Черноглазая

Ее нашли в лесу, на снегу под деревом. Она стояла на коленях перед большим дубом, которое устремило свои ветви вверх, не ломаясь под тяжестью снега. Из одежды на ней было только красное платье, которое не могло спасти от холодов. Она, сложив руки в молитвенном жесте и прижав их к груди, что-то шептала. Черные волосы едва доходили до лопаток, и были обрезаны несколько криво. Она не сразу услышала приблизившихся монголов, увлеченная своими действиями. Скорее всего, она читала молитву, возможно ― шептала проклятье. Примерно с десяток монголов утром отправились на охоту, сейчас же, возвращаясь обратно на место стоянки, они увидели эту девушку, которую холод совсем не волновал. Они хотели проехать мимо, но что-то заставило их остановиться. Пару минут они просто наблюдали за ней, она не шевелилась, и тогда одни из них слез с коня и подошёл к ней. Услышав хруст снега загадочная девица обернулась. Ее губы посинели ― вероятно, от холода; кожа была бледная, глаза ― темно-карие. Определенные черты лица ― к примеру, у монголов кожа была несколько загорелая, поэтому девушку можно было принять за русскую, но прямые черные волосы и темно-карие глаза были схожи с чертами монгольских женщин. Она была не русской, но и от монгольских женщин она отличалась. В ней было что-то и от их народа, и от руссичей. — Встань! ― приказал монгол, сжимая в руках саблю. Девушка посмотрела на оружие и медленно поднялась со снега. Платье открывало ее плечи и обнажало ключицы. Черноволосая замерла, не делая лишних движений. Лишь внимательно смотрела на них своими темными, бездонными глазами. — Кто ты? — спросил все тот же монгол. Она не боялась, смотрела прямо, расправив плечи и выпрямив спину. Она сцепила пальцы, и начала немного подрагивать от холода. Монголы не знали, что делать с неожиданной находкой. Вперёд внезапно выступил один из полководцев, который сегодня руководил процессом охотой. Его чёрные глаза вперились в девушку красном, и он бегло и быстро спросил что-то у монгола, что до этого разговаривал с ней. Тот стушевался. — Она немая видимо, — предупредил юноша. Старый монгол обратился к ней, практически гаркнув: — Имя! Девушка нахмурилась, вопросительно склонив голову. Потом слабо улыбнулась, посмотрела на снег под ногами. Старый монгол задумчиво потёр подбородок, а после сказал, переходя на русский: — Ты говоришь? Черноглазая подняла взгляд и улыбнулась снова, но молчала. Может, она не знала русский и монгольский, но скорее всего была просто немой. Однако ― и этого не мог отрицать никто присутствующих ― она была очень красивой. ― Возьмем ее с собой, ― решил старый монгол. Некоторые из охотников довольно заулюлюкали, что красавица поедет с ними, но быстро остыли от одного только взгляда своего предводителя. Очевидно, что такую красивую девушку отдадут хану Батыю. *** ― Великий Хан! ― почтительно произнёс Субэдэй, входя в шатер своего повелителя. Сидящий за столом мужчина поднял на него взгляд ― холодный и безэмоциональный. Мужчина был похож на хищное, опасное животное, которое может кинуться на свою добычу при любом неверном движении оной. Именно поэтому он внушал такой страх и трепет своим воинам. ― Говори, ― разрешил он. ― Охотники привели женщину, ― сказал полководец. ― Ее нашли в лесу под деревом, она стояла на коленях на снегу. Они привели ее сюда. Пока вели, ни слова не сказала. Немая она, видать. ― Русская? ― спросил хан. Он не видел причины, по которой Субэдэй мог побеспокоить его. Он глубоко уважал полководца, который служил еще при его деде Чингисхане, и считал, что по пустякам тот его беспокоить не будет. Возможно, возраст брал свое или просто Субэдэй еще не все сказал. ― Не могу точно сказать, ― ответил Субэдэй. ― Ее нашли вблизи русского поселения, но чем-то она напоминает монголок. Батый ждал, когда полководец продолжит. Даже если девушка была монголкой ― толку было привозить ее на их стоянку. Возможно, кто-то из воинов принял ее за знахарку ― люди были весьма суеверны, Батый же считал, что есть только люди: от них и добро, и зло. ― Так почему ее привели? ― спросил хан, и Субэдэй несколько стушевался. Он знал, насколько Батый не любит задавать очевидные вопросы. Хан был умным, хитрым и изворотливым, и от своих людей ждал такого же. Но объяснить ситуацию, произошедшую час назад он не мог. ― Ее привезли, потому что посчитали ее красивой, ― пояснил полководец. ― Вам в наложницы, возможно. После начала ожесточенный войны с русскими городами, мысли хана занимали только сражения, стратегии и военные планы. На женщин времени не было, да и хан не слишком желал этого ― мысль о грядущих завоеваниях волновала его больше. Но после рассказа Субэдэй в нем шевельнулся интерес: охотники посчитали эту женщину настолько красивой, что решились привести ее сюда, и более того ― предложить ему. ― Где она? ― спросил хан. *** Над девушкой в своём шатре хлопотала шаманка ― Буяннавч. Это была высокая смуглая тощая женщина, с длинными пальцами и гладкими темными волосами, с кое-где пробивающейся сединой. Первым делом она раздела девушку, осматривая на наличие серьезных ран. После незнакомку выкупали в горячей воде, чтобы согреть. Все это время черноволосая молчала, послушно повинуясь приказам. Буяннавч пыталась вывести ее на разговор, что та лишь смотрели на нее черными глазами и ничего не отвечала. После того, как девушку тщательно помыли, Буяннавч вернула красное платье, которая та надела с необычайной радостью. Буяннавч помогала несколько монгольских девушек, и все они с какой-то ревностью и завистью посматривали на красавицу. Та явно чувствовала себя неудобно при таких взглядах, но стоило ей с кем-то скреститься взором, те поспешно отворачивались. Буяннавч отослала девушек и приняла расчесывать вымытые волосы. Красное платье на ней имело большой подол, рассыпаясь вокруг своей хозяйки кругом, широкими рукавами, но с открытыми сверху ключицами и плечами. Шаманка осталась недовольна тем, как были обрезаны волосы, поэтому несколько подравняла их кинжалом. Девушка протянула руку и взяла небольшой локон волос, посмотрела на него и протянула Буяннавч. Шаманка непонимающе взглянула на девушку и спросила на монгольском: ― Что ты хочешь? Голос у нее был хриплый, но громкий. Девушка открыла рот, но ничего сказать не могла, поэтому тяжело выдохнула. Она взяла руку шаманки и вложила в раскрытую ладонь свой локон, после чего сжала руку и накрыла ее своей. В черных глаза было столько мольбы, что Буяннавч не стала отнимать руку: ― Ты хочешь, чтобы я их сохранила? ― спросила она. Черноволосая медленно кивнула. Шаманка встала и убрала их в небольшую шкатулку, после чего вернулась и села напротив девушки. Она внимательно вглядывалась в красивые черты лица. Потом протянула руку, коснулась подбородка и сказала: ― Открой рот. Девушка послушно исполнила приказ. Язык у нее был, значит немой она могла быть только с рождения. Но шаманку сразу поняла, что это не так ― она приблизилась чуть ближе, заглядывая в глотку, с помощью движения рукой заставляя немного приподнять голову. Когда Буяннавч убрала руку, черноглазая закрыла рот. ― Сглотни, ― сказала она. Девушка жалостливо нахмурилась, но исполнила приказ. Потом поморщилась от боли. Она хотела что-то сказать, но внезапно полог шатра был откинут и внутрь, впуская холодный ветер, зашел Батый, в сопровождение Субэдэя. Шаманка поспешно встала, низко склонившись, а девушка замерла. Зрачки слегка расширились и дернулись, губы приоткрыли. На ее лице появился то ли испуг, то ли восхищение, но подобная заминка длилась всего пару мгновений. Девушка, не вставая, низко наклонила голову, смотря на сцепленные руки. Хан смотрел на девушку, стоящую на коленях. Рассмотреть ее лицо он успел лишь мельком ― черные глаза и бледная кожа, но понять, что та хороша с собой он успел. Она должна была встать, как предписывали традиции и обычаи, но то ли слишком испугалась, то ли этого не знала. Бату глазами указал Буяннавч на девушку, и та взяла ее за плечи и подняла. ― Ты должна приветствовать хана стоя, ― сказала она полушепотом, делая шаг в сторону. Черноглазая посмотрела на нее и кивнула, после чего опять опустила голову. Хан приблизился и взял ее за подбородок, приподнимая голову. Девушка слегка подрагивала, и ей больших усилий стоило посмотреть на Батыя. Тот медленно повернул ее голову вправо, потом влево, рассматривая. ― Кто ты? ― спросил он, отпуская девушку. Девушка посмотрела на хана, но ничего не сказала. ― Если к тебе обращается Великий Хан, ты должна отвечать! ― рявкнул Субэдэй. Бату смотрел на девушку, и сказать точно, о чем он думал было нельзя. Дыхание девушки участилось, словно она боялась. Но заговорила внезапно Буяннавч. ― Великий Хан, ― произнесла она, словно просила разрешения. Батый посмотрел на шаманку. ― Она не может говорить, у нее сорван голос. Я дам ей отвары и через пару дней он вернется. Только тогда она сможет говорить. Бату еще раз окинул взглядом девушку в красном платье перед ним. Красный и черный сильно гармонировали с бледной кожей. Однако к ней начал возвращаться румянец ― она медленно, но согревалась. Великий хан кивнул: ― Следи за ней, ― сказал он шаманке. ― Пусть будет всегда у тебя на виду. ― Конечно, Великий хан, ― ответила Буяннавч. ― Посмотрим, что может. На что-нибудь да сгодится. Бату кивнул и развернулся, собираясь уходить, как внезапно за его спиной раздался неразборчивый хрип и шепот. Он посмотрел на девушку, Субэдэй и Буяннавч тоже посмотрели на нее. Она откашлялась, преодолевая боль в горле, и практически на одном выдохе прошипела: ― Мелексима, ― потом, снова откашлявшись, добавила. ― Мелек. Батый посмотрел на Буяннавч. Та нахмурилась, призадумавшись. ― Что это значит? ― спросил хан. Шаманка испуганно вздрогнула и быстро ответила. ― Это имя такое ― Мелексима. Сокращенно Мелек, видимо. Это означает, ― шаманка задумалась, но тут же ответила. ― Означает, «образ ангела», ― она посмотрела на черноволосую. ― Тебя так зовут? Мелексима? Девушка, слабо улыбнувшись, кивнула. Батый кивнул шаманке и вышел. Субэдэй, кинув на Мелек какой-то заинтересованный и изучающий взгляд, вышел следом. Мелексима выдохнула. Шаманка обняла ее за плечи и тепло улыбнулась. ― Ну, Мелек, ― с улыбкой сказала она. ― Теперь будешь мне помогать. Ты не бойся, я тебя не обижу, ― Буяннавч провела рукой по волосам девушки. ― Знаешь, я всегда мечтала о дочери.