Общее благо, или кое-что о лимонных дольках

Погода здесь жаркая до боли днем и невероятно холодная ночью. Стоит солнцу-раскаленному шару закатиться за горизонт, тут же приходится разжигать костры Они быстро пробиваются в середину страны и Геллерт уже готовится праздновать победу, когда кольцо смыкается за спиной и войска оказываются в ловушке. Это заставляет уйти в глухую оборону, оберегая людей, оружие, еду. Геллерт размещает штаб в завоеванном городке, убив всех местных жителей: партизаны попортили ему много крови. В открытом бою восточные были не слишком хороши, зато превосходно разбирались в взрывчатых веществах и ядах. Травили колодцы, подрывали ночные лагеря, вырезали — ночью, тихо, по одному — так что к утру из отряда мог остаться только один среди трупов. Геллерт защищает чужую-свою крепость, как может, наскоро приказывает вырыть ров и устанавливает оставшиеся пушки. Он использует их собственное оружие, заминировав территорию вокруг лагеря и утыкав стены ядовитыми стрелами. Атаку следующей ночью они отбивают без потерь, и Геллерт на совете впервые заставляет себя улыбнуться. Есть проблемы с поставкой продовольствия, враги поджидают днем и ночью, но Геллерт приказывает держать оборону. Им нужны силы для следующего марш-броска. Несколько шпионов возвращаются с хорошими вестями, и Геллерт приказывает готовиться к атаке через два дня. А к вечеру в крепость прибывает Альбус. Он приезжает один, на взмыленной лошади, так что его сперва принимают за лазутчика и чуть не пристреливают, благо, не попадают. Он в простой удобной одежде, с забранными в тугую косу волосами, похудевший и взволнованно блестящий глазами. Когда он спрыгивает — лихо, умело — с лошади, Геллерт вздергивает его за горло и прижимает к ближайшей стене: — Что ты здесь делаешь! Я же приказал! Альбус цепляется пальцами за его руку, но смотрит без страха, даже как-то нежно: — Ваше Величество… Нельзя через два дня, — выдавливает, хрипло вибрируя горлом, — твой шпион тебе не верен… Они знают и успеют подготовиться… Геллерт долго смотрит ему в глаза, а потом чуть ослабляет хватку, опускает его на землю и оборачивается к замершему за его спиной Криденсу: — Выдвигаемся сегодня. Два часа на подготовку. Быстро! Криденс кивает и, одобрительно и на удивление живо смерив Альбуса взглядом, ускользает к войскам. Геллерт оборачивается обратно и вновь прижимает Альбуса к стенке, но уже — целуя, обнимая почти до захрустевших костей. Альбус обнимает его в ответ, и глаза у него красивые-красивые, влюбленные и родные. Геллерт забрасывает его на плечо, заставив тихо вскрикнуть, тащит в свою палатку, отсылает стражей и заваливает Альбуса на кровать. — Зачем, зачем ты приехал? Мало мне волнений… — рычит Гриндевальд, выцеловывая острые ключицы. — А мне каково? Я — там, а ты, — Альбус длинно, задыхаясь стонет, — на войне… Господи, Геллерт! Как же я скучал… Он точно такой, как его помнил — и вспоминал одинокими ночами — Геллерт: красивый, гибкий, страстный. Нежный, отзывчивый мальчик, тающий от жаркого шепота в заалевшее ухо и целующийся, будто душу отдающий. Геллерт пропускает по ладони тугую косу и притягивает за нее на себя, чтоб Альбус откинулся ему на плечо. Целует шею — больно, кусаче -, потом широко проводит языком по истерично бьющейся вене и, повернув голову фаворита, целует в губы. Альбус податливо подается назад, льнет ближе, насаживается сам, жарко выстанывая в поцелуй: «ГеллертГеллертГеллерт!» и сжимается задницей так, что у Гриндевальда искры из глаз летят. Тихо рыкнув, он заваливает фаворита носом в простыни, начиная двигаться сразу сильно и глубоко. Альбус глухо стонет в подушку, красиво прогнувшись в спине. Его волосы рассыпались в беспорядке по простыням, ритмично напрягаются все мышцы, и это прекрасно настолько, что Геллерт кончает от одного вида рельефной спины и крепко обхватывающей его член задницы. — Какой же ты… — выдыхает царь, оглаживая светлую кожу. *** Альбус теплый и ласково жмущийся, пригревшийся под боком и даже, кажется, мурчащий. Геллерт впервые за долгое время чувствует себя спокойно и хорошо, и ему совсем не хочется подниматься с постели. — Альбус? — Мм? — неясно отзывается Дамблдор. — Будешь моим официальным любовником? Альбус плюхается ему на грудь, мягкий и разомлевший: — На коне я ездить уже умею, но что потребует титул официального любовника? Геллерт мечтательно щурится: — Хочу видеть тебя в платье. Чтоб юбки и плечи открытые. И шнуровка сзади на голую спину. Альбус смеется, кивает и тычется ему в шею лицом, выцеловывая шею. Геллерт зарывается носом в рыже-персиковые волосы и прикрывает глаза. Он сейчас полчасика поспит и встанет, честно. *** Они выдвигаются ровно в срок, и никогда ранее Геллерт не чувствовал такой решимости. Он едет во главе войска, и за его правым плечом едет Криденс и Винда, а за левым — Альбус. Его военачальники и любовник с ним, а значит — они готовы. Недолгий переход до столицы они преодолевают к вечеру, и Геллерт приказывает нападать под покровом ночи. И в полной тишине войска расходятся полукругом вдоль высоких стен, и лучники встают первым рядом, через одного вооруженные ядовитыми и горючими стрелами. Кони нетерпеливо переступают тонкими копытами. — Ваше Величество? — подает голос Альбус. Геллер на секунду заслушивается этим голосом, прикрыв глаза, а потом вскидывает руку вверх — и за спиной бешено бьются флаги и солдаты: — В бой!!! На секунду весь полукруг осветился мелкими огоньками горящих стрел, а потом эти огоньки полетели внутрь, а за ними вслед — черной волной — ринулись войска. Геллерт кидает взгляд вбок и краем глаза фиксирует рыже-серебряную фигуру: у его любовника слишком длинные волосы, хвост выбивается из-под шлема. Дамблдор в белой стали выглядит сказочным принцем, а еще он на удивление ловко управляется с мечом, и Криденс побеждает его только в четырех тренировочных боях из пяти. Перед битвой Геллерт целует уже полностью закованного в сталь Альбуса, сидящего на коне и склонившегося к своему царю. Целоваться так было неудобно, Дамблдору пришлось наклониться низко-низко, а Гриндевальду — привстать на носочки: — Я хочу, чтоб мы вернулись. Оба. Не рискуй зря. — Только ради вас, Ваше Величество. — Я люблю тебя, мой прекрасный принц. *** Они чуть-чуть не доходят до ханского дворца, но сопротивление слишком велико. Геллерт уводит войска обратно из города и ужасается, подсчитав потери — в два раза больше, чем он предполагал. Их выкашивали десятками, сотнями за одну крупную диверсию, запирали в лабиринтах запутанных улиц, поджигали и травили, запирая в домах. Весь город — одна большая мышеловка с кусачими, зараженными чумой крысами. Геллерт уводит войска, потому что не уверен, что они выйдут оттуда с победой. Криденс притаскивает с собой девчонку-змейку и говорит, что она его давняя знакомая, которая может помочь. Змейка — потому что зовут Нагайной и вся она такая изящная, тонкая и блестящая цветастыми одеждами-чешуей. Геллерт хочет сказать, что пусть выпроваживает девчонку куда подальше — вдруг засланка, но в глазах Криденса мелькает что-то темное и опасное, то, что он обычно выпускает на волю в бою. Гриндевальд думает, что это хотя бы честно. Ему — Альбуса, Криденсу — змейку, Винде — блондиночку, прибившуюся к ним перед боем. Розье любит чувствовать себя спасительницей, отмаливает своими питомцами грехи. Пускай. — Под твою ответственность. *** — Часть города разрушена, у них нет возможности восстанавливать силы. А к нам только что прибыла партия оружия и продуктов, — тянет Розье, шлифуя красивый метательный ножик с гравировкой. В отличии от того же Криденса она больше стратег, а не боец, да и куда ей в бой — это же испортит прическу! — Если подождем немного… — Нет, — отрезает Геллерт, опираясь на карту, — у них есть пути, подземные лабиринты, ты помнишь, Нагайна говорила об этом? — Ты веришь этой… — хмыкает Винда, но под предостерегающим взглядом Криденса тушуется и лишь многозначительно смотрит. — Правильней будет вымотать их, заставить самим вылезти из нор. А твоя Нагайна через две минуты скажет, что ее заслали к нам, дай только мне спросить. — А давай спросим Куинни, — злится Криденс, сложив руки на груди, — так же, как ты предлагала у Нагайны спросить, спросим. С щипцами и иглами. — Не трожь Куинни! — шипит в ответ Розье, с силой загнав кинжал в пол у ноги Криденса. Тот удивленно посмотрел на вошедший по самую рукоять в доску нож и ухмыльнулся, поигрывая неизвестно откуда взявшимися в его руке метательными звездочками: — Успокойся, Розье. Иначе начиню твою симпатичную шкурку железом. — Хватит! — рявкнул, врезав по столу, Геллерт. — Устроили тут! Расчетное время — час! Вперед! Он отворачивается от стола, слыша, как за спиной беззлобно-шутливо переругиваются его главнокомандующие. Как дети, ну ей богу! Геллерт резко оборачивается к карте и с той же яростью, с таким же, как у Винды, желанием защитить того, кто дорог, вгоняет в ханский дворец кинжал. *** Геллерту удается пробиться во дворец только на следующий день вместе с Розье, Альбусом и десятью воинами. Криденс командовал войсками на подходах ко дворцу, прикрывая спину. У него было не так много войск, чтоб Геллерт мог надеяться на долгое время. Если через два часа он не вынесет на мече голову хана, им не хватит сил даже уйти. Мрамор везде, белоснежный, холодный и одинаковый, так что вскоре Геллерту начинает казаться, что они ходят по кругу. Дворец пуст, только иногда мелькают смутные тени, не приближающиеся ближе, чем на два лошадиных скачка. Становится холоднее, и это почему-то увереннее гонит вперед. Маленький отряд врывается в тронный зал, и в нем никого нет, кроме хана Мар-Ку Сэ. Поджарый мужчина с эбонитово-темной кожей, разлегшийся, как леопард на подушках трона. Будто ждал. Его волосы, то ли высветленные искусственно, то ли выгоревшие до белизны на солнце, были контрастно-белыми, даже немного светящимися. Он не говорит ничего — да они бы и не поняли, а просто достает длинную саблю и по-кошачьи мягко спрыгивает на пол. За ним вниз соскальзывает лежащая на ложе леопардовая шкура. Хан указывает кончиком сабли на Геллерта, и тот выходит вперед. Один на один. Все ясно. Нагретая рукоять меча так хорошо, идеально ложится в руку, что Геллерт чувствует за спиной фантомные крылья. Он не нападает первым, а легко отводит удар поверху и проворачивает по животу, но зацепляет лишь летящие ткани, размывающие фигуру хана. Еще один удар также не приносит результата кроме сорванного рукава, и хан бархатно смеется кружа вокруг него. Он будто танцует и не сбивается с ритма, даже когда Геллерт удается порезать ему ногу. Сам Гриндевальд не ранен, но запыхался и подустал, а потому начал совершать ошибки и только чудом уходил от ударов. Он широко взмахнул мечом, и на секунду в глазах хана промелькнула паника, потому что лезвие пролетело в двух дюймах от его глаз. Хан отклонился назад, уклоняясь, и как-то неловко взмахнул мечом вперед, стараясь удержать равновесие. Геллерт чувствует, как тепло намокает рубашка от плеча и выше. Перед глазами мутит, и он валится на пол. Хан присаживается на пол рядом и направляет меч в его горло. Гриндевальд прикрывает глаза, но потом слышит истеричное: «Геллерт!» и поворачивает голову на крик. Альбус несется к ним, и хан, на секунду глянув в его глаза, поворачивается и вскакивает, выставляя навстречу противнику меч. Все темнеет, и Геллерт проваливается в небытие. *** Розье с любопытством осматривает его, а когда он слабо трепещет ресницами, улыбается и зовет Криденса: — Я говорила — очнется! Вот он и очнулся! Там всего лишь царапина была, всего-то! Геллерт узнает родную палатку и успокаивается: — Что с ханом? — Мертв, — шкодливо ухмыляется Криденс. Геллерт облегченно вздохнул и опустился на подушки. Но тут же вскочил: — Где Альбус?! Лицо Розье вытягивается, и она начинает мямлить: — Ваше Величество, простите… У Геллерта падает сердце, но он тут же слышит родной мелодичный тихий смех: — Винд, не пугай его! Ваше Высочество, я в полном порядке! Геллерт поворачивает голову и видит, что Альбус идет к нему. Розье с Криденсом тактично исчезают, и Альбус ласково и легко приобнимает его за шею и ложится рядом. — Мы победили, — говорит он тихо-тихо. Геллерт чувствует, что скоро вырубится, и успевает только прижать Альбуса к себе, чтоб не вздумал сбежать, пока он спит.