Сборник разных ситуаций

      В этот день дети ушли немного раньше, чем обычно, а потому, закончив с уборкой, модифицированные и благородные разошлись по своим делам. Впервые за долгое время Франкенштейн и Кадис Этрама ди Рейзел остались вдвоём в гостиной. Тишина, только где-то в глубине дома были слышны звуки, показывающие, что никто ещё не спит.       Ноблесс молчал, смотрел куда-то вдаль ещё более отстранённо, чем обычно. Франкенштейн заметил этот ничего невидящий взгляд ещё несколько дней назад, но пока ничего не говорил, ждал, когда мастер заговорит сам. Он почти чувствовал, что благородный хочет у него что-то узнать, и не понимал, почему тот молчит.       Рейзел же готовился к этому разговору довольно долго, испытывая самые противоречивые чувства. Ему было любопытно, но то же время не хотелось этого делать.       Всё началось примерно неделю назад, когда дети заговорили про хозяев и их слуг давних времён. Он редко выходил к людям, а потому слушал с интересом.       — И всё-таки я не понимаю! — вздохнула Суйи. — Как можно вот так просто бить своего слугу? Да, он ошибся. Но это не значит, что его можно пнуть, словно собаку.       — Это мы сейчас так думаем, Суйи, — поправил очи Икхан. — А раньше всё было по другому. Раньше и сами слуги были не против этого.       — Говорят, что некоторые даже терялись, начиная бояться ещё больше, если хозяин просто прощал их, — поддакнула Юни.       — Да и сами хозяева испытывали от этого радость.       Конечно, дети не имели в виду всех и говорили о разных людях, эпохах и даже историях, но Рейзелу это было непонятно. Задумавшись, он уже не слушал товарищей. Франкенштейн говорил, что он — слуга. Получается, что он, Рейзел, его хозяин? От таких слов немного коробило. Ему было предпочтительнее «помощник» и «благородный».       И всё-таки, приятно было бы ему ударить Франкенштейна? Понравится ли это человеку? А за что вообще бьют слуг? Подобными вопросами благородный мучился уже не один день, но спросить отчего-то не решался.       — Мастер, вас что-то беспокоит? — не выдержал блондин, опустив чашечку на блюдце. Ноблесс медленно перевёл взгляд на него и ещё некоторое время молчал, сомневаясь. Но кто ещё может помочь, если не его помощник?       — Дети недавно говорили о предмете, который называется «История»…       Ноблесс замолчал, не зная, как продолжить. Много лет они живут в битвах, и сейчас мужчина не мог вспомнить, нравилось ли это человеку? Он всегда считал, что Франкенштейн старается избегать ранений. Или это от того, что они не являлись его хозяевами?       Несколько раз ноблесс хотел просто сделать это и посмотреть на реакцию, но останавливался, даже не подняв руку. Зато внимательный взгляд голубых глаз ловил каждый раз. И вот, Франкенштейн не выдержал, сам решил узнать.       — Мастер, если вас что-то заинтересовало из рассказов детей, вы можете спросить меня. Я помогу вам разобраться.       — Дети говорили об отношении хозяев к слугам.       Услышав тему разговора, учёный немного напрягся.       — За что обычно физически наказывают слуг?       Удивлённо посмотрев на мастера, человек задумался. Почему мастер вдруг заинтересовался этой темой?       — За неповиновение, — припомнил мужчина. — Если вы говорите про историю, то там наказывали практически за всё, даже за недостаточно сладкий чай.       Посмотрев в глаза мастера, Франкенштейн вдруг всё понял. Благородному мало просто знаний. Незаметно вздохнув, мужчина подавил желание сжать кулаки. Конечно, ему любопытно, но позволить себя ударить просто так? Пусть даже и мастеру! Учёный не был готов к подобному. Неужели даже в таком существе может пробудиться подобное желание?       — Мастер, вам интересно ударить меня? — чуть понурившись, спросил он. Рейзел внимательно посмотрел на слугу, чувствуя противоречивые чувства Франкенштейна. Он явно не хотел этого. Значит, дети были неправы?       — Тебе… понравится? — спросил он.       — Нет, мастер, — честно ответил он. — А вам?       Судя по лицу мастера, тот не знал.       — Дети сказали, что хозяевам это нравится, — уклончиво ответил благородный. Мысленно пообещав надрать детям уши, директор слегка склонил голову. Один раз, ради мастера! Вот только что делать, если ему действительно понравится? Вздохнув, мужчина поднялся. Он знал этого благородного достаточно, чтобы понимать: подобное ноблесс не приемлет.       — Просто попробуйте.       Рейзел тоже встал и медленно занёс руку для удара, чувствуя, как напрягся Франкенштейн в ожидании. Он ощущал, что человеку не хочется чувствовать на себе подобное, и сам не хотел это делать. Значит, ему не нравится бить помощников. Медленно опустив ладонь, он молча наблюдал, как Франкенштейн, ничего не дождавшись, медленно открывает глаза.       — Мастер?       — Мне… не нравится, — покачал головой ноблесс, чувствуя волну облегчения, исходящую от Франкенштейна. Это ему понравилось.       — Мастер, не все хозяева бьют слуг, — начал объяснять Франкенштейн. — И уж тем более вы не сыщете тех слуг, которым это нравится. Дети знают это, просто они в силу своего возраста общаются немного скомкано. Если вам снова станет любопытно, просто спросите меня, я отвечу.       Ноблесс медленно кивнул, скрываясь за чашкой с чаем.