Мы просим благочестивого читателя, чтобы он не домогался объяснений во всех случаях, где достаточно одного лишь доверия к истине, установленной или собственным опытом через зрение или слух или донесением заслуживающих доверия лиц. Яков Шпренгер, Генрих Инститорис — «Молот ведьм»
— Какими судьбами обязан? — Азазель не выглядел испуганным. По его выражению лица можно было понять, что он даже виноватым себя не чувствует. Заган застал его за барной стойкой, когда он как раз вынимал из запасов очередную бутылку безумно дорогого местного пойла, которое, между тем, не так уж и любил. Но с тех пор, как падший отказался жить в Геенне, разжиться достаточным количеством адского вина удавалось далеко не всегда: никто просто не мог переправить из одного мира в другой столько бутылок, сколько требовали аппетиты работорговца. Заган хмуро окинул взглядом присутствующих в зале, не спеша рассказывать о целях своего визита. Азазель, заметив это, кивнул на дверь, и свите не оставалось ничего другого, как покинуть помещение. Не сказать, что они торопились, но и задержаться больше, чем на негласное время, отведённое для ухода, было бы не лучшим решением. — Дрессированные, — оценил Заган, когда дверь закрылась за последним из падших, похожим на китайца. — Не все такие терпилы, как вы, ваше высочество, — Азазель, не спрашивая пожеланий гостя, достал ещё один бокал и налил в него вина, после чего медленно приблизился и протянул напиток королю. — Итак, чем могу служить? Полагаю, что вы не просто так пришли ко мне. — Правильно полагаешь, — заслышав это, Азазель указал на освободившийся диван, сам же сел напротив, вальяжно развалившись на кушетке, поджав одну ногу, несмотря на то, что одет был так же официально, как и Заган: лакированные туфли, брюки, белая рубашка — правда, без галстука — и пиджак. В отличие от короля, оружие он держал на виду, хотя гость расценил это больше как привычку, чем реальную угрозу. — Объясни мне, чем ты думал, когда заключил договор и отдал в качестве желания местоположение Асмодея? — О еде, — честно ответил Азазель, не выдержав и расплывшись в глумливой улыбке. — А ничего, что ты заключил договор с одним человеком, а желание исполнил фактически другого? — Он попросил исполнить желание третьего лица, — Азазель развёл руками, словно извинялся, хотя это было далеко не так. Змий знал все лазейки, как обойти высшие законы, и достаточно охотно подсказывал нужным ему людям и падшим, что надо сделать. Загана часто тревожил момент, что Азазель тут же обрастает полезными связями, едва оказавшись в новом городе или стране, но при этом никогда не смотрит на всё вокруг как на реальную возможность узурпировать власть. Его словно бы это и не интересует: просто живёт в своё удовольствие, терроризируя отдельно взятый уголок планеты. — К тому же, разыскивали его учёные. — Ты не договариваешь всей правды, Азазель. Это были военные учёные, а значит, это лишь усилит военную машину людей. Люцифер попросил меня передать тебе, чтобы ты так больше не делал, — Заган нахмурился ещё больше. — А, так вы вместо посыльного? Интересненько, — работорговец изобразил растерянность, но по взгляду было понятно, что какие-то выводы для себя он сделал, в том числе и касательно нынешнего положения Загана. Королю было не по душе то, что его прислали словно маленького мальчика к демону пустыни, но вряд ли кто-то лучше, чем он, смог бы точно оценить силу Азазеля. Такое лучше увидеть самому, чем довериться кому-то постороннему. И то, что видел сейчас Заган, ему не нравилось: Змий всегда побаивался Велиала, и это было неудивительно, учитывая реальную силу младшего брата, особенно если его вывести из себя. Но проблемой Велиала была открытая нелюбовь к людям, и Азазель без проблем ладил с ним на этой почве, подсовывая время от времени симпатичные живые игрушки, с которыми верховный правитель Геенны развлекался в своё удовольствие всё то время, на которое их хватало. А с тех пор, как Велиал исчез, точно так же растворился и страх Азазеля перед короной: он мог игнорировать месяцами, а то и годами требование появиться перед правителем, теперь же вообще во всю обходил высшие законы, развлекаясь в своё удовольствие. — Ну, спасибо хотя бы за то, что не притащили ко мне Теней. А что касается учёных: военные они или нет — мне без разницы. Я лишь дал его адрес, если захочет, то снова сбежит, как делал это неоднократно и раньше. Но уверен, что они предложат ему нечто интересное, даже я немного впечатлился их амбициозными планами на будущее. А вы сами знаете, как сложно меня удивить. Заган сделал вид, что не в восторге от подозрений со стороны Азазеля, что он, якобы водит дружбу с Братством ассасинов. Хотя слухи в Геенне и ходили, но так открыто королю об этом ещё никто не высказывался. — От их заклятий отклеиваются обои. Я хоть и планирую переезд, но всё это надо куда-то деть, — падший обвёл рукой помещение. Действительно, особняк в горах Баварии, который явно принадлежал раньше высокопоставленной человеческой семье, выглядел далеко не дешёвкой, несмотря на обилие блеска вокруг, будь то лак на дереве или позолота на дверных ручках. Единственное, о чём не хотелось думать королю, так это куда эти люди делись прежде, чем их дом занял Змий. Азазель редко принимал отказы от людей, и если ему что-то взбредало в голову, то вероятнее, что он их убивал, а не что им удавалось уговорить его передумать. — Только обживаешься на новом месте, как эти букашки начинают шуметь за воротами, — устало выдохнул падший, намекая на набирающую обороты войну, которая поглотила в своём пламени уже не одну страну. Заган отпил вина. Странно, что Азазель так уж отрицательно отзывался о человеческих виноградниках, оно было не таким отвратительным, как можно было бы подумать с его слов. Впрочем, когда ты до мозга костей эстет, то отсутствие одной единственной ноты в букете аромата может вывести из себя. А что говорить о живых существах, которые в случае непослушания мгновенно попадали в разряд едва ли не личных врагов Змия, очень часто даже не успевая сказать хоть что-то в свою защиту? — Уверен, что ты тоже приложил к этому руку. Чтобы такое веселье и началось без тебя? Азазель рассмеялся, запуская пальцы в волосы и зачёсывая их назад: — Действительно. Я настолько предсказуем? — Несмотря на все твои попытки выделиться, увы, есть ошибки, которые ты допускаешь так же, как и все остальные. — Ошибки или нет — всё зависит от занимаемого места в иерархии, мой король, — Заган вздрогнул от такого обращения. Змий произнёс это с какой-то ненормальной нежностью, но о заигрывании с его стороны не было и речи: можно было решить, что он или насмехается, общаясь, как с дурачком, или же пытается заискивать, но то, что он боится Загана — очень сомнительно. Значит, хочет втянуть в какие-то свои игры. — Для плебея ошибка, как и для правителя — обычно фатальна. Первого накажет правитель, а второго — плебей. — И кем ты себя считаешь, если не секрет? В Гайе только ты обладаешь такими силами, насколько я знаю. — А я посередине, — Азазель подпёр рукой голову и хитро улыбнулся, но, как показалось Загану, на этот раз это было более, чем искренне. — Это самое выгодное положение, как по мне: достаточно силы, чтобы иметь власть, но недостаточно власти, чтобы меня ненавидел тот, кто слабее. — Свои игрушки ты в расчёт не берёшь, как я погляжу. — Мои игрушки — всего лишь игрушки. Я лишаю их собственного мнения, ломаю и собираю заново такими, какими они мне нужны: покорными. Иначе, это лишается всякого смысла… — Азазель замер, едва не поперхнувшись, когда Заган поднял на него свой взгляд. — О, такое выражение лица меня немного пугает, ваше величество. Действительно, правду говорят, что пусть ваше ядро в Геенне, мысли всё ещё принадлежат Эдему. — Я не одобряю бессмысленное насилие над людьми, ты это знаешь. Просто потому что это аморально. — Мы живём в аморальном мире, Заган, если вы не заметили. И далеко не мне принадлежит титул короля аморальности, — Азазель натянуто засмеялся, пытаясь свести всё в шутку, но, судя по поведению Загана, это не особо получилось. — Ваш брат, — правитель Лимба снова вздрогнул и стиснул бокал в руках. — Он ведь тоже не из тех, кто щадит людей. Вам напомнить, скольких он замучил и убил, просто ища ребёнка своего… хм… своего маркиза? — Его потерю он переживал слишком тяжело, это ни для кого не секрет… — голос Загана теперь был тихим. Он-то, в отличие от Азазеля, видел безумие своего младшего брата собственными глазами, а не довольствовался слухами и новостями от доносчиков. Как тот появился весь в крови и копоти прямо в дверях его кабинета, и вместо нормального ответа на вопросы лишь выл и рычал, словно подбитый на охоте зверь. А потом начал крушить всё, что видел. И самому Загану тогда немало досталось — ему ли тягаться по силе с Велиалом. Но когда ярость, как тогда показалось всем, отступила, на верховного правителя напала апатия: он не ел, не спал, сидел всё время в своих покоях в полутьме и смотрел в стену, словно видел там что-то, чего не видели другие. Его поведение было настолько пугающим и ненормальным, что даже вездесущий и любопытный Люций не решался к нему подойти, не на шутку опасаясь за свою жизнь. И однажды Велиал исчез, а его место заняли ужасающие новости о том, что один человеческий город за другим гибнут в огне и захлёбываются в собственной крови. Заган всегда опаздывал, приходил лишь на дымящиеся руины, окидывал взглядом умерших и пытался понять, где объявится его брат в следующий раз, но Велиал перемещался по карте Европы слишком хаотично и непредсказуемо, словно у него самого не было никаких идей, где искать ребёнка, занявшего теперь все его мысли. А потом он исчез окончательно. Заган было подумал, что Правитель Тёмного трона погиб или покончил с собой, но мальчишка по имени Хилэрайо, унаследовавший кровь первого из потомков Набериуса, оказался чересчур хвастливым и часто, перебрав с выпивкой, кичился перед публикой тем, что якобы заточил повелителя демонов в камень. Очень часто в его рассказах всплывала деталь, которая напрягала короля Лимба: Хиль говорил о благословении некоего ангела, что научил его этому чудовищному заклятию. А сейчас, глядя на Азазеля, королю казалось, что ангелом, пришедшим к наивному ребёнку, был именно он. Но, не имея на руках доказательств, обвинять демона пустыни в чём-либо было чревато неприятностями, которые оскорблённый падший мог принести. Хиль давно умер, и никто, кроме него, не мог сказать Загану, как выглядел тот, кто вручил ему в руки проклятый план, который требовалось разве что беспрекословно исполнить при первой же возможности. — Что ж, он навсегда останется в нашей памяти как разумный и преданный своему делу и народу правитель, — произнёс тост Азазель и поднял бокал, демонстрируя, что давно попрощался со своим негласным врагом. Единственное, что радовало Загана в этой речи, это то, что Змий не сделал никаких двусмысленных пауз. — Где бы он сейчас ни был, надеюсь, что у него всё хорошо. К слову, вы отомстили за него? — Я не видел смысла мстить глупому мальчишке, — честно ответил король. — Но сам он вряд ли мог додуматься до такого заклинания. Тебе что-нибудь известно о магии, которую он использовал? — он выжидающе уставился на Змия, который сделал вид, что задумался над его вопросом. Заган рассчитывал, что даже если не удастся вывести Азазеля на чистую воду относительно его роли во всём произошедшем, то можно будет хотя бы примерно понять, как построено заклинание, заточившее Велиала в камень. Ни для кого не было секретом, что этот падший практиковал собственный и очень сложный, прям как его настроение, стиль магии, смешивая то, что, казалось на первый взгляд, смешать было нереально. Азазель неожиданно поднялся со своего места, заставляя Загана приготовиться в случае чего отразить атаку. Сейчас меньше всего хотелось очутиться в камне, подобно младшему брату, ведь иначе им двоим уже никто не поможет. Асмодею дорога к Азазелю закрыта: они не переносят друг друга на дух с момента первой встречи, а значит, что и разговаривать с таким отребьем демон пустыни в случае чего не станет. Но вместо какого-либо проявления агрессии, работорговец просто подошёл к двери и, открыв её, позвал в зал одного из своих подчинённых. Им оказался всё тот же падший с внешностью жителя Китая. — Ситри, будь добр, принеси мне мою записную книжку за… Хм… Которая красная, — Азазель, впрочем, не пустил его дальше порога. — Ну, та, у которой потёртое золотое тиснение. — Я понял. Что-то ещё? — несмотря на выбранный облик, разговаривал Ситри без акцента, как и любой падший. — И пусть накроют ужин и подготовят гостевую спальню, — на этих словах Азазель, больше не считая нужным что-либо объяснять, закрыл дверь и вернулся к своему гостю. — Я не собирался гостить у тебя, — заметил Заган, впрочем, прекрасно понимая, к чему клонит Змий. Он-то уже наверняка распланировал всё, как только нога короля ступила на территорию особняка. — Боюсь, что это не одного дня разговор, мой дорогой король, — Азазель снова улыбнулся, изображая, что ему действительно стеснительно приносить такое неудобство. — Но я постараюсь не затягивать. Ко всему прочему, нет никаких гарантий, что я не покину это место в ближайший месяц, поэтому думаю, что нам стоит разобраться с этим делом как можно быстрее, а ваше присутствие рядом даст мне нужный стимул к работе. — Не знал, что тебе нужна мотивация, — на этих словах Заган хмыкнул. Хотел добавить, что мотивация для злодейств, по его мнению, Азазелю была не нужна, но сдержался, потому что это точно бы погубило всё на корню. — В этом есть минус бессмертия — когда живёшь вечно, теряешь счёт времени, а значит, и всякое дело можно отложить в долгий ящик без серьёзных последствий, — пожал плечами Азазель. — Ещё вина? Не стесняйтесь, считайте, что у вас краткосрочный отпуск от всех и вся. Воздух здесь чистый, я бы даже сказал, лечебный. Отдохнёте, пока я разберусь со всеми интересующими вас вопросами. — Я очень постараюсь вам не докучать, — Заган отсалютовал бокалом и сделал щедрый глоток. К сожалению, выбора у него на самом деле не оставалось.* * *
Наама и Ситри выглядели на фоне разворачивающейся в Европе военной трагедии крайне вызывающе: темнокожая женщина и китаец. Впрочем, не было на свете такого человека, кто смог бы что-то им сделать. Даже руководство страны, которую они избрали на данный момент в качестве временного пристанища, заискивающе смотрело им в рот и терпело любые чудовищные выходки, которые эти двое творили время от времени со скуки, заставляя СМИ метаться в поисках объяснения произошедшему. По, о котором Заган знал крайне мало, практически не отсвечивал и сейчас, сидя за общим столом, предпочитал сохранять молчание. Возможно, это было связанно с особенностями его речи, от которой, как утверждал Азазель, у него лично болела голова. По просьбе своего господина тот держал рот на замке, лишь изредка согласно кивая или, наоборот, отрицательно мотая головой. — И надолго вы пожаловали в наши края, ваше высочество? — поинтересовалась Наама, подковыривая устрицу антикварного вида вилкой. Цвет её кожи смотрелся настолько необычно в сочетании с количеством золотых украшений, что Заган несколько раз ловил себя на мысли, что падшая определённо ласкает взгляд. — Последний раз мы виделись ещё в Эдеме, совсем не ожидала встретить вас ещё раз. — В Геенне дела совсем плохи, — честно ответил король. — Мы сами на пороге войны, и то, что творится у людей, будет сущей дракой в песочнице по сравнению с тем, что затевает Самаэль. — Да, я слышала, прискорбно. Этот мир мне нравится, — падшая сбрызнула устрицу лимонным соком и с некоторой долей кокетства коснулась раковины губами, не отводя взгляда от Загана. Тот понял, что если продолжит смотреть на Нааму, то это вполне может быть воспринято как ответ на флирт, поэтому король переключил внимание на присутствующих, хоть и с некоторым усилием. — А вы не думали, например, попробовать воспроизвести заклятие, погубившее Велиала, и применить его на Самаэле? — поинтересовался Ситри без всякой задней мысли. Все уставились на него. — А что? Переманивать недовольных властью на свою сторону куда сложнее и дольше, чем просто взять и избавиться от неудобного правителя. — Это стоит рассматривать как сговор с целью переворота? — Заган хмуро посмотрел на Азазеля, на что тот улыбнулся. — Он у меня болван, — произнёс он, добродушно разглядывая своего друга, но тот, похоже, понял, что сказал что-то не то. — Нет, конечно, нет. Ситри имеет дурную привычку озвучивать первое, что приходит ему на ум, совершенно не беспокоясь о репутации. В том числе моей, — от тона, которым была произнесена последняя фраза, даже у Загана внутри всё сжалось от чувства угрозы. Похоже, что от хлыста бестолкового Ситри сейчас спасло только наличие коронованной особы за столом. Наама хмыкнула. — Тебе смешно, милая? — Азазель продолжал улыбаться, но за улыбкой не было ничего хорошего. — Пожалуй, да. Ситри всегда такой забавный. Сначала с головой ударяется в глупости и авантюры, а потом не знает, как выпутаться из навалившихся со всех сторон из-за этого проблем, — без всякого смущения ответила та, между делом расправляясь с очередным моллюском, словно бы и не боялась демона пустыни. Впрочем, учитывая внешность, она наверняка долгое время пребывала в пантеоне африканских божеств, а значит, что ей какая-то буря в час-другой. — Главное не потерять голову, — заметил Заган, ловя себя на мысли, что снова задержал взгляд на падшей дольше положенного. Ему почему-то становилось ненормально жарко, а фантазия подсовывала размытые образы Наамы в роли богини. Неважно какой: войны или богатств, но это так походило на какую-то лёгкую одержимость, что Загана, предпочитающего трезвый разум, несколько сбивало с толку. — Действительно, когда столько соблазнов… — Наама едва заметно облизнулась, демонстрируя на выкрашенных в золото губах кончик розового языка. — Легко потерять голову. Заган попытался отвлечь себя размышлениями о том, где она могла достать косметику таких оттенков. У человеческих женщин он подобного пока что не встречал. С трудом удалось занять фантазию не чёрной богиней, а её господином, который в свободное время развлекает себя тем, что мешает краски в банках и разукрашивает ими окружающих его женщин. — О, милая, бросай говорить об очевидном с умным выражением лица, это тебя не красит, — Азазель словно и не замечал происходящего между этими двумя, хотя это было маловероятно. — Ситри не вчера вылупился, чтобы наивно вестись на всякие глупости. Если он до сих пор не научился отличать хорошее от плохого, а дозволенное от, как минимум, неприемлемого, то это исключительно его проблемы. — По подтвердит, правда же? — он посмотрел на молчащего падшего. Тот пожал плечами, что не понравилось Змию. — О нет, не начинай со мной спорить, ты знаешь, что я сдамся раньше, чем дослушаю до конца все твои аргументы. По снова пожал плечами и отправил в рот кусок пирога с печенью. Если бы местные жители видели этот стол сейчас, когда вся более-менее нормальная еда отправляется на поддержку фронта, то наверняка бы спалили особняк к чёрту. А что говорить о деликатесах: клубника в сентябре, подумать только. Падшего, который может в мгновение ока очутиться в другом конце земного шара, такое конечно не впечатлит, но было не удивительно, что Азазель не нанял в качестве прислуги никого из людей. — Что я тебе говорил, а? — Ситри едва не зарычал на Нааму. — Про свободу! — Что? — та сделала вид, что не понимает, о чём речь. — Ты знаешь, что моя позиция схожа с позицией Азазеля: если много дозволять, потом тяжело усадить на цепь, мой хороший. А некоторым лучше сидеть хоть и на мягкой перине, но на цепи, — падшая накрутила одну из тонких цепочек, свисающих с шеи, на палец. — Так они хотя бы дольше проживут. — Твои слова да Отцу в уши, право, — заметил Азазель, заставляя Загана снова оторваться от разглядывания рук Наамы. — А судя по выражению лица, смею предположить, что вы не в курсе, мой король. У Эдема очередные проблемы. Они, впрочем, не спешат об этом распространяться, видимо, чтобы не портить репутацию благополучного общества. Но когда живёшь в Гайе, подобное сложно не заметить. — О чём ты? — Заган промокнул губы салфеткой, оставляя на ней крошечное пятно от вишнёвого соуса, с которым подавали нежное ароматное мясо со специями. — Эдем теряет последователей, Заган. Они уходят, — Азазель многозначительно замолчал, словно рассчитывая, что его собеседник сам обо всём догадается. — Подожди… Кто и куда уходит? — не понял король. — Ангелы. Их в Гайе всё больше. Впрочем, пойдёмте, я кое с кем вас познакомлю, — на этих словах демон пустыни поднялся из-за стола и, прихватив с собой бокал вина, покинул помещение, дождавшись лишь момента, когда Заган последует за ним. — Это не займёт много времени, а нам как раз успеют подать десерт.* * *
Заган был готов потереть глаза, потому что был уверен, что зрение его обманывает. Это казалось столь же невероятным, как если бы он сейчас увидел Набериуса, пребывающего в добром здравии. Да ещё и в компании Велиала. И, возможно, о чём-то мирно беседующих с Элизой. Хоть он и видел её лишь раз, но она каким-то образом накрепко засела в памяти короля. Но даже это казалось более вероятным, чем то, что он увидел, стоило Азазелю открыть дверь одной из гостиных и поманить за собой гостя. — Мы зовём его Маей, — объявил он, глядя на существо, которое с явным испугом теперь таращилось на прибывших. — Его? — переспросил Заган на всякий случай, потому что определить с первого взгляда половую принадлежность этого самого Майи было практически нереально. — Он… Хм, вы правы, точнее теперь будет говорит «она». Так уж получилось, что это чудо только недавно начало отдавать предпочтение женской форме. Я позволил сделать данный выбор самостоятельно, согласитесь, это выходит даже интереснее, — честно ответил Азазель, обходя существо и, протянув ладонь, по-хозяйски коснулся белоснежных волос, которые упругими локонами ниспадали на тонкие острые плечи, обрамляя юное, но болезненного вида лицо. — Ангел, — констатировал король, понимая, что вряд ли в ближайшую минуту сможет сказать что-то более информативное. — Ты… Что… — он кашлянул, запнувшись. — Что она тут делает? — Мой питомец, моя игрушка, мой зверёк. Называйте как хотите, а суть одна: моя собственность. Майя, поздоровайся уже что ли, не позорь меня. Это его величество Заган, король Лимба, — Азазель подтолкнул ангела в спину, призывая не медлить, хоть и сделал это несколько грубее, чем стоило. — Добрый вечер, — прошептал тот, опуская взгляд в пол, после чего спохватился и испуганно обернулся на Азазеля. — Официально, ничтожество ты моё ненаглядное, — холодно поправил тот. Ангел вздрогнул, снова посмотрел на Загана и распахнул белоснежные крылья, после чего поклонился, сложившись едва ли не пополам, протянув между тем руки к королю. Маховые перья, покрытые на кончиках золотом, черкнули по ковру и крылья распластались по полу. Приветствие достойное самого Отца, но никак не падшего брата. Заган непонимающе уставился на Азазеля. — Того, в чьих руках её жизнь, она будет считать богом, — Азазель дёрнул за цепь, которая крепилась к золотому ошейнику, застёгнутому на хрупкой шее, так резко, что Заган было испугался, как бы тот её не сломал. Однако такое дорогое, с обилием резьбы и драгоценных камней, пусть рабское, но всё же украшение определённо давало понять, что игрушка находилась у Змия в разряде любимых. — И мне удалось вбить в её глупую пустую головку, кто здесь главный. Что ж, познакомьтесь, Заган: это ангел, добровольно покинувший Эдем и отринувший Благодать отца, решивший доживать остатки своей жалкой жизнь среди людей и израсходовавший всю свою магию на создание смертной оболочки. Уверен, что вам уже доводилось встречаться с подобным дезертиром. Заган, помедлив, всё же кивнул. Теперь сомневаться не приходилось, он действительно видел нечто подобное раньше, просто не понимал, как это возможно. Видел, но всякий раз отметал догадку. А ведь это было совершенно очевидным. Какими же идиотами они все были, если так подумать. Элиза!