Общее благо, или кое-что о лимонных дольках

Альбус смотрит в зеркало Еиналеж и видит пару отличных носков. Альбус смотрит в зеркало Еиналеж и видит белоснежные волосы и разные глаза. Видит руку, которой Геллерт хочет удержать его. Видит чувства в его глазах. Гриндевальд в зеркале улыбается, и Альбус видит двоих юношей, что клянутся друг другу в вечной преданности. Что верят в вечную дружбу, любовь и мир во всем мире Геллерт выбрал власть и вечную войну, однажды навсегда оставив Альбуса — отчаянно нуждающегося в Геллерте, вечно проклинающего его за смерть сестры. Геллерт видел цель и не видел преград на пути, и в какой-то момент Альбус стал этой преградой. Он хватает Гриндевальда за лацканы мантии, подается вперед почти вплотную — в испуге, а не страсти, — и шепчет заполошно, умоляюще: «Стой, Геллерт, хватит, все, прекрати! Они ни в чем не виноваты, ты не можешь быть таким жестоким! Я боюсь тебя, я боюсь за тебя!» Будь Альбус тогда внимательнее, рассудительнее… равнодушнее, он бы увидел, что глаза у Геллерта неживые, чужие абсолютно и очень страшные. Геллерт дает увести себя, но сейчас Альбус понимает, что он мог бы оттолкнуть его прочь и продолжить убивать. Дамблдор прячется в Хогвартсе не от мести бывшего компаньона. Он прячется там от себя. От того, что он видит в зеркале Еиналеж. Альбус видит, как целует Геллерта в первый раз. Как Гриндевальд отстраняется сначала и открывает рот, чтоб что-то сказать, но уже через секунду целует его сам, жадно, страстно и с едва ли меньшими чувствами. Альбус видит, как он крепко прижимает его к себе, будто боясь упустить нежданное счастье. Как Геллерт отстраняется через какое-то время и внимательно смотрит, будто ищет что-то. И целует его так, будто находит это. Альбус видит в зеркале Еиналеж, как впервые отдается Геллерту. Видит собственное тело в кольце крепких, любимых рук, жаркие укусы-поцелуи по шее, плечам и ключицам. Видит нежность в гетерохроме глаз напротив. Чувствует заботу, когда Геллерт не торопится, дает привыкнуть и собственными губами стирает слезы с щек. Видит их обоих после — уставших и счастливых. Себя, уткнувшегося носом в геллертово плечо. Гриндевальда, бережно целующего любовника в висок. Альбус видит, как Геллерт ярится на Аберфорта, на все его обвинения, а потом выхватывает палочку и кричит: «Круцио!» Альбус не видит — и не помнит, — кто и в кого послал Аваду. Но вряд ли это был добряк-Аберфорт. Альбус боится, что сделал это сам так же, как боится, что это сделал Геллерт. Альбус видит, как Геллерт переворачивает мир и идет по головам. Как он уничтожает не городами — странами, одним мановением Бузинной Палочки. Как подчиняет сильнейших, а слабых — зачем ему слабые — убивает без раздумий, как дичь или скот. Как единственный раз опускается на колени — перед ним, Альбусом Дамблдором, и сдается без боя — любимым рукам и любимому человеку. В какой-то момент Альбус осознает, что стоит перед зеркалом Еиналеж, что показывает самые страстные ж е л а н и я. Ложь, а не правду. И все то, что он только что видел — лишь морок. Но Альбус Дамблдор и правда видит в зеркале Еиналеж лишь пару отличных носков.