***
Утро началось с протяжного стона: — Чей нахрен телефон разрывается? — разлепил Чонгук глаза, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. Голова раскалывалась и во рту пересохло. Гульнули так гульнули, ничего не скажешь. — Это твой, долбаёб, — отозвался Тэ мертвецким голосом. Он успел открыть только один глаз и пытался обосновать самому себе, насколько у него хватит сил подняться с дивана, чтобы добраться до туалета. — Обожаю слушать ваши голоса по утрам, — Чимин стоял, облокотившись на колонну, попивал горячий напиток и иронично улыбался друзьям. Как всегда, сверкающий и такая падла, не страдающая похмельем. Аж бесит. — С каким чертом ты договорился не болеть с похмелья? Где расписаться надо? — развернул голову в его сторону Ким, тут же зажмурившись от неприятных ощущений в висках. — Это дар божий, — сверкнул тот улыбкой. Кто бы сомневался. Ангельское отродье Пак Чимин. — Спасибо, что напомнил, почему ты меня так бесишь по утрам, — прохрипел Чонгук, отшвырнув с выключенным сигналом смартфон на столик, прежде подобрав его с пола. Он приподнялся, разминая затёкшую шею от неудобной позы. Сколько он проспал в кресле? Хотя он и не знает, во сколько уснул. — Господи, вы вообще не затыкаетесь? — послышался голос с верхнего этажа. Суён спускалась к ним, переночевав в одной из спален, отказавшись от тёплых ночных объятий Тэхёна. Хорошо хоть он соизволил позже одеться, иначе Чону грозило бы косоглазие, уследить за невзначай соскальзывающим пледом и грозившим раскрыть друга во всей красе и без прикрас. — Чтобы я ещё раз с вами пила, да идите вы дважды в задницу, — продефилировала девушка в кухню. — Какая она очаровашка, — усмехнулся Тэхён, найдя силы присесть. Ноги его вытянулись, а руки приподнялись вверх. Он потянулся, хрустнув шеей. — С похмелья она особенно мила и приветлива, — хмыкнул Чон. — Я всё слышу! — раздался девичий голос с кухни, и парни тихо засмеялись. — И вам доброе утро, долбоящики! — Долью себе кипятка, — Чимин оставил разминавшихся парней. — Я ещё вчера заметил твою довольную морду, — заговорил Тэхён, когда Пак благополучно скрылся на кухне. — Ну же, взорви мой мозг своей фантастической новостью. — Не понимаю, о чём ты? — Ой, фу, — иронично скривился Ким, — какая неправдоподобность. — Я беспокоюсь о тебе, а то впадешь в уныние, что пора собираться на пенсию. — Интригуешь, как моя бабка. — Она же умерла у тебя лет пять назад, вроде? — Теперь понимаешь, насколько всё печально, — усмехнувшись, изогнул Тэхён бровь. Чонгук посмеялся. — Тогда приготовься глотать пыль. Девчонка малоопытная, но какие у неё мягкие губы, — хищно с улыбкой облизал Чон губы. — Большие перспективы на будущее. Забросив ноги на столик, Тэхён лениво потянулся к пачке сигарет в кармане. Закурив, он меланхолично осмотрел его сквозь смог выпущенного дыма. — Ладно, бабку ты мою уделал. Теперь я тоже хочу, — с детской непосредственностью ему не хватало только надуть губы. — В любом случае, уже после меня, — отвлёкся юноша на вновь оживший смартфон, задребезжавший на стеклянной поверхности. С широкой улыбкой он триумфально выставил Тэхёну экран с высвечивающейся надписью входящего оппонента именуемый «Игрушка». — Доброе утро, Ми. — Чонгук, привет. Ты не можешь подсказать, как найти Тэхёна, или, может, сможешь дать его номер, — с доброго утра оно моментально перекачивало к частице «не» от неожиданной просьбы. Он ожидал услышать другое. Не знает, что, но другое. И поцеловал её не для того, чтобы на следующий же день девушка интересовалась другим. Разве он так плохо целуется? Да лучше всех. А эта дурочка ничего не понимает. Услышав, о чём идёт речь, Тэхён ринулся вперёд и перехватил трубку из рук: — Рад тебя слышать. Я тут как раз чисто случайно мимо проходил, — Тэхён показал Чону язык. Нахмуренный друг выхватил из пальцев его недокуренную сигарету и, зацепив её губами, скрести руки перед собой, погружаясь в никотиновые мысли. Дурдом, блять. — Тэхён? Я не ожидала… Привет, — если бы это маленькое личико было пред ним, то предстало бы с розовыми щеками и опущенными в смущении глазами. Обворожительно. Но фантазии Тэхёна уходят глубже благодаря Чону и недавно сказанным словам. И эти губки первый поцеловал не он. Прискорбно. — Я хотела спросить, я потеряла свой брелок, может, я могла оставить его у тебя? — Брелок? — притворно задумался Тэхён, оттягивая уголок губы. Эти игры такие забавные. Он прошёлся по комнате, глазами выискивая брошенную вчерашним днём куртку. — Зайчик, беленький такой. — За-а-йчик, — тянет он слова. Ох уж эти мимишные словечки, настолько же приторные, как и произносимый их язычок. Надо угомонить фантазии, иначе утренний стояк перейдёт в эрекцию. Гад, Чон, если бы не он. — Ах да, — подняв вещь, он выудили из кармана севший телефон, а из второго утащенную безделушку. Белая шёрстка щекотала ладонь, висящие ушки оказались размером со всё тельце, а чёрные глаза пусто смотрели на него. — Да, я нашёл его на сиденье. С радостью доставлю тебе его в целости и сохранности. Жди. И не забудь добавить «меня». Только очень жди, милая цветочница.***
Чимин зашёл на кухню. Дверка холодильника была открыта, а за ней виднелась только округлая аппетитная часть девушки в лёгком наклоне. Но этого вполне было достаточно, чтобы джинсы на ягодицах плотно обтянули мышцы и приковали к себе взгляд. Тихо приблизившись, Чимин не сдержался от ухмылки: — У меня дежавю. Суён резко выпрямилась и выглянула целиком. — Не видел молоко? — намеренно проигнорировав его слова, она задаёт отвлекающий и одновременно интересующий вопрос. — Нет, но слева, во втором шкафчике есть капсулы неплохого горячего шоколада. — Спасибо, — кратко отвечает она и, следуя словам, достаёт капсулу, поворачиваясь к нему спиной, принимаясь колдовать над кофемашиной. Суён не оборачивалась, усиленно делая вид, что её интересует процесс переключавшихся функций в аппарате, хотя спину жгло огнём. Она знает, он смотрит на неё очень внимательно. Именно так, как умел смотреть только Пак Чимин. И от этого лёгкая головная боль кажется фальшивкой, чем-то показавшимся, нежели то, как один взгляд придавливал. Она вцепилась руками в столешницу, боясь рухнуть на неустойчивых ногах, чувствуя проникновение под кожу, оголяя её перед ним. Чимин понимает, что она намеренно избегает его, и это удивляет, забавляет и вводит в некую обескураженность одновременно. То эта девочка смотрит с вызовом, то усиленно прячет глаза. Смущаться Суён не умела, хотя, возможно, прежде он этого не замечал. Он снова приблизился, упираясь бедром в край стола, совсем рядом. Суён пришлось сдержаться, чтобы не отстраниться и не вызвать подозрения. Она не хотела, чтобы Чимин видел кое-как прибравшую себя в порядок утром, да ещё и со скверным настроением (он и в будние-то дни не слаще, не то что после пары бутылок шампанского) прицепом. Горячий шоколад струйкой потёк в прозрачную округлую кружку. — Почему ты приехала вчера? — отставив свою чашку, Чимин скрестил руки перед собой и пытливо смотрел. Опять, куда-то вглубь, пробираясь до самых недр. Суён хотелось отвернуть его голову, чтобы хотя бы вздохнуть. Отдышаться ненадолго. — Ты мне не рад? Чимин улыбается. Она не смотрит. До сих пор. Сложно оценить, задевает его или раздражает бестактное игнорирование и отстранённый голос, словно разговор обращают не к нему, а собеседник в виде посуды на столе кажется, намного интереснее, и полностью уводит внимание девушки. И, тем не менее, она продолжила: — Я слышала голос брата. В скверном духе он разговаривает ну уж очень «тихо». Поняла, что что-то случилось. Особенно когда он едва не снёс ворота. И я подумала, что без меня вы бы наделали ещё больших глупостей. Чимин хмыкает так, что у Суён в груди зарождается электрический ток, пробегающий по телу. Ну сколько можно? Когда её уже отпустит этот человек? Каждая новая попытка отстраниться кажется провальней предыдущей. — А как же твоя верная подружка? — Чимин добивается её взгляда. Одновременно колкого, но невероятно чувствительного. В них живёт живой огонёк, который Чимину (вдруг неожиданно) нравится распалять. — Что же вам Хосок так всем не угодил? — Ну как же, мы бережно охраняем нам самое дорогое, а тут появляется чужак. Мне лично обидно, что он видит твоё сонное личико чаще, чем я, — ударяюще по сердцу приподнимается уголок его губы, и глаза мягко прищуриваются. Если Чимин и ангел, то явно падший. Суён необходимо дышать, но с ним рядом не получается. Он забирает всё у неё: воздух, сердце, душу, не оставляя ей ничего. Человек становится опасен, вызывая зависимость к себе. Даже если вот так непроизвольно. — Осторожно, Пак Чимин, иначе вас можно заподозрить, боже упаси, в ревности, — неизвестно откуда взявшимися силами Суён удаётся ответить его же манерой, отзеркаливая эмоции. — Вот только мне интересно, какая степень ревности: как брата, как друга или… неравнодушного парня. Насколько тебя заденет мысль, представив, что Хосок может меня поцеловать, коснуться там, где захочет, снимет одежду, а потом мы бы хорошенечко трахнулись. Она смотрит прямо, как способна только она, при этом не отводя глаза, с вызовом, каким способна бросает только она. Не только же Чимину быть сильным духом. И в этом взгляде требование «Ну же, Чимин, скажи, что тебе неприятно так же, как и ей. Больно так же, как и ей». И ей не будет тебя жаль. Челюсть скрипнула. Ухмылка спала, а взгляд машинально упал на девичьи губы. Нежно-розовые, изящной формы. Он не встречал ещё ни одной с подобной формой. И сам едва сдержал эмоции, соображая, как давно он начал сравнивать других с Суён. Эта мысль звонко щёлкнула, как хлёсткая пощечина. Эти губы могут целовать другие. Другие могут перебирать длинные волосы. И эти другие будут касаться тонкой белой благородной кожи. Эти другие будут видеть, как прикрываются её глаза, как губы приоткрываются при дыхании. Слышать её шёпот, чувствовать её и называть своей. Да ну нахрен! — Не часто ли тема ревности стала всплывать в диалогах? — Острые темы всегда актуальны. Сладкая. Приторно-сладкая улыбка растекается на его губах: — Не с тем ты начинаешь свои игры, малышка Су, — ладонь, незаметно для Суён, коснулась пальцев, двинулась выше к сгибу локтя, плечу и опалила теплом ключицы, устремляясь к тонкой коже шеи. Она снова проигрывает, поддаваясь тонкому влиянию, подчиняясь желанной ласке. Тепло пропиталось внутрь, проникло глубоко и больно вонзилось в солнечное сплетение, разрывая тонкие нити вен. — Я не труслива, чтобы действовать исподтишка. Предпочитаю бить напрямую. — Мне стоит опасаться? — В особенности тебе, Пак Чимин. — Су-у-у, — внезапно прерывая, поканючил Чонгук, пошаркав в кухню и отрезвляя волнующие мысли парочки. Надеясь, возможно, не заметил резко одернувшуюся руку друга. Аромат горячего шоколада приятно распространялся по кухне. Он подошёл к сестре, приобнял со спины, уложив подбородок на узком плече: — А мне что-нибудь сделаешь? Чонгук покосился на Чимина и сильнее сомкнул руки на талии сестры. — Пойду, поищу, во что переодеться у Тэ, — бегло натянул улыбку Пак, не касаясь эмоциями глаз.***
— Не помню, чтобы просил команду поддержки отправиться со мной, — пыхтел Тэхён, поднимаясь по лестнице. — Ты думаешь, я тебя оставлю с ней наедине? О наивный, Тэхён-и, — оскалился Чонгук. — Лучше скажите, какого хрена я с вами тут оказалась, — фыркнула Су. Лестничные площадки спального района — это ещё то местечко, наполненное антисанитарией, вульгарщиной и абсолютной безвкусицей. — А как же командный дух? — хмыкнул Чимин, любезно предоставляя ей руку помощи. Девушка гордо игнорирует и движется дальше, бурча под нос: — Сдох раньше положенного часа. Звонок в дверь разносится по квартирке необычайно громко. Минсо не ожидает и от этого вздрагивает. Совершенно не предполагая, что Тэхён может приехать так скоро. Быстро ополоснув кружку и поставив на сушилку, девушка спешит открыть: — Я же тебе говорила, что не стоило ради этого… — и тут же замирает, не ожидая встретить на пороге всех одновременно. Чья аура совместно уничтожала неподготовленного человека. Три улыбки и один холодный взгляд. — Привет, — пронизывая взглядом, машет Чонгук и первым заходит. Пришлось отступить. Суён не стала разуваться. Скрестила руки на груди, на взгляд предположила, где кухня, хотя тут и предполагать не надо, видно всё, как на ладони, в трущобе, и скрылась там. — Она сегодня не выспалась, — лениво, да и не особо пытаясь, попытался оправдать подругу Тэхён. — Кажется, это твоё, — вложив белого «за-а-йку» в ладонь, он сжал девичью руку и не спешил отпускать, мягко, слишком ласково поглаживая кожу и прямо на глазах у всех. — Спасибо, — но при этом Минсо косится на Чонгука, улавливает допытывающий взгляд и словно читает на его губах «я знаю, что мы делали с тобой наедине». И от этого дурно. Слишком дурно получать двойную дозу их двоих. — Я налью вам чаю или кофе, — жалко пытается вырваться она. Всем места на кухне не хватает, но никто не жалуется. Кажется. Суён, как и под стать королеве, сидела за столом. Но её молчание угнетало бедную девчушку. Надеясь угодить и как-то сгладить неловкость, она решает налить ей чаю в недавно полюбившуюся кружку с весёлым бананом. Она с улыбкой поставила её перед ней с дымившимся зелёным чаем. Взамен не последовало ответа. Чон только прихватила салфетку, протёрла ей ручку и края. — А нам кофе, пожалуйста, — очередь оказалась Чимина сбить неловкость с его приветливой (читать, как мастерски обученной фальшивой) улыбкой. Он облокотился на кухонный гарнитур, подпирая стол тазом, и укоризненно смотрел на Суён. Ну можно же быть хоть немного доброжелательнее, в ответ та только брезгливо губой дёргает. Чонгук сам схватил печенье и медленно пожёвывал его, забавляясь обстановке. Ему не хотелось поправлять сестру. Да и зачем? Девочка большая, сама умеет. Тем более весело, Минсо так старается быть гостеприимной, готова из кожи вон лезть. Да им много не надо. Быстренько поиметь, забрать сердце и скрыться. Се ля ви. — Надеюсь, вы, Минсо, не торопитесь? Мы не отнимем много времени, — отпил Чимин изрядно паршивый кофе. Мысленно сплюнул, вежливо сглотнул. — Мне надо на первую пару поторопиться, но ничего, я успею. — Я тебя подвезу, — Тэхён подмигнул с подоконника, отрываясь от наблюдения за рыжим гуляющим котом. Изящное животное, своенравное, как уменьшенная копия хищника. И лишь одомашненный с помощь ласки, но так и не прирученный до конца. Тэхёну нравится такое сочетание. Но он отвлёкся на более интересную зверушку. — Как нога? — Уже лучше, спасибо, — он замечает, как в неловкости сжимает руки и незаметно прикладывает ладошки к штанам. Так волнуется, бедняжка. — Тогда, я пойду соберусь? И это она, глупышка, спрашивает у них разрешения в собственном доме? Не спрашивает. Сбегает. Уж больно спёртый воздух. Только закрыв двери комнаты и припав спиной к ней, Минсо вздыхает полной грудью и унимает аритмичное сердце. Находиться в тесном пространстве с ними четырьмя опасно для здоровья, Минздрав предупреждает. И как её подруга выносит их спокойно, надо взять бы пару мастер-классов. Спохватившись, студентка быстро переоделась и начала скидывать вещи в рюкзак, бережно вернув вначале пропажу на место, как мелкого проказника. Только Минсо было неизвестно, какой тайной наделён её зайка, каким связующим звеном он оказался, как именно он привёл их в дом. Маленький пушистый предатель. Дверь отворилась без стука, на что девушка резко обернулась. Суён хмурила брови и морщила нос. Словно всё здесь вокруг вводило в немой ужас и ей хочется отмыться в антисептике. — Тут есть туалет? — спрашивает она. — Конечно. Маленькая дверь у входа, рядом с входом. — А там есть… — Всё необходимое. Да. Суён кивает, но комнату покинуть не спешит. Девушка прошлась, остановившись возле шкафа, прямо напротив платья с благотворительного вечера. С последнего раза на нём не было ещё зелёных пятен травы. Минсо тихо подошла, вставая рядом: — Отстирать пятна ничем не получилось, — зачем-то начала она отвечать на не заданный вопрос, — а сдавать в химчистку как-то рука не поднимается. Глупая ситуация. Наверно, ты тогда была права. — Это абсолютно не твой фасон. Можешь смело сжечь это платье, — если Минсо думает, что ей жаль, то грубо ошибается. Для Суён эта Ми вообще никак. Серая. Невзрачная. И если бы не игра этих идиотов, никто бы и впредь не знал её имени. Вообще об существовании. Именно так она думала, но никак не могла понять, почему отвечает, пускай холодно и отстранённо, но при этом находясь в комнате этой простушки. — Откуда у тебя этот слоник? — сестра Чона подходит к тумбе, проводит по узорам игрушки ногтем. — Это подарок. — Видимо, настолько важный, раз ты его так не бережёшь, — она колит по больному, подняв взгляд из-под ресниц, иронично усмехается и едва не сталкивается на выходе с Тэхёном. Молодой человек отступил в позе джентльмена, пропуская даму. Она что-то буркнула про позёра и скрылась. Минсо невольно захотелось последовать за Су. Она же тоже девушка, и в её компании комфортнее, несмотря на специфичность характера. Но больше сказывается смущение в перспективе уединения с Тэхёном здесь в её комнате. Прямиком глаза в глаза, пробивающих до самой чувственной точки. А Тэхён стоит и улыбается этой своей блядской улыбкой, читая все её мысли, словно зная, какое оказывает впечатление. Почему словно? Он это прекрасно знает. Поэтому и забавляется с невинностью детской шалости. Не детский уровень, это девочка ещё не готова познать. Всё будет, но позже. — Пришёл узнать, в порядке ли ты, — медленно, грациозно, скопировав манеру рыжего кота, он зашёл и подошёл близко. От него ещё пахло выпивкой и кофе, странно, но Минсо нравится. И то, как стоит близко, тоже. Хотя и считает это неправильным, особенно когда буквально вчера губы другого касались совсем недалеко отсюда, а сам он буквально за стенкой. В её голове бардак! — Да, наверно. — А мне вот всё интересно, когда ты уже начнёшь смотреть мне прямо в глаза, — совсем тихо, едва ли не у самого уха, опаляя мочку, сказало его дыхание. Минсо поддаётся, она смотрит, ещё неуверенно, но поднимает взгляд, всматриваясь в победный огонёк в глазах, обворожительную родинку на носу и невесомую улыбку с… — У тебя рана, — распахиваются девичьи глаза. Непроизвольно рука коснулась его, палец едва коснулся губы рядом с трещиной. И откуда в ней столько тревог и переживаний. А в ней этого много, на целый мир хватит. И в этом вся искренность и непорочность цветочницы. В таких порывах и сопереживании к тому, кто это не заслужил. Когда до Минсо доходит, что она творит, старается быстро убрать руку, но у Тэхёна с реакцией всё в порядке. Она безупречно рассчитана на два шага вперёд. Ладонь накрывает сверху и прижимает женскую ручку, опаляя собственным теплом нежную кожу. — Можно я обработаю? — с придыханием Ми не может оторвать глаз от того, как ладонь утонула в мужской, как пальцы так близко касаются губ, накрывают щеку и скулу. Как всё это придаёт маленькому невинному жесту оттенки интимного. — Мне и так хорошо. Очень хорошо, Ми. Шепчущие губы близко, пронизывали личное пространство. Тэхён хотел лишь одного, она же возжелала всё, словно в бреду дурных фантазий. И даже истерично пищащая совсем неподалёку совесть, «ведь это неправильно», не пробивала наложенных чар. Наверно, то же самое испытывает жертва вампира, прежде чем он вонзит клыки в шею? Нет. То же самое испытывают глупенькие девочки, прежде чем окончательно окунуться в игру. Принцип тот же, только вонзаются они куда глубже и куда больнее. Минсо считает, это добровольно, и только им известно, что принудительно. Если Тэхён бьёт, то до конца. Выбивает дух даже из закормов. А если и планирует заселиться в сердце, то целиком. Он не привык делиться, даже с лучшим другом.