***
Фред и Джордж затолкали вещи в почти свободное купе, где у окна дремал, облокотившись на стол, единственный взрослый пассажир поезда. Они, конечно, удивились, но «Профессор Р. Дж. Люпин», как прочитала на потертом чемодане зашедшая вслед за братьями Джинни, никак не отреагировал. — Надо же, как крепко спит. — Может, он полог неслышимости поставил? — А, наверное. Ну и отлично, устраиваемся тут. Раньше надо было садиться, теперь свободных купе уже не найти. — А все мать, «где Гарри, да где Гарри»! Небось, он-то успел нормально устроиться. Интересно, он один едет или с кем-то? Может, с Грейнджер? — Тогда в купе их всего двое. — Надо уплотнить! Айда, поищем. — И где Ронникин, зачем его отец задержал? — Придет, куда денется. Вскоре в купе ввалился растрепанный Рон, которого братья сразу же подрядили пойти поискать его лучшего друга. Джинни тоже было вскочила, но… — Сестренка, лучше посторожи вещи. Странный все-таки этот… профессор. — Я тебе кто, собачка цепная? Сам и сторожи. Да и что у тебя там может быть-то? — Понимаешь, а если они там с Гермионой… ты их можешь смутить. — Как ты?.. Что… — покрасневшая девочка опустилась на сиденье, не находя слов — у нее просто подогнулись ноги. А противные братья, довольные тем, что отвязались от вечно напрягающей их своими эмоциями сестрицы, уже выскочили и наложили на дверь какие-то чары. А что она могла, второкурсница, которой мать не доверяла даже посуду с помощью заклинания помыть? Только плакать…***
Братья Уизли два часа шерстили весь состав. Конечно, они управились бы и быстрее, но часто отвлекались на болтовню со знакомыми. Ни Гарри, ни Гермионы ни в одном из открытых купе братья не нашли, зато обнаружили несколько запертых дверей в каждом из вагонов. Близнецы многозначительно заулыбались. — Может, их прямо в школу доставили? — предположил Рон. — Ага, профессор Снейп. — Прямая доставка ваших грузов… — В холодные страшные слизеринские подземелья! — провыл Джордж замогильным голосом. — Как ты мог пожелать такой участи… — Своему лучшему другу? Поезд качнуло, и Рон завалился на запертую дверь, за которой что-то зашуршало, а потом кто-то громко чихнул. Близнецы ни с того ни с сего начали громко долбиться в запертую дверь, которая звякнула чем-то металлическим, открылась, и… на пороге предстали заспанные Гарри и Гермиона. — О-о-о, — дружно взвыли близнецы. — О-а-у, — так же дружно, синхронным зевком ответили обитатели купе, усаживаясь на свои диванчики. — Привет. Так вы заходите или как? — А мо-ожно? — А чё нельзя-то? — Гарри недоумевающе поморщился, а Гермиона и вовсе была занята: подавляла очередной зевок. Да и потом никак не отреагировала. — Вместе, значит, спали? — начал было Фред. — И продолжили бы с удо-ауо! -льствием, если бы вы не разбудили, — ответил Гарри, растирая лицо с отпечатавшейся слева дужкой очков. — Садитесь уж теперь. Сколько времени-то прошло? Гермиона так же равнодушно кивнула парням и посмотрела на часы. — Почти три часа продрыхли, норма-ально… Близнецы переглянулись и поморщились: кажется, тут их новые шикарные подколы попросту не поймут. Мелкие еще. — Чем же вы ночью-то занимались, а? — Куда вы делись вчера? — Мама места себе не находила! Как вы могли?! Рыжики набросились на ребят одновременно, но ничуть их не смутили. — Если правда хотите что-то узнать, спрашивайте по очереди. А если нет, то у нас к вам тоже вопросов вагон и маленькая тележка. — Это каких? — хором удивились близнецы, на мгновение позабыв про свой излюбленный стиль общения. — Вчера оказалось, что про Египет… — Гарри знает куда лучше нас! — А про правильную одежду вы тоже ничего не знаете? — Гермиона использовала первый вопрос из своей тетрадки. — Что значит «правильная одежда»? Гарри тяжело вздохнул. Но рассказ начала Гермиона, и в ее исполнении это звучало как потрясающее открытие. Долго и подробно. А потом слегка занудно — она это умела. Подробности были, можно сказать, ее коньком. Все три рыжих братца только глаза таращили. — Вы что, действительно об этом ничего не знали? — спросил Гарри. — Да как-то… — развел руками Рон, а близнецы молча пожали плечами. — Что мама дома положила, то и надел. Я что, присматривался? На фига мне? Еще минут десять умничка Гермиона то возмущалась, то объясняла, «на фига», пока ее объяснения не дошли до адресатов. Гарри показалось, что близнецы довольно быстро все поняли, зато Рон тормозил не по-детски. Какой он все-таки странный. И вообще, они же вроде хотели его «прощупать»… Так что, едва подруга закончила свою речь, Гарри спросил, знает ли кто-нибудь из них про Глаз Гора. Близнецы оказались в курсе, и даже младший брат слушал их с большим интересом. Потом Гермиона поинтересовалась, правда ли, что в Египте продают волшебные палочки, изготовленные из кости гиппопотама или слоновой, и не пробовали ли они за них хотя бы подержаться. А в ответ на маленькую бурю насчет того, что им доходы не позволяли, удивленно спросила: — И что? Кто бы вас заставил покупать? Пробовать и выбирать ведь — бесплатно! Близнецы впервые посмотрели на девчонку с уважением. Почему им-то это в голову не пришло? Совсем зациклились на собственной бедности, что ли? А ведь и правда… Потом в ход пошли египетские Астрологические таблицы, священные числа египтян, Бастет и Осирис… А у братьев Уизли голова пошла кругом, хотя амулетами близнецы очень даже заинтересовались. Бедняга же Рон почувствовал только, что начинает понемногу выпадать из реальности. — Это очень древние и страшные вещи. И невероятно сильная магия! — услышал он сквозь полусон и вдруг встрепенулся. — Это все Темная магия! Эта мерзость давно запрещена! — воскликнул он неприязненно. Гарри выразительно посмотрел на подругу. — Что именно ты имел в виду? — спросила она. — Что вся древнеегипетская магия — темная! — А почему? — Потому! — Поподробнее, Рон. Для совсем тупых нас, — усмехнулся Гарри. Гермиона закусила губу, чтобы не рассмеяться. — Там же почти все на крови — амулеты, активация чар, я про руны не говорю даже! И еще всякие жертвоприношения! — А в Гринготтсе, когда мы счет и сейф заводим, тоже, получается, жертвоприношение? — У нас нет сейфов в… — Миссис Уизли при мне туда ходила, — не дала ему закончить девочка. — Когда мне в прошлом году деньги меняли. — Нет сейчас — так потом появится, что, неужели ты не заведешь, когда разбогатеешь? — хлопнул приятеля по плечу Гарри. Спорить с этим совершенно не хотелось, но Рон почувствовал, что у него кружится голова… Гарри и Гермиона метнулись к нему одновременно, и через секунду тот взвыл от боли и сел, потирая верхнюю губу. — Вы что?! Больно же! — Ты весь белый был, я думал, в обморок хлопнешься. — Это такая точка специальная, чтобы человек быстро пришел в себя, она вот тут, — пояснила Гермиона, показывая ее под собственным носом. — Очень болезненно. — Как-как? Попробуем, — заинтересовались близнецы, и вскоре купе огласило еще два вопля. — Фигассе, работает! Откуда ты… — Я же дочка маггловских врачей, забыли? После небольшого экскурса в историю трудовых будней маггловских дантистов, во время которого все Уизли почти непрестанно ежились, мысленно давая себе слово больше никогда не задевать Грейнджер, Рон жалобно попросил: — Гарри, расскажи что-нибудь, а? Гарри, вдохновленный реакцией братьев на врачебные ужастики, решил продолжить тему хорроров и познакомить своих слушателей с… «Оно». Используя, конечно, свой проявившийся летом талант рассказчика, красочно описывая персонажей, повышая и понижая голос, а иногда вообще переходя на зловещий шепот. Братьев проняло быстро. Гермиона особо не впечатлилась: во-первых, она уже смотрела этот фильм, во-вторых, сейчас она больше была занята наблюдением за соседями, прежде всего за Роном. Незадолго до самого конца рассказ прервали: дверь купе отъехала, и на пороге появился главный недруг Гарри — Драко Малфой, естественно, с друзьями-телохранителями. Но после «Оно» злобно сощуренная блондинистая физиономия была совсем не тем явлением, которое могло бы напрячь пассажиров купе. Даже совсем наоборот: Уизли обрадовались и расслабились, а у Гермионы в глазах промелькнул неожиданно хищный блеск, правда, заметить и оценить его смог только Гарри. — Ты-то, Малфой, мне и нужен… — протянула девочка. — Я?! Когнитивный диссонанс Малфоя доставил немалое удовольствие кое-кому из присутствующих. Да и не только принц Слизерина был в шоке: Крэбб и Гойл ничуть не меньше таращили глаза на девчонку и на удивительно дружелюбно выглядевших Уизли и Поттера. — Ну да, ты, что непонятно-то? — Гермиона уже вооружилась блокнотом с карандашом. — Названия книг, в которых можно прочесть про чистоту крови, вспомнить сможешь? Менее всего ожидавший такого вопроса Малфой едва опять не потерял дар речи. — Пытаешься сообразить, зачем грязнокровке эти знания? — добила его девчонка. — Если кто-то назовет тебя, например, шизотимиком, ты обидишься, возможно, отомстишь, но ведь постараешься узнать, за что мстить-то? А вдруг это вообще похвала? Вот и я хочу. — Зачем тебе? — выдавил Малфой, напрочь позабывший, зачем пожаловал к Поттеру. — Чтобы понимать, как устроен этот мир, Малфой. Если мне неизвестна какая-то его часть — это не значит, что ее не существует. А твоя реакция на меня ясно говорит, что тут далеко не одна собака зарыта… — Какая, к дракклам, собака… Почему именно я? — Потому что ты умный, а не какой-то идиот, я же вижу твои оценки в рейтинге. И я. Хочу. Узнать, наконец, что к чему! Должна же я знать, что в действительности означает слово, которым меня обзывают? — Да-а? Ладно, Грейнджер. Я, так и быть, закажу пару книг для твоего просвещения, — Драко в конце концов отмер и даже вспомнил о своем положении и о манерах. — И если тебя не затруднит, Малфой, еще и этикет. — С тебя причитается… — Сочтемся, не сомневайся… — Что такое шизотимик? — невольно сорвалось с языка. — Тебе книжку по типологии личности заказать? — встрял Поттер. — Это еще что? Маггловская? — поморщился Малфой. Но Гарри уже развернулся, буквально в несколько фраз описав разные темпераменты и заодно то, чего можно ожидать от обладающих ими людей. Драко был изумлен: картинка, благодаря комментариям, складывалась удивительная. И ведь он кое-кого знал… И отец… Это будет полезно! — Откуда ты такое взял, Поттер? — Из книжки по психологии. — Вот ее мне и закажите. — Слово. Будем в расчете?***
— Что это было? — задушевно спросил у стенки вагона Драко, когда они вышли из купе. — Умный Поттер, — констатировал за его спиной Гойл. — Возможный вассалитет сильной магглорожденной или обретенной ведьмы, — добавил Крэбб. — Но я бы еще на твоем месте глянул родословные-то. У Дагворт-Грейнджеров, в частности. Драко резко повернулся и обалдело посмотрел на телохранителей. — А мне и в голову не пришло… Что ж вы дураками-то прикидывались? — Так не положено вассалам. А ты не спрашивал. «Ну папа… Ну я тебе устрою… Почему я ничего не знаю?!»***
А в купе в это время наконец взял слово Рон. Раз пообещал отцу, надо же все-таки передать Гарри то, что он говорил. Пока они обсуждали Блэка, по поводу которого Гарри выказал удивительное спокойствие, если даже не пренебрежение, удивив даже Гермиону, вознамерившуюся было незаметно ткнуть друга, они услышали тихий свист. — Вредноскоп? — Гарри насторожился. Братья Уизли закрутили головами. Поезд постепенно замедлял ход, пока не остановился, а за окном потемнело. Свист стал громче. Рон прилип к окну, подвинув Гарри, и они увидели, как во всем составе, остановившемся на повороте, погас свет. А еще они заметили какие-то фигуры, приближающиеся к поезду прямо по воздуху. — Это что за хрень? — вырвалось у Гарри. То, что это была действительно хрень, не предвещающая ничего хорошего, как-то само собой разумелось. И вот тут братья Уизли наконец вспомнили, что оставили сестру одну-одинешеньку с каким-то незнакомым мужиком, пусть и профессором. Первым опомнился, как ни странно, Рон и тут же высказал свои опасения. — Рон! Как ты мог! Скорее к Джинни! — воскликнул Гарри, подскочив на месте, но почему-то сам никуда не побежал. — А… ты? — почему-то растерялся Рон. — А что я? — удивленно переспросил Гарри. — Чья сестра-то, э? — Ты не пойдешь? — Уже один раз сходил, спасибо… Рон так ничего и не понял, но умчался сразу вслед за братьями: близнецы не стали тратить время на разговоры и испарились из купе. Из коридора потянуло холодом. Рука Гарри потянулась к двери, чтобы ее закрыть, но та сама отодвинулась, и из-за нее показалась странная фигура в черном плаще, лицо которой было скрыто капюшоном. Гарри одним движением задвинул подругу за спину. По двери разбежался морозный узор, а ребят обдало холодом и жутким страхом. Гарри услышал далекий пронзительный вопль, увидел зеленую вспышку и… — Назгул… — прошептала возле его уха Гермиона. Стук ее сердца отдавался у него в ушах, а тепло девочки за спиной казалось очень-очень важным. — Оно не сопит, — почему-то ответил ей Гарри. — Не назгул. А жуткое существо уже тянуло к ним отвратительную склизкую лапу. Гарри почувствовал отвращение, глядя на струпья и грязь, к горлу подступила тошнота, но он успел удивиться, почему оно не воняет, и… — Экскуро, — прошептала Гермиона, вытянув руку с палочкой. Струпьев стало гораздо меньше, мерзкая слизь исчезла, и существо замерло, как вкопанное, поднеся к лицу (или что там у него находилось под капюшоном) свою конечность. Видимо, рассматривало. Страх, навалившийся было поначалу, оказался слишком силен, чтобы длиться долго. А потому ему на смену пришло то, что двигало Гарри последние два месяца: любопытство. — Косточки были бы симпатичней, они чистые, — задумчиво шепнул он. Подруга шумно втянула воздух вместо ответа. — Но ты хорошо его почистила… Что же ты за зверь? — обратился Гарри к дыре под капюшоном. Мальчишка начал всматриваться в то место, где должно было быть лицо. Что он, страшных рож не видел? У него по мозгам такое бегает… Но существо перестало рассматривать свою руку и снова потянулось к ним. Другой. Еще более противной. — Экскуро… максима! — рявкнули дети что есть сил. На руке исчезла противная, явно гниющая плоть, обнажив желтоватые кости. — О, это уже гигиеничнее, — выдала Гермиона, вызвав у друга нервный смешок. А потом… Косточки, не поддерживаемые связками, с тихим шелестом начали осыпаться, и существо едва успело подхватить их другой рукой, пока еще целой. — Экскуро ма… — дети дружно наставили палочки на незваного и страшного визитера. Истошный визг, переходящий в ультразвук, — и черная фигура, прижимая руки к груди, метнулась прочь из вагона. — И мантию заштопай! — заорал Гарри вслед, забыв даже сам себе удивиться. Раздался хлопок, в поезде загорелся свет, как будто ничего не было. Неизвестно откуда взявшийся теплый ветерок погладил по щекам. — Смотри… Гарри опустил глаза. Ошметок черной мантии валялся прямо возле его ноги. Он потыкал носком. Ничего. — Мерзость какая… — прошептала Гермиона. У Гарри на язык просились немного другие слова. Много других слов, в Мунго он слышал… Но рядом была девочка, а потому он перебирал их мысленно, хотя почему-то очень хотелось произнести вслух. Подруга внимательно посмотрела на него. — Ругаться хочется? Он кивнул, не удивляясь ее интуиции. Что тут догадываться-то? — Мне тоже, — вздохнула она. — Только я не умею. Научишь? И Гарри наконец отпустил себя… Подруга тоже повторила некоторые слова, наиболее приличные… — А остальных я не знаю. — И не надо, — вздохнул Гарри. Колючий ком внутри понемногу таял. — Надо же, а ведь и правда легче стало! Гарри наклонился, подобрал кусок черной ткани, внимательно посмотрел на него и сунул в карман. — Зачем тебе эта гадость? — сморщилась подруга. — Мало ли… в зельях, знаешь, сколько всякой дряни используется? А это, скорей всего, довольно редкая штука. Когда дверь в купе снова отъехала, они вздрогнули и разом приготовили палочки. — Вы как? — спросили четверо рыжиков. — Как видишь. Живы. — Нормально. За четверкой Уизли стоял какой-то высокий взрослый мужчина, бледный, выбритый до синевы, и протягивал им… шоколадку. — Профессор Люпин, — представился он. — Ешьте, шоколад хорошо помогает после таких встреч. — Кто это был? — спросил Гарри, забыв о вежливости. — Гермиона Грейнджер, сэр. Благодарю вас, — девочка взяла кусочек, переломила его пополам и протянула Гарри, продолжавшему смотреть на профессора. — Гарри Поттер, — почти автоматически сказал он, беря шоколадку. — Так что это было? — Вы позволите присесть? — Конечно, — подвинулся Поттер, засовывая в рот шоколадку. Вслед за преподавателем на диванчик пристроился Рон. Он был бледен настолько, что веснушки на его лице казались совсем темными. — Ребята, — обратился мужчина к близнецам, — раздайте по вагону, пожалуйста, вас ведь не затруднит? Многим плохо, — и протянул близнецам еще две плитки шоколада. Те кивнули и пошли в соседнее купе. Когда они открыли дверь, там кто-то взвизгнул. — Стучите сначала! Все и без того достаточно напуганы! — профессор Люпин высунулся в коридор.***
А потом Гарри, Гермиона, Рон и Джинни, не без удовольствия хрупая шоколад, прослушали небольшую, но емкую мини-лекцию о дементорах. Почему-то во время нее профессор все время интересовался, что они чувствовали, особенно внимательно глядя на Гарри. Но что-то остановило ребят от рассказа о том, что происходило в их купе. Может, то, что учитель ответил не на все их вопросы? Когда профессор ушел к себе, а вслед за ним вышла чем-то разобиженная Джинни, Рон завел разговор о Хогсмиде. Гарри, стараясь выглядеть достаточно грустным, сообщил приятелю, что в этом году Хогсмида ему не видать, потому что никто не подписал для него разрешение. Рон начал было возмущаться, но друг его не поддержал, а Гермиона перевела их беседу на выбор предметов. — Рон, это же очень важно! Неужели ты еще даже не думал об этом? Гарри вот выбрал уже… Когда Поттер перечислил, какие курсы он собирается посещать, рыжик едва не потерял дар речи. — Руны? Это же вообще голову сломаешь! Гарри, дружище, зачем?! — Затем, что я хочу точно знать, что мне на мантии вышьют, например. — Что? А-а… — Рон задрал свой слегка обтрепанный подол и начал внимательно его осматривать. — Нашел! — вскоре воскликнул он радостно. — У меня тоже есть. — А вот у меня два года ничего не было, — с нажимом произнесла Гермиона. — Так ты же магглорожденная… — И что, мне, по-твоему, защита не нужна? Рон выпучил глаза: до него наконец дошло. — Нужна, конечно… Даже… Даже больше, чем другим! — Не просветишь, почему мне об этом никто не сказал? К тебе лично вопросов нет, но, например, миссис Уизли… Она что, не могла мне ничего посоветовать? — Не знаю. Я ей напишу и спрошу, хорошо? — Не надо, Рон, пожалуйста. Я лучше сама спрошу, лично, так будет правильно. — Ну, не хочешь, как хочешь. — Кстати, а что у тебя за руны? — Понятия не имею. Какая разница? Мама плохого не даст! Гарри и Гермиона переглянулись. Наверху раздалось хрипловатое мяуканье. — Никто не возражает, если я его выпущу? — спросила девочка, поднимаясь. Гарри ничего против не имел, Рон промолчал, поэтому она просто открыла переноску. Кот грациозно спрыгнул вниз и внимательно посмотрел на ребят. А потом напрягся и кинулся на Рона, деря когтями его карман, в котором отчаянно заверещала несчастная крыса. Рон подскочил от возмущения, но Гермиона уже схватила своего питомца и принялась успокаивать, не глядя на «потерпевшего». Тот повернулся было к Гарри, чтобы поделиться с ним негодованием, но друг почему-то совершенно не собирался разделять его чувства. — Эй, в чем дело, тебя же предупредили? Лень было убрать крысу подальше? Или ты ей клетку сделать все еще не можешь? Может, ты вообще о ней забыл? Крыть было нечем. Особенно после того, как Гермиона и Гарри дружно трансфигурировали в клетку старый носок. Оставалось только посадить туда крысу, которая, глядя на кота, и не думала сопротивляться. Поезд подходил к Хогсмиду.