Я - Дракон

Весь следующий день мы оба пребываем в некой растерянности. Я стараюсь держаться подальше от хозяина, да и он явно не жаждет ко мне приближаться. – Ешь кашу, давай! – говорит он, ставя на стол блюдце с гречкой. Я не понимаю, что именно вчера произошло. Может, это и есть соединение? А может наоборот, что-то показало нам, что мы не можем соединиться? И кто этот парень? И что это за вязкая темнота? – Ты знаешь, что вчера произошло? – спрашивает меня хозяин, угрюмо глядя в телевизор. – Хотя… Если даже и знаешь, то сказать не сможешь. Конечно, не смогу. Я же крыса! Ты забыл? – Погоди… Там, в этой темноте, когда я спросил, видишь ли ты все это, я точно слышал, что ты мне ответил. Хотя, может мне это почудилось с перепугу? Вообще-то, я тебе действительно ответил. Но ты не мог услышать мои мысли. Правда, иногда мне кажется, что ты их читаешь. – Послушай, Кыш. Может мы с тобой это… Ну, то самое… Хозяин! Ты совсем от одиночества рехнулся? Я не пышногрудая самка и не могу с тобой спариваться. Только попробуй ко мне подойти, я тебя так цапну, что… Но я не успеваю закончить мысль. Хозяин быстро наклоняется и хватает меня своей огромной рукой поперек тушки. В первый момент я пытаюсь вывернуться и кусануть его за палец. Не готов я к такого рода отношениям, человек! Затем я решаю схитрить. Не буду пока дергаться и вырываться. Но как только ты достанешь свой спаривательный орган, я… Снова шум в ушах и эта странная темнота. Комната растекается и становится какой-то далекой. Впереди дрожащий непроглядный мрак. Я со страхом всматриваюсь, боясь, что из него снова вынырнет это безумное дите, с черными глазами и красным лицом. – Жуть какая… – думаю я и замираю в руках хозяина. – Еще что-нибудь скажи, – хозяин смотрит на меня с любопытством. От этой мутной слизи вокруг его лицо плывет и искажается, как будто каждую секунду меняется его выражение. – Что сказать? – мысленно спрашиваю я. – Ну, например, свое имя, – отвечает он. – Мое имя невозможно выговорить. Но ты называешь меня Кыш. Меня это устраивает. – Кто ты такой? – снова спрашивает он и поднимает меня выше, пытаясь тщательнее разглядеть. – Я тотем, – я не сопротивляюсь ему. Пусть смотрит. – Зачем ты тут? – хозяин кладет меня на ладонь. – Ты мой хозяин. Я – твое тотемное животное. Мы должны соединиться. Больше я ничего не знаю, – мне неудобно сидеть на ладони. Мои лапы проваливаются между его пальцев. – Как соединиться? – спрашивает он, но в этот момент я все же соскальзываю с руки и падаю. Муть растворяется. Предметы в комнате вновь становятся четкими, шум в ушах смолкает. Мы смотрим друг на друга. Я – сидя на полу, он – из своего кресла. У обоих кружится голова. И еще чувствуется зверский голод. Вчера было то же самое. Головная боль, правда, быстро прошла сама, а вот голод пришлось утолять, как обычно. Едой. Мы сидим за столом и уплетаем холодную картошку с квашеной капустой и луком. – Давай, давай! Налегай! Маслица еще подлить? Ты бы хлеба лучше дал! Я б еще сальца поел и колбасы, той, что Мельник на прошлой неделе привозил. – Сейчас бы колбаски, – вздыхает хозяин. – А еще знаешь чего? Черного хлеба на шкварках пожарить! Больше он ко мне со спариванием не приставал. Надеюсь, его насовсем отпустило. Нет, я его конечно, понимаю. Мое тело тоже иногда мается от отсутствия самки, тогда приходится с упоением грызть старый валенок под кроватью. Но мыслей домогаться хозяина у меня не возникает. – Вот интересно, Кыш, – говорит он, лежа на кровати поздно вечером, – почему ты выбрал хозяином меня? Ты удивишься, но меня тоже постоянно мучает этот вопрос. Возможно, у нас с тобой намного больше общего, чем мы думаем? – Может, потому, что я в разведке в Чечне служил? Кстати, возможно. Ты прекрасно ориентируешься и умеешь выбирать кратчайший удобный маршрут. Я вообще бог ориентирования на местности. – А еще я живучий, – он тяжело вздыхает. – Ведь как-то я выжил тогда? Ребята решили, что мне конец. Рассказывали, что после взрыва ко мне подбежали, а я весь в кровище. Одежда в клочья. Думали, что меня вместе с сержантом разорвало. А потом видят: я дышу. Ну, они меня в машину, и в медсанчасть. От крови отмыли, а на мне ни царапины. Только вот спина… Я тоже, пока в этот дом добирался, попал на скоростное шоссе. Представляешь, я бегу, а со всех сторон машины. Вжих… Вжих… Ну все, думаю, хана мне. Ан, нет! Ни одно колесо даже хвоста не задело. Мы с тобой не просто живучие. Мы с тобой – удачливые черти! Прошла почти неделя, а странный парень в перьях так и не появился. Мы с хозяином изредка заходили в тот странный мир в надежде, что пернатый гость снова объявится и объяснит нам все. Но его не было. К счастью, этот ужасный Игоша тоже больше не появлялся. Попадая в этот странный мир, мы в основном разговариваем о нашем странном соединении. О том, что надо бы выяснить, что это за место и почему мы можем тут общаться. Вот только находиться в том мире мы долго не могли. Шум в ушах переходил в громкий рев, а воздух становился все более плотным. Мы отскакивали друг от друга и несколько минут приходили в себя, стараясь унять сердцебиение, головокружение и тошноту. А как только все неприятные симптомы проходили, на нас нападал настоящий жор. – Кышка! Я все равно есть хочу! – говорит мне хозяин, проглатывая целиком седьмое вареное яйцо. Надо завязывать с этими походами. Мы так либо задохнемся этой тягучей темнотой, либо потом умрем от заворота кишок. Еще через три дня, ранним утром, к нашим покосившимся воротам подъехало желтое такси и из него, прямо в грязную ржавую лужу, ступил начищенный до блеска ботинок. – Чтоб тебя! – из машины вышел незнакомый паренек в голубой куртке с темно-синими полосками и вареных джинсах. Он огляделся по сторонам и, наконец, нашел более-менее чистый путь к дому. – Люди! Есть кто живой? Хозяин неохотно выбирается из теплой кровати в прохладу остывшей за ночь комнаты и залезает в кресло с колесами. Почуяв, что нагретое местечко освободилось, я быстро юркаю под одеяло и пытаюсь уснуть. – Тебе чего? – кричит хозяин, отодвигая старенькую занавеску на окне. – Открывай, Глеб Самоедов! Я тебя нашел. Помнишь меня? – Не-а, – качает головой хозяин. – А Игошу помнишь? – спрашивает парень и подмигивает хозяину. – Кышка! Вылазь! – кидает в мою сторону хозяин. – Сейчас мы с тобой все узнаем. Но узнать мы ничего толком не успеваем. Парень заходит в дом и сразу по-хозяйски лезет под кровать. Я немного напрягаюсь, ведь там лежит мой любимый старый валенок. Но не он оказался целью визита странного паренька. – Собираемся быстро! Ничего особого с собой не бери, только самое необходимое, – сообщает он, кладя на кровать открытый чемодан, и удивленно поглядывает на хозяина. – Давно в седле? – кивает он на инвалидное кресло. – С Чечни, – неохотно кидает тот и переводит разговор на нужную тему. – Ты можешь объяснить, что происходит? – В «болото» заходили? – спрашивает нас паренек, продолжая кидать в чемодан вещи. – В какое болото? – удивляется хозяин. – Тотем трогал? В муть ходил? – паренек внимательно оглядывает комнату и уверенно топает к шкафу. – Было дело, – соглашается хозяин. – Это я виноват. Не предупредил вас, чтоб не ходили туда, – он аккуратно сворачивает и укладывает в чемодан выходной костюм хозяина. – Теперь вся нечисть за вами охотится. Им не нужен новый Дракон. Вообще, в последние наши посещения этого «болота», мы с хозяином заметили, что далекая чернота стала какой-то неспокойной. Нам даже пару раз показалось, что мы видели неясные серые силуэты в ней. – Теперь я отвезу вас в безопасное место, – паренек подмигивает хозяину и снова оглядывает комнату. – Вроде ничего не забыли. – Тебя хоть звать-то как? – хозяин кидает в чемодан коробочку с электрической бритвой. – Петр. Можно просто Петька, – улыбается парень и кивает в мою сторону. – Тотем как назвал? – Кыш, – хозяин налегает на чемодан локтем, пытаясь его закрыть. – Ну, что, Кыш! Собирайся! Нас ждут великие дела, – и Петька с размаху садится на чемодан задницей.