…Демоны ни в коем случае не могут овладеть чьим-либо духом или телом и не имеют никакой власти врываться в чью-либо душу, если сначала не лишают её святых помышлений и не сделают её пустой и лишённой духовных созерцаний. Яков Шпренгер, Генрих Инститорис — «Молот ведьм»
Шёнау-ам-Кёнигсзе, Бавария. Двумя годами ранее. — Вы только поглядите, что за очаровательная особа заглянула к нам в гости! — Ситри за руку привёл в гостиную порядком смущённую таким поведением и приветствием Нину, но она не нашла в себе смелости перечить бессмертному существу. Решение о приезде в особняк тяжело далось ей: несколько ночей после судьбоносной встречи в Лехфельд она толком-то и не спала. А если совсем честно, то и жизнью это едва ли можно было назвать: всегда рассудительная и внимательная, Нина вдруг разом утратила все те черты характера, за которые её так ценило окружение, в том числе и руководство. Пришлось даже пить снотворное, чтобы забываться в беспокойном сне хотя бы на пару часов. Нина не была уверена, что она вообще толком спала эту неделю: всё было смазанным и не запоминалось. А в голове крутилась только одна мыль, не дававшая покоя: приглашение от того, кто видел самого Бога, того, кто, возможно, может дать ей ответы на любые вопросы. Если, конечно, захочет. А потом она позвонила. Нина не помнила даже, как набирала трясущимися руками номер, указанный на визитке, как несколько раз ошибалась цифрами и, сбросив, пробовала снова. Но стоило ей услышать на другом конце голос Азазеля, которого позвали по её просьбе к телефону, как сомнения тут же отпали: она боялась, что падший её забыл, что ей придётся сбивчиво и нелепо объяснять кто она и откуда у неё его номер. Но Азазель, стоило ему взять трубку, поприветствовал её по имени, и сразу поинтересовался, как дела на работе и нашла ли она что-то интересное в архивах. Его неожиданно беспокоило, что Нине могли объявить выговор за то, что она упустила ангела, вверив его падшему, а не государству, на службе которого находится. Теперь уже Нина забеспокоилась, что доставляет хлопоты бессмертному, и его дом осаждает недовольное таким стечением обстоятельств руководство СС. Азазель на такое только рассмеялся, убедив её, что у него чёткая договорённость: — Они бы не справились с ангелом. Скольких вы потеряли, пока ловили его? Да и удерживать его тоже как-то надо. Даже поймав, что бы вы с ним делали? Влезать в печать затея самоубийственная, они это понимают. Я дал им информацию, которая была нужна, поверьте мне, Нина. Ангел для них ценен только красивым чучелом, которое из него можно было бы сделать в итоге. А так… — Я бы хотела поговорит с вами… Если можно, — Нина смутилась от собственной, как ей показалось, наглости. Она посмела сказать это, как только Азазель задумался, видимо не зная, на какую ещё тему беседовать с женщиной. — Лично, в живую. И это наверно слишком звучит, но… — Я же сказал, что буду рад видеть вас в любое время, Нина, — перебил её Азазель. — Хорошо, я понял, вы меня стесняетесь. Возможно, из-за моего возраста и моей природы. Но поверьте, я вполне компанейский и доброжелательный, — он снова рассмеялся, снижая тем самым уровень напряжения до минимума. Правда у женщины руки всё равно ходили ходуном от стресса. — Приезжайте через четыре дня в Кёнигсзе, там есть совершенно очаровательный деревянный мост. Вы не заблудитесь: это, можно сказать, едва ли не единственная местная рукотворная достопримечательность. Мой друг встретит вас там, Нина, и отвезёт ко мне. Его вы видели, так что тоже не перепутаете ни с кем в толпе. Насчёт времени не беспокойтесь: он будет ждать вас столько, сколько потребуется. Приезжайте, хорошо? Мышеловка захлопнулась, а Нина даже не поняла этого: она смогла только соглашаться со всеми предложениями, потому что сказать «нет» язык не поворачивался. Азазель предложил заказать для неё билеты, но женщина сказала, что вполне в состоянии добраться сама, смутившись такой щедрости с его стороны. И вот теперь она здесь, в особняке, окна которого смотрят на величественный, ещё покрытый снегом Вацманн. Наама встретила новую знакомую спокойным взглядом, словно показывая, что на своей территории ей равных не будет, и она не боится за то, что гостья перетянет всё внимание на себя. Падшая лежала на кушетке, перелистывая страницы какой-то книги и чинно потягивая сигарету с мундштуком. Одета она была роскошно, по последнему слову моды, словно собралась на приём в очень высокопоставленном обществе, или же организует его сама. На её фоне строгий костюм Нины выглядел, словно шкурка серой мыши. Но женщина и не думала проводить такие параллели: она здесь для работы, беседы. У неё нет цели как-либо очаровать Азазеля. Да и кто она такая, чтобы такое существо вообще обратило на неё своё внимание, особенно когда его окружают такие, как Наама. Сделав несколько шагов, Нина замерла, едва её тёплые сапоги ступили на тёмный ковёр. Под подошвой что-то малоприятно чавкнуло, словно кто-то нанёс и растопил тут грязный снег. Азазель сидел спиной к двери, глядя на живописные виды, которые открываются из огромного окна его гостиной. Обернулся он не сразу, будто бы вырываясь из собственных мыслей, но стоило ему завидеть гостью, как выражение лица сменилось с отрешённого на радостное: — Ах, вы приехали, Нина! Я действительно рад, что вы не испугались нас. Прошу простить за небольшой беспорядок. К сожалению, даже если прислуга будет тут сейчас убираться, они попросту не будут поспевать, — он поманил женщину к себе, призывая сесть на кушетку, на которой сидел сам. — Я избавил себя от их бесконечного мельтешения. Не люблю чрезмерную суету знаете ли. Нина старалась не думать о том, что на самом деле на полу и о чём таком говорит падший, но вопросы отпали сами собой, как только она подошла ближе и увидела сначала, что чёрная рубашка Азазеля на самом деле тёмно-красная, а под его ногами, в луже крови, лежал тот самый ангел, которого она едва ли не собственноручно передала падшему несколько недель назад. — Не бойтесь, он не опасен, — падший в доказательство своих слов поставил ногу на пленника, от чего тот теперь походил на крайне извращённый трофей или предмет интерьера: ангел едва ли подавал признаки жизни. — Что вы… с ним делаете? — Нина едва не задохнулась от ужаса увиденного. Не так она себе представляла их встречу. С другой стороны, о чём она вообще думала, когда передавала ангела Азазелю? Что тот будет нянчиться с ним, как с ребёнком или с экзотическим питомцем? Падший явно придерживался своих целей, но такого открытого насилия она никак не ожидала. — Он же погибнет! — Погибнет? Этот-то? — Азазель, потянувшись, взял Нину за руку, принуждая её всё же сесть рядом. Как ни странно, его руки были совершенно чистыми, словно всё это время, пока пытал и мучил, он не касался ангела. — Нина, вы очень недооцениваете нашу живучесть. Убить ангела, пусть даже пребывающего в изгнании, та ещё задачка. Вы представляете, сколько в нём энергии? Если бы столько было у человека, он бы сращивал кости за доли секунд. И это ещё что: ему были бы не страшны и потери конечностей — человек бы отращивал новые. Если бы твои руководители знали, какой лакомый кусок занимательной информации упустили по собственной глупости, они бы уже ползали тут на коленях, во главе с твоим фюрером. Насколько мне известно, у них есть интерес в создании совершенного солдата. Нина молча выслушала всё это, продолжая смотреть на ангела. Что-то внутри неё сопротивлялось такому раскладу: да, она учёный, да, сейчас война и нужно чем-то жертвовать ради выживания своей страны. Но не бессмертным созданием, пусть оно и покинуло Эдем. — Милая, он не зверушка из заповедной книги, которую нужно беречь и охранять. В нашем случае — он расходный материал. У нас очень жёсткая иерархия, по обе стороны баррикад. И поверьте мне, он прекрасно знал, куда шёл и что делал. — Но зачем? — она все ещё не могла понять, почему ангел очутился тут, вне Эдема, столько лет спустя, ведь времена изгнания давно закончились, все участники этой драмы уже должны были принять свою точку зрения и покинуть рай самостоятельно или по принуждению, как, собственно, и случилось, если верить Писаниям. — Зачем что? — Азазель наклонился и, не особо церемонясь, поднял голову ангела за волосы над полом. Тот, застонав, открыл глаза и упрямо уставился на него. — Ушёл из Эдема и обосновался тут? Понятия не имею, что им двигало и, если честно, меня мало интересует, что в голове у райского садовника. Истрия была бы куда занятнее, если бы на его месте был кто-то из Силов или Херувимов, уж поверьте, Нина. А так личные вендетты, я полагаю. Но если хотите, можете его расспросить, если он вам, конечно, ответит. Ангел перевёл взгляд на Рихтер, словно только сейчас заметил её. В глазах на мгновенно отразилась такая неземная тоска, что сердце Нины сжалось, но она тут же одернула себя: страдания одной незнакомой особи ничто перед нуждами её страны. Тем более он даже не её вида. Если Азазель говорит правду, а причин не верить ему у неё не было, то ангел виноват во всем сам. — Не стесняйтесь, Нина, — Азазель ободряюще улыбнулся. — Вы же ученная, так утолите свою жажду. И без меня прекрасно понимаете, что наука одной теорией не ограничивается. К тому же, вам выпал уникальный шанс. Женщина, стараясь взять себя в руки, кивнула и со всей данной от природы серьезности обратилась к ангелу: — Меня зовут Нина Рихтер, унтерштурмфюрер СС, я представляю учебно-исследовательский отдел истории индоевропейской религии в Ананербе, — второй раз за несколько дней представилась женщина. — Я понимаю, что вы сейчас не расположены к разговору, но мне нужно задать вам несколько вопросов. Ангел закашлялся и закрыл глаза, никак толком не отреагировав на её слова. На что Нина пожала плечами и посмотрела на Азазеля с выражением лица «я вас предупреждала», хотя у самой поджилки тряслись от осознания всего происходящего сейчас. Тот рассмеялся: — Нина, вы так милы и официальны, — демон пустыни без предупреждения выпустил ангела, так, что тот упал на пол и ощутимо ударился челюстью, но Азазель не обратил на это не больше внимания, как если бы где-то за окном на участок залетел голубь. — Я бы даже сказал, что по своему невинны, — он протянул руку к лицу гостьи и заправил выбившуюся из прически прядь волос. — Вашему мужу и стране несказанно повезло с вами. Сейчас вы напуганы, но будь я человеком, то едва ли это понял. Вы словно нежный цветок, который закрывается от бури свернувшись в бутон, но от этого не менее красивы. Женщине потребовалось приложить колоссальные усилия, чтобы не отпрянуть от руки падшего, и в тоже время тепло, исходившее от неё, было неожиданно приятно. — Вы умеете чувствовать эмоции? — тут же нашлась Нина, скосив глаза на руку Азазеля. Теперь та была в крови, а значит он испачкал и её волосы. В голове сразу представился испачканный красными пятнами белый цветок. Метафора, символ. Невинность, цветы, кровь. Азазель не говорил прямо, его нужно было читать, и эта игра была ей по зубам. — Я много чего умею, милая Нина, и расскажу вам всё, что вам будет интересно. Что бы вы хотели узнать? Не стесняйтесь. — Можно… Я хотела бы взять вас за руку, — Нина покраснела. Демон сузил глаза, словно просьба ему не понравилась. — Это не то, что вы могли подумать. Мне просто показалось, что ваша температура тела… Азазель молча протянул ей вымазанную в крови ладонь. Женщина не сразу нашла в себе силы самой коснуться его кожи. Прикосновение обожгло: на мгновение показалось, что у падшего жар. — А вы совсем холодная, — заметил Азазель, позволяя ученной рассмотреть его пальцы, осторожными движениями согнуть их и разогнуть, повторяя это и самой, убеждаясь, что анатомически они никак не отличаются от человеческих. — Почему вы сразу не сказали, что замёрзли с дороги? Или это реакция на стресс? Нина осторожно опустила руку падшего на кушетку, словно тот был из стёкла и мог разбиться, задумчиво посмотрела на демона пустыни, потом на светоносного собрата в его ногах, тихо кашлянула в кулачок и наконец ответила: — Азазель, я согласна на ваше предложение. Позвольте мне время от времени, когда у вас будет время и желание, присутствовать рядом с вами, я хочу зафиксировать всё, что только получится о вашей внеземной природе, она потянулась к сумке и, достав блокнот и записную ручку. — На этой неделе вы свободны? — Нина, для вас я свободен всегда, — падший снова смягчился в лице. — Хорошо, тогда я сниму гостевую комнату где-нибудь в Кёнигсзе, я буду приезжать к вам кажд… — Нет уж милая, оставайтесь тут, у нас хватит места и для вас и для всех ваших записей, — Азазель перехватил её руку, когда Нина едва ли реагируя на его слова с нескрываемым азартом уже делала записи, тем самым вынуждая прерваться и посмотреть ему в глаза. — Нина, я никуда не убегу от вас, но вам стоит сейчас подумать о двух вещей: во-первых, позвоните домой и предупредите где вы, чтобы муж и начальство не волновались. А во-вторых, я думаю нам стоит для начала пообедать, потому что начинать исследования на пустой желудок — не дело. — Я не уверена, что ночевать здесь хорошая идея, — Нина покосилась на Нааму, которая продолжала изображать безразличие к происходящему, а вот Ситри заметно оживился, заслышав, что женщина остаётся погостить и тут же скрылся за дверьми, стоило Азазелю упомянуть про обед. Мысль о том, чтобы остаться даже не на ночь, а на неделю под одной крышей с бессмертными существами волновала и пугала одновременно, но Азазель был чертовски убедительным и настойчивым. — О, Наама просто немного ревнует. — Но ведь я… Даже в мыслях не было! — вспыхнула Нина, выдергивая руку из цепких пальцев демона. — Она ревнует абсолютно любую антропоморфную особь мужского пола в своём окружении, независимо от того, нужна она ей зачем-либо или нет. Такой у неё характер, ничего не поделаешь. Но она ничего вам не сделает, пошипит и успокоится, даю слово, — намеренно громко произнёс своё обещание Азазель даже не глядя в сторону своей подруги. Там в ответ громко фыркнула, но от комментариев воздержалась. — Поверьте мне, когда вы узнаете её ближе, она вам понравится. Пойдёмте, я покажу вам дом и вашу комнату, — падший легко поднялся с кушетки и потянул Нину за собой с лёгкой игривостью во взгляде и движениях, но не с целью разозлить Нааму, а чтобы подбодрить гостью. Нина поднялась следом, глядя на ангела, который продолжал лежать на полу не подавая никаких других признаков жизни, кроме как хрипло дыша. — А он? Азазель лишь отмахнулся, уводя женщину прочь: — Не беспокойтесь, вы ещё увидитесь с ним, даже не смотря на то, что вы будете гостить у меня, я не дам ему передышки, а то того и гляди решит, что можно меня так просто отвлечь.* * *
Переступив порог гостевой спальни, Нина Рихтер поняла, что Азазель не собирался отпускать её с самого начала: в помещении был рабочий стол, рядом с которым была коробка, наполненная всем, что могло понадобиться ей для работы: записные книги, карандаши, ручки, бумага. Пишущая машинка покоилась в чемодане, ожидая, когда её водрузят на столешницу, обитую зелёным сукном. Женщина скользнула пальцами по мебели, потом повернулась к Азазелю и кивнула на всё, что было у стола, не обращая никакого внимания на роскошный спальный гарнитур за своей спиной. — Вам придётся объясниться, херр… — снова вспыхнула она, понимая, что произошло, и из-за этого забывая, что Азазель просил не использовать в свой адрес таких обращений. — В чём? — демон невинно засмеялся. — Право слово, вы злитесь из-за того, что я взял на себя смелость решить за вас чем вы будете заниматься всю неделю? — он сделал стремительный шаг в её сторону, заставляя отступить к столу, после чего буквально навис сверху, склоняясь к самому её уху и обжигая дыханием. Нина забыла как дышать, в голове пронеслось с десяток мыслей, кто перед ней и что он может сделать. И что самое страшное, женщина понимала, что не сможет дать никакого отпора, раз даже ангел всё ещё здесь. — Нина, Нина, — голос Азазеля походил на шипение змеи и при этом он отчитывал её, как провинившуюся девочку. — Знаете в чем ваша беда, м? Я скажу вам, моя милая: вы упускаете свои возможности. Будь вы чуть смелее и решительнее, пусть не мир, но ваш отдел, ваше начальство уже было у ваших ног. Мне пришлось принять решение за вас, ещё там, на авиабазе, фрау Рихтер, потому что сами вы лишь смотрели на меня и мечтали, но не сделали ничего, чтобы ваши мечты сбылись. Не упускайте же данный вам второй шанс. От него тонко пахло дорогим парфюмом. Запах практически не ощущался, пока демон не оказался так близко. Зато кровь, в которой была рубашка падшего, тошнотворно сладкая, заставила Нину сглотнула, замерев и не смея пошевелиться. — Вам не стоит бояться меня, я ничего с вами не сделаю, пока вы этого не захотите, — пообещал ей Змий отстраняясь и давая возможность сделать глубокий судорожный вдох. — Но будьте осторожна, мы чувствуем человеческие желания раньше, чем вы успеваете их осознать. Только ночью, не в силах уснуть после такого переполненного эмоциями дня, женщина поняла, что было не так в предупреждении: Азазель не ручался за своё окружение.