'Quand viendra la tendresse?'
В огромном никак не освещающимся, кроме лазерных лучей зале пахнет коктейлем из смешавшихся запахов. В ушах бьёт бит, а ноги едва держат, когда на талии ощущаются чьи-то большие ладони, что требовательно прижимают к себе, заставляя полной грудью вдохнуть сильный аромат мускуса. Кожу шеи опаляет чужое дыхание, на что Тэхён тихо хихикает, откидывая голову на широкое плечо позади себя. На ухо ему шепчут какие-то слащавые комплименты, а чужие руки опускаются на бёдра. Отчего-то под грудью что-то защемляет и кровь приливает к щекам и лицу. На втором этаже, где расположена vip-зона со столиками окружёнными кожаными диванчиками, оперевшись на перила, стоит Чимин. Он недовольно наблюдает за утопающим в чужой ласке Тэхёном, поймав себя на мысли, что знакомить его с Богомом, своим коллегой из команды редакторов, не стоило от слова «совсем». По Богому видно, что он заинтересован Тэхёном и пользуется его состоянием, позволяя себе слишком много. Чимин уже начинает задумываться над тем, чтобы позвонить Чонгуку и попросить увести Тэхёна отсюда куда подальше, лишь бы не видеть его рядом с Богомом. — Эй, хватит буравить их взглядом, — рядом оказывается Юнги, который тоже облокачивается на перила. — А что ты мне прикажешь делать? Я не могу оставить Тэхёна без присмотра с этим… Богомом, — шипит чужое имя Чимин. Усмехнувшись, Юнги бросает краткий взгляд на Чимина, что продолжает смотреть на Тэхёна с Богомом, а после тоже отыскивает их в толпе.<01:23 pm.>
Глубокая ночь, а Чонгук всё ещё пропадает на работе. И где здесь, спрашивается, справедливость? Между прочим, за посиделки допоздна ему, увы, не платят. Другие сотрудники, в том числе Намджун, уже давно ушли домой, и наверняка сейчас нежатся в тёплой постели, а Чонгук стоит около старенького автомата, устало вытирает пальцами глаза и тихо попивает стаканчик горячего экспрессо. Мимо уже который раз проходит охранник, прочёсывающий пустые коридоры, он смотрит на Чонгука с непониманием, затем разворачивается к лифту, чтобы спуститься на первый этаж или подняться на крышу — Чону это неизвестно. Молча проводив мужчину взглядом, Чонгук допивает оставшийся на дне кофе залпом и на пятках разворачивается в сторону своего кабинета, чтобы продолжить работать, как умалишённый. Сказать, что ему хочется наплевать на всё и уехать домой, — ничего не сказать, но бумаги к завтрашнему заседанию доделать нужно в обязательном порядке, именно поэтому просидеть в этом офисе ему придётся ещё достаточно времени, чтобы последующие дни с отвращением оглядывать огромное мраморное здание. Тихо закрыв за собой дверь, Чонгук проходит в тёмный кабинет, что освещается всего лишь настольной лампой, и, шарпая по полу обувью, едва перебирая ногами, на выходе усаживается в мягкое офисное кресло. Молча оглядев обмотанную темнотой комнату, он снова трёт глаза, громко зевая, а после разворачивается в сторону панорамного окна, за которым видно расстилающийся внизу ночной мегаполис: миллионы разноцветных огоньков, освещённые жёлтыми уличными фонарями дороги и иссиня-чёрное полотно, украшённое звёздами, на горизонте. Вокруг царит умиротворяющая тишина, которую неожиданно разрывает затрезвонивший телефон, от которого Чонгук вздрагивает всем телом, тихо прошипев: «чёрт». Посмотрев на офисный телефон, он недовольно хмурит брови, думая кому он понадобился в такой час, но всё-таки трубку снимает. По ту линию слышно отвратительно громкую музыку и людские голоса. Чонгук, откровенно говоря, не понимает какого чёрта ему названивают из клуба, если он правильно понимает. Уже думая положить трубку, он на немного отстраняет телефон от уха, но на другом конце провода слышится голос Тэхёна, вот только… язык у него заплетается. — Эй, Чонгук, это ты? — кричит Чимин, пытаясь перекричать музыку. — Да, это… Чонгук не успевает договорить, как Чимин его перебивает: — Забери Тэхёна!... Богом, лови его! — кричит кому-то он, а после продолжает, уже Чонгуку. — Он совсем напился, я не знаю что с ним делать. С непониманием оглядев свой рабочий стол, Чонгук тупит взгляд на бумагах. В голове за несколько секунд оказывается так много вопросов, которые приходится оставить без ответа. Вот только самый отвратительный никак не хочет уходить: «неужели к Тэхёну могли приставать альфы?» Становится настолько мерзко от представления Тэхёна в чьих-то не менее мерзких руках, отчего Чонгук незамедлительно подскакивает с места, всё так же прижимая трубку к уху. Он размашистыми шагами направляется к вешалке, но короткий провод телефона заставляет его остановится. Невнятно прошипев какие-то ругательства, Чонгук быстро уточняет адрес у Чимина, кладёт трубку и спешит накинуть на себя пиджак, чтобы поскорее оказаться около злосчастного клуба и забрать оттуда Тэхёна. Чонгук безжалостно давит на педаль газа, крепко сжимает руль в руках, поворачивая налево, к нужному клубу, от чего шины отвратительно для ушей скрепят по асфальту. Припарковавшись около невысокого здания, из которого выходят толпы захмелевших тел, Чонгук выходит из автомобиля, громко хлопая дверцей за собой. Пройдя под пары заинтересованных глаз к крыльцу, где по обе стороны от входа стоят два охранника в строгих чёрных костюмах, он тормозит, понимая, что так просто его не пропустят. Озадаченно осмотревшись по сторонам, Чонгук чешет загривок, пытаясь придумать что-то достаточно весомое, чтобы наконец-таки пройти внутрь и забрать Тэхёна. Вот только в голову ничего не лезет, кроме Пак Чимина. Одобряюще кивнув собственное идее, Чонгук в спешке достаёт свой телефон из внутреннего кармана пиджака, набирает нужный номер и ждёт ответа. Спустя несколько секунд долгих гудков ему всё-таки отвечают и просят немного подождать, прежде чем сам Чимин выйдет на улицу, чтобы забрать его, Чонгука. Когда Чимин выходит из стеклянных двойных дверей, то обеспокоенно подбегает к Чонгуку, что со стороны выглядит, что называется, разъярённым. Чимин ещё долго просит прощения у него, неловко кланяясь ему, понимания свою вину, но Чонгук заставляет его выпрямиться и, наконец, провести его внутрь. Попав в сам клуб, он хмурится от громкой музыки и отвратительно смешавшихся феромонов всех присутствующих, пока позади него идёт Чимин, что иногда подталкивает его в спину, указывая куда нужно идти. Распихивая захмелевшие тела у себя на пути, Чонгук внезапно останавливается, из-за чего Чимин врезается в него. Подняв взгляд на верх, на vip-зону, Чонгук замечает знакомую блондинистую макушку в чьих-то объятиях. Взглянув на всё так же взволнованного Чимина, что секунду назад тоже смотрел на Тэхёна, Чонгук что-то фыркает себе под нос и скидывает с руки какую-то девицу, чтобы поскорее добраться до второго этажа и разобраться в чьих же объятиях нежится сейчас Тэхён. Оказавшись около столика, за которым сидят Юнги, Тэхён и ещё какой-то парень, что не перестаёт липнуть к нему, приобнимая за плечи, что-то нашёптывая на ухо. Сказать, что смотреть на это не было отвратительно, — просто соврать: Чонгук в туже секунду разозлился сильнее, покрепче стиснув кулаки. А Чимин, всё ещё стоя за его спиной, взглядом Юнги указывает на Тэхёна с Богомом, жестами, планируя донести до него то, чтобы он их разнял, ведь воркующая парочка до сих пор не замечает Чонгука. Но Юнги тупит взгляд на своего бойфренда, не понимая ничего показанного им от слова «совсем». А Чонгук, наконец-таки, обходит злосчастный диван, буквально выдёргивая из чужих рук Тэхёна, отчего тот безвольной куклой утыкается в его сгиб шеи. Казанова смотрит на Чонгука с непониманием, облокачиваясь на спинку софы и закидывая на неё руку. Чонгук смотрит на незнакомца с блестящими от гнева глазами и, сам того не понимая, крепче сжимает хрупкое плечо Тэхёна в руке, на что тот начинает скулить, пытаясь выкарабкаться. Но Чонгук ему не даёт этого сделать, прижимая другой рукой за талию, тем самым показывая незнакомцу, что эта омега уже занята. Собравшись уходить, Чонгук зацепляет перепуганного Чимина упрекающим взглядом и разворачивается на пятках, хватая Тэхёна за запястье, принуждая того идти за собой на едва держащих его ногах. Когда они выходят из клуба, оказываясь на улице, где ничуть ни хуже слышно орущую музыку, Чонгук одним движением разворачивает Тэхёна к себе. Тот не успев остановиться, врезается в широкую грудь напротив, но его требовательно отстраняют, снова дёргая за руку. Невнятно пробубнив про то, что ему больно, Тэхён цепляется пальцами в чужую руку, пытаясь расцепить пальцы на своём запястье, что плохо выходит. Чонгук с упрёком, но и с разочарованием рассматривает раскрасневшиеся щёки, взъерошенные волосы и блестящие на свету глаза, где ничего хорошо не видно. Если говорить начистоту, то ему не нравится, то, что Тэхён доводит себя до такого: ходит в ночные клубы, когда спать пора, сидит со всякими альфами в обнимку, позволяя себя трогать. Но говорить сейчас об этом Тэхёну как об стенку горох: он всё равно ни слова не поймёт, только кивнёт для приличия и на утро всё со спокойной душой забудет. — Чонгук! — около них оказывается Чимин, что тяжело дышит — видать, пытался всё это время за ними угнаться. — Э-это… тот а-альфа… Хмурым взглядом осмотрев его, Чонгук тяжело вздыхает, призывая себя ослабить пыл. Сейчас, после того, что он видел внутри, ему безумно хочется накричать на Чимина. В конце концов, разве не он должен был присматривать за Тэхёном, когда он вытворял всё, что ему вздумается? Кто-то же должен был сказать ему о том, что достаточно. Но и за Чонгуком есть вина, ведь именно он разрешил Тэхёну прогуляться, как выразился сам Тэхён ещё вечером, чтобы предупредить почему его не будет дома. Потому-то искать виноватых слишком поздно, когда напротив стоит в стельку пьяный Тэхён, что едва фокусирует свой взгляд на Чонгуке, иногда прищуриваясь. — Просто обещай мне больше не водить его в клубы… — на выдохе просит Чонгук, приобнимает Тэхёна за плечи. — Да, как скажешь… — энергично кивает Чимин. Тэхён вдыхает полные лёгкие ласкающего аромата сладких виски, нежась в тёплых крепких объятиях, пока будто сквозь воду слышаться голоса. Как нелепо, он даже не понимает в чьих руках сейчас стоит; он настолько пьян, что в голове совсем ничего. Бессознательно, Тэхён скользит взглядом по массивной шее к пробитой мочке уха и до лица, прочерчивая пальцем острую линию челюсти. Но вдруг во рту чувствуется неприятный вкус металла, и его рвёт на чужой пиджак. Рядом слышатся обеспокоенные голоса, а Тэхён бежит к ближайшим кустам, чтобы продолжить.<квартира. 4:21 pm.>
— Тэхён, ложись уже спать, — обречённо стонет Чонгук, пытаясь снять напористые руки Тэхёна со своих, что никак не хотел отпускать его. До заседания осталось каких-то шесть часов, а Чонгук всё никак не может уложить Тэхёна спать. Он его уже помыл (в белье, конечно), переодел и даже почистил ему зубы, но тот всё никак не хотел отпускать Чонгука в свою комнату. Кто бы мог подумать, что пьяный Тэхён намного разговорчивей и раскрепощённей в плане прикосновений. Нет, он, конечно, трезвый тоже любитель объятий, но пьяный он переходит все грани дозволенного. Например, пятнадцать минут назад Чонгуку едва удалось отцепить его руки со своей шеи, чтобы поскорее пойти в свою комнату и покончить с бумагами для заседания, которые он, слава Богу, успел собрать в свой рюкзак. — Нет! Я не лягу без тебя! — отпирается Тэхён, перетягивая Чонгука на себя (и откуда в омеге столько силы?). — Как ты не понимаешь, мне надо работать, — тот резко дёргается в противоположную сторону, и Тэхён чуть не падает с кровати лицом в паркет, но Чонгук успевает его поймать, схватив под подмышки. Посадив Тэхёна обратно на кровать, Чонгук обеспокоенно оглядывает его тело, пытаясь удостовериться в том, что с тем всё более чем отлично. Но его лицо хмурится, а на глазах появляются слёзы. Чёрт, и почему Тэхён такой ребёнок в независимости от своего состояния и возраста? — Чонгукки, — воет он, хватаясь за запястья Чонгука, что пытается вытереть скатывающиеся слёзы с нарумянившихся щёк, — ну пожалуйста… — Ладно, только больше не плачь, — вздыхает тот, а Тэхён несколько раз энергично кивает. Пододвинувшись на другую половину кровати, чтобы Чону было куда лечь, Тэхён молча наблюдает за тем, как тот забирается на кровать, ложиться на спину и кладёт руку на соседнюю подушку, чтобы Тэхён лёг на неё, потому что в последнее время ему нравится спать именно так. И тот с охотой ложится рядом, накрывая их пуховым одеялом, несмотря на жаркое лето. По-собственнически взяв чужое предплечье, Тэхён заставляет Чонгука себя обнять и, ещё раз шмыгнув носом, устраивается головой на чужой груди, невесомо щекоча чонов подбородок копной своих волос. Потянувшись к лампе, чтобы выключить свет, Чонгук покрепче приобнимает Тэхёна и снова ложиться, поудобней устраиваясь на постели. От усталости, его веки сами закрываются, а последнее о чём он думает становится: «до заседания осталось жалких шесть часов, а я ложусь спать, когда половина бумаг не разобрано. Отлично».