Так же и женщины могут с помощью определённых приёмов воздействовать на чужие тела и производить изменения их без участия дьявола, что для нашего разума не совсем понятно. Но это непонимание не должно заставлять нас приписывать подобные воздействия дьяволу, как бы говорящему из женщин. Яков Шпренгер, Генрих Инститорис — «Молот ведьм»
Заган несколько раз моргнул, но ангел никуда не делся. И явно при всём желании деться не мог. Азазель не торопил, позволяя разглядеть своего питомца как следует. Впрочем, королю это не требовалось: он сам когда-то был ангелом и прекрасно знал по собственному опыту, как они выглядят. Стандартный набор, отличающий светлого от падшего: белое оперение на крыльях, голубые глаза, бесцветные волосы и черты лица больше человеческие, нежели какой-то ночной твари. — И чем он… она питается? — поинтересовался Заган на всякий случай, чтобы хоть как-то отвлечься от мысли о том, через какие испытания могло пройти небесное создание в этих стенах, раз даже не пытается высвободиться из оков. — Фрукты, овощи. Остальное не ест, да я и не принуждаю, если честно, — Азазель натянул цепь, заставляя Майю приблизиться к себе, после чего сцапал, словно сокровище, и прижал к себе, достаточно грубо схватив ладонью за подбородок и поднимая лицо к потолку, чтобы её было ещё лучше видно. Взгляд ангела был потухшим и не выражал практически никаких эмоций, кроме насторожённости. — Из-за физического тела она стареет. И, формально, этот процесс необратим. Но, если честно, вечно накачивать её душами я не собираюсь: она мне успела несколько наскучить за эти пару лет, после того, как перестала брыкаться. — Брыкаться? — Заган переспросил скорее автоматически, хотя смысл сказанного ему был более чем понятен. — Цель достигнута, и дикая зверушка стала домашней. Это оказалось проще, чем я ожидал, а я не поклонник слишком лёгких задачек. Король медленно кивнул. Ему, глядя на порядком потрёпанного ангела, почему-то хотелось ударить его хозяина. Дело было не в том, что Загана беспокоил именно ангел: он сам выбрал отбиться от стаи и поплатился за это не только своей свободой, но и, фактически, жизнью. Азазель был прав, как и все остальные: даже спустя столько тысячелетий Заган не мог смириться с мыслью, что он больше не служит Эдему. Иногда, одинокими ночами, он думал о том, правильно ли поступил и, может быть, стоило повести себя иначе: отпустить Велиала, позволить ему упорхнуть из «гнезда»? Велиал и так пытался после Падения стать самостоятельным и всячески отказывался от прямой помощи брата, словно человеческий подросток: всё знал лучше и мог сам всё сделать. Так думал Велиал, но не Заган. А потом старший брат всё же дал ему свободу, и Велиал стал полноправным правителем Тёмного трона, изредка позволяя Загану давать подсказки, называя это нудным ворчанием. Теперь же, видя к чему это привело Велиала, вспоминая недавние слова Наамы про цепь и мягкую перину, вспоминая Эдем и глядя на Майю, Заган терялся, тонул в собственном омуте противоречий. Люцифер и Велиал потребовали свободу себе и своим последователям, но в отрыве от Эдема всем ангелам уготована гибель. От рук бывших братьев и сестёр, от лап демонов, что находят и сжирают слабых во Тьме, от мечей павших вместе со всеми, потому что в этом мире выживает только сильнейший. — Вы всегда можете поговорить с ней, пока гостите тут, — предложил Азазель, поняв, что Заган смотрит на ангела немигающим взглядом слишком долго. — Она тут до конца своего недолго века, могу вас заверить, мой король. У вас уставший вид, я думаю, что мы можем вернуться к остальным. Закончить ужин превосходным десертом и пойти спать. Заган согласился с предложением: было неприятно, что в голову лезут такие глупости. Его выбор сделан так давно, что нет никакого смысла корить себя в совершенной ошибке, нет смысла злиться из-за жребия, вытянутого миллион лет назад. Не ему, а ангелу стоило бы заниматься сейчас этой ерундой, но, судя по выражению лица Майи, если она о чём и думала, то это о страхе перед Азазелем: она просто боялась боли. Уж её-то мысли были явно поглощены страхом ошибиться, но только вот они не шли дальше этого вечера: клетка распространялась не только на местность, в которую Майя оказалась заключена — Азазель отобрал у неё даже способность трезво мыслить. Сломал, словно игрушку, и не смог собрать обратно так, чтобы из неё вышла хоть какая-то личность. Надо ли говорить, что после увиденного Загану кусок в горло не лез: десерт в виде запечённых с орехами и мёдом груш, политых швейцарским шоколадом, он просто проигнорировал, выпив подряд несколько бокалов вина, пытаясь хоть как-то притупить все терзающие его чувства, что разом взбаламутили разум. Азазель продолжал делать вид, будто бы никаких изменений в поведении своего гостя не замечает, а Загану оставалось надеяться, что его лицо всё так же непроницаемо, как и всегда. Его мог выдать или взгляд, или жесты, но не более, да и их, в случае чего, могут списать на дискомфорт от того, что падший вынужден остаться в компании Змия на неопределённый срок: вслух он не произнёс ничего, что могло быть истолковано ненадлежащим образом. Эта игра была опасной, смертельно опасной, и, что самое страшное, победитель в ней мог обозначиться только спустя десятки или даже сотни лет. «Да, только на это и остаётся рассчитывать», — хмуро подумал Заган. — «С самого начала ошибка за ошибкой с моей стороны, а он изображает радушие и словно бы слепой. Так я тебе и поверил, как же». Спальня, которую Азазель выделил Загану, была во власти тишины и покоя. Освещаемая только прикроватными лампами и камином, всей своей атмосферой она клонила ко сну. Падший тяжело опустился на кровать и закрыл лицо руками: одиночество в некоторой степени радовало, даже тут. Сейчас казалось, что за ним не следят, хотя он понимал, что в этом доме даже у стен есть уши и глаза, и его ни на секунду не оставят, ожидая лишь крохотной ошибки и слабости. Змий с каждой секундой затягивал кольца на шее Загана всё туже, пока что это незаметно, но надо было быть абсолютным глупцом, чтобы довериться тому, кто заставил пугливую, пусть и не очень умную Еву пойти против своего Создателя, хотя она прекрасно знала, что случилось с Лилит, которая была до неё. В комнате было всё, чтобы провести тут всю неделю, как казалось Загану, а еду можно попросить принести сюда в случае чего, но это было, к сожалению, по-детски глупой затеей: рано или поздно за ним придут, чтобы опять отвести к общему столу и сыграть в перекрёстный допрос. Даже в этих четырёх стенах, в одиночестве, он не в безопасности. Сейчас Заган мог позволить себе нервно стучать пальцами по колену или расхаживать из угла в угол, словно загнанный зверь. Плюс обладания магией заключается ещё и в том, что не нужно возить с собой чемодан с вещами, но природное чувство порядка всё равно заставляло всякий раз осторожно вешать человеческую одежду в шкаф, чтобы даже прислуге было меньше работы. Сейчас же король едва ли не в бессильной злобе швырнул рубашку на подлокотник кресла, стоящего у окна, совершенно не заботясь о том, как она будет выглядеть завтра утром. Азазель точно был виноват в пропаже Велиала и так же не в восторге от действующей нынешней власти, как и Заган. Есть ли шанс вытрясти из него хоть толику информации? Змий не согласится и пальцем пошевелить, если будет уверен в том, что за его выходку его казнят: если не вернувшийся, в теории, Велиал, то Самаэль. И оба, как это было ни смешно, за предательство. Пока что все эти догадки выглядят нелепо, и никто никогда ничего такого на него не подумает, но тут много и не надо, чтобы голова слетела с плеч от меча одного из королей. Заган был уверен, что Велиал даже разбираться не будет в мотивах Азазеля, если выберется из камня, а о том, каково его брату приходится и через что он прошёл перед тем, как лишиться живой физической оболочки, Загану даже думать не хотелось. Да и сам он оплошал не меньше, подставляя брата: просто потерял Хиля из виду, а когда снова его нашёл, было уже поздно — вместо человека с таким именем он смотрел на заброшенную могилу и давно поросший мхом надгробный камень. В отчаянии Заган поднял из земли останки охотника, надеясь, что камень захоронили с ним, но того не было среди истлевшей одежды. Если бы у Загана была хоть какая-то власть привязывать к мёртвым телам души, то он смог бы вытрясти из Хиля информацию о местонахождении темницы, но Эдем, словно в насмешку над его бессильными метаниями в поисках брата, забирал к себе души всех охотников, закрывая глаза на все чудовищные выходки, которые они порой творили при жизни. Охотники часто ошибались, казнив невиновных. «Один взамен сотни». Святая инквизиция на фоне Ордена казалась просто любителями, потому что они хотя бы иногда пытались принять невиновность своих жертв. Орден же казнил при малейшем подозрении на сделку с дьяволом. Заган лежал на боку, глядя на тяжёлую ткань штор, чьи нити тускло блестели, отражая ничтожный свет камина. А потом сам не заметил, как впал в тревожный сон: просто размытые образы, обрывки диалогов, ничего внятного, но видения заставляли разум метаться в поисках ответа, а сердце колотилось быстрее, чем следовало. Король проснулся от того, что кто-то обхватил его со спины и прижался, своевольно поглаживая по голове, видимо пытаясь таким образом успокоить. «Или придушить», — подумалось ему. И Заган, злясь на свою неосторожность, в долю секунды материализовал чёрную иглу, угрожающе приставив ее к горлу того, кто был за спиной. Незнакомец, а точнее, если судить по голосу, незнакомка, ойкнула и отпрянула. — Ты ещё кто такая, бездна тебя поглоти? — зарычал Заган, оборачиваясь. На мгновение он поймал себя на мысли, что хотел бы сейчас видеть Нааму, но вместо темнокожей подруги Змия на него таращилась рыжая девушка с фарфоровой кожей и зелёными глазами. — И что ты тут забыла? — Пришла помочь, — ответила она, скосив глаза на оружие в руке падшего, которое всё ещё опасно упиралось ей в горло. Не похоже, чтобы она была напугана, но некоторую угрозу для жизни всё же чувствовала. — С чем же? Тебя Азазель прислал? — Ну… — протянула незнакомка, плутовато улыбнувшись, и распрямила плечи, выпячивая вперёд пышную грудь. Заган только сейчас понял, что девица не одета. — Не припомню, чтобы я просил его о подобных вещах, — Заган убрал иглу, и та растворилась в воздухе красным туманом. — Мне казалось, он не держит сейчас людей у себя. Как тебя зовут-то, бедовая? — Я Элиан. И если что, не человек, — девушка замолчала на секунду, после чего придвинулась к королю, опёршись на руку, её рыжие пряди волос медным водопадом соскользнули с плеч. — Ну, точнее, не совсем человек. — Ведьма, — заключил Заган, ничуть не впечатлившись попыткой себя зачаровать. — Или что-то типа. Я понял. А теперь сгинь, заклинаю. Я хочу спать, а вот развлекать тебя совершенно не хочу. Элиан обиделась. К счастью, ей хватило ума не начать демонстративно плакать, чтобы разжалобить падшего: сказывался опыт общения с такими, как Заган. В их глазах она была поехавшей нимфоманкой, которая предлагала своё тело в обмен на некоторые сверхъестественные способности или знания. Обычно для этого дела подходили инкубы и суккубы, но иногда ведьмам и колдунам удавалось привлечь к себе внимание падших. В обоих случаях для людей это заканчивалось плохо: они были или едой, или игрушкой. — Что вы, господин, это я должна вас развлекать, а не вы меня, — предприняла ещё одну попытку ведьма, и её рука скользнула вниз по груди Загана, оказываясь совсем не там, где бы ему хотелось. — Всё, что только пожелаете, — улыбнулась она. — Я уже озвучил своё желание, смертная, — мрачно ответил он, перехватывая её ладонь на повязке своих штанов и отводя в сторону, ощутимо сжимая, предупреждая, что ему это не по душе. Но всё же он понимал, что если её прислал Азазель, то у бедняжки едва ли был выбор, как вести себя в сложившихся обстоятельствах. — Или уходи, или играем в игру «кто быстрее уснёт». Выбирай. Ведьма извернулась и с хихиканьем прыгнула на Загана, обнимая его и валя на кровать. — Сначала расслабляющий массаж, чтобы быстрее уснули. Сладко-сладко, — объявила она, потянувшись было за поцелуем, но её неведомой силой оторвало от постели и подняло под потолок. — Или господин желает что-то интереснее? — Господин тебя сейчас придушит, — Заган поднялся и, схватив простынь, набросил её на обнажённое тело. — Ах, грубее, — Элиан закусила губу. Заган устало закатил глаза. Пока ведьма что-то причитала, пытаясь, видимо, разжечь интерес у падшего, тот лихорадочно пытался придумать, куда её деть. Если он вернёт её Азазелю лично, то, возможно, такого больше не повторится. Видимо, эта бестия принимает приказы только от своего господина. Заган даже забыл, что без рубашки, отправился на поиски Змия как есть: вид более чем домашний, но Элиан так его раздражала, что только о ней он сейчас и мог думать. Ведьма продолжала что-то горячо шептать, даже когда летела по воздуху следом за падшим, будучи парализованной магией чуть меньше, чем этого бы хотелось королю. По, который встретился в коридоре, продолжая молча жевать что-то, выслушал проблему правителя Лимба, после чего так же, не говоря ни слова, указал путь, вырисовав в пространстве маршрут святящейся линией. Покои Азазеля оказались не так далеко, это избавляло Загана от необходимости тыкаться во все помещения в его поисках. Дверь, после стука, открыла Наама. Заган растерянно уставился на падшую, почему-то не ожидая её тут увидеть, с секунду пребывая в состоянии, сходном с трансом. В реальность его буквально выдернул её голос, от которого по спине пробежал табун ненормально приятных мурашек. Наама была одета то ли в платье, то ли просто набросила на плечи чёрную кружевную ткань, которая едва ли была заметна в полумраке, царящем по обе стороны от входа в спальню. — Ваше величество, — проворковала она, словно случайно обхватывая себя руками, делая вид, что пытается согреться, на деле же обозначая изгибы тела. — Какая неожиданность в столь позднее время. Что-то случилось? — Я… — Заган растерянно, словно птенец, закрутил головой, пытаясь уцепиться хотя бы за одну трезвую мысль и совсем позабыв, зачем пришёл. К счастью, взгляд сам наткнулся на затихшую за спиной Элиан. — Я ищу Азазеля. — Ох, боюсь, он сейчас немного… занят, — Наама улыбнулась и кокетливо подняла брови, намекая на что-то интимное, не требующее огласки. — Уже нет, — отозвался у неё за спиной Азазель, появляясь в проходе. Из одежды на нём был только едва запахнутый халат, а кожа блестела от масла, красные полосы на руках, шее и груди недвусмысленно указывали на то, что ему явно не массаж делали. — Что-то случилось, мой король? Такой вид Змия позволил Загану избавиться от очередного наваждения в лице Наамы. Правда ненадолго, очень скоро в голову вкралась мысль о том, что даже если ему не нужна ведьма, то вполне можно «напроситься» в гости к ним. — Твоя работа? — Заган не особо осторожно опустил Элиан на пол, отчего она, расслабившись, не удержалась на ногах и ударилась коленями. — Так, подарок… — растерянно пробормотал работорговец, склоняя голову на плечо. Судя по выражению лица, он был готов выслушать все претензии касательно качества своего товара и, возможно, как-то загладить свою вину. Только вот проблема: единственное недовольство Загана заключалось в том, что этот самый «подарок» ему был не нужен. Совсем. — Что-то натворила? Оскорбила? Не послушалась? — Я не просил, — Заган нахмурился, всем своим видом показывая, что попытка переубедить его будет не самой лучшей затеей. — Действительно. Но ведь в горах холодные ночи, особенно сейчас, в начале зимы. Снег уже лежит, — Азазель перевёл взгляд с Элиан на короля. Загану не хотелось оборачиваться к ведьме, потому что он и затылком чувствовал её страх перед падшим. — Может всё-таки… Нет, ну если она вам не нравится как женщина, могу подыскать мальчика, — Змий улыбнулся и хлопнул в ладони, словно всё уже решил за своего гостя. — Отлично. Загану пришлось приложить немало усилий, чтобы не закатить устало глаза второй раз за ночь: — Нет, Азазель. Когда я говорю «нет», это означает «нет». Я хочу поспать, просто поспать. В одиночестве и без живой грелки под боком. Это будет лучшим подарком с твоей стороны. — Конечно, как пожелаете, мой король. Но, если что, то обращайтесь. Вы же знаете, — Азазель не стал заканчивать предложение, потому что все действительно были в курсе, кто он такой и чем промышляет в свободное время. «Мерзкое хобби. Не понимаю. Почему я просто не выставил эту дурочку?» — подумал Заган, закрывая дверь своей спальни. Наама за руку утянула к себе Элиан, тем самым, похоже, давая ещё один шанс проявить себя этой ночью. В любом случае, Заган представил всё так, что он просто отказался от подарка, а не из-за какой-то непростительной ошибки, которую могла совершить ведьма. — «Люди странные, а когда падший общается с ними, становится таким же странным». В мысли опять ворвался образ Наамы, но без зрительного контакта и нахождения рядом не такой чёткий и желанный. «Это всё какое-то ненормальное», — король устало повалился в подушки, отгоняя от себя мысли о темнокожей падшей, разодетой в пёстрые одежды. Хотелось коснуться хотя бы кончиками пальцев её кожи, разукрашенной золотыми узорами, вымазаться в золотой пыльце, которую она оставляет за собой, словно волшебная бабочка. Фантазия рисовала всё это именно так: ночной мотылёк, правда такой не прилетит на огонь, потому что внутри него самого заточено пламя. — «Я угодил в сумасшедший серпентарий, где держат бешеных змеюк. В этом месте нет ничего естественного, кроме грехопадения».* * *
— Прогулка? — уточнил Заган, отрываясь от разглядывания книжных полок в библиотеке. Он пока не придумал, на что потратить столько свободного времени, которым его наградил Азазель, поэтому решил для начала попробовать почитать. Но человеческие истории были, с точки зрения падшего, похожи одна на другую, и пока что не получалось найти что-то интересное настолько, чтобы сидеть с книгой пару дней. — А тут больше нечем заниматься, если честно, — Ситри отдёрнул штору, открывая вид на горный хребет, покрытый снегом. Облетевшие деревья тонкими чёрными паутинками стелились у их подножья. — На лошадях. Можно и на машине, но это не так весело. А как доберёмся до озера, то выпьем и перекусим. Заодно можно и подстрелить какую живность. Вы любите охоту, ваше величество? Заган покрутил в руках книгу, не решаясь променять тёплые помещения на холод. Но охота действительно могла как-то развлечь. — Зайцы? — король поставил книгу обратно и, подойдя к окну, окинул взглядом местность. — А ещё лани, олени и прочая мелюзга. Но гхор мы не держим, люди их боятся, а лишнего внимания нам не надо, сами понимаете. Поэтому придётся всё же ездить на лошадях, — Ситри оптимистично хохотнул. — Сто лет не ел оленины, страсть как хочется. — Действительно, идея неплохая, — согласился с ним король. — Приму ваше предложение. Поедем вдвоём? — Прихватим По. Если получится, то уговорим и Нааму, но она не поклонница морозить зад: в трёх шубах вилять жопой получается скверно, — падший снова рассмеялся, а у Загана появилось подозрение, что у них не самые лучшие отношения. По действительно согласился достаточно быстро. Ситри пообещал ему глинтвейн и горячий кусок мяса, а вот Наама на подобное предложение не польстилась. Лёжа на кушетке и дымя сигаретой с мундштуком, она посмотрела на своего друга как на идиота, когда тот предложил поехать прогуляться к озеру, а потом и вовсе громко фыркнула, не стесняясь короля. — Даже ради вас, ваше величество, — она сделала затяжку. Заган неожиданно оказался готовым к любому ответу, даже отказу, приняв это как должное. — Нет. — Я уже предупредил его величество, что ты капризная сучка, — Ситри едва успел увернуться от заряда магии, который по нему выпустили. — У каждой леди есть свои слабости, — нахмурилась падшая. — Я не люблю холод. И это не повод насмехаться надо мной, гнусный мальчишка. Заган схватил под руку китайца, который собирался ответить явно что-то оскорбительное, и поволок его к выходу, не забывая при этом извиняться за всё, что он успел наговорить до этого момента. Наама проводила их высокомерным взглядом. Портить отношения с ней раньше времени Загану как-то не хотелось. Только когда дверь закрылась, король выпустил Ситри и попросил заняться лошадьми, если он не придумал ничего лучше, чем задирать женщин. Тот что-то пробормотал себе под нос, Заган точно слышал слово «задурила», но решил не переспрашивать, о ком он там ворчит. Не найдя других дел, Заган отправился на улицу, чтобы прогуляться по зимнему саду, а заодно разведать территорию особняка. Снаружи он казался не таким большим из-за тёмного камня, использованного при строительстве. А плющ и вьюнок, растерявшие листву ещё осенью, и вовсе нагоняли мрачности. Снег скрипел под подошвой, и очень скоро король понял, что погорячился с прогулкой: то и дело он проваливался в сугробы едва ли не по колено. Поплутав так десяток минут, он набрёл на какую-то тропинку, которая вела от здания, её явно сделали относительно недавно, правда, вчерашняя непогода успела нанести снега и на эту узкую дорожку. Холод остужал разгорячённый разум, а образ обхватывающей губами тонкий мундштук Наамы постепенно растерял все краски и теперь не казался таким будоражащим воображение. «Что-то с ней не так», — Заган затормозил и огляделся по сторонам. — «Ну не могу я влюбиться ни с того ни с сего, как мальчишка. Это просто глупо и нелогично! Или логично?» Король замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Оболочка внятного ответа не дала, но стоило подумать о падшей, как сердце тут же пускалось вскачь. «Идиотизм», — констатировал своё состояние он. Из размышлений его выдернул окрик Ситри, который появился около забора. Отсюда он выглядел едва ли больше кустика. Падший размахивал руками и звал к себе. Рядом с ним маячил кто-то похожий на По, и стояли три лошади, одна из которых предназначалась для короля. Заган спохватился и, развернувшись, поспешил к знакомым, чтобы не заставлять их слишком долго ждать на морозе, но случайно запнулся обо что-то в снегу и едва не упал. Решив было, что это коряга или какое-то садовое украшение, падший раздосадовано пнул сугроб, но вместо керамической или каменной фигурки, или даже куста, на свет появилась сине-белая рука. Заган замер, а потом в нерешительности сделал ещё несколько движений ногами и руками, убирая снег. Очень скоро стеклянными глазами в небо смотрела Элиан: Азазель избавился от бесполезной игрушки прямо этой ночью, вышвырнув её за дверь в чём было, словно провинившуюся собаку. — Я не хотел этого, — шёпотом произнёс Заган, глядя на тело ведьмы. Даже её рыжие волосы теперь не казались огненными, а под солнечным светом в ослепительной белизне напоминали ржавчину. — Правда, не хотел.