Послушное счастье.

"Оу, значит, будучи хорошей служанкой, ты готов сделать для меня все-все?" - чернобурая антропоморфная лисица, сидевшая в своем рабочем кресле, задумчиво хмыкнула, обдумывая собственные слова и стараясь найти им самое достойное применение. Через мгновение же, найдя интересное для себя решение, она отложила электронное перо, и, разминая кисти своих рук, отвела взгляд от экрана монитора и повернула свою голову, переводя свой взгляд к лису, чья белоснежная шерсть столь хорошо контрастировала с ее собственной. Проскользив своими необычными радужными глазами по наряду своего слуги, состоящему из неприлично коротенькой черной юбочки, которой еле-еле хватает длины для выполнения своих функций, черно-белому наряду, что обычно носят служанки и домработницы в рабочее время и фиолетовому ошейнику на его шее, лисица с хитрой улыбкой добрым, теплым, игривым голосом произнесла: "Что же, проверим твои слова на прочность - начинай стонать." Легкая улыбка на лице ее собеседника моментально спала, сменяясь выражением сильного удивления, смешанного с явным смущением от такой просьбы. Не зная, как вести себя в такой ситуации, обладатель белой шерсти сделал еле заметный, бесшумный шаг назад по мягкому ковру кремового цвета, стараясь инстинктивно отстраниться от данной идеи своим худощавым телом. Легким движением руки, поправляя свои длинные, пепельно-белые волосы, все так же находясь в ступоре, и мягким, женственным голосом произнося, слегка запинаясь от волнения: " Г-госпожа? Ч-что Вы имеете в виду?" "Не думаю, что мои слова оставляют много места для свободной интерпретации, не так ли? Твоя Госпожа желает услышать стоны своего лисенка, а потому приступай" - произнесла лисица все тем же теплым голосом, по-доброму усмехнувшись реакции своего слуги, выжидающе смотря в его изумрудно-зеленые глаза и любуясь строением его тела в легком свете огней люстры. Но лис, явно не ожидавший подобного развития событий на сегодняшний вечер, продолжал стоять неподвижно, нервно сжимая кончиками пальцев свой ошейник и боясь издать лишний звук, полностью скованный собственным диким смущением. Наблюдая за данной картиной, художница тяжело и демонстративно, но явно наигранно вздохнула, разворачиваясь обратно к своему рабочему месту и переводя взгляд на монитор, при этом, уже потянувшись рукой за пером, со столь же наигранными нотками неудовлетворенности и грусти произнесла: " Я так и ду..." Но закончить фразу ей не было суждено, ибо комнату наполнил внезапно раздавшийся легкий, мелодичный, женственный стон, что донесся со стороны подданного. Услышав столь дивный звук, лисица навострила свои ушки, неспешно оборачиваясь вполоборота к лису в костюме служанки, решив, что ей послышалось. Но это было далеко не так, ибо дико смущенный источник звука, поднесший ладонь правой руки к своему горлу и еле-еле прикасающийся к ней всеми пальчиками, издал еще один стон, столь же мягкий, как и прежний, а затем и еще один, и еще один, и еще, сохраняя весьма ощутимый интервал между сладкими звуками, но при этом постепенно еле заметно начиная сокращать его, издавая стоны все чаще и чаще. Никоим образом не проявив своего удивления тем фактом, что ее слуга воспринял наигранный разочарованный вздох за чистую монету, девушка вновь улыбнулась, с интересом скользя взглядом по телу обладателя белоснежной шерсти, пока в один миг не зафиксировала свой взгляд на его глазах. Наслаждаясь мягкими постанываниями, что наполняют комнату, Госпожа вновь хитро улыбнулась, и, не отрывая взгляда от изумрудно-зеленых глаз, с той же теплотой в голосе произнесла: " Звучит как-то... неестественно и... Неубедительно, что ли?" - и, наблюдая за тем, как лицо ее подданного стало еще более смущенным, чем прежде, лисица поняла, что ее слова возымели нужный эффект. Источник же женственных стонов, смотря в прекрасные глазки леди, что сочетали в себе все цветовые спектры радуги, не понимал, что именно он делает не так в данный момент, а потому хотел было уточнить, уже приоткрывая свой ротик, но вовремя спохватился, понимая, что его Госпожа не разрешала ему прекращать постанывать. Чувствуя, как смущение заставляет его личико гореть еще сильнее, стал издавать более звучные, но все столь же протяжные звуки через свой приоткрытый ротик, начал сквозь свои стоны все тем же женственным голосом проговаривать, слегка запинаясь от смущения: "Н-неубедительно?... Но... Что я могу... Сделать... Чтобы б-быть более убедительным... Госпожа?". Разбавив наполняющие комнату стоны довольным, игривым хихиканьем, лисица полностью развернулась к своему слуге всем торсом, укладывая одну ногу на другу, и, с еще более хитрой улыбкой на устах, произнесла: " Твои стоны являются весьма... Искусственными. Наигранными. В них не хватает настоящего желания, настоящего удовольствия. Мкххх... Если бы ты только мог что-то сделать, что вызвало бы у тебя стоны, но что?" - произнеся последнюю фразу с притворной задумчивостью , стараясь не выдавать заинтересованности в дальнейших действиях того, кто стоит напротив него, но при этом внутри изнемогая от любопытства о том, сколь далеко ее подданный сможет зайти. Лис же, услышав такие слова, моментально начал прогонять в своем мозге абсолютно все возможные варианты, коими он мог бы сделать собственное звучание более реалистичным и, найдя самое оптимальное решение, почувствовал, как от подобной догадки смущение достигло такой отметки, что на его щеках можно в данный момент жарить яичницу. С немым вопросом посмотрев в глаза той, что полностью владеет им, не в силах что-либо сказать от сковывающего стеснения, стал ожидать хоть какого-либо подтверждения своей беззвучной, волнительной догадки, ни на мгновение не смея прекращать свои сладостные стоны. Но он не увидел абсолютно никакого намека на решение данной головоломки в прекрасных, зачаровывающих радужных глазках - лишь ожидание исполнение ее пожелания. На мгновение закрыв свои глазки, собираясь с силой своей воли и перебарывая свою стыдливость, владелец изумрудных глаз глубоко вздохнул, при этом стараясь не прерывать свои собственные постанывания, и, все еще до конца не веря в свою собственную задумку, решился действовать. Еле-еле переборов себя, лис отошел на пол шага от своей Госпожи и развернулся вполоборота к ней, начав обеими ладонями скользить по собственному наряду, начиная от груди и опускаясь все ниже и ниже, в процессе соблазнительно выгибая свое тело и сопровождая все это мягким, полным нежности постаныванием, слегка прикрыв свои глазки и не отрывая взгляда от лица своей владелицы, всеми силами стараясь выглядеть как можно привлекательнее, соблазнительно выставляя все изгибы своего тела в самом аппетитном виде. Проскользив по ткани костюма до низа своего живота, крайне осторожно стал проникать своими пальчиками под собственную юбочку, тут же аккуратно поддевая коготками своей нижнее белье, стал стаскивать с себя ставшую ненужной часть своего наряда, плавно, но в тоже время энергично виляя своими бедрами, позволяя юбочке изредка задираться, лишь на миг демонстрируя свои булочки. Полностью освободившись от нижнего белья, по цвету полностью совпадающего с ошейником, ушастик аккуратно отбросил его в сторону, в то же время, все еще не веря в то, что делает столь постыдные действия на глазах у кого-то, даже если этот кто-то - та, кому он полностью принадлежит, но никоим образом не выдавая своих чувств, полностью концентрируясь на том, чтобы выглядеть самым завораживающим лисенком. Стараясь игнорировать любое проявление скованности своего тела и действуя как можно более раскованно, лис слегка сильнее выгнул свою спинку, немного заводя свою ручку назад и устремляя к небу, согнул ее у основания кисти, увлекая все внимание именно к ней. Параллельно с этим стал более активно помахивать своим хвостиком, отвлекая внимание от своей правой руки так же и на него. Правая же ладонь так и осталась под юбочкой, плавными и легкими, словно воздух, движениями подушечек пальчиков приступая массировать самое сокровенное место лисьего тела. От столь пикантных прикосновений к собственному телу, на мгновение полностью закрыл свои глазки, стараясь прочувствовать то, как приятное тепло растекается по всему телу, заставляя сердце биться чаще от удовольствия, даже не замечая, как его спина сама выгибается из-за притока наслаждения. Приоткрыв свои глазки и бросив томный взгляд на свою Госпожу, стал поступательными, но при этом неловким из-за стыдливости движениями более ласково ублажать самого себя, действуя весьма медлительно, и на мгновение прикусив свою нижнюю губу. Но, не в силах сдерживать порыв страсти, практически моментально приоткрыл свой ротик, издавая более чувственные и в разы более реалистичные стоны, ощущая, как смущение переходит уже все мыслимые и немыслимые пределы. Хоть лис много чего делал для своей Госпожи, пристойного и не очень, в попытках угодить ее вкусам, но, несмотря на множество различных проделок, он всегда поначалу испытывал необычайное смущение, в особенности в моментах, когда нужно что-либо демонстрировать напоказ. Наблюдая за старательностью своего слуги, лисица довольно улыбалась, иногда закрывая свои глаза для того, чтобы насладиться звуками страсти в полной мере, словно приятной мелодией необычного музыкального произведения, но, спустя некоторое время, она развернулась к своему рабочему месту, возвращая в свои ручки перо, и тут же продолжая создание очередного шедевра, при этом проговаривая все тем же теплым, приободряющим голосом: " Ни в коем случае не прекращай. И даже и не думай кончить без моего разрешения, понял?" Внимательно же вслушиваясь в слова той, что навсегда овладела как его сердцем, так и всем остальным телом, лис, с явным трудом стал проговаривать сквозь собственные блаженствующие стоны: " Д-да, Госпожа". И, сам того не замечая, на протяжении нескольких мгновений вместе с звуками удовольствия стал еле слышно повторять заветное "да", чувствуя, как тело начинает сдаваться под натиском волн наслаждения, и рука начала сама по себе двигаться все быстрее и быстрее, заставляя тело выражать свое прекрасное состояние более радостным и более звучным образом. Со временем же начав чувствовать, как эмоциональный переизбыток от смеси всех ощущений начинает одолевать лисье тело и ведомый желанием выказать то, сколь послушным слугой он является, обладатель белоснежной шерсти стал неспешно опускаться коленями на мягкий ковер, не смея ни на мгновение оторвать свой взгляд от объекта своих воздыханий, смотря на Госпожу снизу вверх, как и положено послушному лисенку. И, чувствуя, как тело хочет все более и более сладостного наслаждения, ладонь, словно обретя собственную волю, стала скользить по лисьему копью быстрее, с каждым движением заставляя лицо приобретать все более отчетливое выражение чистого блаженства. Вместе с ускорением движений ладони, лис начал еле заметно двигать бедрами в такт собственной ручке и сопровождая каждое движение кратким, но звучным, страстным постаныванием. Под действием более сильного наплыва наслаждения, лисий разум стал неспешно отпускать все переживания, уступая место самым различным, самым потаенным фантазиям, стеснение начало сменяться желание большего, смешанным с желанием быть самым послушным лисенком, а смущение растворяться в вопросе: "Как что-то настолько унизительное может быть настолько... приятным? " "Ускоряешься? Смотри не переусердствуй - ты же не хочешь лишить свою Госпожу этих звуков раньше времени, верно?" - голос лисицы был полон нежности и тепла, но звучал громче, дабы ее слова были слышны через звук страстного удовольствия, заполняющего комнатку. Но, в тоже время, большая часть ее внимания была сосредоточена на работе, и, подпитывая свои силы вдохновением от происходящего, она продолжала виртуозными движениями пера добавлять все новые и новые детали на виртуальный канвас, с каждым штрихом приближая картину к идеалу. Вслушиваясь в речь своей Госпожи и ощущая, как каждое слово впечатывается в его сознание, слуга почти моментально перестал наращивать свой темп, останавливаясь хоть и на довольно поспешных, но все же не быстрых движениях своей ручки, противясь собственному желанию ускориться, лишь покорно наблюдая за работой той, кому он абсолютно и полностью принадлежит. Ни на мгновение не прекращая издавать стон каждый раз, когда ладонь сладко проскальзывает по жаркому, сокровенному месту лиса, обладатель женственного тела с каждым мигом стал ощущать, как желание ускориться становится все сильнее и сильнее. Не представляя, куда бежать и куда скрыться от необычайно навязчивого, сводящего с ума желания, прикусил свои губки, издав сладостный, долгий скулеж, который тут же сменился приглушенными, но более протяжными стонами. Как только скулеж донесся до прекрасных ушек, лисица слегка дернула ими, полностью замерев, анализируя только что услышанный необычный звук, после чего вновь отложила перо в сторону, разворачиваясь к своему подданному, и, с неподдельным любопытством смотря на него, согревающим тоном произнесла: " А ну-ка повтори это" Не совсем поняв желание лисицы, источник мелодичных звуков собрался с силами, и, ведомый желанием услужить как можно лучше, на мгновение пересилив собственные стоны, женственным голосом прошептал: "Г-госпожа... Я... Я н-не совсем по..." "Молчать!" - с резким холодом, и даже некоторыми нотками грозности в голосе, художница не дала закончить предложение, со все тем же наигранным недовольством смотря в глаза того, кто будет вечно принадлежать ей, и столь же холодно произнесла: "Я не разрешала тебе прекращать стонать, как и не разрешала обращаться ко мне. Плохой лис!" От подобных слов лис замер и жалобно, протяжно проскулил, испытывая внутри себя необычайно неприятное, жгучее чувство вины за то, что разочаровал свою Госпожу, приковал свой виноватый взгляд к ее глазам, поджимая как свои ушки, так и хвостик, разрываясь от мыслей о том, как можно загладить свой поступок. Его властительница же в этот миг, вновь тяжело, с искусственным разочарованием вздохнула, и потянулась ладонью к выдвижному ящику стола, из которого извлекла особого вида кляп с характерным красным шариком на уровне рта. Слегка наклонившись вперед к своему слуге, леди поводила устройством перед лицом перед лицом своего подданного, давая понять, что сейчас произойдет, а затем аккуратно, с некой заботой стала закреплять его на лице лиса, который в свою очередь послушно, даже с неким подобием радости принял наказание в виде необычного агрегата, прикусывая шарик. "Теперь ты не сможешь больше меня ослушаться. Однако, мне нравится этот необычный звук - продолжай скулить до тех пор, пока я не разрешу прекратить. И я все еще хочу, чтобы это был натуральный скулеж, а потому даже не думай о том, чтобы остановиться" - голос черношерстой лисицы вновь сменился на теплый, согревающий сердце и успокаивающий разум, и, легко улыбнувшись, она вновь развернулась к своему рабочему месту, возвращаясь к своей работе. Слуга, выслушав желание самого прекрасного для него создания, трепыхнул своими ушками, тут же возобновляя движение собственной ладони и от малейшего движения почувствовал, как глаза сами собой наполовину закрываются от захлестывающей сознание волны удовольствия, а по телу вновь начинает растекаться жгучее, волшебное наслаждение, заставляющее ротик издавать протяжный, но приглушенный из-за кляпа скулеж. Разум же постепенно стал изгонять отголоски вины, под напором удовольствия сменяя ее на весьма изощренные, сокровенные фантазии, заставляя тело желать все более и более ярких, приятных ощущений. С течением времени движения руки лиса становились все более поспешным, что, в свою очередь, делало его скулеж более продолжительным, более звучным, и явно более радостным. Не зная, куда деть себя от подобного наслаждения, лис стал соблазнительно изгибать свою спинку, изредка позволяя своей головушке быть запрокинутой назад, отводя в такие моменты свой взгляд от Госпожи и устремляя его наверх, в бесконечность, словно демонстрируя потолку то, насколько это приятно быть подданным у такой божественно очаровательной лисицы. Останавливая увеличение темпа движением собственной руки и прекрасно понимая, что дальнейшее ускорение приведет к слишком быстрому завершению, обладатель изумрудных глаз продолжил размеренными, не быстрыми, но одновременно с тем явно не медленными движениями ублажать самого себя, стараясь как можно дольше наполнять комнатку своим сладостным скулежом. Но, не в силах более сопротивляться желанию собственного разума, слегка сменил свое положение и опустился на "четвереньки", все еще держа одну руку на своем копье. Расположившись поудобнее, покорно задрал свой хвостик, открывая самый лучший взгляд на собственные булочки воображаемому зрителю, параллельно с этим приковывая свой взгляд к сотворяющей шедевр художнице и как всегда соблазнительно выгибая свою спинку. И, полностью приняв соответствующую позу, начал ритмично двигать своими бедрами в такт поглаживаниям своей ручки, совершая толчки, словно кто-то в данный миг использует его таз по тому назначению, по которому он и должен использовать у покорных лисиков, в то же время синхронизируя данные движения с движениями собственной ручки, полностью утопая в своих жарких фантазиях и лишь надеясь на то, что подобное зрелище порадует ту единственную, что навсегда завладела его сердцем. Однако художница, полностью поглощенная работой, не сразу заметила изменение положения лиса. Ее перо продолжало скользить по цифровому полотну, добавляя все новые и новые штрихи к произведению искусства, а ее уши продолжали наслаждаться ласкающими слух звуками покорного слуги. Понимая, что работа почти закончена, леди вновь отложила перо, с улыбкой осматривая свою работу и давая кисти отдохнуть. И, приметив то, что стоит доработать, что исправить, а что подлежит удалению, лисица повернулась к своему слуге, с удивлением, но явным интересом наблюдая за происходящим на ковре. Еле заметно улыбаясь тому, насколько сильно лисенок хочет продемонстрировать свою послушность, Госпожа ласково провела своей ладонью по его щеке, со все той же теплотой произнося: "Хооооо... Я смотрю, от твоего стыда не осталось и следа, не так ли? Это хорошо, ведь ты не должен стесняться собственного удовольствия, и не важно, удовольствие это от собственных же ласк, или от осознания того, что ты - абсолютно, полностью мой. И мне недолго осталось - продолжай в том же духе и не смей заканчивать, пока я тебе не прикажу" - и, мягко хихикнув, девушка развернулась к монитору, вновь возвращаясь к работе над картиной. С особым послушанием внемля каждому слову прекрасной богини, белоснежный слуга продолжил наблюдать за ней снизу вверх и с восхищением всматриваясь в каждое ее очертание, каждый изгиб ее тела. И, даже и не думая прекращать скулить, стал делать это еще более звучно, чем прежде, заставляя звуки наслаждения быть громкими даже с учетом красного шарика, в который лис стал впиваться своими зубками слегка сильнее от невозможного удовольствия, начиная понимать, что действительно не сможет продолжать данные действия слишком долго, не нарушив указ Госпожи. От ощущения весьма близкого конца, стал двигать своими бедрами более активно, фантазируя о том, как сидящая перед ним леди распоряжается его телом, используя его так, как захочется ей и только ей, тем самым заводя себя все сильнее и сильнее, оставляя в разуме лишь только одну мысль: "Нужно быть послушным, ибо подчинение доставляет удовольствие" Разгоряченный этой мыслью еще сильнее, чем прежде, подданный стал отчетливо осознавать, что все более стремительно приближающегося пика удовольствия не удастся избегать слишком долго, из-за чего стал скулить крайне звучно, изредка срываясь на громкий, необычайно мелодичный стон чистого, животного наслаждения, пытаясь подать лисице знак о том, что в подобном состоянии его тело не сможет долго выдерживать. Однако леди не обращала на это абсолютно никакого внимания, так как была полностью увлечена завершением своей работы: ее лицо выражало полнейшую концентрацию, рука двигала перо плавными, но одновременно с этим филигранно точными движениями, доводя произведение до совершенства, и лишь только ушки иногда подрагивали от удовольствия, улавливая наполняющие комнатку звуки. И, спустя несколько мгновений, девушка отложила свой инструмент и тяжело вздохнула, осматривая завершенную работу, сохраняя ее довольным нажатием. Но, как только законченная работа начала отходить на второй план, сладкий, страстный скулеж ее слуги начал забирать на себя большую часть внимания. Вследствие этого, лисица с мягкой улыбкой на устах развернулась к тому, кто будет абсолютно и полностью принадлежать ей ближайшую вечность, и, немного наклонившись, запрокинула одну ногу на другую, теплым голосом произнесла: "Все еще держишься? Хороший лисенок - в награду за это я разрешаю тебе продемонстрировать то, какое удовольствие ты испытываешь от подчинения мне. Ты можешь кончить, но... На это у тебя есть минута - иначе больше я не дам тебе такой возможности. Время пошло." Явно не ожидая такого поворота, лис крайне удивленно взглянул в глаза своей Госпожи, полностью растерявшись, не сразу поняв, что лишь попросту тратит время. Как только рациональная мысль все же попала в его голову, движения как его ладони, так и его бедер стали более интенсивными, более поспешными, не жаждущими абсолютно ничего, кроме большего удовольствия. Однако, напряженный удивлением и легким испугом, организм лиса будто специально отказывался сдаваться под натиском столь приятных ощущений, и чем дольше подобная задержка продолжалась - тем сильнее начинал волноваться слуга, не совсем понимая, как такое вообще возможно, с опаской представляя, что же будет, если... "Время вышло" - проговорила теплым, мягким голосом лисица, с более милой улыбкой всматриваясь в глаза своего лиса, наблюдая за его практически паническим состоянием от осознания того, что ему не суждено сегодня испытать истинное наслаждение. Понимая, что без помощи он вряд ли сможет сам расслабиться и достичь пика своего удовольствия, Госпожа полным ласки движением взяла подбородок лиса кончиками своих пальчиков и неспешно приподняла его чуть выше, попутно наклоняясь, сближая расстояние между лисьими носами, и чарующим, завораживающе прекрасным голосом произнесла: "Лисенок, разве ты не рад тому, что служишь мне? Разве мысль от того, что ты являешься моей собственностью, не вызывает у тебя чувство экстаза? Или, быть может, ты больше не рад подчиняться моей воле, принимая ее за свою? Или же твое сознание больше не наполнено изображением того, как я пользуюсь каждой твоей дырочкой?" - будоражащие кровь слова продолжали литься в разум лисенка, и постепенно напряжение в его глазах спало, сменяясь расслабленным счастьем. "Я разрешаю тебе испытать счастье, лисенок - не сдерживай себя" - и, произнеся эти слова, лисица легонько прикоснулась своими губами к носу своего слуги, передавая ему всю свою заботу и нежность. От переполняющего как его тело, так и разум блаженства, обладатель пепельных волос закрыл глаза и издал долгий, громкий стон чистого, страстного, безумного наслаждения, едва ли не срываясь на томный крик, при этом полностью теряя связь с реальностью, чувствуя, будто сознание возносится на седьмое небо от счастья. Не в силах выдержать страсть, белоснежное тело изогнулось, на мгновение напрягая каждую мышцу тела, после чего излило горячие потоки лисьего нектара, буквально выстреливающее на ковер, что находился под ним, при этом так же слегка пачкая край юбочки и обильно покрывая дарившую наслаждение ладонь белым лакомством, не чувствуя абсолютно ничего, кроме всепоглощающего экстаза, что полностью завладел сознанием. Наблюдая за тем, насколько ее лисенку хорошо, художница по-доброму хихикнула, проведя своей ручкой по щеке того, кто в столь уязвимой позе расположился перед ней и, чувствуя, как тело ее слуги слегка подрагивает от переизбытка положительных эмоций, коснулась подушечками пальчиков ремешка кляпа, ловким движением начиная избавлять лисье тело от столь ненужного на данный момент ограничения. Как только полюбившийся хищным зубам шарик покинул лисий ротик, комнатку начало наполнять тяжелое, но в то же время явно довольное дыхание приходящего в себя организма, который, в свою очередь, подвергся дополнительным нежностям в виде поглаживания ушек от своей Госпожи. Постепенно приходя в себя после достижения пика удовольствия, что заставил содрогаться все его тело, и возвращаясь с небес на землю, лис стал осознавать, чем только что занимался и что сейчас вообще произошло. И, понимая, что личико вновь начинает предательски выражать смущение от подобных мыслей, поджал свой хвостик, тихо проскулив: "П-прости, Госпожа - я в-все уберу..." - в подтверждении своих слов он тут же стал тщательно вылизывать собственную руку, слизывая каждую капельку собственного нектара и послушно проглатывая ее, а затем в такой же манере очищая и сам ковер, но, в то же время, стараясь делать это как можно более эротично, дико смущаясь от малейшей мысли о том, что весь этот процесс доставляет ему особое удовольствие. Пронаблюдав за тем, как старательно ведет себя обладатель изумрудных глаз, лисица вновь хихикнула, не мешая процессу, а после вновь приподняла подбородок своего слуги, и впилась в его губы своими устами, закрывая глаза и сливаясь с ним в долгом, жарком, полном нежности и ласки поцелуе. И, спустя один долгий поцелуй, оба представителя семейства лисьих почти синхронно отстранились друг от друга, не зная, что сказать в данной ситуации друг другу, но в то же время прекрасно понимая одно: каждый из них неимоверно счастлив, что находящаяся напротив личность появилась в их жизни, и оба необычайно счастливы тому, что вместе проведут еще много-много времени, пока все время мира не подойдет к концу, и оба будут жить явно не только, как Госпожа и слуга, наполняя сердца друг друга бесконечным счастьем.