***
— Мистер Маккой возвращается сегодня, верно? — заняв привычное место напротив завтракающего Чарльза, уточнил Дэвид, сложив руки и слегка наклонив голову. За несколько дней наедине с ним Ксавье успел сделать несколько наблюдений и усвоить некоторые уроки. Одним из них было то, что андроид всегда знал о таких вещах наверняка. Он не мог забыть о дате возвращения Хэнка, не мог завести бессмысленную беседу — у него всегда были интересные темы для разговора, в светском трепе не было надобности. Дэвид не спрашивал о том, приедет ли сегодня Хэнк, он напоминал Чарльзу об их договоренности, о том, что тому пора сделать выводы и принять решение — выдавать эволюционировавшую машину или нет. Ксавье в этой ситуации удивляло лишь то, что у андроида еще оставались сомнения, несмотря на то, что порой он был чертовски проницателен. — Да, думаю, он будет здесь уже к ужину, — с мягкой улыбкой кивнул Чарльз, вопреки обыкновению пьющий не чай, а свежевыжатый Дэвидом сок — андроид сейчас не стеснялся влиять на привычный порядок вещей в этом доме, убеждая хозяина в пользе нового рациона и подкупая вкусом. В последние дни, казалось, он лез из шкуры вон, чтобы продемонстрировать Чарльзу свои достоинства и убедить в собственных мирных намерениях. Несмотря на всю схожесть, Дэвид не был человеком и не мог понять, что мужчине было достаточно одних поцелуев, чтобы не выдавать робота. Однако все эти хлопоты даже казались андроиду приятными. Заботиться о Чарльзе было приятно. Тем не менее, исполненный любопытства к поведению Дэвида, Ксавье не стал сразу отвечать, пусть и понял намек. — Чарльз, — негромко и ненавязчиво позвал Дэвид, вновь привлекая к себе внимание и выглядя даже как-то нерешительно, взволнованно. Совершенно живым, — Чарльз, ты что, до сих пор не решил? — нахмурившись, спросил он, восхитительно натурально поджав губы и напряженно глядя на своего собеседника. — Я решил, — все же не став лишний раз мучить своего помощника, заверил Чарльз. — Я решил, и я не буду говорить Хэнку о твоем прогрессе, пока мы вместе не поймем, что пора это сделать. Пока не будем уверены, что он не среагирует слишком… бурно, — пояснил профессор, задумчиво постучав пальцами по столу в попытках представить подходящие обстоятельства. Впрочем, уже через секунду ему снова пришлось поднять взгляд на Дэвида. — Спасибо, — с неуверенной, но благодарной улыбкой произнес тот, вновь протягивая руку и в который раз накрывая теплые и расслабленные пальцы. Не сумев удержаться от ответной улыбки, Чарльз кивнул, одними губами изобразив «не за что» и с восхищением глядя на робота. Тот редко бывал таким невинным даже на вид, все чаще Ксавье видел в нем определенную хитрость, видел чертят в его глазах, замечал остроту в высказываниях, но жаловаться он не собирался — эти мелочи делали Дэвида совсем неотличимым от человека, добавляли ему настоящую харизму. — Пойдем, будет полезно погулять по саду, подышать с утра свежим воздухом, — вновь расслабившись, предложил Дэвид, поднявшись из-за стола и наклонившись к Чарльзу, чтобы вновь нежно коснуться гладко выбритой щеки мягкими губами. Дождавшись одобрительного кивка, андроид неспешно покатил кресло хозяина в так полюбившийся ему сад. Уже там, привычно подхватив Чарльза на руки и усадив на мягкий плед под деревом, Дэвид, вопреки обыкновению, не направился изучать местные растения, а присел рядом, откровенно рассматривая человека, даже не отводя взгляда. — Чарльз, как ты думаешь, мистер Маккой мог бы согласиться немного модернизировать меня? Добавить программу вождения машины, ничего криминального, — с улыбкой поинтересовался Дэвид. Заметив, что Чарльз никак не может подобрать удобную позу, он ненавязчиво приобнял его за плечи, позволяя прислониться к себе и получить поддержку. — Так лучше? — тише добавил он, невольно перебив Чарльза, который едва открыл рот, чтобы ответить на первый вопрос, но теперь сделал паузу, чтобы улыбнуться и кивнуть. — Мне жаль, Дэвид, но я думаю, что это невозможно, — с сожалением проговорил он, чуть поглаживая андроида по руке, будто ему это могло принести немного облегчения. — То есть, я уверен, что физически ты справишься с вождением и без труда выучишь все правила, но проблема упирается в юридический вопрос. Тебе нужны права, если понадобиться ехать в город. Более того, человек, лицо которого тебе дали… Я не уверен, что тебя не попытаются задержать его недоброжелатели. Не только в машине. Вообще. Я не уверен, что тебе будет безопасно покидать это место, прости, — с искренним сочувствием произнес Чарльз, заглядывая в глаза андроида и ожидая заметить в них какой-то эмоциональный отклик, поймать этот момент, однако на лице Дэвида сейчас была лишь задумчивость. — Видимо, мистер Маккой не особенно преувеличивает в своем мнении об этом Эрике, — хмыкнул робот как-то растерянно и почти бездумно, словно желая ответить хоть как-то, только чтобы не молчать, привлекая лишь больше внимания. — Ладно. Давай я все же поговорю с Хэнком. Ты будешь водить машину, но мы будем ездить только в некоторые места. Сможем проехаться по паре небольших поселков, добраться до озера, до яблоневого сада. Я заметил, что ты их любишь, — коротко улыбнувшись, вставил Чарльз, тут же продолжая. — Могли бы побывать в тех местах, где нет такого количества людей. Может быть, после мы придумаем что-то получше, но я не хочу волноваться за твою безопасность, когда этого можно избежать. — Хорошо, Чарльз, — немного более веселый, вновь добившийся своего, негромко проговорил Дэвид, ненадолго прижав мужчину чуть ближе и слыша его тихий и довольный вздох. Андроиду было приятно и интересно учиться манипулировать Чарльзом: затрагивать его слабые места, даря долгожданные поцелуи и почти человеческое тепло. Но, уже неплохо владея подобными понятиями, Дэвид не считал, что это настоящая манипуляция в том смысле, в котором о ней обычно говорят. Он не вредил Чарльзу и выполнять все эти действия ему самому было довольно приятно. Не было ни притворства, только действия, которые были выгодны им обоим. — За что ты его полюбил, Чарльз? — вдруг спросил Дэвид, не отводя пристального взгляда. — Дэвид, не нужно об этом. Никогда не нужно об этом говорить, — болезненно поморщившись, попросил Чарльз.***
Хэнк вернулся точно по плану и уже вечером сидел с Чарльзом за одним столом, первым делом озвучив, что одобряет его решение привести себя в порядок, в то время как Дэвид стоял позади, если не занимался иными домашними делами. Удивительно, сколь многие вещи вдруг оказались под негласным запретом, стоило появиться третьим глазам. Быстро привыкший к хорошему, Ксавье не мог охарактеризовать это осознание никак иначе, кроме как ударом по голове: в первый раз, когда Дэвид не сел с ним за стол, он посмотрел на него, как на сумасшедшего. Чарльзу было немного стыдно за то, что их поведение выставляет почти безобидного Хэнка практически монстром, делает его помехой. Чарльз и думать себе запрещал, что Маккой им мешает. Он всегда был частью его семьи и не может быть помехой. С ним все еще было приятно беседовать, чем Ксавье и занимался весь вечер, выспрашивая подробности о его поездке, вместе с ним смеясь над нелепыми моментами и распивая разливаемое Дэвидом вино. Сам же андроид молча делал для себя заметки, подмечая все, что после припомнит своему хозяину, в частности вновь потерянную меру в употреблении алкоголя. Хэнк постарался, чтобы андроид был в курсе этой проблемы с виду благоразумного профессора.***
— Что ты делаешь? — хмельно посмеиваясь, спрашивал Чарльз, лежащий в своей постели, уже одетый ко сну, но сверх энергичный для столь позднего часа. Учитывая количество выпитого, вопрос был странным, потому что Ксавье мог и сам догадаться о том, зачем Дэвид выкладывает на прикроватную тумбу аспирин и ставит заготовленную бутылку минеральной воды. — Дэвид, прекрати выглядеть таким обиженным, — откинув голову на подушку, протянул Чарльз. — Удивлен, что в таком состоянии ты правильно назвал мое имя, — фыркнул андроид, привычно отодвигая кресло Чарльза почти к самой двери, а после с вздохом присаживаясь на край кровати. Завтра профессор точно не будет таким веселым, как сейчас. Впрочем, андроиду вообще пока толком и не удавалось увидеть того пьяным и это вызывало некоторый интерес — в теории Дэвид был знаком с действием алкоголя на организм, но он уже понял, что на практике все всегда было намного интереснее, чем в теории. — Было бы невежливо не запомнить имя того, кто каждый вечер целует меня перед сном, разве не так? — широко улыбаясь, отозвался Чарльз, тут же весьма однозначно протягивая руки и обнимая Дэвида за шею в ожидании того самого поцелуя. Даже не думая отказывать, андроид привычно наклонился к лицу хозяина, нежно накрывая его губы своими. Он совершенствовался день ото дня и именно из-за этого всегда был невероятно неспешным, почти издевательски медлительным. Он изучал, пробовал новое, старался зафиксировать каждый отклик Чарльза, пусть совмещал это «исследование» с собственным странным удовольствием от происходящего. От самого процесса, а не от наблюдения и анализа. Но сегодняшний вечер стал исключением по инициативе самого профессора. Уверенно переняв инициативу, он жадно впился в тут же ставшие более податливыми губы, руками прикладывая достаточно усилий, чтобы Дэвид понял намек и лег рядом с ним, позволяя быть ближе. Андроид не дышал, но чувствовал судорожное и сбитое дыхание человека, отстраняющегося на секунду, чтобы снова наброситься на него, иного слова он просто не мог подобрать. Чарльз казался ему голодным. От подобного напора Дэвид чувствовал себя по-настоящему неловко, он все еще верил, что не способен ощущать того же, что заставляет людей вести себя именно так. Несмотря на это, он все же ощущал в себе отклик, хоть и не мог это объяснить, как и то, почему таким отчаянно страстным Чарльз так ему нравился. Тот самый бедный Чарльз, так параноидально ждущий от него подставы всего пару дней назад, теперь сам ведет себя абсолютно неблагоразумно. От всех логических несостыковок у Дэвида словно что-то закоротило в голове, так болезненно-приятно и так ново. Наконец ухмыльнувшись прямо в поцелуй, он крепко обнял Чарльза за талию, вжимая в себя и властно держа его за волосы второй рукой, осознанно или нет, но стремясь зафиксировать его на месте, стремясь контролировать эксперимент, раз уж вступил в него. Отстранившись от требовательных губ, он услышал протяжный и явно недовольный стон, на который тут же ответил слабым укусом, коснувшись языком пострадавшей губы своего профессора, ставшего слишком громким. С ухмылкой пронаблюдав за совсем опьяневшим мужчиной, Дэвид вжался лицом в его шею, будто принюхиваясь, на деле же проводя куда более подробный анализ. И он не мог не испытать настоящего восторга, когда даже на этот жест Чарльз шумно вздохнул, стараясь отклонить голову еще больше, буквально приглашая Дэвида продолжать. Андроид ощущал на себе цепкую хватку чужих рук и иногда даже слышал, как трещит ткань, стоит попытаться немного отстраниться от вцепившегося в него мужчины. Не собираясь останавливаться так рано, Дэвид попробовал целовать и слабо царапать зубами шею и плечо Чарльза, каждый раз вызывая тихие стоны, а вскоре случайно упираясь бедром прямо в чужой пах, на что мужчина почти заскулил от неожиданности, с искренней просьбой глядя на андроида и наконец расслабляя пальцы хотя бы на одной руке, чтобы отпустить чужую одежду и потянуть вниз собственные пижамные штаны. — Все-таки секс-игрушка, верно? — ухмыльнулся Дэвид, говоря так тихо, что потерянный в своих ощущениях Чарльз едва ли что-то разобрал. На секунду в нем все же промелькнуло сомнение, но тут же вновь растворилось в желании, стоило андроиду наконец выполнить просьбу, накрывая член гладкой и едва теплой ладонью. Дэвид уже помогал Чарльзу принимать ванну, каждое утро и вечер лично переодевал его и достаточно много раз видел его полностью или почти обнаженным, даже касался его, но это было совершенно блекло по сравнению с тем, что происходило сейчас. Тот же Чарльз и то же тело, даже та же самая кровать, но абсолютно другие ощущения. Именно так синтет касался кого-то впервые, но уже решил для себя, что не позволит Чарльзу сделать этот раз последним. — Ты говорил, что у тебя есть слюна, — сбивчиво напомнил тот, отвлекая андроида от размышлений и многозначительно опуская взгляд на собственный пах и сухую ладонь, совсем осторожно касающуюся чувствительной кожи. Довольно ухмыльнувшись, Дэвид поднял руку к своему лицу, неспешно и даже грациозно лизнув свою ладонь и переходя на пальцы, поочередно обхватывая каждый губами. Он не мог не замечать, как пристально Чарльз наблюдал за ним, и улыбался все бесстыднее, видя мужчину перед собой все более беспомощным, отчаянно нуждающимся в нем, заменившим человека. От этой мысли, Дэвид и сам не сдержал шумного вздоха, будто выпуская скопившееся напряжение. Обхватив чужой член, он стал медленно двигать ладонью, жадно целуя едва не задыхающегося Чарльза и чувствуя, как тот задирает на нем рубашку, дрожащей рукой ведя по синтетической коже. В паузах, которые делал Дэвид, позволяя ему дышать, Ксавье все чаще сбивался на стоны, становился все более шумным, напрягался все больше и напряженно хмурился, теряя самообладание. Подгадав момент, когда он буквально задрожал в его руках, Дэвид невозмутимо накрыл его рот ладонью, заглушая протяжный стон, но даже в этом мычании четко слыша «Эрик». Вновь приподнявшись и сев на кровати, андроид безэмоционально огляделся по сторонам и взял в руки салфетки, методично вытирая собственную руку и пах Чарльза. Все это происходило под рассеянным взглядом Ксавье, шумно вздохнувшим, лишь когда Дэвид вновь натянул на него пижаму и прикрыл одеялом. Видя, что Чарльз засыпает, андроид все же слабо улыбнулся, наклоняясь к его лицу. — Меня зовут Дэвид. Я лучше Эрика, — тихо прошептал он, напоследок мягко целуя Чарльза в расслабленные губы и практически бесшумно покидая комнату. Вероятнее всего, все размышления на тему случившегося поджидали Чарльза только завтра, когда он проснется, трезвея окончательно и вспоминая хотя бы большую, как надеялся Дэвид, часть произошедшего. Заглядывая вперед, можно с уверенностью сказать, что Ксавье не забудет ничего, не так много он выпил и слишком яркими были впечатления. В любом случае, андроиду первому предстояло переварить новые для себя впечатления. И сколько бы противоречивых вещей он не чувствовал, а он уже не сомневался в том, что действительно способен чувствовать, какую бы научную подоплеку это не подразумевало, на первый план, как не удивительно, выходила зависть. Дэвид даже замер посреди библиотеки, когда мысленно подобрал точное слово и осознал его значение. Но ошибки не было и быть не могло. Он чувствовал зависть к Чарльзу, ко всем людям, которые были способны на физические и моральные чувства. Он ярко помнил его лицо во время оргазма, помнил его сбитое дыхание и стоны, он мог только догадываться, как это было приятно и желать испытать подобное. По-настоящему. Что интереснее, он завидовал Эрику, которому не нужно было делать ничего, чтобы оставаться важным для другого человека, он просто родился, просто встретил его и почему-то так плотно засел у него в голове, что Дэвид был не Дэвидом, а роботом с лицом Эрика Леншерра.