Социальные статусы

Домой Бэль Омм полетел один, потому что Томас с деловыми партнёрами уехал в Бельгию на какие-то переговоры. По совету мужа тут же начал предпринимать меры по укреплению тыла концерна, участвовал в нескольких собеседованиях, на этот раз лично просматривая дела кандидатов. Ему думалось, что если Саммерсы хотят их задушить, то их самих надо прищучить. Билл одним вечером позвонил Мэхорду и сказал, что у него есть одна идея. Они условились, что обсудят это как только тот прилетит во Францию. В назначенное воскресенье мама не приехала, но прислала сообщение о том, что как только освободится, то их разговор обязательно состоится. И Билл ждал. Она приехала одна, даже без шофёра, на такси. Этому юноша очень удивился. - Не хочу, чтобы твой отец знал о моём присутствии здесь, - сказала, снимая плащ. На улице хлестал ливень, было как-то особенно мерзко, но она поехала к сыну в гости. Малыши лежали в кроватке, которую специально перенесли в гостиную. Билл до её приезда сидел рядом с ними, просматривая документы, время от времени поглядывая на камин. Женщина вошла и тут же подошла к внукам. Хьюберт показался, намереваясь спросить, хочет ли гостья чего-нибудь. Билл ему улыбнулся, поэтому мужчина ушёл, слегка поклонившись. Она рассматривала мальчиков, ничего не говоря. Бэль Омм стоял поодаль, наблюдая за матерью. Он страшно любил её и не мог обижаться на вполне естественную реакцию на его брак. В их обществе такое случалось слишком редко, и не всегда заканчивалось хорошо. - Ты злишься на меня? - Нет, мама. Но у меня есть вопросы. - Они чудесные, - сказала она мягко, улыбаясь. Глаза её были увлажнены слезами. – Я и не думала, что их будет сразу три. - Я тоже не думал. - Как вы их назвали? - Александр, Тобиас и Крийц. Она повернулась к сыну и посмотрела понимающе, улыбаясь нежно и отчасти восторженно. Такую улыбку Билл давно не замечал на лице матери. Ройз подошла и обняла его, облегчённо выдыхая. Бэль Омм почувствовал себя легко и комфортно в объятиях мамы. Он гладил её по спине, пока она плакала и мелко дрожала. - Ты прости меня, пожалуйста. Сев на диван, они повернулись друг к другу, держась за руки. - Мы с папой переживали. Волновались, ты, ведь, по природе слабый... Мы подумали, что этот мальчик принудил тебя, что он заставил, а ты его выгораживал по приказу... - Нет, мама, - Билл улыбнулся. – Вовсе нет. Мы почувствовали друг друга. Я сопротивлялся этой связи, но когда забеременел, то с каждым месяцем понимал: без него мне будет плохо. Сейчас меня не волнует, какие у него корни и откуда Том вылез. - Ты так уверен в нём, вы же не знакомы толком! - Нашей связи достаточно для того, чтобы чувствовать друг друга. Да и мне всё равно, что было с ним раньше. Я знаю его достаточно для того, чтобы любить и воспитывать вместе детей. - Милый, я ужасно волнуюсь за тебя. Этот мальчик, понимаешь, - она сглотнула, смотря на сына с тревогой, - откуда у него такая власть? Почему твой немецкий партнёр отдал ему компанию, на каких основаниях? У него за душой ничего не было, а теперь он лицо номер один в Европе. Просто так такое случиться не могло. - Я не знаю почему, мама, но Юлиус назначил его преемником. У него не было детей, а Томас казался самым перспективным. И он честен. Со всеми, мама, и со мной тоже. - Эта тревога поселилась во мне с самого начала, ведь не только мы с отцом за тебя переживали... - О чём ты? – недоверчиво спросил Билл. - На приёме Роберт сказал, что Томас влияет на тебя. Но тогда мы подумали, что ты достаточно умён и противостоишь альфе из-за... - Стоп-стоп, - Бэль Омм стал серьёзным, - Роберт? - Да, Саммерс. - Мам, расскажи мне всё с самого-самого начала, прошу. - Ну, - женщина слегка смутилась, - я даже не знаю, что... - Как он появился и почему его волновала моя судьба? - Пару лет назад, когда ты только возглавил концерн, - она облокотилась на спинку дивана, помассировав виски, - отец ездил в Лондон к Саммерсу на переговоры. Мы всерьёз рассматривали вопрос о сотрудничестве с англичанами. Нам казалось это перспективным, ну и, конечно, мы заботились о твоём будущем. Хотели, чтобы тебе досталась компания в самом её расцвете, чтобы управлять тысячами для тебя не было проблемой. Но возник конфликт, и мы перестали с ними контактировать. - Из-за того, что я стал директором? - Да, милый, ты пойми, Джек, он не хотел тебя обидеть, но глава корпорации должен быть сильный и выносливый. А ты омега. Раз в полгода, по его словам, ты будешь сумасброден и агрессивен из-за течки. Такое в крупных компаниях не позволительно. Но мы настояли, что именно ты сядешь в президентское кресло концерна, ведь ты наш сын, наследник. С этого всё и началось. Но потом Джек сдал позиции, убедившись, что начальник из тебя путёвый, что ты не развалил наше дело и продолжаешь поддерживать его. - Когда в вашем поле зрения появился Роберт? – Билл говорил встревоженно. - Где-то год назад, - женщина прищурилась, вспоминая. – Да, на очередном приёме Джек представил нас, сказав, что Роберт его младший сын, который подаёт большие надежды. Его старший сын – Луи, тогда учился в ЮАР, он был первым претендентом на место президента концерна. - Да, я знаю. Он работает в компании заместителем. - И к тому моменту Луи был женат, а вот Роберт пока нет. Я не помню когда, но в один момент речь зашла о тебе. Почему бы вас с ним не познакомить, вдруг что-нибудь да получится. - Мама! – Билл ахнул. – И вы пошли на это?! - Ну а что такого? – вознегодовала та. – Роберт очень приятный мальчик, воспитанный, прилежный. Мы с отцом подумали, что для тебя это очень хорошая партия, учитывая твою строптивость. Но ваше знакомство откладывалось из-за твоей занятости. Мы с папой надеялись, что ты хотя бы увлечёшься им. Милый, ты был так одинок, и кроме работы ничего вокруг не видел. Мы как родители хотели тебе счастья. Ты слишком давно переживаешь течки в одиночку. - Я тебе поражаюсь, - он всплеснул руками. – Я бы и сам нашёл себе альфу, не нужны были мне поблажки. - Да, но время шло, ты моложе не становился. Пубертатный возраст уже прошёл, - сказала она укоризненно, - а у тебя не было ни одной вязки, Билл. Ни одной. Для организма омеги это вредно, вообще-то. - Конечно, поэтому следовало находить мне трахалей из высшего слоя. Лучше бы проститутку мне подарили на день рождения, - недовольно проворчал Бэль Омм как маленький ребёнок. - Роберт был тобой крайне заинтересован. - Я не удивлён. - Мальчик чистокровен, приятен, из хорошей семьи. Ведь знакомство тебя не обязывало ни на что. Билл минуту молчал. Потом он воодушевлённо раскрыл глаза и посмотрел на маму. - Когда он сказал вам о намерении вступить со мной в союз? Она побледнела, медленно сглотнув. - Откуда ты... - Мам, когда? - В Брюсселе, когда вы познакомились. Перед тем, как представить вас, мы переговорили. Он сказал, что буквально нутром чувствует тягу к тебе, и мы подумали... - Что он мой? Какая чушь, боже, - Билл засмеялся, но тихо, чтобы не разбудить детей. – Ты же видела моё лицо при знакомстве с ним? Ни единой эмоции... - Мне показалось, что ты держишься из-за людей вокруг. Он нас практически убедил, и мы обрадовались. Представь только, какие у вас были бы перспективы! Он же Саммерс, их семья владеет английской корпорацией. Это было бы... - Да что уже об этом говорить. Слушай, - юноша посмотрел на маму, которая наблюдала за мальчиками, - это он настроил вас против Тома? - Не то, чтобы, но Роберт был крайне недоволен тем, что этот немец позволил себе на приёме. Повёл себя как невоспитанный чурбан. И мы насторожились. Ты же им буквально был околдован, милый. И в Германию полетел, и вязку с ним допустил, а потом забеременел. А он безродный. Что мы должны были подумать? - Я понимаю, вам было страшно за меня. - Да. И Роберт нам очень вовремя указал на то, что этот мальчик имеет на тебя некое влияние. - Теперь всё ясно, - медленно проговорил омега. - Что именно, дорогой? – Ройз тронула его за кисть. Но Билл лишь улыбнулся ей, ничего не сказав. Регистрировать детей Биллу пришлось самостоятельно, потому что Том поехал в Берлин. Он, как и обещал, выделил людей для решения проблем с поставками. Хоть Бэль Омм и обновил штат, но те только-только влились в работу и подвигов от новичков ждать не приходилось. Но его больше волновало, что Тома долго не было. Он как-то неестественно задерживался в Берлине, это наводило на подозрения. Мэхорд перестал звонить, ссылаясь на аврал, а Билл начал нервничать сильнее, не находя себе места. Он даже подумал о поездке в Германию, но решил, что это будет казаться истерикой ревнивой омеги. Когда супруг не давал о себе знать уже третий день, Бэль Омм не мог спать. Он ходил в детскую, обратно в спальню, заходил в кабинет, перечитывал брачное свидетельство. И ревел. Пока никто не видел, без свидетелей. Сидел на полу у кроватки детей, мял тонкие пальцы и обливался слезами, представляя себе всё самое худшее. Том изменяет, он любит кого-то другого, он врал, использовал свою омежку, а сам в Берлине трахается с какими-нибудь развратными близнецами одновременно. Утром на четвёртый день, так и не уснув, Билл распорядился заправить самолёт. Он летит к мужу в Берлин. Детей брать смысла не было, поэтому он доверил отпрысков прислуге, поцеловав каждого на прощание. В самолёте он позвонил ассистенту Тома, Трино, и властно потребовал сказать, где его супруг живёт. Тот растерялся, но Билла узнал, тут же выслал адрес, а потом сказал, что герр Мэхорд два дня не появляется на работе. Бэль Омм чуть не взвыл от обиды и досады. Весь полёт он нервничал, в голове его Том целовал кого-то другого. Мысли распаляли злобу, отчаяние и обречённость. Неужели он предал его? Уже стоя в фойе, Билл подумал, что его не пустят. Консьерж поинтересовался, к кому он приехал. Затем вежливо рассказал, как надо поступить у двери нужной квартиры: если у него был доступ, то достаточно приложить ладонь к сенсору, тот считает уникальный отпечаток и впустит гостя. Бэль Омм кивнул, поблагодарив за информацию. Он волновался, что доступа у него нет, но на свой страх и риск, стоя перед массивной дверью, положил ладонь на сенсор. Экран обрисовал контуры его ладони, и тут же высветилось его имя. - Добро пожаловать, месье Бэль Омм, - раздался спокойный металлический голос. Дверь открылась. Как только он зашёл, то чуть не упал от нахлынувшего запаха. Чудовищно пахло Томом. Пряно, горько и так соблазнительно сразу. Откуда-то из глубины квартиры раздался вой, натуральный, как у животного. Что-то разбилось, отзвуком упруго отскакивая от стен. Билл прошёл дальше. Дверь закрылась. Он вышел в гостиную. Вся квартира была как на ладони. Он увидел мужа. Тот метался в спальне, которая была огорожена плоскими столбами-сводами. На нём была белая майка и широкие штаны. Выглядел парень как бешеный. - Том, - мягко позвал его Билл. Тот обернулся. Буквально на секунду в его глазах промелькнул страх, а потом зверь взял вверх. - Уходи, - прорычал он, сжимая кулаки. – Уходи, чёрт возьми. Убирайся! - Что... - Ты не должен был прилетать! Кто просил тебя, безмозглый ты омега?! – Мэхорд цедил каждое слово, выговаривая их с отвратительной злобой в голосе. – Выметайся отсюда! И тут Билл всё понял. - У тебя гон! – сказал с ужасом. Из него будто дух выбили. Юноша попятился. Ему стало страшно, но тело уже успело среагировать на запах. Томас повернулся к нему, тяжело дыша, ведя носом. Можно было бы убежать, спрятаться, но немец уже учуял выделения. - Какой же ты идиот, - сказал практически спокойно, как прежний Том. Он закричал, хватаясь за голову, и сел на пол. - Беги! Беги отсюда, ну! Но Билл решил иначе. - Ты помог мне, я не имею морального права бросить тебя. «В горе и радости», помнишь? - Я порву тебя, я себя не контролирую. Бэль Омм подошёл к нему и коснулся плеча. Глаза у парня были чёрными, демоническими. Он тут же вскочил, взялся за Билла и припечатал его к стене, начав кусать, мять, раздевать и облизывать. Юноша был возбуждён. Он одурел от мощи запаха, от силы, которую Том до этого не показывал ему, и как-то в один момент стало плевать на возможные раны. Он обхватил мужа за шею, запрыгнув, позволяя лапать себя более откровенно. Тот кусал кожу, рукой пробравшись под дизайнерские джинсы, ощупывая влажную дырку. Билл целовал, поддавшись сумасшествию ситуации. Его колотило от желания, ведь секса у них не было слишком давно. Мэхорд на себя не походил. В нём говорили лишь одни инстинкты. Парень сильно сжал челюсть Билла и впился в губы странным и мощным поцелуем, в котором не было ни капли нежности, только грубость и желание подчинить. Но юноша не испугался. Ему показалось, что новая сторона его мужа, дикая, страшная, но притягательная, ему нравится. Немец сделал рывок и повалил любовника на пол. Он, словно изголодавшийся хищник, начал срывать с Билла одежду, обезумев. Сильно надавил ему на затылок, заставив уткнуться в пол лицом. С лёгкостью всё снял, а бедные брифы, которые слегка пропитались смазкой, разорвал. - Не шевелись, сучонок, - сказал с ненавистью, когда омега попытался перевернуться на спину. – Тебе по природе положено упираться задницей мне в пах. Так вот и стой на коленях, как приписано! Томас был не в себе. В его голосе слышалась злоба, ярость и неконтролируемая агрессия. Такого раньше не было. Он грубо раздвинул ноги Билла, пройдя раскрытой ладонью по промежности. С удовольствием вдохнул запах, облизав два своих пальца. Парень просто спустил свои штаны и бельё, резко вставив по самый корень. Бэль Омм тихо взвыл, упираясь руками и лбом в паркет, сглотнул и инстинктивно выпятил зад. Было хоть и больно, некомфортно, но терпимо. Мэхорд взял его за волосы, потянув на себя, и с садистским удовольствием проговорил: - Сколько крови ты моей выпил, а? Взбалмошный, строптивый и такой красивый. Динамил и пинал, будто щенка помоечного. Он двинулся, выбив из Билла дух. Так мощно, туго и болезненно. И он прекрасно осознавал, что причиняет боль, но ему нравилось. Том улыбался, сильно, до синяков, взявшись за бёдра, и начал долбиться, как отуплённая машина. Без чувств, без мыслей о другом. Он рвался к оргазму, раз за разом насаживая партнёра на свой член, скалился и рычал от удовольствия. Бился будто в истерике, оттого движения его были рваными, порывистыми и сильными. Бэль Омм не мог сдержать слёз и попытаться усмирить супруга. Тот казался маниакальным, спущенным питбулем с поводка. Он ебал, опьянённый властью, словно кроме жажды секса не существовало ничего, будто бы от этого зависела его жизнь. И видел в супруге лишь отверстие для своих утех. Билл скулил страдальчески, подчиняясь, терпя боль. Он чувствовал себя куклой, которую используют по мере надобности. Большой такой, живой куклой. Но понимал, что пошёл на это сам. Том дал ему уйти, но он отказался. Мэхорд постоянно дёргал его на себя, перехватывая то за бедро, то за бок. Он не замечал, что у любовника разъезжаются колени, что на коже остаются следы, что пах нездорово покраснел. Билл давно растерял всё своё возбуждение от боли, поэтому смазки стало вырабатываться меньше. Это приводило в ужас. В нос бил зверский запах. На поясницу падал пот Томаса. Слышалось его напряжённое дыхание, выпускаемое через оскал. - И что в итоге? – сильно толкнувшись, немец навис над Бэль Оммом. – Ты всё равно мой, дрянь! Приложив его головой об пол, так, что Билл взвыл от негодования, хоть было и не больно, но обидно из-за такого обращения, Том заставил встать юношу на колени и выпрямиться. Вцепившись в шею зубами, начал учащённо, резко и надрывно двигаться. Секс выходил какой-то однобокий, ведь со стороны француза пахло лишь жертвенностью. Билл решил отпустить себя. Пусть делает, что хочет. Слёзы лились из глаз вопреки воле. Кожей он ощущал разгорячённого Мэхорда. Тот двумя руками обхватил его поперёк живота, насаживая на себя, не переставая кусать и рычать в перерывах. И двигался... неуёмно, сильно, глубоко, будто хотел добраться пенисом до сердца и сжечь его. Всё тело Билла было в его распоряжении, и он этим пользовался сполна. Юноша застонал, когда ощутил обжигающий укус. Зубы впились в кожу шеи и прокусили. Сердце стучало несоразмерно сильно. Том прокусил до крови, войдя по яйца, начав рычать ещё громче от удовольствия. Он пометил. Вновь, и на этот раз куда серьёзнее. Такая метка означает, что теперь Билл будет пахнуть им до конца жизни, и даже если Томас умрёт раньше, его запах останется на французе. Отчего-то Бэль Омм расслабился и слабо улыбнулся, вновь почувствовав мощные толчки. И сразу стало плевать на боль, на алеющие следы. Том любит его. Он пометил его кровью, добившись своего. Альфа не может так поступить, если у него есть кто-то ещё. Один партнёр на всю жизнь. Такую связь не разорвать. Узел стал разбухать. Билл упал на пол, постанывая слегка. Мэхорд выпрямился, задрав голову, и завыл от наслаждения, кончая глубоко внутрь, как того требовал внутренний зверь. Юноша дышал тяжело. Укус страшно горел, чесался и бесил, причиняя ещё больший дискомфорт. У него и так в заднице член застрял, а он не может даже рану обработать. И Билл думал, что хуже не придумаешь, но когда Том стал дёргаться, его чуть не разорвало. - Стой, что ты делаешь? - Я не хочу... Сказал несуразно, явно не понимая, что делает и говорит. Том казался пьяным и больным одновременно. Он ещё раз дёрнул член. Бэль Омм заорал, вскидывая голову. - Остановись! Мне же больно! Там узел! Но немец не слушал. Он исступлённо пялился на свой пах, на руки, на потную поясницу мужа. Глаза горели бешенством и страстным желанием освободиться. - Не делай этого, Том, - повернувшись, взмолился Билл. – Прошу, любимый, подожди. На мгновение парень стал человечнее, но затем резко рванул назад, отпихивая от себя омегу. Квартиру прошил полный боли и ужаса крик. Томас отлетел к стене, не рассчитав силу, пару раз моргнул и повалился на пол без чувств. Билл хватал ртом воздух. Его всего скрутило от чудовищной боли. Казалось, что отнялись ноги и отвалился пенис. По коже прошёл мороз, а потом всё стало гореть, начиная ушами и кончая пальцами ног. Француз потрогал себя, вляпавшись в смазку и кровь, поняв, что дело плохо. Встать юноша не мог, поэтому подползя к мужу, проверил, дышит ли тот. Оказалось, Мэхорд просто уснул. - Придурок-альфа! Прыснув, Бэль Омм медленно двинулся в сторону ванной, думая, что она должна находиться рядом со спальней. Так и оказалось. Кое-как забравшись в ванну, он включил воду. Сразу стало легче. Рядом находилась сенсорная панель. Билл не знал, есть ли у Тома электронный дворецкий, но раз панель здесь была, то звонок сделать было можно. - Тони, - набрав номер ассистента, Билл выключил воду. – Тони, отследи звонок. - Хорошо, босс. - Пришли на этот адрес что-нибудь заживляющее, оплатив с моего счёта. - Что-то случилось? – юноша насторожился и даже замер. - Ничего такого. - Но заживляющее явно не для кого-то постороннего. - У моего мужа гон, - сказал Билл, ложась удобнее. Энтони ничего не сказал, но было слышно, что он нервно сглотнул. - Курьер будет через час. - Спасибо. Когда посылка была доставлена, Билл успел подремать в воде и встать. Конечно, болеть не переставало, но легче было. Энтони, поняв босса правильно, заказал целую аптечку для омег. Самым важным средством были свечи. Если анус был повреждён, то восстановление происходило за десять часов. Для этого Билл вставил свечу, а для усиления эффекта надел что-то типа фундоси, которые закрывали промежность, прогревали и способствовали заживлению. Уже через пятнадцать минут свеча начала действовать, остудив боль, позволив нормально двигаться. Билл нашёл в ванной медикаменты. Он обработал укус на шее, смотря на инструкцию, выведенную на зеркале. Теорию он знал, но никогда сам не делал ничего такого. Залепив пластырем рану, пошёл на кухню. По дороге обратил внимание на супруга. Тот спал у стены, голый, вонючий и опасный. Есть хотел страшно, но ещё больше спать, ведь бессонная ночь сказывалась. Перекусив, Бэль Омм осмотрел квартиру, изучив, что где. Он знал, что когда Том проснётся, то полезет к нему, поэтому надо быть готовым. Но Билл долго не смог сопротивляться усталости. Закутавшись в одеяло, он развалился на кровати и уснул. Прикосновение было жадным. Но Билл проснулся от запаха. Смесь спермы, пота и смазки просто душила его, обволакивая облаком вони. Но в то же время, это возбуждало. Том стоял на коленях, гладя ноги мужа, языком проходясь по коже, весь изогнувшись. Француз присел, смотря во все глаза на него. Когда Мэхорд поднял голову, глаза его были всё такими же демонически тёмными. Он протянул руку и накрыл через белые фундоси член омеги. - Нет! Билл прижался к изголовью кровати. - Ты мой. Я хочу. Томас зубасто улыбнулся, облизнулся и полез к супругу. Бэль Омм тут же обхватил его лицо и начал целовать. Пыл альфы чуть поутих, поэтому он позволил эту ласку. Юноша как клещ вцепился в него, сцепив ноги на его пояснице. Они легли, Билл тут же перевернул немца на спину, не переставая целовать. - Моя сладкая омежка, - говорил Том, давая возможность партнёру поруководить. Тот ласкал его сильно, целуя глубоко, потираясь об живот, возбуждая. Взял руки в захват, вскинул... а потом всунул их в петли из ремней и затянул. Мэхорд обалдел, рванул, но запястья были скованны надёжно. Билл сидел на его животе, вытерев рот от слюней, и гадко улыбался. - Думаешь, - наклонился, зашептав, - ты у нас один такой крутой, а? Альфа-самец. Ты женился на строптивце. Я хоть и омега, но не беспомощный. - Выпусти! – зарычал, клацая зубами. - Нет. – Юноша посмотрел на пояс фундоси. – Через три часа – пожалуйста, а сейчас – нельзя. - Пусти! Я хочу, мне надо! - Нет, - и дал пощёчину. – Нельзя! Бешенство накрыло Тома, он начал брыкаться, скинув Билла с себя. Тот понимал, что он изранит свои запястья, но с инстинктами ничего нельзя было сделать. Глушить природу альфы таблетками – негуманно, может сказаться на качестве спермы, эрекции. Подавители для сильного пола все были неустойчивыми, у каждого был побочный эффект. Бэль Омм подумал, что этот гон был усугублён теми таблетками, которые Мэхорд вместе с ним принял при первом знакомстве. Всё может быть. Юноше почему-то казалось, что обычно у Тома гон проходит иначе, спокойнее. Не может же он быть постоянно неуправляемым животным?! Немец утих, поняв, что не выберется. Он продолжал рычать, елозя по постели. Член стоял колом, пахло от него странно. Будто бы он смирился, что своего не получит. - Ну что, зверюга, - Билл смотрел на его злое лицо, которое лишь отдалённо было похоже на лицо мужа, - смирным будешь? - Сволочь! Бэль Омм влепил ему очередную пощёчину. Томас зафыркал, отвернув лицо, будто бы обиделся. Его разрывало. Омега это понимал. - Я помогу, если ты дёргаться перестанешь. - Урод! – задушено прорычал тот. Билл осмотрел его. Он был тоже израненный, видимо, сам себя поцарапал. Колени выглядели погано, теревшись о паркет долгое время, а на руки смотреть было страшно. Юноша сел на кровать, раздвинув его ноги и облизнул головку. Мэхорд зашипел, не веря, что он хоть что-то получит. Ему было больно, об этом отчётливо говорили сведённые брови, подбородок и выражение лица. Билл упёр руку ему в живот, предупреждая, чтобы он не бился, и насадился ртом. Тот удовлетворённо вздохнул, подкинув бёдра. Бэль Омм ударил, но Томас не мог совладать с собой. Вскидывал бёдра, желая лишь разрядиться. И Билл уступил. Он низко не склонялся, позволяя трахать свой рот, но так, чтобы обоим было комфортно. Парень сопел, двигался, натягивая ремни, которые натирали запястья, подкидывал бёдра, запрокидывал голову. Билл сосал, помогая себе рукой. Он забылся, думая лишь о члене во рту и о том, что ему нравится это делать. У основания пениса узел начал слегка вибрировать, а потом распухать. Том зарычал, напрягаясь всем телом, кончил и расслабился, шумно дыша. Юноша вытер рот. Они оба казались замученными, уставшими. Билл посмотрел на мужа, протерев его пах. Тот спал, повернув голову на бок. Француз слабо улыбнулся. Он продезинфицировал его колени, снял ремни и обработал запястья, целуя каждое в извинение. Как только таймер на поясе фундоси вспыхнул, оповещая, что заживление произошло, Билл вставил новую свечу, для закрепления, а потом забрался в постель, к супругу, уснув рядом.