Глава 16
14 июня 2019 г. в 13:44
Чонгук спал как убитый. После того, как Даяна была высажена, парень поехал прямиком к Тэхёну, оставил машину в гараже, а сам завалился на заднее сиденье, открыв окна, чтобы можно было дышать. Ким, как только увидел машину, а затем и спящего парня в нём, лишь покачал головой.
— Мог бы и ко мне подняться, дурень, — он открыл заднюю дверцу и кинул на друга плед, затем зайдя в салон, согнувшись в несколько раз, и укрыл парня, чтобы ему было не так холодно. Осенью в гараже пахло сыростью, да и вообще помещение для хранения машин не предназначено для того, чтобы люди спали там.
— Не хочу никуда подниматься, я слишком пьян для этого, — пробормотал Чон, натягивая плед до самых ушей. — Не блокируй только дверцы, а то вдруг блевать начну.
— Засрёшь мне гараж — тебя не только хозяин прибьёт, а ещё и я тебя закопаю, понял? — дождавшись еле слышного «угу», Тэхён выпрыгнул из салона, зябко ёжась. Всё же прохлада в помещение просачивалась, и Чонгук совершил большую ошибку, оставшись в машине.
Чонгуку снились странные абстрактные сны. То будто светомузыка ударяла по глазам, но время от времени она исчезала, являя взору чьё-то подтянутое тело, которое так и хотелось тронуть рукой. Но как только Чон тянул руку, образ распадался на миллиарды частиц, обвивая его тело запахом лаванды. Проснулся он полностью после того, как взглянул галлюцинации в глаза-омуты, которые хитро сощурились, а губы этого силуэта что-то говорили: сладко-манящее, заставляющее верить, внимать, будто речи змея-искусителя.
— Чёрт, — прохрипел парень, натягивая плед на глаза. — Опять домой не заскочил…
Чонгук сел, взъерошивая волосы, которые следовало уже хорошенько вымыть, и стал складывать одеяло, ведь его надо вернуть владельцу. Огляделся. Да, действительно, он в гараже, а это значит, что где-то в прилегающем помещении находился Ким Тэхён, который явно его накормит, потому что желудок пустой, да и голова тоже. Он помнил, что рядом с ним находилась сумка с деньгами, и, о чудо, она действительно лежала рядом. Схватившись за ручку, Чон открыл дверцу, не забыв прихватить все вещи, что оставил в машине. Заблокировав её, он пошёл, выдыхая через нос, к двери, которая, как он помнил, вела в длинный коридор, который соединял гараж и несколько расположенных рядом маленьких домиков. Тэхён жил в самом конце, а до этого конца ещё бы дойти без происшествий.
Постучав в нужную дверь два раза, Чон зашёл, позёвывая, сразу же вытирая ноги и предпочитая не снимать обувь — тапок всё равно не было, а пол у Тэхёна без подогрева, к сожалению, жильё в аренду, за работу, жизнь продана за любимое занятие. Почти что стритрейсерство. Но Тэхён не был настолько отбитым, чтобы вдавливать педаль газа за деньги. Не дай бог ещё занервничает.
— О, проснулся, сеульский гонщик, — знакомый готовил лапшу, изредка её помешивая. Чонгук кивнул, скидывая сумку с деньгами на пол, а ключи кинул на кухонный стол, совсем не заботясь о том, грязно ли там, пролито ли что-то. Ким укоризненно посмотрел на друга. — Ну что, сможешь себе налить кофе и сделать бутерброды, или мне за тобой поухаживать?
— Сейчас, постараюсь… только можно ли воспользоваться душем? — получив на свой вопрос кивок, а также «возьми моё нижнее бельё, оно на стиральной машине лежит», Чонгук пошёл к двери, которая вела в ванную комнату, попутно снимая цветастую куртку, которую зачем-то надел на заезд. Наверно, чтобы он не потерялся в сотне корейцев-болельщиков. Либо специально, чтобы полиция его сразу же заметила.
Стянув с себя всю одежду, Чонгук с наслаждением забрался в душевую кабину, сразу включая воду и подставляя напряжённое тело под чуть тёплые струи. Взял шампунь Тэхёна, намылил волосы и хорошенько смыл пену, одновременно делая так, чтобы мыло не попало в глаза. Пару раз помотав головой, чтобы избавиться от навязчивой сонливости, прополоскал рот и вымыл лицо, чтобы избавиться от излишней припухлости.
Вода стекала по подтянутому телу, смывала всю грязь прошлого вечера: и касания разных девушек к его мускулистой спине, и ощущение ладони Грязной Даяны с губ. Даяна… она странная. Странная и притягательная, из категории тех девушек, что заманивали своей молчаливостью, а потом топили в своём омуте со сладкой улыбкой. За такими девушками хотелось идти, даже если они всунут твою шею в петлю, ты всё равно будешь ею поражён. Неудивительно, что Хосок как положил на неё глаз, так до сих пор с ней везде ходил. Не с девушками из эскорта, о которых забудет через пару секунд, не с другими танцовщицами, которые тоже весьма харизматичны, а именно со своей бывшей, которую, по канону, должен ненавидеть и называть шлюхой.
Вытирая волосы, уже одевшись, Чонгук шёл на кухню, где Тэхён, к восхищению младшего, всё же сервировал стол и даже налил обоим парням по чашке чёрного кофе. Одновременно с этим Ким говорил с кем-то по телефону, нежно улыбаясь, будто общаясь с девушкой. Когда он увидел друга, то кивнул и небрежно откинул волосы назад. Девушка. Точно девушка.
— Я тебе потом перезвоню, а то сейчас помру, если не поем, — сбросил вызов и слегка улыбнулся, так как в обозначении контакта стояло нежное «Чеён-и», а на фотографии была изображена такая же нежная, под стать имени, девушка с каштановыми волосами и милой улыбкой, которая бередила сердце Тэхёна уже не первую неделю. Парень положил телефон на подоконник и присел напротив Чонгука, взяв в руку палочки и уставившись на парня, который держал практически мокрое полотенце на плечах. — А теперь повесь в ванную полотенце сушиться. Завоняет.
— Хорошо, хён.
Спустя некоторое время парни уже сидели за столом и поедали лапшу, время от времени прерываясь на разговоры. Именно благодаря таким перерывам Чонгук узнал, что совсем недавно Тэхён познакомился с одной очаровательной девушкой, с которой хотел бы поначалу дружить, помариновать себя, а потом посмотреть — понравится ли она ему настолько, чтобы он предложил ей встречаться. Ким всегда прощупывал почву, прежде чем соваться в омут — он действовал осторожно, порой холодно, но узнавал о своей избраннице практически всё, кроме номера банковской карты, успешно знакомился с лучшими подругами и её родителями, а потом мог как бы между словом предложить встречаться. Тактика всегда срабатывала. Даже расставаясь, он поддерживал тёплые отношения со своими бывшими, никогда ничего не говорил плохого, порой даже проводил с ними время, лишь бы занять себя чем-нибудь.
— И откуда у тебя такая модная сумка? Что, деньги девать некуда, теперь ты у нас будешь самым стильным парнем на районе? — Ким ухмыльнулся, показывая на спортивную сумку, в которой лежали деньги. — Или ты там прячешь динамит, чтобы подорвать мой дом к чертям собачьим?
— Смешно-смешно, — Чонгук скрыл лицо за огромной кофейной кружкой. — Я вчера на заезде выиграл десять миллионов, как думаешь, кто такой дебил и просто не перевёл мне выигрыш на карту? Конечно же, чёрт побери, мой хён.
— Да ну, правда, что десять миллионов? — Тэхён подорвался к сумке, расстёгивая молнию, и ахнул. — Ничего себе. Никогда не видел за раз десять миллионов.
— А теперь увидел, — Чонгук отложил приборы и откинулся на спинку, согревая пальцы горячей кружкой. — Можешь пересчитать? Я хочу точно убедиться, что не ошибся ночью и там точно десять миллионов вон.
Буквально минуты две Тэхён шуршал купюрами, быстро считая себе под нос. Он не пропустил ни единой воны, заботливо потом складывая обратно, а потом показал двумя пальцами число, загнув один мизинец. Чонгук насторожился и нахмурился. В смысле девять? Их же было десять.
— Я ничего не брал, как видишь, — Тэхён уже мыл посуду, а Чон курил в форточку, обдумывая всю ситуацию. — Либо Хосок такой гений математики, что ошибается на целый миллион, либо у тебя их кто-то украл. Ты вообще что-нибудь с этой ночи помнишь?
Чонгук затянулся снова, выкидывая окурок в окно и выдыхая дым туда же. Затем достал из кармана мятную жевательную резинку, чтобы сбить неприятный запах из рта, и присел на стул, в задумчивости сверля белоснежную стену. Несомненно, было десять, стало девять. Кто-то себе их прикарманил, когда парень ненадолго заснул. На официанта он гнать не стал — они обменялись контактами, этот парень ему понравился. Не было в нём ничего, что бы говорило всем, мол, он вор, он плохой человек.
Достав телефон, парень набрал сообщение Чимину, надеясь, что он вскорости ответит, ведь было уже два часа дня, а это значило, что большинство жителей Сеула давным-давно работали. Невероятно, но ответ пришёл буквально через пару минут, будто всё это время Чимин то и делал, что караулил, выжидал. И всего несколько слов, явно торопливо набранных, вынудили Чонгука вспомнить все самые грязные ругательства, что он только знал в собственном языке.
«Я видел, что деньги забрала та девушка, что пришла, когда ты очнулся. Она взяла деньги и убежала».
— Мерзкая воровка, — рычал Чонгук, чувствуя, как глаз начал дёргаться, а руки сжали телефон, будто стараясь выдавить из него в реальный мир все слова, что буквально только что написал Пак Чимин. — Ну, держись, Грязная Даяна. Ответишь за всё, что ты наделала.
Тэхён испугался сначала, а потом дал подзатыльник младшему, чтобы тот не ругался. «Эй, хён!» последовало незамедлительно, и Чон взглянул огромными обиженными глазами на старшего, который лишь покачал головой и вернулся к грязной посуде.
— Чонгук, украла миллион у тебя — значит, на то были причины. Обдумай своё поведение и не смей называть женщин такими грязными словами, которыми ты только что назвал эту… Даяну? Впрочем, неважно. Уважай женщин. От тебя я меньше всего ожидал услышать такие слова.
— Прости, хён. Но… — поймав взгляд а-ля «сдерживайся для своего же блага», Чонгук замолчал. С этой Даяной надо связаться, а для этого нужно заглянуть к Хосоку в клуб, нагырчать на него и выведать адрес этой девицы. — Спасибо за еду. Я, пожалуй, поеду к своим, а то, небось, волнуются.
— Давай, до скорого.
Чонгук взял все свои вещи и вышел за дверь, вновь оказываясь в коридоре. Стояла тишина, только чуть-чуть потрескивали лампочки над головой. Перепады электричества здесь случались нередко, в то время как в гараже с электричеством всё обстояло куда лучше. Пройдя коридор, одновременно с этим заметив ещё одного автомеханика и раскланявшись с ним, Чон вышел в гараж, сразу же снимая свою машину с сигнализации. Кинув спортивную сумку на заднее сиденье, дабы не светить ею перед всеми, а сберечь от всего, сел на водительское место и завёл машину, резко выходя из неё и открывая гаражную дверь. Вскоре, как он выехал, операция повторилась, и уже порядком измученный Чонгук выехал на трассу, вливаясь в шумный поток автомобилей. Решив, что заедет к Хосоку ближе к ночи, чтобы застать там и Даяну, если она работала, парень повернул на другую улицу, чтобы добраться до дома. Надо хотя бы деньги закинуть и Хёнгу обнять, которая вновь спросит, когда братик снова будет дома. Она по нему скучала. Она его любила и ждала.
Дети — самые искренние существа на свете. Они редко лгали, если любили своих старших или младших братьев или сестёр, своих родителей. Только вот отца она боялась сильнее, чем огня, сильнее, чем потери своего оппы. Хёнгу — милая малышка, маленький лучик солнца, что помогал парню выдержать все, даже самые тяжёлые времена. Она не создана для всего того, через что прошёл Чонгук.
Сейчас у него были деньги, чтобы обеспечить свою сестрёнку и мать жильём и едой на месяц. Сам будет вдвое чаще участвовать в заездах, не покажется на глаза отцу и проживёт счастливо. Прикрыв глаза, когда припарковался, упёр лоб в руль. Надо бы помолиться, а то отец три шкуры сдерёт, если увидит его. Не хотел Чонгук снова сплёвывать кровь, а потом через силу улыбаться и хрипеть, что всё нормально, да, там в груди что-то щекочет, вероятно, ребро сломано, но ничего страшного, заживёт, как на вшивой псине. Хотя, какое там. Юнги, как увидит согнутого в три погибели парня, сразу же погонит в больницу, дабы не было осложнений. Либо Тэхён вставит мозги на место и тоже доставит в больницу, затем выкуривая пачку за пачкой вишнёвые сигареты.
Вздохнув и вынув ключи из замка зажигания, парень взял сумку, выйдя из машины, заблокировал её и пошёл к своему дому. Поднимаясь по лестнице на свой этаж, он думал, что никого не будет в квартире, он тихо оставит деньги и свалит куда подальше, хоть к Юнги в Итэвон. Но он ошибся — как только дверь открылась, Хёнгу налетела на парня с объятиями, утыкая маленькое личико ему куда-то в живот. Соскучилась. Ждала.
— Оппа, не смотри на меня, хорошо? — после этих слов парень насторожился и опустился на корточки, пытаясь посмотреть на свою младшую сестру. Она старательно отводила лицо, прятала руки, и когда Чонгук подхватил девочку на руки, закрывая дверь на замок и идя на кухню, дабы, если что, сразу же замазать синяк на локте от падения или царапину на щеке при неудачном чесании, Хёнгу неожиданно расплакалась. — Оппа, прошу, не смотри!
Но девочка уже была посажена на стул, а Чонгук ужасался, вглядываясь в красивое, но сморщенное из-за плача лицо сестры. На её руках расплывались заживающие синяки, губы были обветрены, в их уголках запеклась кровь, которую Хёнгу предпочитала не трогать. На лбу были царапины, а на скуле располагался цветастый пластырь с Железным человеком, который, помнится, Чонгук покупал месяца два назад. Сердце задрожало, а кровь забурлила в жилах, потому что он понял, кто всё это натворил. Понял, кто обидел маленькую девочку. Чтобы скрыть свой гнев, он притянул Хёнгу к себе, обнимая, и чувствовал, как вздрагивали её плечи.
— Это сделал папа? — мягкость так и сочилась из его голоса вопреки облику, который готов был рвать и метать.
— Да, — девочка шмыгнула носом, а потом сморщилась. — Это сделал папа.