* * *
Чонгук как обычно возвращается крайне поздно. Он, усталый от очередного заседания, сонно бредёт на кухню, подходит к столу и наливает себе стакан воды из графика, и осушает его залпом, затем ставит обратно, на выдохе ослабив узел галстука. Чонгук жмурится до писка в ушах, лишь бы заглушить головную боль после долгой борьбы за своё первенство, что вымотала его настолько сильно, что хочется поскорее принять горизонтальное положение, провалившись в сон. Думая, только о том как бы побыстрее подняться по лестнице в свою спальню, Чонгук, шарпая по полу домашними тапочками, неспешно выходит из кухни. Но дверь ванной внезапно открывается, нехотя привлекая к себе внимание, и из неё выходит Тэхён с полотенцем на груди. А Чонгук неосознанно скользит взглядом от стройных модельных ног до хрупких плеч. И у него нет слов. Чонгук вообще впервые видит его в таком виде, ведь Тэхён всегда отдаёт предпочтение большим толстовкам и шортам. — Что-то не так, Чонгукки? — осторожно спрашивает Тэхён, заметивший на себе взгляд. После заданного вопроса Чонгук ставит руки в бока, нервно облизывает обветренные губы и с неловкостью уводит взгляд в сторону, начав изучать выученную гостиную. — Н-нет, ничего. Просто обычно ты не ходишь вот так… — дрожащим голосом отвечает он, а Тэхён только невинно хлопает ресницами. Ему, правда, непонятно, отчего Чонгук так распереживался. — Но мы же встречаемся… разве я не могу ходить в полотенце? — Да, конечно!.. — Чонгук кивает несколько раз, словно болванчик в своём автомобиле, и даже не замечает, как небольшая струйка крови течёт из его носа. — Ох, Чонгукки, у тебя кровь, — подмечает Тэхён, быстро оказываясь напротив него. — Что? — тот приподнимает брови в удивление и на всякий случай проводит пальцами под носом, и вправду обнаруживая кровь. И о Господи! — как же ему стыдно перед Тэхён. Тэхён же обеспокоенно рассматривает его лица и вдруг берёт за руку, ведёт к дивану, садит, что-то бормоча себе под нос, достаёт сразу несколько салфеток из бокса, стоящего на кофейном столике, и приказывает Чонгуку держать их у носа, пока сам бегает за аптечкой. А Чонгук, даже ни капли не стесняясь, смотрит ему вслед, чувствуя в груди сотни неописуемых чувств. Тёмную комнату освещает одна-единственная настольная лампа, тяжёлые тёмно-синие шторы едва поднимаются над тиковым полом из-за лёгкого морозного ветра, что ненавязчиво пробирается через приоткрытое окно. Тэхён лежит на груди Чонгука, перекинув одну руку через его талию, пока тот легонько приобнимает его за плечо, уставившись в белёсый потолок. Вслушиваясь в размеренное сердцебиение, Тэхён прикрывает веки и прижимается к Чонгуку ближе, но вдруг садится около него, привлекая внимание. Чонгук приобнимает брови в непонимание, когда ладонь Тэхёна осторожно касается его лба, будто проверяет на температуру. Но у Чонгука её нет, он всё-таки не болеет и чувствует себя вполне здоровым. Хотя то, что случилось тридцатью минутами ранее до сих пор заставляет его сгорать от стыда, потому что… И почему он пытается оправдаться? Он ведь не мог контролировать своё давление, поэтому вины его здесь нет. Наверно. — Ты точно в порядке? Я всё равно волнуюсь, — почему-то полушёпотом произносит Тэхён, уже давно одетый в свою любимую оранжевую толстовку и шорты. — Может быть, тебе стоит взять отпуск? Тебя нагружают, да? А как прошло последнее заседание? Всё хорошо? Мягко улыбнувшись ему, Чонгук переворачивается на бок, одной рукой подпирает голову, пока другую укладывает на колено Тэхёна. Если сказать, что ему не нравится, когда тот за него переживает — это можно считать враньём, потому что это и вправду неимоверно приятно. Раньше у Чонгука никогда не было человека, что волновался бы о нём практически каждую минуту, если не брать в счёт родителей, которые уже давным-давно уехали в Германию и будто испарились из жизни своего сына… Они даже не позвонили после того, как узнали про смерть Хосока, если до них вообще дошла эта новость. Тэхён видит, как уголки губ Чонгука медленно опускаются вниз, и улыбка с его лица исчезает, отчего ещё больше начинает переживать, хмуря брови. Он ласково касается чонгуковой копны волос на макушке, вводит в них пальцы и нежно гладит, как бы успокаивая. — Ты мне нравишься, — ещё тише бормочет Тэхён и от смущения поджимает губы, когда чувствует, что щёки и уши начинает безбожно гореть. А Чонгук внезапно поднимает на него взгляд, и сердце в его груди делает сальто. — И я хочу, чтобы ты смотрел только на меня. И не хочу, чтобы ты обращал внимание на что-то плохое. Если ты не можешь не смотреть на плохое, то скажи мне. Я посмотрю на это плохое с тобой, так тебе будет не очень больно, — Тэхён едва договаривает, с каждой секундой краснея по самые уши, пока в самом конце не закрывает лицо ладонями. — Хорошо… Хорошо, я скажу тебе, если не смогу не смотреть на что-то плохое, а пока… я буду смотреть только на тебя, — Чонгук садится напротив него, осторожно касается его запястьев, чтобы убрать руки от лица и прижать Тэхёна к самому сердцу, чмокнув в висок.* * *
В уютной пекарне с круглыми деревянными столами и высокими стульями с мягкими спинками повсюду витает аромат свежей выпечки, пока за окном льёт дождь, тихо барабаня по козырьку над входной дверью. Тэхён оглядывает на удивление пустой зал, руками обнимает чашку горячего какао и ждёт, когда же к нему выйдет Сокджин. Минут через пять тот всё-таки выходит, одетый в укороченные песочные брюки, белую рубашку, спереди заправленную в штаны, и чёрные кеды. Он с мягкой улыбкой садится напротив Тэхёна, сцепляет пальцы рук перед собой. — Давно не виделись, не правда? — произносит Сокджин, на что Тэхён кивает с лёгкой улыбкой на губах. — А здесь мило, — он оглядывает зал в очередной раз, остановившись на Сокджине. — Тэхён, я хотел с тобой поговорить кое о чём, — Сокджин выглядит куда серьёзней, когда внезапно меняет тему. Он облокачивается на спинку стула, закидывает ногу на ногу и одной рукой постукивает по крышке стола, пока локоть другой ставит на подлокотник. — Этот разговор немного личный, поэтому на сегодня я закрыл пекарню. — К чему столько формальности? — неловко смеётся Тэхёна, хотя сам очень даже напрягся. Сокджин всё-таки редко заводит, как он сказал, личные разговоры. — Твоя течка. Скоро же этот день, я прав? — Сокджину, как никому, известен цикл Тэхёна, потому что именно он последние годы покупает ему лекарства: так у Чонгука меньше шансов узнать, что Тэхён подавляет собственный гормон. — Ты и Чонгук… теперь вместе, разве это не повод провести течку с ним? Тэхён удивлённо смотрит на Сокджина, хлопая ресницами, будто абсолютно не имеет понятия о чём идёт речь. И на самом деле Сокджин с одной стороны прав, но опять же… Тэхён не уверен, что проводить течку с Чонгуком обязательно. — Что ты такое говоришь, хён? Я и Чонгук… нет. Мы встречаемся каких-то пару месяцев, я не буду проводить с ним течку!.. — щёки Тэхёна рдеют то ли от смущения, то ли от злости из-за предложения Сокджина. — Ты отказываешься только потому, что вы вместе два месяца? — краткий кивок в ответ. — Может быть, причина всё-таки не в этом? Возможно, ты боишься, что Чонгук сможет навредить тебе или того, что сам можешь облажаться? — Тэхён ничего не говорит, как-то виновато уставившись в пол, отчего Сокджин только вздыхает. — Чонгук любил тебя и три года назад, — у Тэхёна мурашки по спине от этих слов, — он просто не сможет навредить тебе. Но что насчёт тебя? — Я… Мне нравится Чонгук… Правда нравится… Но мне как-то неловко даже допускать мысль о том, что мы когда-нибудь сможем… — Тэхён не решается договорить до конца, дрожащими пальцами заправляя пряди чёлки за уши. — Понимаешь? — Я понимаю, — кивает Сокджин. — Тебе нужно время… Я ни в коем случае не давлю, решение за тобой. Просто пойми, что приём лекарств не сказывается наилучшим образом на организме. И последующие дни Тэхён действительно проникается разговором с Сокджином, всерьёз задумавшись обо всём сказанном и обсужденном. В голову лезут мысли о Чонгуке, касаемые абсолютно всего, вплоть до совместного времяпровождения, когда они включают любимый мультсериал или принимаются готовить ужин. В такие минуты на душе становится спокойно, что сводиться к одному: "С каких пор Тэхён сомневается в Чонгуке?" Он никогда не сможет навредить ему, а интимная близость скорее всего сблизит их только больше. Думая об этом в таком ключе, Тэхён задумывается о мнение Чонгука. Возможно, у него свои виды на этот счёт?* * *
Мирная тишина окутывает спальню Тэхёна, пока оба нежатся в объятиях друг друга, расположившись на кровати. Чонгук пролистывает ленту соцсетей, другой рукой поглаживая плечо парня, что лежит на мерно вздымающейся груди, вырисовывая пальцами незамысловатые узоры. — Расскажи что-нибудь о своих прошлых отношениях, — просит Тэхён, и Чонгука это настораживает. Он бросает взгляд на взлохмаченную макушку, но телефон в сторону не откладывает. — Зачем это тебе? — считая это действительно бесполезным, вопрошает он. Возникшая неловкость, напрягает. Спрашивать об его отношениях было ошибкой и абсолютно неверным путём к решению своей проблемы. — Мне просто интересно, — отнекивается Тэхён, решив капитулироваться. — Ты ничего не рассказываешь о себе. Я подумал, что можем поговорить об этом. — Ты хотел сказать, о моих бывших? — приподнимает бровь Чонгук и всё-таки откладывает смартфон в сторону. Тэхён обращает на это внимание и решается посмотреть на его лицо, на котором застывает гримаса явного непонимания. — Нет, — выдыхает тот, перевернувшись на живот. — Вообще-то мне хотелось спросить о другом, — кто бы мог подумать, что говорить об отношениях тяжело. Тэхён никак не может справиться со смущением, овладевающим им, отчего ладонями принимается тереть лицо. Чонгуку остаётся молча наблюдать за ним; он отчётливо видит его напряжение, и в голову закрадывается мысль о своей вине. Может быть, не будь он груб в своих высказываниях, Тэхён не пытался бы сейчас вытягивать из себя слова? — Я хотел спросить о нас, — сглатывает юноша. — Наши отношения... Ты хочешь меня? У Чонгука сердце сжимается в спазме от контрвопроса. Ему остаётся уставиться на Тэхёна, который под проницательным взгляд краснеет только сильней, и вскоре вовсе пытается найти себе укрытие в сгибе чужой шеи. — Хочешь, чтобы я взял тебя? — тон, с которым произносит эти слова Чонгук, приятным давлением отдаёт вниз живота, и Тэхёну в очередной раз хочется испариться. Чонгук же кончиками пальцев задирает лёгкую ткань пижамной рубахи, оголяя небольшой участок бронзовой кожи, скользит ладонью по горячей спине. Тэхён почему-то всё это время ничего не говорит, а прижимается ближе, кажется, задерживая дыхание. Ему нравится. Но Чонгук другого мнения; ему боязно заходить дальше от элементарного страха перегореть, что многократно случалось с предыдущими партнёрами. А Чонгук просто слишком дорожит Тэхёном, чтобы терять его. Остановившись на острых лопатках, Чонгук вынимает ладонь из-под рубахи, переходя в сидячее положение, и вытирает нижнюю часть лица ладонью. Кажется, он только что чуть ли не поддался соблазну. Так нельзя, нужно быть осторожней. Собравшись с мыслями, Чонгук без лишних слов поднимается с кровати и выходит из комнаты, закрыв за собой дверь, пока Тэхён наблюдает за ним со скребущимся чувством груди. Ему обидно.