Общее благо, или кое-что о лимонных дольках

Альбус приходит под конец, предусмотрительно дав основной массе трансгрессировать, а мракоборцам испугаться геллертовой мощи и попрятаться у стен. Концентрируется из синевато-серебристого дыма, выходит из тени от арки, останавливается, спустившись вниз на пару ступеней. Геллерт чуть тушит пламя вокруг себя, разглядывая давнего друга. — Альбус. — Геллерт, — отвечает он с легкой улыбкой, но в глазах у него смеха нет. — Все же пришел, — зачем-то констатирует Гриндевальд, лениво отпугнув рыпнувшегося мракоборца круциатусом. Мальчишка-зоолог окликнул Альбуса, но Дамблдор лишь небрежно шикнул на него, а потом и вовсе, щелкнув пальцами, выкинул его и его друзей вон из склепа. Мракоборцы заволновались, начали красться мелькающими тенями, но это не было важным. Альбус как-то неловко и сумбурно засунул руки в карманы брюк. Он будто не хотел находиться здесь, но уж Геллерт-то знал, что это не было правдой. Он телепортировал последнего своего последователя, не сводя глаз с Дамблдора, но в один момент быстро окинул склеп взглядом, контролируя ситуацию, и заметил Криденса и девчонку-змею. Они ссорились, и девчонка пыталась его остановить. Геллерт знал, что обскур пойдет, но Альбуса не учел, и этим, видимо, подозрительного Криденса и спугнул. Бэрбоун потянул девчонку к выходу. Альбус спутал все карты, заявившись сюда. Пойти против него Геллерт не мог, а больше и некому было бы. Да и не позволит Гриндевальд хоть пальцем кому-то Альбуса коснуться. Не для черти кого он своего светлого мага приручал да подманивал. Мракоборцы зашуршали активней, кто-то навскидку швырнул в Дамблдора легким атакующим, получил мгновенную Аваду от Геллерта и защитное плюс связывающее от Альбуса. Геллерт фыркнул: — Ты мне все равно ничего не сделаешь. Новый мир зародился сегодня, и ты не в силах… Альбус невербально пробил его чары защиты и заткнул рот заклинанием: — Ты перегибаешь палку. Хватит, Геллерт, я не могу слышать, как ты перебиваешься из одной тюрьмы в другую. Людей губишь. Друзей моих обижаешь. Он не обращает внимания на синее пламя, подходит вплотную, и разговаривает, как с диким зверем или ребенком: — Ну же, Геллерт. Пойдем домой. Гриндевальд упрямо вскидывает голову, дескать, меня не согнешь, но тут мракоборцы генерируют что-то массовое и довольно опасное, и Альбусу приходится отвернуться в бок и бросить все силы на защиту. Гриндевальд видит, как по его виску скатывается капля пота, и сильным, мощным и совершенно гуманным заклинанием выставляет всех вон. Дамблдор снимает щиты и благодарно кивает: — Спасибо. Геллерт хочет сказать, что он занят благими целями мирового масштаба, но изо рта вырывается только: — Я скучал. Он вспоминает то, что старательно пытался забыть: глаза у Альбуса восхитительно светлые, прозрачные, как вода, красивые и прекрасные. И он весь — в светлом костюме и мантии — такой красивый и ностальгически родной, что жаркой нежностью схватывает сердце. — Предан ли ты мне? — спрашивает Геллерт. Огонь все еще вьется между ними, но, если Дамблдор захочет, он пройдет сквозь любую его ловушку без потерь. В последний момент Геллерт понимает, что Альбус снял абсолютно в с е щиты. А потом Альбус шагает вперед.