***
На первый взгляд задание было простым: проследить и уничтожить. Не учли только того, что на данное задание отправили двух неудавшихся экспериментов. Проследить-то они проследили и даже напали грамотно, но вот с пунктом «уничтожить» появились проблемы. Цель оказалась модифицирована, сильна и сдаваться в плен явно не собиралась. К тому же их было двое, а М-24 пал прямо в середине боя от острой нехватки лекарств. М-21 правда пытался выйти победителем, даже обнажил когти, но один против двоих, вынужденный защищать товарища, он очень скоро сдал позиции. — Нужна поддержка, приём! — надеясь спасти хотя бы товарища, прокричал в рацию М-21. Им ещё не доверяют, рядом должны быть агенты! — Повторяю: нужна поддержка, враг слишком силён! Приём! Рация разлетается на куски от точного выстрела из оружия. М-21 вздрагивает и встаёт на ноги. Противник же демонстративно убирает оружие обратно и разводит руками, мол, нападай. М-21 нападает и тут же падает на землю. На грудь больно давят ногой, удерживая на месте. Противники смеются, шутят, отступая, словно играя с ним. Хотя, почему «словно»? М-21 встаёт и снова падает от нового удара. На этот раз его поднимают и снова отшвыривают. Словно беспомощного котёнка. Заламывают руки за спину и избивают. Один держит, второй — бьёт. Не торопясь, смеясь и балагуря. Удар за ударом вышибая из пленника жизнь. От смерти его спасает М-24, пришедший в себя достаточно, чтобы тяжело врезаться в противника, удерживающего Двадцать первого. Колени подкашиваются, и М-21 падает на землю, хрипя от боли. Их спасают Джейк и Мэри. Всю дорогу до лабораторий Джейк издевательски смеётся и даже добавляет несколько ударов от себя. Кромвель смотрит так, словно готов добить его прямо сейчас. — Как можно было не выполнить даже такого простого задания?! — спокойно спрашивает он. И М-21 молчит, радуясь только тому, что М-24 сейчас в больнице, поправляется после вынужденного отстранения от лекарств. Кончились в самый неподходящий момент! А ещё тому, что его руки скрыты рукавами и не видно тех мурашек, что появились от одного только тона доктора. Сейчас он скажет это. — Я пересмотрю ваши модификации, — цедит Кромвель, отталкивая М-21 так, что тот врезается в стену. Травмы после избиений не только не зажили, он даже обработать их не успел. — Может быть, удастся сделать что-то... Более стоящее. Почему ему вспомнился именно этот момент его безрадостной жизни в Союзе, М-21 не знал. Возможно потому, что за его спиной снова лежит без движений товарищ — телом Региса пробили сразу пять стен, последняя из которых едва не погребла его под собой. Или потому что противников снова было двое. Или потому что он снова не справился с заданием. На Региса целятся из оружия и всё, что может сделать М-21 — сдаться. Противники смеются. Приказывают встать на колени. Сжимая зубы, Двадцать первый закладывает руки за голову и медленно, перебарывая себя, выполняет приказ. Чужое колено разбивает нос, из-за чего пленник падает на землю, но сразу же возвращается в прежнее положение. Ко лбу приставляют оружие. Всё тело мгновенно напрягается, но, кажется, он даже умудряется не дрожать. Сухой щелчок, обозначивший холостой выстрел, заставляет вздрогнуть всем телом. Противник снова смеётся и в следующее мгновение удар оружием в скулу в очередной раз роняет на землю. М-21 силится подняться, но слишком медленно, по мнению противника, и его возвращают в прежнее положение за волосы. Удерживают за шею одной рукой, второй же снова замахиваются для следующего удара. М-21 не смеет закрывать глаза, чтобы не упускать из виду Региса. Поэтому он видит две полуразмытых тени, одна из которых метнулась к юному благородному, а вторая — к ним. — Ублюдок! — шипит Франкенштейн, перехватывая руку противника. Его обычно спокойные глаза сейчас пылают чистейшей яростью. М-21 точно знает, что это из-за его проваленного задания. Чужие пальцы всё ещё неприятно давят на горло, но это длится недолго. Учёный отшвыривает мужчину, словно игрушку, второй рукой подхватывая завалившегося товарища. Осторожно прислоняет к стене, советует отдохнуть, но приказывает не терять сознание. Сейра поднимает бессознательное тело Региса. В голове шумит. М-21 теряется в этом шуме, но упрямо встаёт. Битва уже закончилась. Раны жжёт от попавшей грязи. Франкенштейн молча смотрит на него, чуть хмурясь. Сейчас он скажет это. — Ты в порядке? — интересуется учёный, и М-21 удивлённо смотрит на него. Что? — Идти можешь? — делает новую попытку Франкенштейн. М-21 кивает и направляется в сторону выхода. Франкенштейн идёт следом, слишком близко. Беспокоится, что товарищ упадёт и надеется поймать, если это случится. М-21 самостоятельно доходит до лаборатории и опасливо косится на учёного. Он скажет это сейчас? — Садись, надо обработать раны, — снова говорит не ту фразу Франкенштейн. Почему он не говорит это? М-21 же провалил задание! Может быть, ждёт, пока он сам додумается извиниться? — Шеф, прости, — хрипло говорит мужчина после обработки ран, глядя на свои перебинтованные руки. — Я провалился. — В следующий раз будь осторожнее и вызывай помощь до того, как окажешься в смертельной опасности, а не просто в опасности, — журит его Франкенштейн. Это снова не та фраза. Этот учёный абсолютно точно не собирается затаскивать его на операционный стол только потому, что он провалил задание. М-21 хмурится, потому что у него теперь есть выбор. — Помоги мне стать сильнее. — Я помогу, — обещает Франкенштейн. — Но порой команда справляется лучше, чем просто сила. Теперь М-21 понимает. Та ярость и та фраза: «Ублюдок!» предназначались не ему. На него больше не смотрят с безразличием. — Спасибо.***
За тобой никто не придёт. Эта простая истина была понятна Такео с самого начала. Кранц никогда не вытащит своих людей, если это претит миссии. Выбирайся, как хочешь, делай, что хочешь, чтобы выжить. За тобой придут, но потом, когда будет возможность. Они нужны Кранцу, но если умрут, то Айрис сделает нового Такео, Тао, Хаммера или даже Шарка. Поэтому мужчина хоть и бросает просьбу о помощи, но этой самой помощи не ждёт. Один против целой группы. Большинство он отстреливает из пистолета, винтовка осталась в рухнувшем вертолёте. Когда в одном из пистолетов кончаются патроны, а второй выбивают из руки — выхватывает ножи. Когда и ножей в руках не остаётся, противников остаётся пятеро. Пятеро противников и измотанный он. Таблеток нет, Айрис забрала их на улучшение. Но и миссия не должна была быть сложной. Такео успевает вырубить двоих, пока мощный удар не отшвырнул его в стену. Тот самый переломный удар, после которого уже не выиграть. Снайпер всё равно встаёт, всё равно продолжает битву. Если он умрет, то его могут заменить Тейрой. Снова упав, Такео ударяется затылком об стену и не может сразу встать. Этих нескольких секунд хватает противнику, чтобы за ногу швырнуть через себя об землю и, навалившись сверху, сжать горло. Такео хрипит, но вырваться не может, ровно как и отнять чужие руки от себя. Надо спастись! Никто не придёт. Заставив себя отцепиться одной рукой от чужого занятья, снайпер шарит по земле ладонью. Хоть что-то Пожалуйста, хоть что-то! В ушах начинает давить. Кажется, противник смеётся. Если он умрет, кто спасёт Тейру?! Пальцы касаются холодного металла. Пистолет! Горло сжали сильнее, явно теряя терпение. Сил хватает только приподнять оружие и повернуть в сторону противника. Стреляет, не целясь, конечно. Куда там, когда перед глазами всё заволокло красным туманом? Но противник выпускает его горло и воет, показывая, что он всё-таки попал. Такео с трудом приподнимается на локте, стреляет снова, в голову, и обессиленно падает на землю, натужно откашливаясь. Это последний. Снайпер перекатывается на спину и в изнеможении закрывает глаза. Это последний! «Такео, ты справился?» — раздаётся голос Конца. — «Нужна твоя помощь в секторе Б» Выдохнув, поднимается. «Скоро буду» Такео вспоминает это, потому что снова в похожей ситуации. Один против дюжины агентов Союза. «Не справлюсь», — сил хватает только на эту фразу. Такео едва держится на ногах. Любимая винтовка давно без патронов, остались только пистолеты. Франкенштейн привёл их сюда в надежде разжиться информацией. Это официальная версия. Неофициальная — здесь могут быть дела серии «М». Остров достаточно большой, было решено разделиться для поиска входа, а потом снова объединиться. Территория настолько обширная, что всё полностью видно только Тао с его десятка мониторов. Поэтому миссию полностью координировал он. Изначально всё было прекрасно, пока на Такео не вышел отряд агентов. Пропустив удар, снайпер упал на землю. Попытка вскочить успехом не увенчалась, двое из пяти выживших за секунды добрались до него и уже выкручивали руки. Такео дёрнулся в сторону, пытаясь заставить хотя бы одного из них потерять равновесие. — Тао, — раздался в ухе спокойный голос Франкенштейна. — Координируй. — Н-номер Второго может заменить Номер Четыре, — только по голосу можно было услышать, насколько сложно было аналитику произнести это. — Нулевой номер идёт по своему же пути, а Третий — сместиться на три часа. Тогда… миссия будет выполнена в срок. Такео вскакивает на ноги, наконец, избавившись от навалившихся на него агентов, и простреливает одному из них руку. Следовало бы сердце или голову, но позиция была не слишком удобная. На него бросаются сразу вчетвером. — Тао, — после некоторого молчания, повторил Франкенштейн. Что-то в его тоне изменилось, из-за чего каждый почувствовал угрозу. — Координируй так, чтобы кто-то из нас смог помочь Такео. Ты не слышал его просьбы о помощи? — Есть! — с облегчением выдохнув, отрапортовал аналитик и затараторил так быстро, что стало понятно: этот план он придумал раньше, чем заставил себя поставить миссию выше товарища. Такео в который раз сбили с ног, вжимая голову в землю и заламывая руки. Трое удерживали сопротивляющегося снайпера, четвёртый быстро, но туго привязывал конечности друг к другу. Такео дёрнулся, пытаясь хоть как-то помешать им пленить себя, но руку на голове сменили коленом, что дало противнику больше маневренности, на ноги кто-то сел. В таком положении снайпер был беспомощен. — Наконец-то мы поймали этого красавчика! — выдохнул один из них, убирая, наконец, ногу с головы пленника. — Фух! Семерых завалил и не поморщился! В живот врезается тяжёлый сапог. Такео жмурится от боли, но молчит. Запоздало понимает, что в ухе больше нет наушника, он даже не знает, кто заменил его на этой миссии. Как же ему вырваться? Они только начали и, если эти ребята решат его убить, то спасения Такео не дождётся. Снайпера грубо тащат к ближайшему дереву и швыряют на землю уже там. — Сколько вас тут ещё? — спрашивает один из них. В ответ Такео подсекает его под ноги и встаёт на ноги. Со связанными руками это не в пример сложнее, но остальные противники, к счастью, расслабились и разошлись по поляне. Благодаря этому краткая потеря равновесия не позволила им снова поймать пленника. Оттолкнувшись от дерева, Такео перепрыгивает дезориентированного противника и мягко приземляется на землю. Отбиваться ногами сложно, но первое время удача на стороне снайпера. До тех пор, пока сильный удар ноги не отбрасывает его в сторону. Отлетев назад, Такео во что-то врезается и с тихим стоном сжимается, широко расставляя ноги, чтобы удержать равновесие — живот болит после удара. Попытку рвануть в бой снова пресекают. Его удерживают за плечи, и Такео пытается вырваться, понимая, что появился кто-то шестой. — Спокойно, — легко удерживает его Франкенштейн. — Развязать не могу. Такео вздрогнул и повернулся в сторону говорившего. Учёный был спокоен, оглядывал противников с лёгким интересом, явно оценивая, но и не забывая разрезать появившимся на руке копьём путы. Одно лёгкое движение рукой, и всех пятерых пронзили копья — эти модифицированные явно не вдохновили Франкенштейна на битву. — Порядок? — спросил он. — Они не успели ничего сделать? — Нет, босс, — покачал головой снайпер. — Почему ты здесь? — Потому что ты был в беде, естественно, — как само собой разумеющееся объяснил Франкенштейн. — И ещё потому что мне было ближе всех по мнению Тао. — Но… миссия? — В самом разгаре, идём, присоединимся. Имён на острове не оказалось, но Франкенштейн всё-таки нашёл для себя немного интересной информации. «На пару дней поиграть», — как выразился он сам. Вечером того же дня оба — Тао и Такео — были вызваны в лабораторию. — Ребята, — учёный серьёзно смотрел на них. — Не знаю, как было в команде DA-5, но в моей команде своих не бросают. Я ясно выражаюсь? Такео с облегчением выдыхает и кивает. Тао улыбается так ярко, что снайпер всерьёз боится ослепнуть.***
— Монстр! — Чудовище! — Прочь из нашей деревни! — Прочь! Прочь! Прочь! Франкенштейн идёт впереди разъярённой толпы. Идёт не спеша, не опасаясь вил за своей спиной, не боясь факелов. Идёт так, словно не его гонят вилами и факелами, проклиная и плюясь вслед. Это просто очередная деревня узнала его настоящее имя. Союз не дремлет и распространяет лживые слухи быстрее, чем разгораются лесные пожары. Он тогда помогал молодой девушке перебинтовать руку, что она порезала. Рядом ждали своей очереди ещё несколько жителей. Всё случилось до смешного просто: в комнату забежал специально обученный парень и закричал: «Это Франкенштейн! Это монстр-Франкенштейн!» Страх. Эта эмоция мгновенно затопила всё пространство вокруг учёного. Он чувствовал его ментально, видел — в глазах жителей. Девушка даже не отошла — отпрыгнула от него, вжимаясь в стену. Насколько же его ужасно описывают, что каждый раз — вот так? Где бы ни находился Франкенштейн, что бы он не пытался сделать: лечить людей, спасать от благородных, от простых разбойников — стоило ему только показать свои возможности, свои знания, как он мгновенно становился колдуном. И люди начинали его бояться. Не важно, сколько его знали до этого, не важно, сколько раз он спасал человека. Одно имя «Франкенштейн» и он уже монстр. Франкенштейн устал от этого, и это стало ещё одной причиной, почему он осел в Лукедонии. Там хотя на него смотрели по-другому — с презрением. За исключением некоторых благородных, конечно. Поэтому он так привязался к своему Мастеру, который принял его таким, какой он есть, даже при наличии тьмы внутри. Поэтому тосковал по Рейгару, который не только не побрезговал тренироваться с человеком, но и принял его дружбу. Поэтому к Геджутелю относился терпимо: тот хоть и бесил его неимоверно, но всё-таки воспринимал Франкенштейна как «Франкенштейна» нормально. И только сейчас, в современности у учёного есть целая школа не боящихся его (по крайней мере, не в том смысле) учеников и учителей. — Сегодня я проведу эксперимент сложнее, чем предыдущие, — говорит Франкенштейн, глядя в свой планшет. — Если всё получится, вы станете сильнее раза в два, если нет, то не переживайте, уровень жизни останется прежним, как и уровень сил. Готовы? — Да, — мгновенно отвечают все трое. Франкенштейн поворачивается к ним и внимательно смотрит. Затем скупо улыбается. У него получилось. Никто из товарищей больше не опасается его ни как модифицированного человека, обременённого безумным оружием, ни как учёного. Оказывается, это приятно — когда тебя не боятся.