Завоеватель

      Это был долгий, изнурительный день. Раскаты грома прекратились, как и дождь, но редкие постукивания капель за пределами шатра всё ещё доносились до слуха мужчины. Он подошёл к большому зеркалу, приподнимая край окровавленной, мокрой насквозь рубахи, и повернулся боком, осматривая поражённый участок кожи под рёбрами. «Проклятый старик!» — выругался про себя лорд, отбрасывая грязную сорочку в сторону. Рана покрылась красно-коричневой коркой по краям, но из центра продолжала вытекать тонкими струйками кровь, смешиваясь с грязью на теле, оставшейся после многочисленных падений в этой битве.       Из небольшого сундука, стоявшего на столе, мужчина достал закупоренный флакон и несколько повязок. Когда раствор попал на ткань, обагряя её, та слегка задымилась и зашипела, а жидкость начала пениться, превращаясь из красной в густую, белую массу. Воин приложил это снадобье к ране, которую тут же начало щипать и стиснул челюсти. Кожу будто обдало огнём и солью, кровь закипала внутри. Когда жжение немного стихло, мужчина обмотал повязку вокруг туловища, перевязывая увечье и представляя завтрашнюю боль, когда её придётся сменить. Он вновь осматривал себя в зеркало, пытаясь увидеть, нет ли где подобной раны. Большая часть тела была изрезана, с засохшими кровоподтёками, синяками и ссадинами. «Царапины. До свадьбы заживёт» — ухмыльнулся он про себя и подошёл к большой деревянной бочке, наполненной ледяной водой. Мужчина набрал полные ладони, смывая с лица кровь, пот и грязь, но этого показалось ему мало. Он опустил голову в бочку, чувствуя, как боль постепенно стихает, будто застывая, и вынырнул. Вода стекала по спине, густые чёрные волосы, обычно зачёсанные назад, стали прямыми, а с бороды прохлада струилась по шее и телу. Почувствовав долгожданное облегчение, воин зачерпнул её ещё немного, смывая оставшуюся грязь и кровь.       Вернувшись к столу, у которого стоял один из пылающих очагов, он достал пергамент и обмакнул перо в чернила.       «Брат, Штормовые земли теперь твои. Последний Дюррандон по мужской линии пал на поле битвы от моей руки. Королева Рейнис цела и сохранна. Она отважно сражалась и, скорее всего, без неё и Мераксес почивший Аргилак разбил бы нас. Ворота Штормового предела…       — Лорд-командующий, — раздался голос одного из солдат. Юноша вошёл в просторный намёт, держа поднос, накрытый металлической крышкой и винный графин. — Позвольте.       — Да. Оставь на столе, Криденс, — ответил воин, промокнув влажные волосы и бороду куском грубой ткани.       — Слушаюсь, милорд.       Его чёрные, как морская пучина глаза, вернулись к пергаменту.       «Ворота Штормового предела…       Совсем рядом послышался грубый мужской смех, чьё-то мычание и звон цепей. Мужчина отложил перо в сторону, прислушиваясь и стараясь разобрать слова.       — … прибыли с даром, — донеслось до командующего вместе с очередным бряканьем цепей.       В следующий момент кто-то вошёл в шатёр. Четверо мужчин предстали перед его взором. На их нагрудниках виднелись трёхглавые драконы, и двое, что шли первыми, вели вместе с собой девушку. Её руки были скованны за спиной, цепь также плотно облегала и ноги, рот был перевязан тряпкой. Длинные, иссиня-чёрные волосы взлохмачены, большие глаза с ненавистью и презрением смотрели на стоявшего перед ней, а грудь тяжело вздымалась. К слову, девушка была полностью нагой. Один из тех, кто вёл леди, подтолкнул её вперёд, но она рухнула вниз.       — Лорд-командующий, — кивнул солдат. — Позвольте вручить вам этот подарок, — он потряс цепью, чем вызвал недовольное мычание девушки, сидевшей перед ним на полу.       — Вы это сделали? — спросил воин с чёрной бородой, слегка нахмурившись. Его густые брови сдвинулись, образовывая складку меж них.       — Девчонку выдали её же люди. Коннингтон, Селми и Роджерс, — хрипло пролаял другой брат по оружию под одобрительные смешки. Однако командующий не смеялся.       — Оставьте нас, — приказал он, не взглянув на солдат.       Мужчина наклонился к нагой девушке, осторожно убирая ткань из её рта, и произнёс своим баритоном гораздо мягче, нежели ранее:       — Меня зовут Орис Баратеон, миледи.       Она угрюмо молчала, тряхнув копной волос, стараясь прикрыть ими грудь. Лорд-командующий усмехнулся, освобождая руки леди от металла. Она с облегчением выдохнула, потирая покрасневшие запястья, и болезненно поморщилась. Бледная кожа пылала, от прикосновений стало ещё хуже, а девушка едва сдержала себя, чтобы не издать ни звука.       — Вам больно? — вновь послышался голос Баратеона. Он держал в руках тёплый чёрный плащ и бережно накинул его на худые плечи гостьи. Леди вздрогнула, ощутив его горячее прикосновение к коже, и метнула гневный взгляд синих глаз, пока воин освобождал её ноги.       — Позвольте, — мужчина протянул ей руку, в надежде помочь встать с холодного брезентового пола.       — Мне не нужна твоя помощь, бастард, — она выплюнула эти слова ему в лицо, поднимаясь самостоятельно и плотнее кутаясь в плащ.       Взгляд дочери Дюррандона не выражал ни капли благодарности за проявленную доброту. Она лишь тяжело дышала, метая молнии, и бесстрашно расправила плечи, стоя напротив врага.       — Бастард, — усмехнулся Орис сквозь густую бороду. — Если вы хотели унизить меня, миледи, придумали бы что-то поумнее.       — Я королева, — процедила девушка, горделиво подняв подбородок.       — В моём плаще, — подметил командующий, указав на плотную согревающую материю.       Баратеон впервые увидел свою несостоявшуюся невесту. Когда её отец ответил отказом на предложение Эйгона выдать дочь за его брата, Аргилак Дюррандон, старый гордец, отрубил посыльному верхние конечности до самой кисти, оставив вместе с ними в шкатулке записку: «Только эти руки получит твой бастард». Король, будучи в гневе от отказа, дал Орису большую часть своего войска и любимую из двоих жён — Рейнис, с её великолепной драконицей, приказав завоевать Штормовые земли. Армия Аргилака была вдвое больше даже без учёта конницы, но, не смотря на их численность, Баратеон победил, сразив последнего из династии Дюррандонов. Но не последнюю.       Орис жадно смотрел на стоящую перед ним девушку. Он видел множество женщин — северянки, южанки, лиссенийки, итийки, ленгийки. Как и все мужчины, некоторое время, был очарован неземной валирийской красотой сестёр, но никогда не видел такую. Чёрные волосы до самого пояса отдавали синим свечением, из-за чего глаза похожие на два сапфира и окружённые россыпью густых ресниц сверкали ещё ярче. Такие же чёрные изогнутые брови придавали лицу лёгкого высокомерия, как, должно быть, и подобало всем царственным особам. Впалые щёки, небольшой, ровный, в отличие от её отца, нос и припухшая нижняя губа — всё это привлекало Баратеона. Даже полный презрения и ярости взгляд.       — Должен сказать, я рад наконец-то встретиться с вами, леди Аргелла, — произнёс он, чувствуя, как рана вновь начинает пульсировать. — Пусть даже при таких печальных обстоятельствах.       — Печальные обстоятельства? — повторила девушка, не веря своим ушам. Она сделала шаг навстречу командующему и замерла. — Ты убил моего отца, ты отнял мой дом, ты…       — Связал вас и бросил обнажённую под ноги врагу? — спросил воин, кивнув на одеяние девушки, что открыло её длинную стройную ногу до самого бедра.       — Трусы, неспособные принять власть женщины, — прошипела леди, махнув полами плаща, и слегка стыдливо отвела взгляд.       — Они не хотели участи Харрена Хоара и вашего отца.       — Зачем ты сделал это? — внезапно спросила девушка, пронзая Ориса ледяным взглядом.       Мужчина замолчал на мгновение, изучая изменившуюся в лице гостью. Если раньше она была в ярости, то сейчас в её голосе промелькнула боль и скорбь. Возможно, из-за плохого освещения Орису привиделись слёзы в её глазах.       — Идёт война, миледи, — пояснил командующий. — На войне принято убивать.       — Война? Это бойня, а не война, — вновь выплюнула Аргелла, смахнув волосы с лица. — Твой безумный брат захватывает королевство за королевством и благодаря своим ручным убийцам и крылатым тварям преуспевает в этом.       — Эйгон всегда был амбициозным, — так же спокойно, как и ранее, произнёс Баратеон.       — Скольких детей он осиротил? — настаивала на своём девушка, чья грудь тяжело вздымалась. — Сколько женщин овдовело и было изнасиловано его солдатами, которым эта так называемая война разгорячила кровь?       — Сотни. Тысячи. Сложно сказать.       — Дорнийцы убили мою мать, — внезапно сказала Аргелла с той же нотой скорби. — Из-за этого отец начал войну, где покарал виновных и отомстил за неё. Ради чего начал воевать твой Эйгон?       — Ради власти, полагаю.       — Это низко. Его поступки недостойны правителя, — осуждающе произнесла леди. — Хорошо, что мне не придётся жить в мире, построенном твоим королём на костях.       — А ваш отец не сдался так легко, — вновь ухмыльнулся Орис, глядя на неё сверху вниз.       — Я могу взять меч, но какой в этом смысл, если ты оборвёшь мою жизнь. Или одна из твоих королев скормит меня дракону?       — В драконе нет никакой необходимости, — вкрадчиво произнёс Орис, вплотную подходя к девушке. Он чувствовал её напряжение, её дрожь, чувствовал горячее дыхание на груди. Командующий поднял руку и указал на стол. — Ужин.       Аргелла подняла взгляд. Чёрные, подобно ониксу, глаза Баратеона отражали в себе пламя очагов. Девушка макушкой доставала ему до плеча, если бы в этот момент у неё был отцовский кинжал, то командующий не ухмылялся бы так, наслаждаясь своей властью. Всего один верный удар оборвал бы его жизнь, и узурпатор остался бы без верного слуги, окружённый сварливыми сёстрами-жёнами. Это не решило бы проблему с крылатыми тварями, но она бы сделала хоть что-то, чтобы отомстить за отца.       — Не любите рыбу? — услышала леди, оторвав взгляд от нетронутой тарелки. — Я вот не люблю, — сказал Орис, разливая вино по кубкам. К ужину он облачился в чистую рубашку.       — Зачем тогда её приготовили? — спросила Аргелла, наблюдая, как Баратеон выбирает оставшуюся большую кость.       — Приходится мириться со многим, что я не люблю, — просто пояснил командующий, поливая филе тёмным соусом. — Когда я был мальчиком, я подавился рыбной костью. Отец говорил, что я уже начал синеть, когда её удалось достать. Прошло много лет, но моё отношение к рыбе осталось неизменным.       — Кто спас тебя? — произнесла леди, но ответ уже знала заранее.       — Эйгон, — подтвердил догадку воин, поливая и её филе. — Так значительно вкуснее. Брат вытащил кость, пока Висенья задыхалась со смеху, а Рейнис кривила своё прекрасное личико в отвращении.       — Какая милая семья, — хмыкнула Аргелла, пробуя кусок хорошо прожаренной рыбы. Так действительно было вкуснее. — А твоя мать? — спросила она, но ответа не получила.       Орис задумался на мгновение, уставившись стеклянным взглядом в очаг, и осушил чашу до дна, наливая себе ещё. Ужин проходил в полном безмолвии, лишь скрежет приборов и звук льющегося вина раздавался в шатре командующего. Бывшая принцесса бросала тревожные взгляды на врага, но он будто забыл о её присутствии, чем непременно задевал свою гостью. Несколько раз Аргелла хотела прервать молчание, да хоть накричать на неотёсанного бородатого мужлана, но что-то мешало девушке сделать это. Возможно, всё дело было в промелькнувшей в глазах Ориса тоске. А возможно она не хотела тратить оставшиеся силы и уделять внимание порочному бастарду.       — Я хочу почтить память о вашем отце, миледи. Он сражался храбро и отважно, а погиб с мечом в руке, как того и хотел, — произнёс Баратеон по завершению ужина.       — Сражённый бородатым выскочкой, — едко процедила девушка, скрестив руки на груди.       — Что касается вас, леди Аргелла, — командующий пропустил её фразу мимо ушей, произнеся с нажимом. — Я не желаю вам смерти. Напротив, я хочу предложить вам долгую жизнь в вашем доме. Его у вас не отнимут, если вы согласитесь стать моей женой.       В шатре вновь повисло молчание. Как ему хватило наглости заикнуться о подобном? Чтобы она, Аргелла, наследница Аргилака Дюррандона и потомок Дюррана Богоборца, законная королева Штормовых земель, стала женой бастарда? Неслыханно!       Однако, на миг ей представилась хорошо знакомая просторная септа Штормового Предела, нежное платье василькового цвета, что так был ей к лицу, и высокий, крепкий жених с этой жутко раздражающей густой бородой, улыбающийся и любящий.       Любовь. Какое, казалось бы, простое чувство. Чувство, которое не испытывал к ней ни один мужчина. Ни отец, ни проклятый богами Роннел Коннингтон, что первый набросился на неё и сдал врагу. Никто.       — Мой отец ответил отказом на это предложение, — сказала она после минутного молчания.       — И теперь я спрашиваю вас, — Баратеон развернулся лицом к леди, выжидающе глядя.       — Меня ты тоже убьёшь, если я не соглашусь? — Аргелла вскинула бровь, слизывая с губ терпкий винный привкус.       — Вы политически выгодная партия со всех сторон, миледи. С дочерью Аргилака штормовые лорды охотнее проследуют за Эйгоном.       — Я видела, как ты смотрел на все мои политически выгодные стороны, бастард, — послышался едкий смешок, и девушка, довольная собой, сделала ещё несколько глотков, чувствуя, как по телу разливается приятная тяжесть.       В этот раз ониксовые глаза отреагировали на оскорбление. Баратеон подвинулся практически вплотную, бархатно произнеся, но с плохо скрываемым недобрым шипением:       — У вас сложилось ложное впечатление, что это дружеские переговоры, но уверяю — это не так, — тихо рассмеялся Орис, но взгляд его улыбка не тронула. — Аргилак отказал выдать твою руку, но что мешает мне взять любую часть прямо сейчас?       Ответом на это была звонкая пощёчина. Глаза Аргеллы расширились, ноздри вздулись, а нижняя губа задрожала от гнева. Она схватила нож, покоившийся на её тарелке.       — Да как ты посмел?! — взревела разгневанная штормовая королева, намереваясь ударить бастарда ещё раз, или полоснуть сталью, но тот был проворнее и схватил её запястье, крепко стиснув пальцами.       В этот раз сдержать крик Аргелла не смогла. Она застонала от боли, что обожгла натёртую железом кожу и зажмурилась, чувствуя, как хватка Баратеона ослабевает. Девушка слышала звук отодвигаемого стула, шаги, какое-то клацанье и снова ощутила прикосновение к руке. Когда леди открыла глаза, она увидела бастарда, что вернулся на место, держал её за локоть и обрабатывал поражённое место мазью. Она приятно холодила раздражённую кожу. Орис обмотал запястье повязкой, приступая ко второму. Боль стихала с каждым касанием этих одновременно мозолистых и нежных рук. Командующий был невозмутим и расслаблен, что повлияло на взбешённую Аргеллу, и та чувствовала себя гораздо спокойнее. Закончив с этим, Баратеон прикоснулся к ноге гостьи, от чего девушка напряглась и хотела, было, отстраниться, но пронзительный взгляд блестящих чёрных глаз мужчины вынудил её повиноваться. Лодыжки леди покоились на коленях Ориса, пока тот обрабатывал их и обматывал повязками.       Когда с медицинскими процедурами было покончено, Баратеон смыл остатки мази с рук и вернулся к своей гостье.       — Спасибо, лорд-командующий, — на полтона дружелюбнее, чем ранее, произнесла Аргелла.       — Всегда рад, миледи.       — Моё согласие на ваше… предложение даст мне возможность вернуться домой? — девушка встала из-за стола, мечтательно глядя на выход из шатра.       Вновь раздались звуки продолжения бури, от чего леди недовольно застонала. Снаружи было мокро и сыро, у неё не было даже обуви, а здесь, в шатре врага, было тепло и в какой-то степени уютно. Видимо, придётся остаться в военном лагере этого бородатого невежды на ночь.       — Я возьму знамя и девиз Дюррандонов, чтобы почтить память о вашем отце, но отныне в Штормовом Пределе будут Баратеоны, — Орис приблизился к ней, заглянув в сапфировые глаза, и тихо произнёс. — Я твой лучший шанс на спасение. Эйгон не будет так милостив.       — Зачем тебе это? — развернулась к нему лицом Аргелла. — В пекло политическую выгоду, ты можешь взять любую. Твой брат добьётся своего и без дочери Дюррандона.       Баратеон улыбнулся и поджал губы. Едва ли не впервые взгляд девушки не выражал глубокой неприязни.       — Мне не нужна любая, — коротко пояснил он.       Спустя время последняя штормовая королева устроилась в постели командующего, а сам он, несколько позже, расположился на кушетке. Задержало воина недописанное письмо.       «Ворота Штормового предела теперь открыты для тебя. Леди Аргелла впоследствии станет Баратеон, что обеспечит большую поддержку здешних лордов. Я поздравляю тебя, брат, это ещё одна победа.

О.»

      Перечитав и свернув свиток, мужчина вернулся к своему месту ночлега на эту ночь. Пришлось улечься набок и поджать ноги, чтобы как-то разместиться, пока царственная Аргелла наслаждалась мягкостью и теплотой ложа капитана.       — Спокойной ночи, миледи, — раздался голос мужчины, когда догорел последний очаг.       — Спокойной ночи, — сонно произнесла леди. — Бастард.       Орис рассмеялся и спорить не стал.