Там какой-то "Граммофон"...

— Теоретическая часть мне ясна, сэр, — с каменным лицом доложил Престон. Он держал в пальцах, обтянутых черной кожей, голографический кристалл, любезно предоставленный нанимателем. Для изучения ему были предложены сексуальные практики четвертого поколения сександроидов. Среди прочего, они наиболее естественно целовались, о чем и сообщил ему господин Лагат. Гидеон шмыгнул носом и стер с его идеального кончика белый порошок. Он и так был гениальным, а теперь казался сам себе сверхблонди, правда, этот эффект длился очень недолго. Буквально через двадцать минут иллюзия развеялась, гонимая беспощадной искусственной печенью, слишком быстро устранявшей интоксикацию организма. После этого примерно на пятнадцать минут у Главы Мидаса наступала депрессия. Кто бы мог подумать, что его настоящего знает только он сам да этот динозавр, которого навязали ему непогрешимые Рауль с Ясоном. Якобы непогрешимые, вообще-то. Гидеон всегда подозревал этих лицемеров в том, что их преданность Юпитеру заканчивалась там, где начинались собственные интересы. Возможно, в ответ они знали, что он знает, что они знают, и тем больше неприязни образовывалось между Гидеоном и этой адской «парочкой». Нет, всё же не парочкой. Он гениален, но здравый смысл подсказывает, что с ума со своим петом сошел один только Ясон. Рауль с ним только дружит. Лагат же ни с кем не дружил, и это избавляло от пятидесяти процентов всех проблем. Например, сейчас никто не нудел над его ухом по поводу того, как вредно пичкать себя всякими подозрительными веществами, которые поставляет рыжий брокер. Похоже, стадия «гениальности» и эйфории неумолимо подходила к концу. Наступала стадия «депрессии». Никто его, замечательного, не понимает! Это так тяжело, постоянно плавая по уши в дерьме, оставаться «чистеньким» для общественности. И, конечно, Лагатовы эксперименты над собственным организмом, выданным ему Юпитером во временное пользование, чтобы он с блеском выполнял все поручения, привели бы в благоговейный ужас господина Главного Нейрокорректора Всея Амои и эту самую «общественность». Рауль, безумно талантливый в своем деле, в простой жизни был наискучнейшим типом, и только такой зануда, как он, мог терпеть Ясона. В общем, ну их, пускай дружат, сколько влезет. Его это не касается! Гидеон никогда не понимал, как можно так увлекаться разведением «обезьянок». Безусловно, ученый сам не присутствовал при случке готовых пород, а работал с генетическим материалом до того, как запустить новую серию, но ведь на свете существуют и более увлекательные объекты для исследования! Они сами, например. Почему бы не исследовать возможности собственного организма на практике? Вот Ясон тоже пришел к такому выводу, а Рауль — зубная боль всей элиты, готов лишь оперативно править мозги что людям, что дзинкотаям и ковыряться в своих пробирках. «Может, и Ясон-то с ним дружит только для того, чтобы нейрокорректор не трогал его голову?» — мстительно предположил Лагат, но не помогло, и он стал думать дальше. В депрессивном приступе отрицаемого самоедства и ехидства Гидеон хотел оправдать собственные пристрастия, облагородив их красками исследовательского пыла, но в данный момент, ощущая себя все гаже, ему казалось, что каждая его гениальная мысль, движение или идея навсегда потеряны для общества и что стоит все их немедленно воплотить в жизнь, чтобы они не пропали зря. В этот раз такой ценной показалась идея научить Граммофона вести себя с ним, как любовника, а не как чернобровое бревно с глазами. — Теорию надо подкреплять практикой, дорогой мой безмозглый клирик. В этом фильме лишь кратко изложены основы сексуальных реакций. Человеческих, заметь! Сександроиды разработаны с учетом накопленного в данной области опыта и, разумеется, на основе рекомендаций от пользователей. Лагат выудил из-за пазухи коробочку, по виду напоминавшую табакерку, какой-то жутко дорогостоящий антиквариат с «не-пойми-какой-планеты», и достал еще одну щепоть порошка. Дело в том, что на днях кое-кто рыжий и такой же лицемерный, как и его хозяин, наконец-то прислал Гидеону за особые услуги новый препарат, разработанный в подпольных лабораториях. Лаборатории эти активно спонсировались федералами, и препарат был призван «фиксировать» воздействие алкалоидов на дзинкотаев. Не исключено, что федералы хотели, наверное, найти какое-то средство, супер-яд, который бы при попадании в кровь элиты, превращал входящих в нее членов в простых смертных людишек: без повышенной выносливости, без активной детоксикации, ускоренной регенерации и прочих полезных процессов, отличавших совершенный организм от несовершенного. Но что-то пошло не так… Предполагалось после воздействия подобного «разрушительного яда» брать их голыми руками, ну или голыми ногами, хотя, похоже пэту Ясона удавалось проделывать этот фокус и без того, чтобы Его Хладнокровие накачивать ядом. Одним словом, планы у федералов были воистину грандиозными, только почему-то получалась одна ерунда. «Ерунда!» — с точки зрения заказчиков, и «Забавная фигня, вам понравится» — с точки зрения Катце. В таких делах Лагат брокеру верил, как самому себе, ведь он с ним работал, между прочим, тоже не по доброте душевной. За оказанные услуги Гидеон порой закрывал глаза на кой-какие неучтенные контейнеры, проходящие через амойский космопорт, мимо таможни. Короче говоря, сотрудничество было взаимовыгодным. — Практика! Важна в любом деле! — извозив нос в белом, возвестил Гидеон, покровительственно поманив Престона пальцем: — Ко мне иди. Ну давай-давай. Смелее. Я же тебя не резать собрался. Клирик дернул глазом, но быстро взял себя в руки и сделал два шага вперед, застыв навытяжку перед блонди. Возможно, стоило увеличить дозу прозиума. Эта мысль посещала его каждый день с завидным постоянством. — Ближе. Еще два шага, Граммофон! Престон зрительно измерил расстояние и недоверчиво приподнял бровь. Через полтора шага он уперся коленями в кресло, в котором сидел наниматель, широко расставив ноги. — Приступай! — велел блонди и поднял лицо, для порядка прикрыв глаза. В таком положении он доставал клирику до груди. Лагат услышал, как зашуршала одежда, и почувствовал у лица теплое дыхание Престона. На удивление, он ничем не вонял. Только легкий аромат апельсина примешивался к запаху кожи, из которой был сделан его плащ. — Уточните, какой именно вариант следует продемонстрировать, — громко раздалось над ухом. Лагат недовольно распахнул глаза и нахмурился. Умел же засранец сбить весь настрой. Черные глаза внимательно таращились на него, превращая происходящее в абсурд. — Какой, к транзисторам, вариант?! — нетерпеливо выпалил блонди. — В учебном материале их около восьмидесяти. Робкое касание, страстное лобызание. Все варианты поделены на разделы по степени интенсивности. — А сам выбрать не в состоянии? — разозлился Лагат. — Или будешь каждый раз сверяться с пособием? Два черных глаза перед его лицом несколько раз непонимающе хлопнули. — Ну, Престон! — раздосадованно простонал Глава Мидаса и откинулся назад. — Вот ты, клирик третра… хрен-знает-чего-там. Так? — Тетраграмматона, — подсказал Джон. — Вот его самого… Так? — Так. — Ну и скажи мне, когда в тебя стреляют, ты… — тут он произнес странное сочетание слов, которое про себя Престон перевести не сумел, но, очевидно, это было ругательство для усиления эмоциональной окраски предложения, — …начинаешь сверяться с учебным пособием, каким из восьмидесяти способов уходить с траектории выстрела? — Никак нет, сэр! — Так вот! — почти крикнул Гидеон. — Это то же самое! — Исследовав тему, я понял, что в некотором смысле это вопрос личных предпочтений заказчика. И поэтому спросил о степени интенсивности. — Проклятье, — Гидеон зажал лицо ладонями. — С-цука, пусть будет самый интенсивный! — Вас понял, сэр. В этом разделе обозначено около пятнадцати способов проведения глубокого поцелуя. Какой из них… — В-великий Юпитер, — простонал Лагат, убирая ладони, — да от тебя даже пэт под афродизиаком станет импотентом. Ты кошмарен! Кошмарен! Сександроид без персонификации и то сексуальнее тебя в миллион раз!!! Тут следует отметить, что неперсонифицированный под нужды заказчика сександроид обычно представлял из себя странное зрелище. Он, как правило, был выставлен в торговом зале на специальном вращающемся подиуме и шизофренически улыбался, уставив руки в боки и демонстрируя псевдоэрегированный член покупателям, не оставляя никакого места для фантазии и тайны. Особенности поведения, стиль и прочие настройки задавались после покупки. Калибровка размеров также происходила позднее, и тогда они становились похожими на людей. — Сделай же что-нибудь, пока у меня не началась очередная депрессия, а она начинается в твоем присутствии мгновенно, когда ты так тупишь! — Вас понял, сэр, — сухо отозвался Престон и склонился к Гидеону. Глава Мидаса такой прыти от подчиненного не ожидал и изумленно расширившиеся зрачки служили тому подтверждением. Одной рукой его телохранитель сжал на затылке золотые локоны в кулак, а второй надавил на промежность. — Э-э!.. — только и успел возмутиться блонди, когда в его открытый рот ввинтился чужой язык со вкусом апельсина. Жвачку, что ли, жевал накануне? Методично обшарив элитный рот языком пять или шесть раз по одному и тому же маршруту, Престон громко причмокнул и отстранился, вытянувшись. Ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, взгляд в бесконечность мимо взъерошенного и обалдевшего Гидеона. Лагат с удивлением уставился на свою промежность. У него встал. — Чертово бревно… — уже не так уверенно пробормотал блонди, а затем грозно и уверенно велел: — Иди отсюда! Учи еще матчасть! Это было отвратительно. — Есть, сэр, — бесстрастно отозвался Джон, развернулся и вышел. Вместо него в помещение зашли два андроида-охранника. За охрану высокопоставленного представителя элиты Престон взялся всерьез, и Лагат никогда не оставался один. С ним вечно торчали либо андроиды, либо это ископаемое. Запах кожи и апельсина забили пазухи носа и рот. Чертов «фиксатор» обострял не только восприимчивость к алкалоидам… Лагат набрал побольше воздуха в легкие и шумно выдохнул. Похоже, кое-чего о своем организме он не знал. Откровенно говоря, все как-то неправильно. Это клирик должен был хвататься за голову от него, а не наоборот. Слишком уж он невозмутим. Надо будет сказать ему, что и на пет-шоу они идут в «образовательных» целях. Эта мысль немного успокоила Гидеона, и про себя Глава Мидаса самодовольно улыбнулся. Так он и поступит. — А что с этим делать? — Лагат перевел взгляд на белоснежные брюки, под которыми красовался внушительных размеров бугор. — Просто «прекрасно»! Ладно, посмотрим. Как же это?.. Вот так вроде. Ох! Он тысячи раз видел, как именно «это» делалось, но ухватился с подобными целями за собственный член впервые. Железяки, сторожившие его, не интересовались, чем охраняемый объект занят, поэтому с рвением истового исследователя и первооткрывателя Гидеон принялся за дело. Рауль уверял, что их тела устроены так, что они не кончают. Как всегда, врал, ученая скотина! Через сорок минут активных поступательно-возвратных движений и еще кое-каких дополнительных манипуляций Гидеон кончил так, что звезды заплясали у него под веками. Оказалось, что всё дело в нюансах. Блонди не «не кончали вообще», а «не кончали долго», что имело, согласитесь, абсолютно другой смысл. Вероятно, Рауль не считал нужным делать подобные уточнения для существ, чей уровень интеллекта был столь высок, что они всегда находили, чем ещё заняться, кроме мастурбации, поэтому Лагат и был введен в заблуждение, а вот Ясон наверняка давно открыл это прекрасное свойство своего идеального организма. Как всегда — первый, чтоб его… — Вот блядь! — совершенно не утонченно выдохнул Гидеон, сползая с кресла на пол. Общение с людьми его, определенно, портило. Во всех смыслах! Грешным делом подумалось, что ему и впрямь пора к нейрокорректору «на ковер», но доверия к скрытному Раулю становилось все меньше. И вообще, что-то в этом низкопробном удовольствии определенно было. Сразу так и не поймешь. Возможно, опыт с чреслами необходимо повторить, дабы разобраться как следует. В принципе, Лагат любил получать любое удовольствие. Будь то подзаборная брань, от которой у иных блонди волосы вставали дыбом, непроверенные вещества сомнительного происхождения, вино или вот это вот самое, что он открыл только что — всё это были неиссякаемые источники удовольствия, делавшие его почти бесконечную жизнь не такой скучной. Но чтоб так распалиться от какого-то механически исполненного поцелуя?! И запах, будь неладен этот алкалоидный «фиксатор»! Он теперь не сможет спокойно переносить запах кожи и апельсинов! Проклятый ассоциативный ряд «Кожа—апельсины—Престон—поцелуй—стояк» в его совершенном мозгу моментально встроился в долговременную память. — Надо что-то придумать! — подытожил блонди, хлопнув рукой по колену и поднимаясь с пола. Заправив свою драгоценность в штаны, он набрал Рауля, с досадой отмечая, что запачкал сьют. — Лагат? — удивилось золотоволосое лживое чудовище на том конце линии. — Он самый, — мерзенько улыбнулся Глава Мидаса. — Ты же получил свою Acura! Там пробега всего десять тысяч… Это в салоне столько наездили. Машина слишком дорогая, сам понимаешь, многие тестируют и не берут, так что она не подержанная вовсе!.. — Да-да, новая NSX-3019, успокойся, — уточнил Глава Мидаса. — Я, честно говоря, по другому вопросу. — И досье я отправлял! — уже более хладнокровно напомнил Рауль, всем своим видом спрашивая: «Так какого хера тебе от меня надо?». Он находился в лаборатории и был крайне раздражен тем, что Лагат отвлекает его от любимых экспериментов над люд… то есть над пэтами. — Я уже ознакомился, и вот что хотел спросить… — М? — А что будет, если… ну чисто теоретически… если у Престона закончится это его дурацкое лекарство? — Я могу синтезировать новое, — пожал белыми, затянутыми в лабораторный халат, плечами ученый. — Формула там примитивная. — Нет-нет, я не про то. Скажем так, как это отразилось бы на его состоянии? — Полагаю, случится паническая атака, возможна агрессия как при депрессивных расстройствах, крайняя эмоциональная нестабильность и еще ряд признаков. А что? — Нет. Просто так. Интересно стало, — едва сдержал неуместный смешок Лагат. — Спасибо за информацию. — Постой. Что у тебя с глазами? Зрачок выглядит странно. — Тебе кажется. Хорошего дня, Рауль. — Погоди, может, зайдешь, проверишься? Но в этот момент Гидеон отрубил связь. Пожалуй, сперва он сводит Джона в качестве своего телохранителя на пэт-шоу. Ну а что? Это обязательная часть программы переговоров с представителями крупного бизнеса. Давно пора встретиться с парочкой федералов, лояльно относящихся к системе Гаран. Они готовы вложиться в новое направление экстремального туризма на Амои — «Монгрел-тур: прочувствуй на себе, что значит быть жителем Кереса! Трое суток аренды аватара нищего-монгрела, пьющего стаут, сидя на асфальте напротив самого популярного в Девятом районе бара! Для впервые прибывших на планету со скидкой сорок процентов». Главное, не забыть сказать фурнитуру, чтобы обыскал багаж Престона и смыл в унитаз «Прозиум», пока их не будет. А не будет их долго. Уникальный экстремальный тур пришлось разрабатывать в срочном порядке, когда какой-то умник в СМИ додумался выпустить материал о том, что администрация Мидаса и Амои в целом отрицают наличие на планете гетто. Что, дескать, ущемляют права человека — формулировка звучала как-то так. Разгребать очередную СМИ-занозу в белоснежной заднице великого и ужасного Ясона вновь поручили Лагату. Мол, некогда гениальному дипломату, решающему проблемы межпланетного масштаба, заниматься его тухлым Девятым районом и резонансом, который тот вызывает в инопланетной прессе. Сам ты, Гидеончик, Керес отчуждал, сам и выкручивайся. Но Гидеон никогда не отчаивался, и, накачавшись «сомнительного вида препаратом», через сутки выдал решение всех проблем в виде «Монгрел-тура». Тогда еще Минк на собрании Синдиката как-то странно посмотрел на него и сказал: — Эээ… Ясно. Какой следующий вопрос на повестке дня? — и отвернулся к Айше Розену, чье серьезное хлебало всегда воодушевляло его гораздо больше, чем приветливый и услужливый Лагат. Он же решил возникшую проблему? Решил! И за что только Минк с Раулем его не любят?! Действие порошка заканчивалось в очередной раз, и теперь казалось, что все кругом к нему несправедливы. Особенно эти двое.