BobJun

Бобби становится слишком много: он тащит младшего с собой в магазин, садится с ним рядом в машине, в самолете, держится где-то возле и рядом на концертах, на фанвстречах, кладет руку на плечо перед вспышками камер. Но тут же убирает и делает шаг в сторону. Ничего сверх, все как и раньше. Вроде. Но Джунэ начинает замечать такие мелочи. Дергается, если рэппер обращается к нему, отпихивает спящего на соседнем кресле. Или вообще пересаживается. Бобби ничего не говорит. Никак не реагирует. И делает вид, что так и надо. Мерзкий хитрожопый ублюдок. Дживон как и прежде по вечерам тащится в свою студию, буксируя несопротивляющегося Донхёка. Джунэ кажется, что он ненавидит танцора. С самого начала, как только тот перешагнул порог агентства, Бобби пёкся о нем, как курица-наседка. Ничего подобного не было, когда пришли Джунэ с Юнхёном. Сами все делали и никто не старался им помочь. Донхёк, между словом, бесил вокалиста всегда. Бесила эта его манера просить помощи у старших, вести себя, как будто тот — король танцевального мира. Хотя способности у него были так себе. Да и вокал всегда хромал. Пресненький такой, незапоминающийся. Но именно этого мелкого подхалима записывал Бобби в каждой своей невыпущенной песне. С ним зависал в студии ночи напролет. Два говнюка нашли друг друга, что скажешь. Джунэ испытывает постоянную злость, глядя на веселящихся Бобби и Донхека. Те выглядят как настоящие братья. Нет показушной привязанности и разных тошнотворных милостей. Они ругаются с регулярной периодичностью, но почти тут же мирятся, ходят в одни и те же магазины, покупают одни и те же шмотки, смотрят одни и те же фильмы. Даже рубятся в одни и те же игры. Хотя по этой части больше Чану, но танцор тоже время от времени подключается к общему веселью. А Джунэ терпеть не может эти компьютерные стрелялки, на дух не переносит безразмерные байки ярких цветов, а фильмы предпочитает артхаус. Пролет по всем фронтам. И это, к стыду признаться, сильно расстраивает. Джунэ временами чувствует себя белой вороной. Не при деле. Аутсайдером, короче. Но вроде есть еще и Ханбин, который тоже страненький, притом от самого рождения. Но у Ханбина есть Бобби. А вот у Джунэ — нет. А Бобби и дальше продолжает орать на каждом концерте о том, какие они с вокалистом друзья навек. Звучит невыносимо лицемерно и противно. Хочется блевать. От постоянного ощущения привкуса рвоты во рту хочется облить рэппера бензином и поджечь. Может хоть тогда станет легче. Бобби слишком много в жизни Джунэ. Косвенно. Но нет никаких прямых воспоминаний. Ни шуток, понятных только им двоим, ни фотографий в телефоне, ни общих песен. Ничего того, что есть у вокалиста с Джихваном. Что точно есть у Дживона и Донхеком. Да даже с тем же Ханбином. -Ты сам довел ситуацию до такого состояния, — говорит в драбадан пьяный Джихван, еле ворочая языком. Джунэ не хотел начинать этот разговор с хёном, но слово за слово и оно само как-то пошло. Благо, что самый старший уже на такой стадии, когда навряд ли вспомнит завтра хотя бы два слова из их беседы. Сам вокалист нереально трезвый, хотя они заливались текилой с одинаковой интенсивностью. — Ты постоянно его отталкивал, сколько он не пытался с тобой подружиться. Вот Бобби и махнул на тебя рукой. Джунэ равномерно кивает, не особо вслушиваясь в слова хена, и думает, что заебался. От начала и до конца. Они состоят в одной группе, работают над одними проектами, живут вместе. И вокалист заебался от этой вечной игры в «непойми-какая-хуйня-тут-творится». — Джихван, я пойду сгоняю к Мино, — кричит Бобби и выходит за дверь гримерной. Старший бурчит в ответ что-то непонятное, что может спокойно сойти за «да, конечно» и за «пошёл нахуй, мудак крашенный». Джунэ отрывается от телефона и смотрит на дверь. Раньше, еще до дебюта и немного после, Бобби всегда просил его, Джунэ, предупредить остальных, если куда-то отлучался. Ровно до одного случая. Мелкой такой ситуации. Джунэ уже давно об этом и думать забыл, но тут неожиданно всплыло в мозгу. Дело было пару лет назад, когда их почти на год заперли в Японии. — Джунэ, а где Бобби? — спросил Донхек своим вечно противным голосом. Вокалист не мог понять, хоть убейте, с какого перепугу Ханбин постоянно выделяет ему больше одной строчки в песнях. Это же камариный писк. Разве кто будет слушать его партии? Разве нетизены смогут узнать его стенания среди сотни других групп? — Не знаю, — отмахнулся вокалист, возвращаясь в разглядыванию своего отражения. — Разве он тебе не сказал? — не отставал непонятливый танцор. И дубу же ясно, что бесишь и нужно свалить. Так нет же! Еще и Джихван с любопытством посмотрел в их сторону, готовый в любую минуту начать бить тревогу. — Может и сказал, — высокомерно пожал плечами. — Только я его воспринимаю как спам по умолчанию. Шутка зашла на «ура», раздался взрыв хохота в гримерной. Джунэ самодовольно улыбнулся. И потом еще пару дней ее цитировало все агентство. Бобби, кстати, тоже рассказали. Джунэ видел. Тот поулыбался, издал пару одобрительных смешков. Но с тех пор перестал обращаться к вокалисту. Шел искать менеджера или Ханбина. Иногда, как сегодня, говорил Джихвану. — Люди выглядят некрасиво, когда падают, — шепчет Ханбин в самое ухо всхлипывающему на его плече Джунэ. Вокалист не находит слов для ответа. Да и не ищет, если уж совсем честно. Только кивает и шморгает носом. Смаргивает выступающие слезы обиды и непонимания. Несогласия. Непринятия. Кажется, уже столько времени прошло и мог бы привыкнуть. Но нет. За что? Почему они все на него ополчились? Все эти вопросы не дают покоя. — Это нормально, — тихо продолжает Ханбин, — быть слабым в такие минуты. Джунэ больше всего ненавидит быть слабым, но именно сегодня оставаться стойким, сильным, насмешливым и равнодушным не получается. Поэтому вокалист почти ненавидит себя в эти минуты. Читает комментарии в Инстаграме, полные злости, презрения, проклятий и тихо давится всхлипами в своей комнате, когда уходит лидер. С тем и засыпает. Чтобы очнуться от тревожного сна уже посреди ночи. Открыть глаза и лежать без движений, пытаясь понять, что его разбудило. В воздухе витает ощущение чужого присутствия. Джунэ медленно поворачивает голову на бок, осматривая темную комнату. У кровати, склонив лицо вниз, сидит Бобби. Вытянутые вперед руки опираются о согнутые в коленях ноги. Расслабленные кисти безвольно свисают вниз. То ли спит, то ли просто молчит. Вокалист внимательно смотрит на него долгим взглядом. Почти не моргая. Рэппер, словно почувствовав тяжесть чужого внимания, вздрагивает и резко вскидывает лохматую голову. Увидев, что Джунэ не спит, быстро вскакивает на ноги, бормоча: — Я… это…случайно, в общем. И поспешно выходит из комнаты. Вокалист долго смотрит ему вслед, на закрытую дверь, и сам не замечает, как засыпает крепким сном без сновидений.