23:59
Юнги стоит посреди заброшенного аэродрома, оглядываясь на каждый шорох, ведь Кима нигде нет, даже и намека на его присутствие, что чертовски напрягает юношу, заставляя с силой сжимать белый конверт в руках. — Ким! Чертов ублюдок, если ты тут, то выходи, вот он я, пришел, как и обещал, один и с деньгами! — громкий голос Мина разносится по аэродрому, эхом отражаясь от стен. Тварь, — шипит юноша, поворачиваясь на 180 градусов, где почти лицом к лицу встречается с дулом пистолета и самим Намджуном. — Привет, сладкий, — голос мужчины звучит так, что хочется блевать, слишком много наигранной милости. Прости, что заставил ждать, просто твоя подружка была слишком хороша, что я не мог остановиться, — с ухмылкой на лице, Ким кивает головой куда-то за спину юноши, тем самым заставляя Юнги моментально обернуться и встретиться глазами с двумя амбалами, что в руках удерживают твое хрупкое, потрепанное тело. Ах, да, я же говорил тебе, что она немного потрепана, прости, она слишком плохо вела себя, еле сдержался, чтобы не подкоротить ее острый язычок. — Что ты с ней сделал, подонок?! — первый удар прилетает по лицу Намджуна, отчего тот отступает на пару шагов назад, пока не впечатывается спиной в близстоящий брошенный автомобиль. — Скажи, что ты, сука, шутишь и не трогал ее, иначе я тебя прям тут закопаю, — руками Мин хватает мужчину за воротник куртки, с силой дергая за него, тряся настолько, что на ногах устоять сложно, но Ким лишь молча улыбается, смотря в разъяренные глаза напротив, и периодически чуть сильнее сжимая в руках огнестрельное оружие. — Ах, ты тварь! Как ты посмел прикоснуться к ней?! — новый удар по лицу Нама, на который он все так же не реагирует, лишь поворачивая голову в бок, и проводя языком по окровавленным губам, ощущая на языке металлический привкус от собственной крови. — Точно так же, как и ты посмел прикоснуться к моей сестре. Как она тебя называла? Юнни? Так ведь? — от услышанных слов, Мин замирает, задерживая руку в воздухе, в груди что-то предательски колет, а воспоминания комом обрушиваются на голову юноши, заставляя немо проскулить. — Она любила тебя, тварь, а ты воспользовался ей и бросил, а она, моя СуДжи…она убила себя из-за тебя. — Я не трогал ее, ты это прекрасно знаешь, я любил ее! — Юнги срывается, вновь грубо хватая Кима за куртку и прижимая к машине. Я не бросал ее! Я, черт возьми, не делал этого! — Ты бросил ее и вышвырнул за дверь, как ненужную вещь. — мужчина давит. Давит на самое больное, на самый огромный шрам, что остался на сердце Юнги, он заживо его раздирает, заставляя вновь кровоточить, почти зажившие раны. Она рыдала, кричала, что ненавидит, а потом…потом убила себя. Из-за тебя, Юнги, ты во всем виноват, ты сделал с ней это. — Молчи…молчи, ублюдок, — челюсть юноши сжимается, а горькие слезы стекают по щекам. Сейчас внутри буря из эмоций: злость, боль, сожаление, из-за того, что он не смог спасти ее, хотя безумно любил, но из-за своей же любви ему и пришлось от нее отказаться. Это ты заставил меня! Ты сказал, что если я не брошу ее, то ты убьешь ее! — ненависть, она липким дегтем оседает на органах, такое мерзкое чувство, от которого дышать тяжело, а сердце отбивает бешенный ритм. Юнги всегда считал, что нет ничего сильнее любви, но сейчас он понял, что сильнее ее лишь ненависть, имеющая горький привкус крови на губах и соленый от слез, стекающих по щекам. — Зачем же мне убивать мою сестренку, это все ты, сам воспользовался ее наивностью, а после бросил, как и всех до нее прежде. Ты же и к Т/И ничего не чувствуешь, тоже используешь и оставишь гнить в одиночестве, так почему бы не оставить ее мне? Ты забрал у меня СуДжи, а я у тебя Т/И. — Даже не думай, ты сам забрал ее у себя, она сделала это из-за тебя. Из-за того что ты, Ким Намджун, жалкий собственник, который понял, что теперь у нее появился тот, кого она любит больше, чем тебя. — Юнги выплевывает слова грубо, отстраняясь от мужчины буквально на пару шагов, а после бьет по лицу так сильно, как не бил прежде, отдавая в этот удар все эмоции, что огромным комом сидели внутри. Ты — ублюдок, — оглядев, осевшего на асфальт мужчину, Мин разворачивается, быстрым шагом направляясь к тебе, при этом доставая пистолет и направляя его на личную охрану Кима, и совершая два точных выстрела в их бедра. В его планы не входит убивать, по крайне мере их точно, ведь они всего лишь пешки, в руках хуевого кукловода. — Т/И, малышка, все нормально? Что он с тобой сделал? — первое, что ты чувствуешь, соприкоснувшись коленями с асфальтом, теплые и столь необходимые объятия юноши, который с силой прижимает к себе, дрожащее тело. — Ю-юнги, мне было страшно, я…я звала тебя, — горькие слезы приземляются на плечо Мина, а сама ты жмешься к нему, как к спасательному кругу, чувствуя, что ты наконец в безопасности, но стоило тебе поднять свой заплаканный взгляд за спину парня, как ты встречаешься взглядом с Намджуном, и наведенным на Юнги пистолетом. Юнги! — громко вскрикиваешь, отталкивая того в сторону и слыша громкий звук от выстрела, а следом за ним и звуки от сирены полицейских машин, что оказываются здесь в считанные секунды. Юнги? Юнги, ты в порядке? — подрываешься, к лежащему на асфальте юноше, что рукой держится за правый бок, на котором с каждой секундой возрастает кровавое пятно. Нет! Черт, Юнги! На помощь, помогите, прошу вас, Юнги, только не закрывай глаза, пожалуйста, смотри на меня. — слезы предательски душат, одну руку ты кладешь поверх раны, стараясь остановить кровь, а второй сжимаешь в руках подбородок Мина, не давая ему возможности отвести взгляд. — Т/И, — его голос хриплый, а на лице легкая улыбка, ему больно от твоих слез, больно видеть то, как ты сейчас убиваешься, крича на помощь и умоляя его, не закрывать глаз, но он привык скрывать боль за улыбкой и сейчас не исключение. Ты же веришь мне, что я не делал ничего той девушке? Скажи, что ты веришь мне, прошу. — Я верю тебе, я обещала тебе, что буду верить и я верю, но прошу тебя, только не засыпай, сейчас приедет скорая и все будет хорошо, только смотри на меня, — руки дрожат безумно, тебе плевать на то, что прямо сейчас арестовывают Кима, который кидает в вашу сторону различные ругательства, плевать, что у самой ссадины по всему телу, тебе важно лишь то, чтобы тот, кого ты все же смогла полюбить, остался жив. — Тогда, ты поверишь мне, что я люблю тебя? — окровавленная рука Юнги, накрывает твою, но тебе ни чуть не мерзко, ты лишь склоняешься над лицом парня, нежно касаясь его губ, все еще чувствуя жгучие слезы, которые после признания, стали стекать лишь сильнее. Так странно, еще недавно ты хотела сбежать, но, а сейчас молишься кому только можно о том, чтобы он не умер, чтобы не оставлял тебя, ты готова привыкнуть к грубости с его стороны, к пошлым и не всегда уместным фразочкам, готова полюбить его всего, со всеми недостатками и демонами, лишь бы он не покидал тебя. — Юнги? — отрываешься от губ, замечая то, что глаза юноши сомкнулись, а дыхание стало еле ощутимым, отчего внутри все сжимается, а руки дрожат безумно, — Нет, открой глаза! Открой глаза, чертов ты придурок! — трясешь Мина за плечи, срываясь на истерику, в порыве которой с силой бьешь по холодному асфальту, сбивая руки в кровь, но эта боль не так ощутима, как внутренняя, которая разрывает сердце на маленькие частички, заставляя кричать, скулить, молить о помощи. Единственное, что смогло тебя отвлечь, так это новые звуки сирены, но на сей раз уже от скорой. Прошу Вас! Сюда! Он умирает, прошу быстрее! — истошно кричишь, подзывая к себе медиков, которые быстро оказываются рядом, проверяя пульс Мина, а после кладя его на носилки. Ты должен жить, ради меня, умоляю… — сжимаешь в руках холодную ладонь парня, следуя за врачами в машину, где все равно не отпускаешь его руку. В голове лишь одна мысль, чтобы Юнги остался жив и ты вновь смогла взглянуть в столь любимые глаза.***
Продолжение следует…