Где цветет калина

Утром третьего сентября институт был ни в сравнение с тем, что я видела при поступлении. Реки студентов текли по коридорам, заполняя любое свободное пространство. Я и не знала, что в этом НИИ Казуистики и Лицензирования Неопознанных Аномалий учится и работает такое количество людей. Но даже в такой толпе Полина как-то умудрилась меня найти. — О, ты покрасилась? — услышала я вместо приветствия. Я хотела ответить: «Да, я давно думала перекраситься в блондинку, но все откладывала деньги на оплату квартиры, а теперь, поскольку плата в общежитии гораздо ниже, у меня появились деньги на парикмахерскую». Но я не отношусь к тем людям, которые вываливают все о себе первому встречному. Поэтому я ответила: — Ага. — Тебе идет, — скупая похвала, чисто из вежливости. — Спасибо. Поток двинулся в сторону кабинета, и нас понесло вместе с ним. Полина увидела знакомые лица и переключилась на них. Первая пара была вводная. Ее вела красивая женщина, тоже блондинка, как я. С короткой стрижкой, невысокая и подтянутая. Про таких говорят: «Маленькая собака до старости щенок». Беляева Светлана Андреевна. Ее имя будет первым в новом списке преподавателей на задней корочке тетради по всем предметам. Она рассказывала о направлениях исследований, которыми занимается институт. Как я поняла, на паре были магистранты со всех направлений: я слышала что-то про технику, безопасность, разведку…. Ее доклад стал похож на рекламу, и я перестала слушать. Мое внимание привлекло объявление о том, что к концу дня мы встретимся со своими кураторами, которые помогут нам освоиться. Впервые слышу, чтобы кураторов ставили над магистрантами. Обычно они пару недель ходят за бакалаврами-первокурсниками и потом растворяются в воздухе. По крайней мере, так было с моим первым куратором. Впрочем, я впервые в магистратуре. Светлана Андреевна называла кураторов не иначе как «берегинями». Сказала, что это в угоду славянофилам, которых в потоке обычно больше, чем западников. Я заметила у нее на свитере маленький серебристый значок в форме лебедя. Следующая пара прошла в том же духе. Ее вел декан. Пожилой мужчина, абсолютно седой, в строгом костюме, статный и ухоженный. Когда он вошел, в аудитории повеяло холодом. Все его почему-то боялись. Как будто он мог отчислить одним лишь взглядом. На поверку это оказался добрый дядька, сердешно увлеченный своим предметом, который больше никто в этой вселенной не понимал, оттого он был немного грустный. Он дал краткий обзор теорий, которые мы будем изучать: что-то про недифференцированный вакуум и параллельное измерение, откуда приходят кошмары…. Кошмары? Думаете, послышалось? Не-а. И шуткой это не было, никто не засмеялся: у всех были очень серьезные лица. Пару по культурологии вела эксцентричная женщина с неестественным цветом волос, неопределенно рыжим, про себя я назвала его ржавым. Вся одежда была подстать волосам, будто она косплеила какого-то анимешного персонажа. Даже маникюр у нее был такой, будто она только что вырвала чье-то бьющееся сердце из груди и не успела помыть руки. А на груди — значок серебристого лебедя. Я погорячилась, сказав, что пару она вела. Пары не было. Сорок пять минут она болтала с бывшими бакалаврами о том, как изменилась жизнь в институте (можно подумать, она могла сильно измениться за лето), и перемывала косточки тем, кто не продолжил обучение в магистратуре. На переменке между половинками пары нас отпустили, и я отправилась исследовать местные киоски. Всегда нужно знать места, где можно быстро и недорого перекусить, и при этом не отравиться. Поля возникла за моей спиной и замогильным голосом посоветовала взять сэндвич с индейкой: — Тебе полезно, а Бездне все равно, что жрать. Я и сама планировала его взять. Но теперь, если возьму, со стороны будет выглядеть, будто я последовала ее сверхценному совету. Ну и пусть. Пусть думает, что имеет для меня какой-то авторитет. Не смертельно. Полина взяла такой же сэндвич, и мы устроились вдвоем за столиком, таким высоким, что есть за ним можно было только стоя. — Ты думаешь, я шучу, а про Бездну я серьезно, — прошамкала она с набитым ртом. — Ты уже разговаривала с нашей берегиней? Славянофилка, значит. — Нет еще. Мы должны были все вместе встретиться с ней на семинаре по культурологии, но, кажется, она сказала, что его не будет? — Нет, не будет. Мне нравилось в нашем расписании то, что утренние пары заканчивались точно к обеду, и можно было нормально поесть, никуда не торопиться, не доделывать задание на коленке, параллельно запихивая в себя бутерброд, иначе ни то, ни другое не успеешь. А вот что мне не нравилось, так это вечерние пары: одна-две в день, после шести вечера. Какое-то извращение. Мы еще постояли некоторое время, поболтали о том, о сем. Я наконец-то узнала ее полное имя: Аполлинария Ягужинская. Фамилия показалась мне знакомой, и Поля сказала, что ее пра-пра-пра-…. Я сбилась со счета, сколько раз «пра». Что у нее в роду была графиня. А ее отец — доктор наук. На том и разошлись.