер благодарит его. Они весь день провели таким образом — в молчании, как и предписывает Ритуал Тишины. Оби-Ван знал, что Квай-Гону нравятся простота и глубокая очищающая сила ритуала. Молчание и единение в медитации, глубоком сопереживании и мысленной речи. Весь день их щиты были на минимуме — акт молчаливого доверия, уверенность, что другой не вторгнется в личное пространство. Они общались через эмоции и ученическую связь, и под конец дня Оби-Ван удивлялся, зачем вообще нужно разговаривать вслух. Он мог по пальцам одной руки пересчитать моменты такой душевной близости между ними, и не один из них не хотел бы пережить заново. Но сейчас, в конце этого дня, он чувствовал такие воодушевление, спокойствие и собранность, каких ему редко удавалось достичь, и такую близость с мастером, как никогда за всю свою жизнь. Оби-Ван улыбнулся: /Всегда пожалуйста. Никогда бы не подумал, что целый день без возможности отпустить пару язвительных замечаний может быть таким приятным./ Квай-Гон заурчал, и громкий искренний смех нарушил тишину впервые за весь день. Оби-Ван расплылся в счастливой улыбке: как бы ему ни понравилось проводить время в тишине, без некоторых звуков жизнь стала бы серой и невыразительной.