Безумие кровавых цветов

Дазай хотел вывести из себя главу организации русских эсперов из себя, чтобы он попался в его липкие сети, а суицидник смог манипулировать им и вызнать все его планы по частям. Он шёл по следам врага, он был уверен в себе и своём успехе. Всё просто, его план был идеален и многосложен, но… Кажется, Осаму не рассчитал силы противника, впервые в своей жизни! Достоевский не вёлся на провокации, скрытые или откровенные, никаким образом, будто догадался о намерениях детектива. Увиливал, подобно змее, мастерски скрывался, как крыса, будто задумал свою собственную игру, незаметно затягивая Осаму в неё. А он что? Он с удовольствием принимает это. Что же, тем было интереснее, не правда ли? Скучно точно не будет, когда тебе попался достойный противник, которого Дазай пока что не встречал. Но было такое чувство, будто он уже где-то видел эту худощавую фигуру в белом, закутанню в чёрный плащ, обитый белым мехом. Большие, глубокого цвета сиреневые глаза… Он сжал сильнее нагло сворованную шапку-ушанку Фёдора в руках, когда увидел в волосах стоящего напротив врага, чуть выше левого уха, несколько цветущих во всю ликорисов – кровавых цветов из того сна. На мгновение дыхание в зобе спёрло, ведь Дазай в состоянии сложить два и два. Он замер, не веряще таращась на русского и не в силах что-либо сказать. - «Невозможно!» - птицей забилась мысль в голове. Неужели этот опасный человек и есть его соулмейт? Судьба явно решила в очередной раз подшутить над Осаму. - Верни, - холодно и вкрадчиво проговорил Достоевский, будто ничего и не заметил. Всего лишь одно слово, а такое чувство, будто ему за шиворот ведро ледяной воды залили. Отрезвляюще. - Вот оно как, - усмехнулся Дазай своим мыслям вслух, сжав ушанку в своих руках сильнее. На его лицо пала тень, которая скрыла глаза, полные растерянности напополам с раздражением. Он почувствовал, как сиреневый браслет чуть стянул запястье. Не узнал? Или же… В голове созрел новый план, – Подойди и возьми! – пропел Дазай, нацепив ушанку на голову и пару раз демонстративно покружился. - Господи, - пробормотал по-русски Фёдор, устало потерев переносицу, а потом чуть громче сказал на японском – Прекрати этот цирк. Ты же знаешь, я всё равно не куплюсь на это. - Не-от-дам! – издевательски пропел Дазай, - Если она тебе так нужна, попробуй её забрать! – и улыбнулся. - Как дитя малое, - вздохнул Достоевский, медленно подходя к Осаму. Однако, чем ближе он подходил, тем больше становилось чувство тревоги. Он многое успел узнать о Дазае во время их затеянной игры, и эта его улыбка обещала ничего хорошего. Явно заметив замешательство Фёдора, Осаму сделал вид, что собирается уходить: - Ну что же, Дост-кун. Тогда я заберу твою ушанку как трофей, ты не против? - Категорически против, - Достоевский подошёл к подозрительно улыбавшемуся Осаму и протянул руку за шапкой на его голове. В мгновенье ока его руку обхватили крепко чужие пальцы и притянули поближе. Достоевский весь напрягся и вскинул голову, вперив в нагло ухмыляющегося Осаму недовольный взгляд. - «Так и думал, что здесь будет подвох,» - мрачно подумал Фёдор, - «Каков его дальнейший ход?» Дазай же смотрел в ответ спокойно и выжидающе. - Хочешь меня арестовать? - Фёдор не прерывал зрительного контакта и внимательно всматривался в тёмные янтарные глаза, похожие на виски. Хотелось как можно скорее вырваться, но любопытство взяло верх над предчувствием опасности. - Если бы хотел надеть на тебя наручники, то сделал бы это гораздо раньше, - понизив на несколько тонов свой голос, проговорил Осаму, кривясь в усмешке. Тем временем вторая рука суицидника пролезла под чёрный плащ и легла на талию, резко прижав парня к себе и тем самым перекрывая все возможные пути отступления. Не ожидавший подобной наглости, Фёдор упёрся свободной рукой в грудь самоубийцы и, шипя сквозь зубы, попытался вырваться, но тщетно. Зарывшись носом в оказавшиеся неожиданно мягкими смольные пряди, он чуть принюхался. Сквозь природный запах пробивался знакомый терпкий запах сирени, как и в его сне. По спине русского пробежался табун мурашек от этих фривольных действий. - Что ты себе позволяешь?! – злобно прошипел Фёдор, сжав ткань бежевого плаща, да так, что она предупредительно затрещала. - Вот мы, наконец, и встретились, душа моя, - низким шёпотом проговорил детектив на ухо своему врагу, после чего издал лёгкий смешок. - Что ты несёшь, Осаму? – еле сдерживая ярость в себе, спросил глава «Крыс», но, собрав последние крупицы самообладания, вернул себе прежнюю холодность и более спокойно сказал, - Если это твоя попытка остроумно пошутить, то она была очень неудачной. - Было глупо скрывать под ушанкой цветы из нашего общего сна, дорогой, - Дазай, намерено пропустив колкость в свою сторону, решил всё же помочь осознать своему найденному соулмейту общую картину происходящего. Достоевского бросило в холод от этих слов. То, что эспер, с которым они начали всю эту игру чужими жизнями, оказался его родной душой было последним, что он ожидал сегодня узнать. Как по щелчку глубоко внутри загорелся адский пожар ненависти, который просыпался с каждой новой фантомной болью, которая мучала его и заставляла изводиться от бессилия и непонимания, как ему быть. Боль, которую причинял ему его соулмейт, коим, как выяснилось, всё время являлся чёртов Дазай! - Так значит это ты портил мне жизнь столько лет? – помрачнев, проговорил Фёдор, чуть прищурившись. Минутная пауза. - Я… - Дазай запнулся, меняясь в лице. Действительно, а что тут скажешь? - Мне это было необходимо. - Ах, вот оно что, - мрачно протянул Достоевский, - Все мы, одарённые, такие эгоисты… - воспользовавшись заминкой Осаму, Фёдор с силой врезал ему коленом в живот и ловко вывернулся из захвата. Стянув шапку с головы горе-суицидника, который рухнул на колени от резкой боли и тихо шипя, Фёдор стряхнул с неё невидимые пылинки и продолжил спокойным, полный скрытой злобы, голосом, не удостаивая детектива взглядом, - Только есть одна проблема – мы враги, Осаму Дазай, помнишь? Из этой игры только один из нас может выйти победителем. И живым. С этими словами он прошёл мимо приходящего в себя Дазая. - Постой, мы ещё не договорили! – зло воскликнул Дазай, который, переборов боль, поднялся на чуть шатающихся ногах и обернулся следом, но был припечатан, как бабочка иглой, острым взглядом через плечо. - Я не собираюсь продолжать всю эту бессмыслицу, - как-то устало проговорил Фёдор, - До скорой встречи. Осаму смотрел в спину уходящего русского, пытаясь вернуть дыхание в нормальное состояние, а паршивое чувство нарастало в груди. Всё, что он мог увидеть перед тем, как его заклятый враг вышел на оживлённую улицу и слился с толпой, это алые ликорисы, цветущие в чёрных локонах Достоевского, которые в ту же секунду были искусно спрятаны под белым мехом шапки-ушанки. Два гения. Две загадочные фигуры криминального мира. Их игра чужими жизнями была столь захватывающей для обоих сторон, и Дазай прекрасно понимал, что их связь душ будет сильно мешаться. Фёдор и Дазай неосознанно держат этот мир в гармонии, являясь хозяевами сильных способностей. Их игра продлевает жизнь человечеству, но беда лишь в том, что долго она не сможет продолжаться. Кто-то должен победить, кто-то должен пасть. От этих мыслей Осаму становится невыносимо тошно. Он думал, что, когда найдёт своего соулмейта, это будет переломным моментом в его жизни, который сделает его существование чуточку лучше и радостнее. Что тот простит Осаму за причинённую по глупости боль. Но его соулмейтом оказался Фёдор Достоевский – самый злопамятный человек, которого он знал. Мысли начали превращаться в один сплошной клубок, от которого уже неприятно побаливала голова. - «Сегодня явно тот день, когда я могу себе позволить выпить,» - подумал Осаму, покидая подворотню и засунув руки в карманы. Бар «Люпин» - место, где он, будучи Исполнителем Портовой Мафии, время от времени встречался со своими друзьями – Анго Сакагучи и покойным Одой Сакуноске. Ныне же, Дазай посещает это место, чтобы помянуть друга и привести в порядок мысли. Вот и сейчас, сидя за барной стойкой, он погрузился в прошлое. Два гранёных стакана с виски со льдом мерно поблёскивали в приглушённом свете бара. Чуть более молодой Дазай сидел в своей привычной манере, одетый как тогда, когда был мафиози. - Стоит нам ждать Анго? – раздался знакомый хрипловатый голос, полный спокойствия и усталости. Ода Сакуноске запомнился ему именно таким. - Нет, он не придёт, - потянулся Дазай и, развалившись на стойке, стал мерно пальцем погружать кусочек льда в стакане с виски, - Одаскау, мне нужен совет. - Мгм, я слушаю, - подал голос Ода, пригубив напиток из своего стакана. - Я встретил своего соулмейта, - криво усмехнулся Осаму. - Ооо, - протянул Ода, поигрывая янтарным алкоголем в стакане, - Мои поздравления. - Если бы, - фыркнул Дазай, - Им оказался… - он замялся, подбирая слова, - Человек, с которым я затеял опасную игру. И он ненавидит меня, и как врага, и как соулмейта. Представляешь, Мори был прав, ведь, как оказалось, этот человек и вправду чувствовал боль от моих попыток умереть. Чёрт, Одасаку! Я не знаю, что с этим делать! – Дазай запустил пятерню в волосы. - Хм, интересный случай, - задумчиво произнёс Ода. - Да знаю я, только от этого не легче! – проворчал Дазай, соизволив-таки сделать глоток из своего стакана. Между ними повисла тишина. Только глухая умиротворённая музыка звучала на фоне. - Ты пробовал поговорить с ним об этом?– разорвал тишину Сакуноске, глядя на друга, чуть прищурившись. - Что? – очнулся от раздумий суицидник, чуть встрепенувшись. - Ты пытался поговорить с ним? – спокойно повторил Ода, поставив стакан на стойку и облокотился на стойку. - Ты, наверное, шутишь, Одасаку? – хмыкнул Дадзай, посмотрев на друга. - Я разве когда-нибудь шутил? – озадачено спросил Сакуноске. Глянув в усталые серо-голубые глаза напротив, Осаму понял, что друг говорил вполне серьёзно. - И то верно, - вздохнул горе-суицидник, - Но он и говорить со мной не хочет. - Дай ему остыть и всё осмыслить, - сказал Ода перед тем, чтобы вернуть всё своё внимание напитку в стакане напротив него, - Я, конечно, с таким не сталкивался, но я, в принципе, могу его понять. Годы боли и пренебрежения с твоей стороны… Не каждому такое понравится, Дазай. Он был на эмоциях в вашу первую встречу, и мог вполне негативно отреагировать. Может, назначишь ему встречу, так сказать, «на холодную голову»? - Назначить встречу, значит, - пробормотал себе под нос Дазай, со звоном опустевшего стакана возвращаясь из своих грёз в реальный мир, - Попробовать объясниться с ним. Это может сработать. Заплатив за выпивку, Осаму покинул заведение. Эта ночь была на удивление ясной, но довольно прохладной, особенно после душного бара. Думать о чём-либо ещё не хотелось, поэтому детектив медленным прогулочным шагом направлялся домой, ведь завтра работу никто не отменял.